Не сотвори себе трагедию

Последние 3 месяца примечаю неприятнейшее мне явление: некоторые мои друзья, соседи или же просто незнакомые люди, начиная от восьмилетнего мальчугана, что ворует у меня газеты, и заканчивая девяносто пятилетней сварливой старухой с этажа выше моего, несут один и тот же вздор! Два, а то и три раза на неделе их речь, словно разученная месяцами для театральной постановки, повторяется слово в слово. Решительно, тут все на лицо… однако, так дело обстоит только на первый взгляд. Если обратить внимание на однотонность голосов и полное соответствие произнесенных моими собеседниками речей, то сия проблема приобретает статус серьезной проблемы; разговор об этом может зайти в тихий вечер среди меня и моего собеседника, но может также возникнуть в самой шумной компании, какая беспрерывно пьянствует, танцует и поет песни. Это словно зараза на вроде простуды или ангины, которая неумолимо поражает одного за другим. Но, какая бы не была болезнь, у людей, пусть и немногих, есть к ней иммунитет. Вот и у меня, как ни странно, он есть. Иногда замечаю какие-либо симптомы, но они вскоре проходят. Несомненно, это хорошее известие для меня, но мне безрадостно оттого, что я нигде не вижу души, схожей с моей по устойчивости к сей заразе. И я думаю: «неужели всякий, кто каждодневно меня окружает, однажды окажется болен?». Вероятность этого весьма велика, поэтому, волей-неволей, мой иммунитет может утратиться. Хотя, стоит поразмыслить, и тут же я уверен, что такого со мной не случиться! Что же вдруг способно так сильно изменить мой настрой?

Февральский вечер – прекрасная пора! Поют птицы, кричат дети на улице, катаясь с горки, где-то далеко играет музыка; садящееся солнце озаряет заснеженную степь, от которой во все стороны отражаются его лучи, и ни одна туча сегодня не заслоняет этот божественный свет. Разве позволительно сидеть сейчас дома?
Приведя себя в полнейший порядок, я вышел из квартиры, запер дверь и с небывалой ранее легкостью спустился по лестнице с пятого этажа.
Дом мой находился на самой окраине города: из одного окна открывался вид на, кажется, бескрайнюю степь, а из противоположного – на сотни невысоких домов и радиовышку вдалеке. Тем не менее, автобусы здесь ходили часто. И в этот раз долго ждать не пришлось: подъехал автобус и стал наполняться людьми. Я же стоял в стороне и ждал, когда последний человек зайдет, затем, быстрее некуда, зашел сам и сел на единственное свободное место. Хм, ведь, если мне не мерещится, сейчас вечер. Так куда же это направляется такое число народу? Магазины закрываются, холодает, о концертах на сегодня я не слышал, а, следовательно, их и нет, так как на любое представление я был рад пойти и, собственно, ходил.
Обычно в предвкушении чего-либо приятного, хорошего или же праздного время летит медленно, но сейчас, мне на удивление, оно пролетело почти незаметно, я лишь обращал внимание на красные светофоры, что томили меня.
Хмурый, видимо, сам не зная отчего, водитель обругал меня за то, что я слишком долго заходил в автобус и выходил из него. Другого сие обстоятельство оскорбило бы. Я же лишь подумал про себя: «Ну и что?», ибо не это меня беспокоило сейчас.
Наступают сумерки. Скоро зажгутся фонари, и город приобретет новую красоту, которая совсем не похожа на ту, что видна днем.
До места моего назначения было двадцать минут ходу. Поэтому я бросился в размышления. Часто, когда приходится ждать или просто нечем заняться, мне по вкусу размышлять. Неважно о чем, главное – занять свою голову чем-нибудь. Пусть это будет хоть обычная лужа, и тут есть, о чем подумать! По поводу этой лужи я, пожалуй, не буду расписывать свои мысли, ибо они окажутся сильно скучными.
Итак, я шел и размышлял. И мысли мои были столь глубокими, что не каждому их понять, но каждому посмеяться. То они нагоняли на меня радость, то тоску, а иной раз и желание поддаться той болезни, которая охватывает все больше людей. Да, такой абсурд нужно сразу же гнать прочь из моей головы, и думать о чем-нибудь более простом и жизнелюбивом… Но не мне! Я свято верю в то, что, даже если сильно захочу, не смогу заразиться этим. И еще: подобные этим мысли словно пища для моего разума. Если же не «употреблять эту пищу», то мой разум очень скоро ослабеет и я стану глуп как обыкновенный дворовый мальчишка.
Когда половина дороги была позади, мои раздумья прервал диалог двух молодых особ. Я бы дал им четырнадцать лет, но, решительно, юношам было несколько больше. Невольно я стал прислушиваться (конечно же, это любопытство), и – о ужас! – в их разговоре я вновь услышал те же слова! Те же слова, что слышу каждую неделю!
Молодые люди (стоит ли так их называть, если мне самому двадцать шесть лет отроду?) заметили меня, проходящего в четырех метрах от них, и посмотрели так, как смотрели почти все люди, с кем мне приходилось видеться. Меня уж стал раздражать этот взгляд, который вижу я каждый день, но все же терпение еще было. А еще было сочувствие к этим ребятам. Они больны, но не понимают этого, как ужасно! Броситься к ним в истерике и начать уговаривать изменить свое мнение относительно того, о чем они говорят, приводя себя в пример? Вздор! Глупость! Они меня не послушают даже так…
Надо забыть. Не думать о плохом. И вот я вспоминаю, куда иду и что там буду делать. Наконец, осуществив это, я приободрился и прибавил ходу.
Осталось совсем немного. Моему взору предстал дом и приоткрытая дверь внутрь него словно призывает меня двигаться быстрее. Остается всего-навсего пара десятков метров, а я все набираю скорость.
Пытаюсь открыть дверь. Не удается! Пытаюсь снова. И я бы пытался открыть ее весь оставшийся вечер и, быть может, всю ночь, если бы не по-мощь… Я зашел. Она стояла напротив и смотрела мне в глаза. Не удержавшись, я отбросил костыли в сторону, и мы слились в пылком объятии…