Сподвижники Петра- Павел Ягуджинский

ИЗ ИНТЕРНЕТА
(на Э.К. не обращать внимания-
не убирается)

Павел Ягужинский - биография
Политические и государственные деятели
| Павел Ягужинский



Рождение и происхождение.

Родился Павел Иоаннович Ягужинский в 1683 году в Польше, откуда отец его, крещенный еврей Иоанн, приглашенный в Москву органистом лютеранской кирки, выехал в 1687 году с супругой и детьми.

Приближение ко Двору.

Красивая наружность отрока Павла обратила на себя внимание начальника артиллерии и первого Андреевского кавалера Феодора Алексеевича Головина (1650-1706), и принят был в пажи, обласкан милостями, получил начальное образование, а отсюда в том же звании и направлен ко Двору Государя Петра I Алексеевича (1672-1725).

При Царской должности и службе.

В 1701 году, на 18-м году от рождения Павел Ягужинский из камер-пажей зачислен был в гвардию в будущий Лейб-Гвардии Преображенский полк и, дослужившись до офицерского чина, попал в вскоре в число Царских денщиков.

Для этой должности, требовавшей сметливости, исполнительности, способности делать все быстро, кроме того, умения угодить Государю и не нажить себе врагов среди окружающих высокопоставленных лиц, с которыми приходилось часто сталкиваться, Павел Ягужинский по своему национальному характеру и происхождению оказался человеком весьма подходящим. К несчастью, таковых сановников при Государе оказалось не мало…

Первые милости.

Девятого (22) июля 1706 года "иноземец П. Ягужинский, жительствовавший при Дворе Его Величества" , как выразился официальный документ того времени, получил от Государя в вечное владение остров на р. Яуза близ Немецкой слободы в Москве, а к 1710 году Павел Ягужинский принял чины камер-юнкера и капитана Преображенского полка.

Принятие Православия.

Поступив на службу, капитан Павел Ягужинский, как многие тогда иностранцы, с расчетом преуспеть при Дворе, перешел из лютеранства в православие, "думая угодить этим Царю, но за перемену веры Царь не стал к нему милостивее, хотя впоследствии и был рад этому обстоятельству". И без этой «жертвы» единственная цель Ягужинского – карьера, создалась очень быстро, и положение его в это время уже совершенно упрочилось благодаря расположению к нему Государя.

Обогащение браком.

Расторопность и исполнительность Павла Ягужинского сделали его "одним из самых угодных Государю денщиков".

Помимо успехов по службе около этого времени Ягужинский сделался богатым человеком, браковенчавшись на Анне Федоровне Хитрово , состоятельной невесте, с которой развелся 1723 году.

Спутник Государя.

До самого назначения генерал-прокурором Сената Павел Ягужинский сделался неразлучным спутником Государя во всех монарших походах и заграничных поездках.

В 1711 году Павел Ягужинский сопровождал Государя Петра I Алексеевича в Прутском походе и здесь, "в Волосской земле, на р. Днестре", в июне месяце вместе с подполковником гренадерского драгунского полка Антоном Девиером (1673-1745) Павел Ягужинский произведен был из капитанов в полковники, а третьего (16) августа Высочайше пожалован чином генерал-адъютантом.

Первая дипломатическая миссия.

Во второй половине ноября 1713 года Павел Ягужинский послан ко Двору короля Дании и Норвегии Дома Шлезвиг-Голштейн-Ольденбург и Андреевского кавалера Фредерика IV (1671-1730) с извещением о прибытии Государя Петра I с войском в герцогство Мекленбург и с просьбою поспешить соединиться с Русской Армией.

Порученец Государя.

По возвращении из заграничной посылки Ягужинский начало 1713 года проводил в Москве, где у него, вероятно, был дом в Немецкой слободе на пожалованном на р. Яуза острове. Здесь ему приходилось исполнять различные поручения как Государя, так и Государыни Екатерины Алексеевны (1684-1727). Через него Царь часто посылал Указы Сенату, пребывавшему тогда в Москве.

Разногласия с Данией.

Между тем неосторожные действия Андреевского кавалера Александра Даниловича Меншикова (1673-1727) в Померании, секвестр Штеттина и прочие действия России возбудили сильное неудовольствие Дании и вызвали оживленный обмен дипломатических сношений между двумя государствами, выразившийся в целом ряде посылок Государева посла Павла Ягужинского ко Двору короля Фредерика IV .

В наказе, данном Павлу Ягужинскому, поручалось русским дипломатам внушить датским Министрам, что единственным естественным врагом Дании являются шведы и что для дальнейших успехов русским нужно содействие датского флота – русские войска "дошли уже до самого Ботникуса, а далее идти сухим путем нельзя, а водою - кораблей мало". " Так как мы Сами будем при войсках, - писал Государь Петр I в наказе, - то чтобы королевское Величество изволил вручить нам команду над своим флотом ".

Русско-датская конвенция.

Только шестого (19) марта 1714 года подписана была, наконец, конвенция, более или менее благоприятная для России.

Предполагалось атаковать Карлскрону, причем Дания выставляла 18 кораблей, а Россия 75 тысяч сухопутного войска и 12 кораблей к Або (ныне Хельсинки) и, кроме того, Россия должна была заплатить Дании 200 тысяч золотых ефимков.

Командование объединенного флота предоставлялось Царю Петру I , а Государь за то принимал на себя обязательство побудить прусского короля не вмешиваться в Северную войну. Однако конвенцией шестого (19) марта не были устранены недоразумения с датским двором.

Так, король Дании и Норвегии просил Царя Петра I Алексеевича послать крупные русские силы в Померанию, но Государь, по-прежнему, требовал прихода Датского флота к Финскому заливу. Датчане в очередной раз отказали. Тогда русский посланник в Копенгагене Князь и Андреевский кавалер Григорий Федорович Долгоруков (1657-1723) попросил, чтобы Датский флот, хотя бы запер Шведский флот в Карлскроне (доныне главная база Шведского флота).

Любопытна беседа Князя Долгорукова с датским Министром: " Король очень печалится и сомневается, что Царское Величество не хочет сделать для Него такой милости — прислать своих войск ", - сказал один из Министров Г. Ф. Долгорукову. Князь засмеялся и сказал: " Царскому Величеству еще печальнее и сомнительнее, что король не хочет послать Ему своего флота, без которого Царское Величество никакой пользы Союзу принести не может ".

На это датский Министр заметил, что король Фредерик IV , имея до 27 кораблей, может легко действовать против девяти шведских кораблей.

Новый визит в Данию.

16 (29) августа 1714 года Павел Ягужинский снова отправлен был Государем в Данию и Пруссию.

Результатом его переговоров явилось соглашение о посылке в полное распоряжение короля Дании и Норвегии вспомогательного русского корпуса. В результате, в июле 1715 года датские и прусские войска осадили шведскую крепость Штральзунд, в которой находился виновник Великой Северной войны шведский король Карл XII (1697-1718) .

Гарнизон крепости насчитывал 9 тысяч человек, а союзники имели 36 тысяч! В лагере осаждающих присутствовали датский и прусский короли. Девятого (22) июля 1715 года союзники захватили остров Узедом, в ноябре — остров Рюген, прикрывавший Штральзунд с севера.

Король Карл XII, как всегда, проявлял чудеса храбрости и участвовал во всех вылазках. В одной из них датский офицер, узнав короля, схватил одной рукой эфес шпаги короля Карла, а другой взял его за волосы и крикнул: " Сдавайтесь, Ваше Величество, или я Вас убью! ". Король Карл XII успел левой рукой вытащить из-за пояса пистолет и в упор застрелил датчанина. Тем не менее, вскоре положение Штральзунда стало совсем безвыходным.

После длительных уговоров командования крепости, 28 ноября (11 декабря) 1715 года король Карл сел на шестивесельную шлюпку и покинул крепость. Через 12 часов плавания в шлюпке по Балтийскому морю шведского короля и его спутников подобрала бригантина, которая доставила его на родину. 30 ноября (13 декабря) Штральзунд сдался. Теперь в Германии у шведов оставался только город Висмар.

В должности генерал-прокурора.

В 1718 году 35-летнему Павлу Иоанновичу Ягужинскому, пребывавшему в чине генерал-майора Высочайше поручен был Государем надзор за Коллегиями.

Как исполнил Павел Ягужинский возложенную на него обязанность, нам совершенно неизвестно, но надо думать, что Государь остался им доволен, иначе Монарх не назначил бы его позднее на, аналогичный высокий пост генерал-прокурора – главы Правительствующего Сената. Должность, в которой он следил за законностью деятельности всего государственного аппарата России.

Однако новые дипломатические поручения Государя и посылки за границу верного Царедворца скоро оторвали Павла Иоанновича Ягужинского от исполнения должности надзирателя над Коллегиями и их вдохновителя.

Интриги Остермана.

Позднее по воле Самодержца Павел Ягужинский должен был принять участие в знаменитом Ништадтском конгрессе.

Государю так хотелось во что бы то ни стало заключить мир со Швецией, что он решался даже уступить шведам завоеванный Россией Выборг. С этим последним полномочием и был послан 24 августа (6 сентября) 1721 года Павел Иоаннович Ягужинский.

Граф Андрей Иоаннович Остерман (1686-1747), такой же Царедворец, инородец и соплеменник Ягужинского, опасаясь пристрастия последнего разыгрывать важную персону, его нетерпеливости, а главное, конечно, того, что в случае приезда посланника Государя вся честь заключения долгожданного Нишдатского мира выпадет на его долю, употребил хитрость, чтобы задержать приезд Павла Ягужинского.

По просьбе графа Остермана выборгский комендант И. М. Шувалов на целых два дня задержал в Выборге генерала, и когда Павел Ягужинский приехал в Ништадт, то мир уже был заключен, притом без уступки Выборга.

Павел Ягужинский принужден был примириться с совершившимся фактом и со своей неудачей, но, происхождение его и дурная наследственность не могли уже простить коварства графу Остерману.

Новое возвышение.

Павла Ягужинского ожидало очень высокое назначение.

18 (31) января 1722 года Царедворец стал генерал-прокурором Сената, а 22-го января (4 февраля) Высочайше произведен был в генерал-лейтенанты.

Обязанности генерал-прокурора заключались наблюдении не только за правильным, безотложным и законным производством дел, но и за действительным исполнением решенных, за справедливостью решения, которое он мог опротестовать, за порядком в заседаниях и исполнением всего по регламенту, за исполнением своих обязанностей фискалами (государственной казной) и прокурорами. Наконец, генерал-прокурор заведовал Сенатской канцелярией.

Павел Иоаннович Ягужинский оказался связующим звеном и посредником между Государем и Сенатом и, как таковой, являлся исполнителем всего того, что лично исходило от Государя через него в Сенат или представлялось его непосредственному исполнению.

Неудивительно поэтому, что в Царствование Петра деятельность генерал-прокурора отличалась обширностью и разнообразием, касаясь самых различных сторон русской государственной жизни.

Деятельный и энергичный Павел Иоаннович Ягужинский как нельзя более исполнял эту высокую должность.

Высочайшая награда.

В последний год жизни Императора Петра I Алексеевича Павел Ягужинский, при учреждении для Коронации Государыни Екатерины I Алексеевны роты кавалергардов, Высочайше назначен был ее командиром с чином капитан-поручика.

В сам День Священного Коронования Императрицей Екатерины Алексеевны 7 (20) мая 1714 года Павел Иоаннович Ягужинский обласкан был Царскими милостями.

11 (24) июля 1724 года Государь Император Петр I Алексеевич Высочайше пожалован генерал-прокурору Императорский орден Святого Апостола Андрея Первозванного.

Новое Царствование и интриги Двора.

С кончиной 28 января (10 февраля) 1725 года Императора-реформатора Петра I Великого Павел Иоаннович Ягужинский, как и многие Царедворцы терял почву под ногами.

Благополучие его всецело зависевшее от воли и настроения почившего Государя теперь таяло.

В любви и доверии Императора Петра I Алексеевича видел Павел Иоаннович единственную защиту против своих многочисленных врагов. Кто бы ни наследовал престол, Императрица или юный Великий Князь Петр Алексеевич (1715-1730), генерал-прокурор должен был лишиться всего своего значения или во всяком случае большей части его.

Современники, в частности Андреевский кавалер граф Геннинг Фридрих Бассевич (1680-1748), Министр герцогства Шлезвиг-Голштейн, приписывали Павлу Ягужинскому важную роль в событиях, подготовивших вступление на престол Императрицы Екатерины I. Так, именно граф будто сообщил Бассевичу о " заговоре " в пользу Великого Князя и тем дал ему возможность спасти Императрицу Екатерину I и Светлейшего Князя Александра Даниловича Меншикова, "ничего не подозревавших о готовившейся катастрофе".

Из рассказа графа Бассевича известно, что Павел Ягужинский принимал активное участие в деле провозглашения Государыни Екатерины I Императрицею Всероссийскою. Известно, что генерал-прокурор оказался посредником между Светлейшим Князем А. Д. Меншиковым и графом Бассевичем.

Как только скончался Император Петр I , граф Бассевич удачно выбрал Павла Ивановича Ягужинского для того, чтобы распространить среди собравшихся во Дворце сановников весть о том, что "казна, крепость, гвардия, Синод и множество бояр находятся в распоряжении Императрицы" , и тем побудить их признать Государыню Екатерину Алексеевну державной наследницей Императора Петра I Алексеевича.

По восшествии на престол Всероссийский Императрицы Екатерины I Светлейший Князь и кавалер Александр Данилович Меншиков и герцог Шлезвиг-Голштейн-Готторп Андреевский кавалер Карл Фридрих (1700-1739), Августейший супруг Цесаревны Анны Петровны (1708-1728) сделались первыми лицами в государстве, а Павел Иоаннович Ягужинский на первых же порах оказался почти в явной немилости.

Наследственный и племенной беспокойный дух и невоздержанность его на язык делали Павла Иоанновича вовсе нежелательным сотрудником для новой Государыни. Однако значение Павла Иоанновича в России вскоре начало подниматься.

Он приобрел себе союзников в лице умнейших дельцов прошлого Царствования, графов и Андреевских кавалеров Петра Андреевича Толстого (1645-1729) и Андрея Иоанновича Остермана, недовольных самовластием Светлейшего Князя, а вскоре затем и Павел Иоаннович Ягужинский получил непосредственный доступ к самой Государыне Императрице Екатерине I Алексеевне. И здесь сумел он заслужить временно ее расположение и сделаться непременным членом интимного кружка первой Императрицы Всероссийской.

Главный устроитель петровских ассамблей Павел Иоаннович Ягужинский, часто дежуривший при Государыне Екатерине в качестве генерал-адъютанта, и теперь был незаменим в этих случаях.

Милость Императрицы.

"Безотлучное пребывание" Павла Иоанновича Ягужинского около Императрицы Екатерины I принесло свои плоды: 30 августа (12 сентября) он Высочайше получил от Государыни орден Святого благоверного Великого Князя Александра Невского, а в октябре 1725 года он и вовсе " стал любимцем Императрицы, хотя не сделался ни благоразумней, ни трезвее прежнего ".

Благодаря увлечению Императрицы удовольствиями власть Сената сильно расширилась; увеличилось вновь и значение генерал-прокурора.

Возвышение Павла Иоанновича Ягужинского было, однако, временным: уже в следующем году он должен был оставить Сенат, а при учреждении Высочайшим Указом восьмого (21) февраля 1726 года Верховного Тайного Совета генерал-прокурор не попал и в число его членов.

По словам прусского посланника Двора Пруссии барона и Андреевского кавалера Густава Мардефельд (ум. 1728), " Царица положительно не хотела назначить его в Совет, ибо считала его не расположенным к Себе, что следовало приписать его неукротимой ненависти против Князя Меншикова ".

Удаление от Двора.

Не попав в Верховный Тайный Совет, самолюбивый Павел Иоаннович Ягужинский пребывал в отчаянии, которое увеличивалось еще и тем, что в члены Совета Высочайше назначен был Государыней недавний союзник его граф Остерман.

Плохим утешением для генерал-прокурора было и назначение его обер-шталмейстером – начальником Императорской конюшни.

Павел Иоаннович Ягужинский сердился на всех, даже на своего тестя, великого канцлера, который сделался членом Тайного Совета. В виде протеста граф Ягужинский перестал ездить в Сенат и стал бывать при Дворе лишь в случае крайней необходимости, предпочитая придворной службе "прелести деревенской жизни".

В своем уединении Павел Иоаннович Ягужинский, однако, оставался недолго.

Третьего (16) августа 1726 года Тайный Совет определил отправить его в качестве полномочного Министра на польский сейм в Гродно. С одной стороны « верховники », хотели удалить из Санкт-Петербурга беспокойного генерал-прокурора, с другой – враги Светлейшего Князя А. Д. Меншикова наносили тем чувствительный удар фавориту Императрицы.

На земле предков, в Польше, на гродненском сейме Ягужинский действовал со свойственной ему наследственной горячностью, по собственному отзыву, "сколько смысла и силы имел".

20 апреля (3 мая) 1727 года Павел Иоаннович Ягужинский имел прощальную аудиенцию в Варшаве и затем отправился в Санкт-Петербург. Павел Иоаннович прибыл туда, когда Государыня уже пребывала в предсмертной болезни, а Девиера постигла печальная участь.

Шестого (19) мая 1727 года без одного дня через три года после своей Коронации Императрицы Екатерина I Алексеевна скончалась.

Начало ссылки.

Заклятый враг Павла Иоанновича Ягужинского – Светлейший Князь Александр Данилович Меншиков сделался фактическим правителем государства Российского при юном Императоре Петре II Алексеевиче, Августейшем внуке Государя Петра I Великого.

Светлейший Князь и кавалер постарался удалить Павла Иоанновича Ягужинского из Санкт-Петербурга, и тот принужден был ехать на Украину.

Ссылка продолжалась недолго, и в самый день последовавшего вскоре ареста А. Д. Меншикова за Ягужинским был послан курьер.

Павел Иоаннович Ягужинский желателен был Двору в это время в Санкт-Петербурге в качестве врага павшего временщика.

Милость юного Императора.

Восьмого (21) октября 1727 года граф прибыл в Санкт-Петербург, а 24 октября (6 ноября) издан был Высочайший Указ о производстве Павла Иоанновича Ягужинского в генерал-аншефы. Тем же Высочайшим Указом он назначен был вместо А. Д. Меншикова капитан-поручиком кавалергардии.

Государь Император Петр II Алексеевич был очень милостив к Павлу Иоанновичу Ягужинскому, удостаивал его своими посещениями, причем засиживался за полночь.

Очевидно, граф Павел Иоаннович, умевший в свое время развеселить сурового Августейшего деда юного Императора, умел теперь занять и его венценосного внука.

Однако надо признать, что Ягужинский все же не играл видной роли в краткое Царствование Петра II Алексеевича. Граф был в дружбе с Лефортом, а также с испанским посланником в России и Австрии герцогом Джемсом Бервиком де Лириа (1695-1738). Однако дипломатическая деятельность графа едва ли не ограничивалась переговорами с посланником короля Испании Филиппа V (1683-1746) об ордене Золотого Руна, который хотелось иметь Государю, и об испанских лошадях и мулах для Царских конюшен.

В сетях заговора.

В трагическую ночь кончины Императора Петра II Алексеевича – 19 января (1 февраля) 1730 года Ягужинский, по-видимому, старался принять участие в рискованном предприятии ограничения Самодержавия, открыто заявляя, что ему "с миром беда не убыток".

Уже во время совещания «верховников» о выборе Государя Ягужинский, пробуя почву, начал говорить о необходимости ограничить власть преемника скоропостижно скончавшегося Императора Петра II Алексеевича.

"Долго ли нам терпеть, что нам головы секут; теперь время, чтобы самодержавию не быть", - будто бы были его подлинные слова.

Когда же герцогиня Курляндт Анна Иоанновна (1693-1740) провозглашена была Императрицей Всероссийской, Павел Иоаннович Ягужинский прямо обратился к Князю Василию Владимировичу Долгорукову (1667-1746) с просьбой, которая как бы доказывала его горячую преданность делу ограничения Самодержавия. "Батюшки мои, - воскликнул он, - прибавьте нам, как можно, воли!" Князья Долгоруковы отнеслись уклончиво и холодно к горячим заявлениям Ягужинского.

Граф понял, что ему безродному иноземцу нечего делать с русскими аристократами-верховниками, и 20 января (2 февраля) 1730 года утром отправил в Митаву голштинского камер-юнкера П. С. Сумарокова с неподписанным письмом к герцогине Анне Иоанновне и устной инструкцией.

Павел Иоаннович Ягужинский, уверяя Императрицу в своей преданности, "как был верный, так и ныне в верности пребываю" , уведомлял, что ограничение верховной власти "не во многих персонах учинено", т. е. противно воле большинства, и давал Государыне наставления, как ей держать себя с посланными в Митаву депутатами Тайного Совета – "что станут представлять, не всему верить, пока Сама изволит прибыть в Москву" .

Сумароков, благополучно доехавший и повидавшийся с герцогиней Курляндт Анной, не ускользнул от бдительности Князя В. В. Долгорукова.

26 января (8 февраля) посланник арестован был и тотчас допрошен, а первого (14) февраля 1730 года привезен был в Москву, закованный, генералом М. И. Леонтьевым, с которым были присланы утвержденные герцогиней Анной " кондиции ".


Арест графа и кавалера.

Второго (15) февраля 1730 года, в День конференции Верховного Тайного Совета с Сенатом, Синодом и генералитетом, в самом заседании Ягужинский был арестован и посажен в кремлевский каземат.

Последовало несколько арестов замешанных в дело лиц, в том числе трех кавалергардов. В тот же день Павел Иоаннович Ягужинский допрошен был, на следующий день снова; у арестованного были отобраны не только " кавалерия» и письма, но и ножницы и карандаш. Бумаги Павла Иоанновича рассмотрены были « верховниками » и запечатаны.

С барабанным боем объявлено было, что граф и кавалер Ягужинский арестован за письмо, написанное Императрице Анне Иоанновне и направленное против блага Отечества и интересов Ее Величества.

Арест Павла Иоанновича Ягужинского вызвал много шума и самых противоречивых слухов. Впрочем, нужно прибавить, что Ягужинский мог не особенно тяготиться своим заключением, поскольку имел все необходимое, свою прислугу и хороший стол.

Освобождение и немилость.

Последовавшее за тем восстановление Самодержавия имело следствием немедленное освобождение Ягужинского, который имел то нравственное удовлетворение, что родовитый генерал-фельдмаршал и Андреевский Князь Долгоруков со сродниками по приказанию Императрицы Анны I Иоанновны встретил его в дверях дворцовой передней и возвратил ему шпагу и Императорский орден Святого Апостола Андрея Первозванного.

Радость Ягужинского выражалась со свойственной его характеру страстностью: он то проливал слезы у ног Императрицы, то обнимался на придворном балу с Лефортом. Можно было думать, что Ягужинский, оказывавший и раньше обездоленной Вдовствующей герцогине Курляндт Анне разные услуги, получит теперь щедрые награды от Императрицы: Лефорту казалось, что в Коронацию его друга сделают генерал-фельдмаршалом. Однако награды были не щедрые; мало того, граф Ягужинский отставлен был от должности генерал-прокурора.

Для того чтобы добиться милостей от нового правительства, надо было заручиться покровительством новых людей.

Восстановление в должности.

Дружба с сильной придворной партией не осталась без результатов для графа Ягужинского. Несмотря на интриги графа Остермана, старавшегося удалить Павла Иоанновича в Польшу, граф Ягужинский занял прежнее место генерал-прокурора в Сенате с прежним влиянием на внутренние дела России.

20 декабря 1730 года (2 января 1731) графу и кавалеру подчинен был богатый Сибирский приказ, из которого он должен был получать и свое жалованье "по рангу".

Генерал-прокурора, однако, ждали еще новые почести и награды.

Графский титул.

31 декабря 1730 года (13 января 1731) граф Высочайше назначен был подполковником вновь учрежденного Лейб-Гвардейского Конного полка, а 19 января (1 февраля) 1731 года, в годовщину восшествия на престол Императрицы, граф и кавалер Ягужинский возведен был, наконец, в графское Российской Империи достоинство.

10 (23) ноября 1731 года Высочайше учрежден был Кабинет, который, подобно Верховному Тайному Совету, лишал Сенат его прежнего значения. Графу и кавалеру Ягужинскому невыносимо стало обидно, что главную роль в этом учреждении, назначенном, как говорили, "для его обуздания" , играл граф Остерман.

Конфликт с герцогом Бироном.

Павел Иоаннович Ягужинский проделал в это время то же, что и при учреждении Верховного Тайного Совета: он позволил себе неприличные выходки и угрозы против Кабинета и влиятельных иностранцев; однако перессорился со всеми, начиная со своего тестя канцлера и кавалера Г. И. Головкина, и дошел до того, что не только наговорил герцогу и Андреевскому кавалеру Эрнсту Иоганну Бирону (1690-1772) грубостей, но даже, как рассказывают свидетели, обнажил шпагу против фаворита.

Все считали уже графа Ягужинского погибшим человеком, с которым опасно иметь сношения, которому угрожает Сибирь. Однако Императрица Анна и на этот раз пощадила графа Ягужинского. 18 ноября (1 декабря) 1731 года граф Высочайше назначен был послом в Берлин.

Новое возвышение.

В начале 1735 года граф и кавалер возвратился в Санкт-Петербург, а 28 апреля (11 мая) 1735 года Высочайше назначен был Кабинет-министром с жалованьем 6 тыс. руб.; тогда же ему была возвращена должность обер-шталмейстера, отнятая у него в 1732 году.

Граф и кавалер Ягужинский, казалось, достиг верха благополучия: всемогущий временщик герцог Бирон "чрезвычайно доверял" ему, и все полагали, что впредь в Кабинете будет делаться только то, что угодно будет приказать его новому члену.

Однако здоровье графа и кавалера Павла Иоанновича Ягужинского было сильно расшатано чересчур беспорядочной жизнью и всякими излишествами.

Болезнь и кончина.

В январе 1736 года граф Ягужинский заболел подагрой и лихорадкой; одновременно заболел подагрой и граф Остерман.

Насколько заметным деятелем был граф Ягужинский, видно из замечания одного из его современников - " болезнь этих двух самых деятельных Министров почти остановила течение всех дел ".

Сначала болезнь графа Ягужинского казалась неопасной, но организм больного был ослаблен, болезнь затягивалась, и в марте друзья кавалера стали опасаться, что он уже не встанет. Опасения их, к несчастью, сбылись.

Граф и Андреевский кавалер Павел Иоаннович Ягужинский скончался в ночь на шестое (19) апреля 1736 года .

С подобающими почестями погребли его в Свято-Троицкой Александро-Невской Лавре, на клиросе нижней церкви.