Девочка и Время

Хоть нас и побили заранее, за сто лет до начала, все равно надо воевать и пытаться победить.
Х а р п е р  Л и. Убить  пересмешника.


С утра кот вел себя странно. Он то и дело мурлыкал, ненадолго засыпал в кресле, уютно свернувшись калачиком, и снова спрыгивал…

Коту Мурзику всего два года, а Клаве осенью исполнялось одиннадцать лет. Старший брат в конце этого месяца, в июне, заканчивал школу. Мама раньше работала бухгалтером в леспромхозе, при котором возвели их поселок. Отец тогда был агрономом в близлежащем зверосовхозе, пока к концу девяностых всё окончательно не развалилось. Теперь мама — продавец в поселковом магазине, а отец вкалывает на владельца лесопильни, доставшейся тому после развала леспромхоза...

Вот и сейчас родители пропадали на работе, а брат — в школе, готовясь к выпускному. И Клава, привыкая к начавшимся недавно каникулам, с хозяйничала одна в целом доме.

Сидя на диване, она вглядывалась в белые часы, стоящие на средней полке старого серванта. День только начинался, стрелки на циферблате показывали полдесятого. Рядом на стене был приклеен огромный календарь, на котором даже Клава различала цифры «2001». Вне школы она не носила очков, хотя испортила зрение еще во втором классе из-за постоянного чтения огромного количества книг, приносимых матерью из библиотеки.
На титульном листе этих книг обычно стояла синяя печать:

Прибайкальский зверосовхоз
Рабочий комитет


На других виднелся еще более старый и пространный оттиск:

Министерство совхозов
Прибайкальский зверосовхоз
Канишкина падь

А в книге c черной картонной обложкой «Две повести о тайнах истории» удалось различить только часть интересной надписи на печати:

Министерство сельского хозяйства
РСФСР Управление    …
              и звероводства
  Прибайкальский зверосовхоз

Сами книги уже являлись частью истории, пусть и недавней, особенно в сравнении с раскопками древнего Хорезма, о которых говорилось в той черной книге Рудольфа Бершадского, выпущенной аж в 1957 году. Прошлое необыкновенно волновало и привлекало девочку — казалось, она прикасается к самой истории, листая книгу полувековой давности, в которой рассказывалось об еще более давних временах, о жителях Средней Азии, согдийцах, которые, кстати, не раз в прошлые века приходили сюда, в Сибирь, как знала начитанная Клава…


Внезапно кот снова проснулся и, подбежав к девочке, стал жаться к ее ногам. Ласково и в то же время требовательно мяукал, словно хотел сообщить что-то важное…

 «Ну что ты, Мурзик, — наклонилась к коту Клава, — что с тобой? Может, хочешь на улицу? Давай погуляем».

Она застегнула только браслет часиков на правой руке, надела туфли и выбежала из дома в коротком платьице — дни стояли уже жаркие, так что даже утром было тепло.

«Еще рано, куда же он бежит?», — думала Клава, пропустив кота вперед.
Но и во дворе Мурзик вел себя беспокойно. Он побежал мимо огорода в дальний угол — прямо к кустам разросшихся ив, которые подпирали старый накренившийся забор. Кот скрылся в обильной зелени.

Клава устремилась за ним, раздирая голые руки и ноги о колючие ветви. Но когда подняла голову, заметила, как напротив ее лица что-то нависло.
С ветки куста свисала густая паутина, по которой спускался большой омерзительный паук. Паутина от дуновения ветра всколыхнулась и девочка ощутила липкое прикосновение на своем лице. Клава с большими от ужаса глазами взмахнула рукой. Паук спускался почти на лицо, он быстро перебирал лапками, и, судя по всему, готовился вот-вот перекинуться на Клаву.
Она испугалась, отскочила от куста и побежала прочь, но неловко споткнулась и упала на торчащие корни. От боли Клава не могла сразу встать.
Придя в себя через несколько минут, она обнаружила, что руки, ноги — всё цело, ими можно двигать, и только коленка правой ноги побаливала и оказалась немного разодрана.

Наконец, девочка попробовала встать, отряхнулась от пыли. «Что-то изменилось», — почувствовала Клава. Она огляделась и заметила какую-то странную перемену. «А где же куст с паутиной и пауком?» — удивилась она.
Она огляделась вокруг себя еще раз и убедилась: исчез не только куст. Нет ее дома, привычного родного двора с поленницей дров и огородом – всё исчезло. Клава находилась в незнакомой местности. Ее окружали горы, подёрнутые таинственной дымкой. Клава залюбовалась живописным ландшафтом. Безраздельно властвововали горы, покрытые густым лесом. Они вбирали в себя тысячи оттенков синего, фиолетового и зеленого цветов.

Ни одного человека. Куда бы ни посмотрела Клава, везде ее обступали горы, которые тянулись бесконечными волнами, уходящими за горизонт.

«Мяу!», — раздалось знакомое мяуканье. Это ее любимый кот выбежал из-за валунов. Клава обрадовалась коту. Вместе ним было уже не так страшно и одиноко.

А вокруг по-прежнему простиралось царство гор. Вблизи и вдали — ни одной приметы человеческого присутствия.

«Надо торопиться, — беспокойная мысль пришла Клаве, — успеть пока светло, пока светит солнце, искать тропу, дорогу или ручей, которые приведут к жилью людей.

Присутствие кота принесло самообладание и хладнокровие. Клава присела на густую траву рядом с котом и принялась обдумывать свое положение. Она взглянула на часы: они показывали только половину десятого. Клава обрадовалась: «Впереди целый световой день. До заката солнца надо успеть выбраться к  людям. Люди мне помогут: иначе в горах одна без еды, теплой одежды я погибну. Где-то здесь должна быть горная тропа или ручей, который рано или поздно приведет к людям, где вода, там и люди, — решила Клава.
Но оказалось, что найти тропу нелегко. По каменистой неровной почве было трудно идти. Кот оказался хорошим проводником. Он бежал впереди Клавы и указывал куда идти. В коте, видимо, проснулся древний инстинкт, позволяющий верно находить нужное направление.
Уже через час путешественники вышли к горной тропе. Клава с котом поднимались все выше по крутой тропе, которая то и дело петляла меж выступов скал.
Клава взглянула на часы. Оказалось, что с того момента, как они очутились на тропе, минуло всего пятнадцать минут, но они успели пройти по удобному пути довольно много. Горы тянулись нескончаемой грядой, покрытые густым бархатистым лесом, а ущелья казались бездонными и таинственными.
Как, почему она оказалась здесь? Может это сон, это, не знаю по какой причине, но мне кажется после падения около куста. Вот сейчас всё развеется, и я снова увижу родные места, — проносились мысли Клавы.
Но она, в самом деле, стояла на дне ущелья. С обеих сторон нависали горные склоны, покрытые лесом. Валуны, крупные и помельче, — усеивали дно ущелья. Ветерок, напоенный ароматом  горных трав и цветов, обвевал лицо Клавы.
Путешественники поневоле — девочка и кот — шли по горной тропе. Тропа была хоженая людьми, ровная. Это обстоятельство обрадовало Клаву. Значит, здесь нередко ходят люди и мы должны их встретить.
Вместе с тем, Клава отметила про себя, что хотя тропа удобна для ходьбы: без камней, ровная — но крутая и поднималась всё выше.
Поэтому Клава часто отдыхала, а кота приходилось брать на руки.
Утро незаметно уступало место дню. Заметно потеплело. Хотя пришло время обеда, Клава и кот неутомимо продвигались вперед. Мурзик в горах пренебрегал привычкой, свойственной всему роду кошачьих спать часто или хотя бы дремать. Здесь он совершенно изменил свой режим дня и когда просился спустить его с рук, неутомимо бежал впереди. Кот бодрствовал, зорко смотря круглыми кошачьими глазами. Видя необычное поведение своего любимца, Клава скорее понимала, чем предчувствовала, что скоро их ожидает нечто из ряда вон выходящее.

И кот, видимо, действительно был настоящим проводником, так как они скоро выбрались на ровную дорогу. Чувствовалось, что по ней еще недавно проходили или проезжали люди. Камни – и крупные и мелкие – были заботливо отброшены в сторону, образуя своеобразный бордюр. Дорога покрыта мелкой белой известью.
Клава даже вздрогнула, когда увидела крупную луковицу с темно-багровой шелухой, сиротливо лежащую на дороге. Кто обронил ее, проезжая по дороге?
В девочке затеплилась надежда.

Дорога извилистой лентой поднималась все выше и круче, ныряя между скалами, и уходила все дальше в глубь гор. Вокруг по-прежнему голые скалы без единого деревца, лишь изредка поросшие скудной травой. Клаве с котом предстояло преодолеть высокий перевал.

Клава скоро поняла, что дорога таит в себе свои секреты. Она оценила ее как опасную для жизни. В узких местах при любом неосторожном шаге в сторону можно было сорваться в глубокую пропасть, на дно каньона.
Дорога, по которой теперь шли Клава с котом, то и дело сужалась, затем расширялась, и снова сужалась до тропы, пока, наконец, не стала труднопроходимой. Тропа повисла узкой полоской над крутым обрывом. Справа отвесной стеной нависла скала, так что по тропе мог пройти только один человек, и то боком. Малейший шаг в сторону и упадешь в бездну ущелья.
Девочка с Мурзиком преодолела опасный участок.
Затем дорога пошла резко  вверх. И девочка, водрузив Мурзика на шею, как если бы это был меховой воротник, полезла наверх, опираясь на скалы руками и коленями. Не за что было уцепиться, камешки предательски катились вниз… Подъем был настолько крутым, что Клаве приходилось подпирать свободной рукой коленку, ободранную еще у куста с пауком, чтоб не поранить ее еще больше о камни.
Наконец, и это препятствие оказалось преодолено. Горная дорога, по которой взбиралась Клава, протянулась на полкилометра. И девочка была вознаграждена за опасный участок пути: она вышла к небольшой каменистой площадке, откуда открывался не только хороший обзор местности, но и великолепный вид.
Клава взглянула с обрыва вниз и не увидела дна, вернее, оно едва просматривалось. Она поразилась, насколько глубоко ущелье. «Вот она, Крыша мира! — пронеслось у Клавы в мыслях. — Но даже если это и не Тибет, похоже, где-то рядом с ним. Памир? Высоченные вершины и между ними высокогорные плато. Явно альпинисты забираются на эти выси, штурмуя крыши мира».
На приютившей их плоской площадке девочка с неразлучным котом устроила небольшой отдых…
Клава наслаждалась летним днем и красотой гор. Теперь она находилась гораздо выше, чем прежде, и горы как будто наплывали волнами со всех сторон, они словно говорили с девочкой и обещали, что всё будет хорошо. И сам горный воздух, напоенный ароматом своих лесов, гонных цветов, успокаивал, обещая, что она скоро найдет спасение…
Как ни странно, Клава заметила, что она и кот пока не испытывают голода. «Возможно, подумала девочка, — это сам воздух в горах целебный и питательный».
Клава увидела, как впереди с небольшой высоты струился водопад. Он извергался из расщелины в скалах, которые своими очертаниями напоминали яблоки. Водопад высотой чуть ли не в два метра переходил в ручей, стекавший по склону гор.

Странно, водопад и ручей образовывали две восьмерки или число 88. Присмотревшись, девочка обнаружила, что эти две одинаковые фигуры образовывали струи водопада и резко меняющий свое направление ручей, петляющий меж камнями.

В одном месте в ручье кружился водоворот, белая пена воды которого причудливый рисунок, напоминающий бабочку.
«Как красиво!» — вырвалось у Клавы. Ей хотелось сидеть здесь, в обнимку с котом, и никуда не уходить. Так прошло минут сорок. Клава взглядывала на часы, ей хотелось оттянуть время и наслаждаться красотой высокогорной природы.

И она разглядывала горный пейзаж.

Внимание Клавы привлекла одиноко стоящая, как ей показалось, фигура человека. Он смотрел в сторону Клавы, стоял неподвижно и лишь изредка шевелился. Она долго не могла решить загадку: человек ли это, может она принимает за человека дерево или каменное изваяние, дело рук человека или сотворенное природой.
Тропика могла привести к загадочной фигуре через каких-то полчаса, прикинула Клава, критическим взглядом оценивая расстояние.
И она твердо решила, что дойдет до таинственного места. Что бы там ни стояло: домик, одинокая башенка или человек – для нее было заманчивой целью.
Привычно взяв кота на руки, торопливо зашагала по тропе, подгоняемая тайной надеждой. Добравшись до места, оказалось, что она принимала за человека обугленное черное дерево, видимо, сожженное молнией.
Хвойные деревья густо облепляли склон горы около этой черной коряги. И Клава пустилась дальше в путь дальше. Но пройдя не более полукилометра, обернулась на стук копыт, необычайно гулко разносившийся в безлюдной тишине среди гор и скал…

Клава увидела вдали всадника, одиноко мчавшегося по еще одной горной тропе, которую прежде она не заметила из-за крупных обломков скал. Мужчина на коне поднимался все выше. Его тропа, — явно более пологая и пригодная для подъема даже для лошади, все больше сближалась с тропой, по которой поднималась Клава.

Но всадник круто свернул около того самого черного силуэта дерева и неожиданно исчез...

Куда же мог скрыться всадник? Кот тоже деловито искал, принюхивался и уверенно подбежал к мохнатым вековым елям. «Мяу!» — громко позвал он свою хозяйку. И, о, чудо! Ели дружно, словно по команде, раздвинулись в стороны и обнажили довольно вместительный вход в пещеру.

«Так вот оказывается как! – сообразила девочка. — Это хитроумное сооружение для потайного входа. Ели служат маскировкой. Они растут на земле, насыпанной на подставку-платформу, которая в нужный момент открывается или закрывается».

Кот стал опять настойчиво звать Клаву. И она не мешкая, вбежала в так неожиданно открывшуюся пещеру. За спиной прошелестели ели, закрывая проход. Стало темно.
Когда Клава освоилась в темноте, она к своей радости заметила на довольно небольшом расстоянии от себя огонек, который по мере приближения становился всё ярче и больше.

Кот, не меньше обрадованный, чем Клава, бодро бежал впереди. И не удивительно. Здесь в темноте кот был уверен в себе, ведь как у всех из семейства кошачьих его глаза были прекрасно приспособлены к темноте, он бодро бежал впереди.

Клава замерла. Выйдя из мрака, она увидела ухоженный сад. Глаз радовало разноцветье цветов, росших в изобилии на каменном возвышении около яблоневых кустов с распустившимися белыми цветочками. Могучие кедры, пихты окружали сад почти со всех сторон. Аллея ветвистых вязов начиналась сразу же в нескольких шагах от Клавы. Клава любовалась красотой сада.
Этот сад вызывал чувство чего-то фантастического и необычного. Он притягивал к себе и в то же время пугал — видимо потому, что дальше сад переходил в густой темный лес…

Чудесный сад, в тени которого теперь стояла Клава, был пронизан жизнью, пением птиц, шелестом деревьев.

Сад явно был ухожен рукой человека, все было продумано до мелочей. В нескольких метрах от выхода из пещеры начиналась короткая дорожка, выложенная плоскими камнями. Она шла по центру сада, превращаясь в аллею, которая словно приглашала Клаву следовать по ней, что она и сделала.
Пройдя по дорожке справа от яблоневых кустов Клава свернула за выступ скалы. И вышла на аллею вязов с такой зелено-лиственничной кроной, что разросшиеся ветви заслоняли небо на всем протяжении аллеи, создавая кружевную тень, укрывавшую от жары и ветра.

Лицо приятно обвевал теплый ветерок.

Клава свернула по аллее направо и замерла – так внезапно и чудесно сбылась ее надежда. Громадный дворец возвышался шагах в тридцати от девочки – настолько близко, что она ясно различала тяжелую массивную дверь, полукруглые окна.
Вот куда ее вывела таинственная горная тропа, петляя меж валунов и камней — к роскошному дворцу!

Клава догадалась, что великолепный дворец одновременно и крепость, которая оберегает себя от нападения. В стенах, сторожевых башнях, сквозило что-то настораживающе-мрачное. В бойницы выглядывали дула орудий. И, как казалось девочке, все многочисленные окна и оконца смотрели на нее Клаву, испытующе-строго.

Дворец был явно в восточном стиле, огромный купол, стройные башенки-минареты. Все элементы исламского зодчества сочетались с греческой архитектурой: скульптуры, колонны.

Дворец окружала каменная стена с башнями. Он стоял на высоком холме, к нему вела многоступенчатая лестница, начинавшаяся у подножия холма. Красочная узорная дверь, украшенная рубинами, лазуритом, бирюзой.
Клава любовалась дворцом, наверное, час и даже этого ей показалось мало. Она никак не могла оторвать завороженного взгляда от притягательного зрелища.

Самым замечательным и необычным в облике дворца были его два своеобразных глаза: пара огромных стекол, укрепленных наверху. Выпукло-вогнутые хрустальные линзы яйцевидной формы сверкали в лучах заходящего солнца. Время от времени они медленно поворачивались из стороны в сторону, пуская блики по краям стеклянных сфер.

Вот пара зеркальных линз опять задрожала, преломляя радужные блики.
Клава зачарованно смотрела на «глаза дворца» и вдруг догадалась об их назначении: «Так они же наподобие телескопов, только осматривающих не небо, а прилегающую местность, — догадалась Клава, сказав это почти вслух. — Вот здорово! Значит, эти линзы и за мной наблюдают. А это значит, скоро кто-то выйдет ко мне из дворца.

Вдруг ушки кота напряглись. Взгляд Мурзика устремился на высокого юношу, выходящего из ворот, в которых распахнулись массивные железные двери. Юноша был одет в восточный халат, тюрбане на голове и направился к Клаве.

 «Как же мы будем разговаривать? — пронеслось в голове Клавы. — Ведь я не знаю восточных языков».

Юноша смотрел благожелательно, синие глаза излучали доброту и спокойствие. Весь его облик совершенно не отличался от русского, всё говорило, что он не индус и не афганец.

Он спросил, пытливо заглядывая в глаза:

— Добры дзень! Рады вас бачыць! Як вас звать? Колик йе вам лет? Цо будэмэ делать?

После каждого вопроса юноша выжидающе смотрел на лицо Клавы, потом продолжил спрашивать, пытаясь узнать на каком языке она говорит. Обрушив на Клаву поток вопросов на чешском, словацком и других славянских языках, переводчик остановился на русском.

Клава была поражена. Говорил он по-русски без акцента и с первых же слов не чувствовалось никакой скованности, общаться с ним было легко. Лицо юноши выражало доброту и сострадание.

Глядя прямо ему в глаза, она спросила:

— Откуда вы знаете русский? Вы же совершенно отлично говорите!

— Я тоже из России, из Новосибирска. А попал я сюда тем же путем, что и ты, при помощи телепортации. Судя по одежде, – он скользнул взглядом по легкому платью Клавы, ее разодранным коленкам, — вы тоже путешественница по времени.

— Слышали о переносах во времени? Мы друзья по несчастью. Я и вы находимся в прошлом, — убедительно говорил юноша. — Но я очутился здесь в результате эксперимента. Дело в том, что ученые из научной лаборатории проводили эксперимент по переносу во времени. Так я и очутился здесь. Я приспособился к здешним условиям. Стал переводчиком. Ведь я не физик, а лингвист, знаю персидский и пуштунский. Ах, вы же устали, голодны, — спохватился юноша. — Продолжим разговор во дворце. Я собираюсь пообедать, составите компанию.
Клава обрадовалась. Всё сложилось как нельзя лучше. Наконец-то она и  кот  Фома отдохнут, подкрепятся и не где-нибудь, а во дворце.
Юноша протянул руку и Клава, уже чувствуя себя в безопасности, ответила крепким рукопожатием.

— Зови меня Амир, хотя полностью здесь меня зовут Амир Мундзи. Я проведу тебя во дворец к Абд-уль-Кадиру… Но сначала ты должна отдохнуть с дороги, поесть, а потом тебя ждет беседа с владыкой мира, царем царей. Согласна?
И Клава с котом в руках вошла во дворец. Она смотрела вокруг с тихим восторгом, так чудесно сбылась ее мечта.

Она была так растрогана тем, что здесь в неприступных горах сумела найти человека, говорящего на ее родном языке. И не кого-нибудь, а земляка, тоже из Сибири. И Клава не сдержавшись, обняла юношу в порыве чувств.
Клава с котом в руках спешила за Амиром.

Да, я очень-очень вам благодарна, вы просто спасли меня и кота. Но пока один вопрос: где же мы находимся? В какой стране? Только бы это сейчас узнать и я буду спокойна.

— Ну что же. Вкратце вот что расскажу, подробности потом. Дворец в котором ты сейчас находишься находится в горах Гиндукуша, что на юге Афганистана. Построил дворец Баязид Ансари. Это великий человек. В середине шестнадцатого века он возглавил крестьянское восстание против феодалов и победил. Он был за бедных. Уничтожил рабство, устранил эксплуатацию крестьян, провозгласил равенство и свободу. Баязид Ансари объединил племена пуштунов.
К сожалению, его государство Рошания просуществовало чуть больше полувека…

Они шли через многочисленные комнаты, двери которых открывались сами собой. Каждый зал обладал своим особенным оформлением, это сразу бросалось в глаза. И Клава невольно давала названия каждому залу, через который проходила: в «Буддийском» было много изваяний Будды. Греческий зал украшала статуя Искандера Великого — как называют на Востоке Александра Македонского, прошедшего через эти горы на пути в Индию…

Столовая находилась в глубине дворца на северной стороне. Было светло, благодаря множеству окон, за которыми колыхалась зеленая листва – высокие вязы пышно разрослись. Роскошь убранства столовой доставляло удовольствие. Большой стол из черного благородного дерева с прозрачно-сиреневыми кружевными салфетками под каждым блюдом, грациозные серебряные кувшины.
Под взглядом Амира серебряная кружка, несмотря на тяжесть, свободно передвигалась по воздуху и снова возвратилась на стол. Также он удерживал воздухе фарфоровый стакан, салфетку.
Амир попросил ручные часы Клавы. Она сняла часы с руки. Юноша пристально посмотрел на часы, и вдруг тиканье смолкло, секундная стрелка замерла. Затем взглядом начал вращать стрелки часов.

У Клавы голова пошла кругом от всего, что показал ей Амир. Она была восхищена мастерством Амира. В ее глазах он был настоящий маг, волшебник.
Кот Мурзик молча наблюдал этот сообразный концерт и только его крупные выразительные глаза сверкали сверхъестественным блеском.
Амир позвал Клаву вымыть руки в ванную рядом со столовой.

— Удивительно! – не удержалась Клава при виде блестящих под золото двух кранов. — У вас есть даже краны.

— Да, и не только. У нас есть напольное отопление, когда наступает зима, мы сразу же начинаем отапливать дворец. Тепло идет по трубам, проложенным под полами, из специальной большой печи.
Клава ловко управлялась ножом с ручкой из золота и трехзубчатой вилкой из серебра.

— О! — воскликнула она и растерялась, когда увидела столько чудес.

— А ты знаешь, что когда кошка спит — к теплу, — отвечал юноша. — Кошку убить
— семь лет ни в чем удачи не будет…

Девочка вдруг вспомнила:
— Вы обещали рассказать подробности про государство, основанное Баязидом Ансари…

— Наша страна Рошания славится равноправием. Земля, имущество распределялись между всеми без привилегий. Баязид Ансари основал у себя школу, в которой обучал магическим знаниям. Обучившиеся должны были распространять его учение, открывая свои школы. Баязид был прекрасный оратор, поэт. Он отрицал загробную жизнь, провозглашал, что люди равны независимо от религии, национальности, социального положения. Целью рошанитов была борьба за равенство.
Вот этот громадный дворец он построил в неприступном месте Гиндукуша – горного хребта, отделяющего Афганистан от северной Индии…
Его сын, Омар Ансари, был убит в битве с Великими Моголами. Последний руководитель рошанитов, внук Баязида Ансари Каримдад погиб в 1638 году при защите этого замка. Абд-уль-Кадир, несовершеннолетний правнук Баязида Ансари с несколькими людьми сумел скрыться в центральной части Афганистана. Рошания стала существовать только в виде тайного культа. Почти семьдесят лет существовало государство Афганистан, в главе которого были Баязид Ансари, его сын и внук…

— Что это? Что за шум? – вскрикнула Клава. Шум неослабевал, а продолжал давить тревожностью и смутным страхом. Наконец, гулкие шаги, дверь распахнулась и в столовую вошел высокий мужчина, в военных доспехах и шлеме. Он провел внутренней стороной ладони по лбу. Амир в ответ коснулся пальцами уха, поставив локоть на ладонь другой руки.
— Это приветствие. Так приветствуют друг друга члены секты, посвященные, — успел объяснить Амир, повернувшись к Клаве.
Лицо Амира помрачнело, так как воин быстро сообщил какую-то важную новость и тотчас же вышел.
— Клава у нас нет времени беседовать дальше. Разведчик сообщил, что большое войско Моголов приближается к нашему замку – встревожено говорил юноша. Находиться здесь очень опасно. Враги скоро пройдут к нам, на их стороне предатели из нашей секты. Придется уходить отсюда тайными тропами, спасти правнука Баязида Ансари. Он совсем еще мальчик – наш Абд-уль-Кадир. Ясновидящие нашей секты «Рошания» настаивают на уходе. Силы неравны. Мы не сможем защищать замок. Мы должны во что бы то ни стало спасти правнука Ансари. У нас всё готово к побегу. Лошади. Деньги.

— Вы возьмете меня с собой? — встревожено спросила Клава.

— Я сейчас пойду, отдам распоряжение насчет тебя. Скоро мы двинемся в путь. Лишь несколько человек, в том числе и ты, Клава, должны покинуть замок навсегда.

Лицо Амира неожиданно изменилось: взгляд его стал очень выразителен.
Казалось, он увидел что-то удивительное.

— Что случилось?

— Подожди, Клава. Видишь то облако? – голос юноши дрожал от волнения. Клава посмотрела в ту же сторону, куда были направлены расширившиеся глаза Амира. И в углу залы увидела нечто туманное, колеблющееся.

— Клава! Появилось облако времени, но оно слишком мало: есть возможность перенестись в свое время, в будущее, только одному из нас.
Амир сделал жест рукой, чтобы Клава не мешала ему и не задавала вопросы.
Он сел за стол и весь его вид говорил о том, что он мучительно ищет решение какого-то важной проблемы.

По крайней мере, так казалось Клаве. И действительно, Амир был озабочен, изредка у него вырывалось: «Как же так? Неужели ничего нельзя сделать? Это жестоко».

Клава терпеливо молчала. Она чувствовала, решается что-то важное, в том числе и ее судьба. Наконец Амир очнулся от тревожащих его мыслей.

— Тут вот что, — начал Амир, — ты поняла? Я решил, Клава, что ты должна вернуться в свое время, к родителям. Ты должна спешить, иначе опоздаешь.
Клава слушала Амира, план своего спасения…

— А как же ты Амир? Ты останешься? — слезы показались на глазах девочки.

— Обо мне не беспокойся. Я сделал выбор в пользу тебя. Помни об этом всегда. Я тебе дам мой домашний адрес в Новосибирске. Пиши на мое имя, раз в месяц. Я надеюсь, что скоро, через месяц-другой я смогу тоже вернуться домой. В Академгородок. Сейчас я провожу тебя до облака времени.
Амир и Клава вместе подошли к углу залы, который был закрыт колеблющейся пеленой.

— Прощай, — проговорила Клава и вошла в облако времени.


Вместо послесловия

На этом основной сюжет повести о девочке, попавшей в Афганистан семнадцатого века, заканчивается. Но у нас с мамой было принято считать, что повесть немного не закончена.
Мама написала эти главы о путешествии Клавы в необычное государство Баязида Ансари еще в 2011 году. Она была под впечатлением от книги по истории Афганистана, взятой мной из институтской библиотеки.
Состояние рукописи в виде много раз перечеркнутых черновиков, видимо,  послужило причиной нежеланию матери набирать текст на компьютере.
Также,  мы тогда проговорили вслух окончание этой повести.
В ноябре 2015 года мамы не стало…
Вскоре после ее смерти в декабре 2015 — январе 2016 года я набрал текст повести, стараясь выбирать из вариантов, даже перечеркнутых мамой, самый лучший, хотя это было очень нелегко. В самом начале я дополнил рукопись мамы своими недавними впечатлениями от новой работы и привел описание печатей на библиотечных книгах, читаемых девочкой…
В ходе подготовки рукописи также возникла идея дописать за маму окончание повести, некий Эпилог.
Идея о месте выхода мирового Зла была разработана мной устно совместно с мамой в наших беседах в том же 2011 году…
Насколько помню, я попробую изложить продолжение повести.
Один из краеугольных камней смысла пребывания Клавы и Амира из Новосибирска в горах Афганистана – в том, что Крыша мира является местом силы. Там находится выход мирового зла. Но тот, кто удерживает контроль над этой территорией – владеет властью над миром. Поэтому Афганистан завоевывали в разные века разные завоеватели. Александр Македонский специально селил высоко в горах людей, которые охраняли те тайные места. Строил города. Частично они смешались с кафирами (нуристанцами) которых насильственно исламизировали в конце XIX века. До сих пор наследниками греков Искандера Великого считают себя калаши на севере Пакистана, похожие обычаями и частично языком на язычников-кафиров  – «люди в черном» по-персидски.
В связи с этим мы выдвинули  литературно-фантастическую гипотезу (видимо, в жанре фолк-хистори), что ночные ритуальные танцы, которые проводят женщины калашей – есть обряд укрощения зла, удержания его в недрах гор, превращая его выход на поверхность. Так они спасают всю планету.
И про кошек то же самое. Я предложил такой исход: Клава выросла, но стала какой-то странной – замуж не выходила, а чем-то одержимой. Собирала множество кошек. Оказывается, что кроме прочих причин, придвигающих человечество к краху есть и такая — большое количество кошек гибнет или влачит жалкое существование в качестве бездомных. Ибо кошки специально подосланы в наш мир, чтобы проверять на человечестве степень его благоразумия и сострадания. И чем больше зла творится в отношении кошек, тем ближе мир к катастрофе…
И Клава, ходя в черной хламиде, боролась одна за спасение митра, собирая ораву кошек, кормя их. И однажды ее кто-то встречает. Наверное, тот же Амир из Академгородка…

Стоит рассказать об еще одной теме, связанной с содержанием повести и судьбой последних лет моей матери. Начав работать над ее рукописью, я обнаружил в ней описание каменистой дороги, по которой поднималась девочка Клава. Я вчитался. Сомнений быть не могло – это было именно описание ее видения, которое она мне рассказывала. Было это незадолго до написания повести, примерно в начале 2011 года.
Итак, видение. Мама увидела внутренним взором… хотя нет, вначале она как бы услышала внутренний голос: «Хочешь знать свою судьбу, свое будущее? Ведь ты так любишь мистику, предсказания. Вот, смотри – и мама видит каменистую дорогу, как бы горную. Но дорога ровная, все камешки мелкие, крупных нет. Значит, это моя жизнь? – подумала мама.  И утешила себя мыслью, что раз крупных камней нет, значит, не будет и больших неприятностей. Всё довольно ровно, гладко. Мама даже переспрашивала тут же у этого голоса (который она считала своим подсознанием): «А нет ли здесь какого подвоха? Но голос ее успокоил, что подвоха нет.
Время от времени мама в разговорах со мной вспоминала свое видение горной каменистой дороги. Воодушевилась, что это хорошее предсказание…



* * *

Когда же наступит время, когда плохих людей будут наказывать сразу же, не принимая во внимание и не боясь их или их покровителей и не заставляя их жертв еще и кланяться своим мучителям, унижаться и терпеть их.
Во многом это уже во власти людей сейчас – зависит от воли начальников. Но те привыкли…
А обстоятельства и само течение жизни, увы, против хороших людей и за плохих. В связи с этим у меня родилось определение для проверки бога: Если некто (бог) не наказывает плохих людей и не помогает хорошим, значит это не бог (а самозванец и нечего ему поклоняться и выпрашивать как чудо помощи, коли она бывает так редко; так зачем унижаться перед попустителем зла?). Но если призадуматься, из этого утверждения можно вывести и обратное, формально вывернув его наизнанку: если какой-либо человек в состоянии оказывать и оказывает помощь хорошим людям а также наказывает плохих, значит… его можно назвать богом. Или лучше сказать еще определеннее: он ничем не отличается от настоящего бога.

И можно написать эти строки.  Они будут прекрасным дополнением к истории о девочке из нашего времени, попавшей в удивительное царство Рошания на Крыше мира, где на целых семьдесят лет установилась власть тайного ордена. Рошаниты (их имя с языка пушту можно перевести как «просветленные») провозгласили справедливость и равноправие и пытались внедрить…
Мелкие междоусобные склоки вождей племен, царь решал миром, объезжена станы. Были планы вторгнуться в Индию, в империю Великих моголов…
Рошанитов предали. Исчезло военно-административное крыло их учения, но осталось тайное — философско-мистическое…
Все же три поколения правили Рошанией – это много. И они оставили след в истории. Часть сбежавших из Афганистана последователей этого учения добралась до Западной Европы. И положили начало одному из тайных обществ…