Нищие из детства

В детстве, как и у многих мальчишек и девчонок советского времени, из-за нехватки  денежных средств у родителей, количество детских игрушек было очень ограничено.  Впрочем, играть в куклы или машинки в нашем дворе было как-то не принято.  Все мы, от мала до велика, вместе неплохо ладили.  Маленьких не обижали.  Зато собирались коллективно и ходили в кино на дневные, по 10 копеек за билет, сеансы. Но чаще всего занимались  любыми подвижными играми: качались «до небес» на качелях, лазали по деревьям, чертили классики и прыгали через скакалку, бились в настольный теннис, бегали в качестве казаков и разбойников, футболили мячи, а ребята зимой играли в хоккей с шайбой на заливаемой каждый снежный сезон коробочке. Пусть и без коньков, скользя по льду в обычных ботинках.

Тем не менее,  минимум игрушек имелось  у каждого.  А в моём полном распоряжение была пара куколок  с растрёпанными волосами в старомодных платьицах, голенький пупсик,  да совсем небольшая серенькая мягкая игрушка  – сидящая как свечка собачка, которую, впрочем, совсем мягкой и не назовёшь. И откуда она только  у меня взялась –  теперь вспомнить не представляется возможным.  Доподлинно знаю лишь одно – берегла я её, холила и лелеяла, пылинки не сдувала, но протирала  мокрой тряпочкой точно,  да любила, словно живую.

Помню, было мне лет семь-восемь, когда в дверь позвонили.  Мама в тот день находилась  дома. Она и открыла дверь, на пороге которой возникли  чумазые цыгане – женщина и двое её малолетних сыновей.
«Нищие, – пояснила мне мама, прикрывая входную дверь. – Пусть подождут. У нас есть кое-какие детские вещички, из которых вы с братом выросли.  Их и отдадим, ведь они больше никому не годные».   И отправилась  доставать из шифоньера старую детскую одежонку.         

Успев  разглядеть из-за маминого подола, насколько  задрипанно  и худо выглядят несчастные цыганята, моё глупое детское сердечко сжалось от сострадания:  «Чем же именно я могу помочь этим мальчуганам? Чем порадовать?»
И пока мама шарилась по шкафам и меня не видела, я мигом обернулась в детскую комнату, схватила любимую собачку и сквозь мною приоткрытую дверь быстро протянула игрушку одному из жалких пареньков.

Цыгане ушли, получив от мамы  собранную котомку с нехитрыми шмотками.  А под вечер, выполнив школьное задание на дом, спускаясь пешком с нашего  второго этажа, побежала я во двор на прогулку. Между первым и вторым этажами, в закуточке,  ведущему  к мусоропроводу, наткнулась на  часть выброшенных вещичек, что передала матушка побирающейся  цыганке.  А в стороне валялась моя любимая игрушечная собачка.

До сих пор ощущаю, как противно тогда мне стало –  и за себя, и за этих попрошаек.   Настолько, что  даже бедную собачку,  побывавшую  в руках этих  нищих,  не смогла я подобрать и вернуть себе домой.
Шло время.  Детская душа, подрастая и взрослея, наполнялась новыми встречами и впечатлениями;  воспоминания  становились редкими и без болезненных переживаний. Зато теперь, спустя десятилетия,  это происшествие всё чаще тянется из моей памяти с сожалением, что оставила тогда любимую игрушку  на произвол судьбы. Кто знает, быть может, та серенькая собачка до сих пор хранилась бы у меня на полке, а не в моих мыслях….

За всю свою жизнь не подала  я милостыню никаким  псевдонищим, расплодившимся теперь безмерно, ни цыганской, ни какой другой наружности.  Но, если имеется свободная наличность, не жаль подать одарённым  музыкантам, тем, что хорошо играют и поют  в электричках и подземных переходах.