Цветы запоздалые

Тяжелому катку политических репрессий не удалось уничтожить «луг духовный» Оптиной Пустыни


В Калужской губернии на берегу реки Жиздры, в окружении вековых рощ и высоких каменных стен, сиял в Оптиной Пустыни некий духовный свет, на который со всей Руси стекались и люд простой, и незаурядные умы. Привлекало их сюда особого рода иночество – старчество, суть которого в постоянном духовном руководстве старцев духовными детьми, откровенно раскрывающими перед иноками свои помыслы и таким образом приобщающимися к высшей правде.

В поисках светоча Истины в Оптиной Пустыни побывали Гоголь и братья Киреевские, Алексей Толстой и Достоевский, Соловьев и Погодин, сюда стремился после ухода из Ясной Поляны Лев Толстой... Исходившая от старцев православная духовность делала Оптину средоточием русского духа, а вершимые старцами многочисленные чудеса и точные пророчества еще более крепили веру в них. Старец Анатолий Оптинский перед самой революцией писал: «Будет шторм. И русский корабль будет разбит. На ведь и на щепках и на обломках люди спасаются. Не все погибнут. А что после шторма бывает? После шторма бывает штиль. И потом будет явлено великое чудо Божие. И все щепки и обломки соберутся и соединятся, и снова явится великий корабль во всей сваей красе! И пойдет он путем, Богом предназначенным!»

В 1920-х годах монастырь был закрыт, старцы и иноки разбрелись, кто куда. Но они унесли с собой ростки цветов оптинского «луга духовного». 


«Наступает век молчания»

Последний перед закрытием монастыря оптинский старец Нектарий скрывал острый ум под юродством. Один из современников, вспоминая беседу с ним незадолго до великих революционных потрясений, приводил его слова: «Скоро будет духовный книжный голод, не достанешь духовной книги... Наступает век молчания. Молчи, молчи, говорит батюшка, и слезы у него текут из глаз. И вот Государь теперь сам не свой, сколько унижений он терпит. 1918 год будет еще тяжелее. Государь и вся семья будут убиты, замучены... И если люди не обратятся к Богу, то не только Россия – вся Европа провалится... Наступает время молитв. Во время работы говори Иисусову молитву. Сначала губами, потом умом, и, наконец, она сама перейдет в сердце».

После разгона монастыря Нектарий уехал на малую родину и окало четырех лет прожил в селе Холмищи Плохинского (Ульяновского) района Калужской губернии. Был он уже почти слеп, за порог дома не выходил, но паломники шли к нему, как когда-то в Оптину Пустынь – нескончаемым потоком.

Смерть в 1926 году спасла старца от неизбежных преследований со стороны властей:  вскоре органы ГПУ завели дело на ряд священников, обвинив их в создании контрреволюционной монархической организации. Заодно сюда же «пристегнули» группу якобы «примкнувших к ним» мельников, торговцев, зажиточных крестьян. На их счастье (или, может быть, несчастье – отмучились бы сразу!), в ту пору начала репрессий давали «детские» срока - не больше трех лет ссылки. Но уже через шесть лет кустарь Филипп Лаврухин, делавший церковные свечи, получил расстрел за такое признание своей «вины»: «Я приносил своей продукцией вред советской власти, поставляя эту продукцию в церковь, и в целях большого сбыта этой продукции я вел с клиентами антисоветский разговор, ссылаясь на сталинскую Конституцию, согласно которой никто не может агитировать против церкви». 


«Дело о подпольном монастыре»

Иеромонах Исаакию, ставший настоятелем Оптиной Пустыни в 1914 году, был ее последним руководителем в послереволюционные годы. 

Что в юности побудило его повторить путь отца – крестьянина Орловской губернии Николая Бобракова, принявшего в свое время схиму в Оптиной Пустыни и погребенного в 72 года на монастырском кладбище – этого мы, наверное, никогда не узнаем, но Иван Бобраков, будущий архимандрит Исаакий, принял монашеский постриг в 19 лет. 

Председатель Тульского отделения общества «Мемориал» Сергей Щеглов проследил по документам трагическую судьбу Исаакия Оптинского. Сергей Львович рассказывает: что новая власть сразу же отнеслась к иеромонаху крайне настороженно. В 1919-м его арестовала ЧК и несколько месяцев продержала в тюрьме города Козельска. Весной 1923- его отстранили от должности  настоятеля, и Иван Николаевич несколько лет жил в Козельске, продолжая службу в одном из храмов. В ноябре 1930-го, после очередной волны арестов оптинских старцев, перебрался в Белев, где духовные дочери – монахини Крестовоздвиженского монастыря подыскали ему квартирку в частном доме на улице... Пролетарской.

Исаакий стал рядовым прихожанином Казацкого храма, но по-прежнему оставался центром притяжения для духовных чад. Поэтому в 1932-м году – новый арест и почти полгода в Брянской тюрьме. Выпуская Исаакия на волю, начальник ОГПУ якобы посоветовал ему уехать подальше от Оптиной Пустыни, на что архимандрит ответил: «От своего креста не побегу!» Естественно, что пережить 1937-й год он просто не мог бы.

Более 120 жителей маленького Белева, не насчитывавшего и десяти тысяч обитателей, были тогда репрессированы по обвинению в антисоветской деятельности. «Руководителем контрреволюционеров» был объявлен 78-летний епископ Никита (в миру Николай Прибытков), а его «организацию» окрестили в следственных документах «подпольным монастырем». Две недели стариков и старух, большинству из которых было по 65-75 лет, не давали спать, обливали холодной водой. Сохранились протоколы допросов обвиняемых, из которых таким способом выжимали признания. Однако Иван Бобраков, несмотря на истязания, вины за собой не признал: «Церковь Казацкую я посещал, посещали и все другие монахи, монашки и духовенство тихоновского течения – староцерковники. Но о существовании подпольного монастыря я не знал... Антисоветской деятельностью не занимался».

Ивана Бобракова – архимандрита Исаакия – расстреляли 8 января 1938 года вместе с группой других «подельников». И лишь в середине 1990-х годов удалось установить место, где он похоронен в братской могиле. На месте гибели настоятеля тогда установили православный крест, а впоследствии поставили часовню. 


*  *  *

«Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской Земле: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово, и вместо любви христианской всюду сеять семена злобы, ненависти и братоубийственной брани... Враги Церкви захватывают власть над нею и ее достоянием силою смертоносного оружия, а вы противостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни... ибо действуют даже прямо противно совести народной. А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою», – такое послание направил всем российским приходам 19 января 1918 года патриарх Тихон. 

Силою духа сохранен и возрожден ныне «луг духовный» Оптиной Пустыни. Всего три цифры, для сравнения: до 1917-го года библиотека монастыря насчитывала около 30 тысяч томов, в 1992 году – всего несколько сотен книг, а сейчас – около 20 тысяч.

Восстанавливать, как известно, труднее, чем разрушать, и тем более - чем строить заново. Но верится, что братия  нынешнего монастыря ярче прежнего разожжет в стенах Оптинской обители негасимую лампаду духовности и нравственности. Ибо сказано было: «И снова явится великий корабль во всей своей красе!»