***

Анни

Считается, что личные чувства и переживания, которые у тебя есть, могут подолгу оставаться в тебе и не выходить наружу. Но в народе говорят, да и на собственном опыте мне довелось убедиться, что, держа все в себе, можно потерять себя или того хуже (не дай Боже!), свихнуться. Чтобы сразу не отпугнуть слушателя откровенными признаниями, мы прибегаем к неувядающему, проверенным временем литературному приему: авторскому предисловию. Вступление, которое так и маячит у меня перед глазами несколько многословно, какое бы не захотелось читать даже перед самой любимой книгой. Но если мне повезет, то эти самые слова окажут такое же влияние на читателя, какое принудительное изучение схем по строительству нержавеющих труб, где я буду выступать в роли того, кто дал вам такое задание. И самое неприятное тут будет, пожалуй, то, что уже на этих словах читатель встанет и уйдет, оставив этот текст недочитанным.

То, что я собираюсь вам преподнести вовсе не рассказ, а, скорее, любительский короткометражный фильм в прозе. Те, кто принимал участие  в его создании, со всей серьезностью предупреждают меня, чтобы я не надеялся на успешный прокат. Особенно усердно об этом мне говорит моя главная героиня – Анни. Она сказала мне с некоторым упреком, что та сцена, где она громко смеется, несколько затянулась, да и не положено девушке так громко и долго над чем-нибудь смеяться, и попросила ее обрезать или убрать вовсе. А та сцена, где Дилан (второй актер фильма) сморкается в туалете, и когда выходит оттуда, у него на рубашке обнаруживается большая зеленая сопля, чуть не погубила мои приятельские с ним отношения.

Позвольте (раз уж речь зашла о героях), я вам представлю исполнительницу главной роли – Анни Хейз. Думаю, что она была бы довольна, охарактеризуй я ее, как тонкую интеллектуальную (увлеченную литературой) особу, лет восемнадцати. Она скромна, её речь жива, а движения легки, словно летние облака. Анни говорит, что сюжет нисколько бы не пострадал, если бы Дилан чуть меньше курил и больше говорил. Но, как создатель, я на такие уступки пойти не могу, так как говори он больше и кури меньше – это оказалось бы неправдой. Второстепенную роль, как уже говорилось выше, играет Дилан Вуд, задумчивый, мечтательный парень, который увлекается художниками импрессионистами, и даже иногда сам пробует что-нибудь писать.

Для себя я отметил, что некоторые художники при показе своих работ используют небольшие хитрости. Например, есть такие картины, которые показываются при определенном свете или на них нужно смотреть с определенного расстояния. То есть зрители поддаются некоторому физическому воздействию. Такой прием необходим и мне. Это позволит вам оказаться ближе с героями и с той атмосферой, что царит в фильме. Потому, вместе с этим текстом вы найдете песни, которые (вы послушаете) играли во время разговора Анни с Диланом.

Хотелось бы отметить, что оба моих любимчика (а именно такое обращение особенно приятно моим героям) настаивают на том, что это очередная (произносится унылым тоном) история о любви. А любое замечание, каким бы оно не было красноречивым (Анни ясно, доходчиво, а главное, убедительно говорила, что ещё чуть-чуть, и я бы с ней согласился), должно быть еще и уместным. Потому мне пришлось настоять на своем и объяснить своим любимцам, что моим из немногочисленных, но главных достоинств является способность отличить любовный сюжет от какого либо другого. Я с уверенностью утверждаю, что здесь хитросплетения отношений противоположных полов отведены в сторону.

Скажу в заключение, что сюжет родился в результате моей любви к фолку и вину. Все, о чем говорит Анни, было сообщено мне самой Анни (Аней) в течение нашей беседы, длинною в двадцать-одну минуту и сорок шесть секунд. Добавлю, что наша жизнь казалась бы намного интересней, играй в определенные моменты грустные или веселые песни или, чтобы главные герои в самый драматический момент могли уйти в затемнение.

(Включается песня Donovan – Catch the Wind)
 
На сцене стоит небритый парень среднего роста с кучерявыми черными волосами. На нем висит акустическая гитара, а на шее крепится губная гармошка. Помятая клетчатая рубашка, коричневые штаны и обычные туфли в тон штанам. Когда он поет, складывается такое ощущение, что он улыбается. Его нижняя челюсть выступает чуть сильнее верхней. Он почти не двигается, разве только руки умело «гладят» гитару. За левой рукой он не следит (он правша), его действия отточены, а слова выучены.

В шесть часов вечера в баре «Электрический Свет» за столиком сидела молодая девушка. К ней уже три раза успел подойти официант и спросить: «вы готовы сделать заказ?», на что она неустанно отвечала: «чуть позже». В восьми метрах от нее стояла сцена, на которой выступал довольно знаменитый на тот момент, фолк-музыкант.

Хочу отметить, что Анни пребывает в хорошем расположении духа. Совсем недавно она закончила пятнадцатую главу своей книги и у нее уже имеются интересные задумки на счет шестнадцатой. Как она сама мне сказала, цитирую полностью: «Читатели придут либо в телячий восторг, либо вышвырнут книгу в окно». Мне известно, что сюжет у Анни довольно интересный, так как мне довелось прочитать несколько глав. Но, по моему мнению, не менее интересна и сама ее персона.

Предупреждаю заранее, в Анни так много сложности, двойственности и противоречий, что будет написано о ней не меньше двух абзацев. Начнем с того, что личность она творческая, из чего и вытекают вышеперечисленные определения. Это молодая девушка небольшого роста, чрезвычайно складного телосложения. Когда она сидит в кофте или в чем-либо с длинными рукавами, взгляд непроизвольно падает на ее руки. Белый, что называется, аристократичный цвет кожи, аккуратные ногти без лака, которые мило сочетаются с цветом кожи, придают ей особый шарм. У нее волосы средней длины, которые она то и дело поправляет, проводя по ним пальцами, словно расческой и укладывает то в одну, то в другую стороны. Большие, глубокие глаза. Одна из ее подруг (она предпочла остаться анонимной) попросила меня написать о ней так: «Синеглазый Гермес в женском обличии, который в случае плохой погоды, предупреждает нас о ней и дарит частичку своей души». А более распространенное, не столь узко-подружеское мнение гласит, что Анни обладает тем самым чутьем, когда понимаешь, что уместнее было бы оставаться серьезной, нежели дальше продолжать отпускать шутки. С чем я, как сторонний наблюдатель, не могу не согласиться. Миловидное лицо, которое отдельным лицам может показаться чрезвычайно красивым. Но, как мне кажется, Анни берет не столько внешними качествами, сколько своей харизмой, оттого, не знай, я её лично, мог бы попасть впросак и не написать о ней ни слова.
Она учится в институте на журналиста. Мечтает о карьере писателя. Из домашних животных собакам, хомячкам и морским свинкам предпочитает кошек. Если выбор встанет между шумной вечеринкой или чтением книг в уютной обстановке, то выберет второе. Любит хорошую музыку. В детстве училась в музыкальной школе, по направлению фортепьяно. Но как она сама говорит, она уже почти все забыла, что воспринимается больше как застенчивость, нежели как факт. С виду вам может показаться, что девушка она хрупкая и беззащитная, но за кажущейся уязвимостью прячется острый язык, способный поставить (остроумно и находчиво) на место любого выскочку. Обладает некоторой детской неуклюжестью (в хорошем смысле). Что значит «детской»? Человек искренен и честен лишь в детском возрасте и если ребенок падает, то он падает по-настоящему, без наигранности и вранья. Анни удалось сохранить в своих движениях эту правдивость, оттого, когда она случайно что-нибудь заденет или что-то еще, то в ней не чувствуется липы. Многие спотыкаются или падают, или говорят что-то неприличное слишком громко и в этом чувствуется театрализованность, некачественная игра, что вызывает лишь отвращение. Анни удачно удалось этого избежать. И добавлю: любая из всевозможных катастроф, угрожающая жизни человеку (падение астероида, эмболизм, простуда и проч.) может изуродовать, а то и уничтожить все его прекрасные качества в одночасье. Но что-то неуловимое и бесконечное есть в каждом человеке, что определяет его личность . Анни обладает стабильностью (пример тому литература), жаждой правды, одухотворенностью облика, особенно в глазах, которые порой выглядывают, словно из-под маски и пристально смотрят на тебя.

Когда официант подошел к ней в четвертый раз, ей стало неловко ему отказывать, потому она сказала:
- Стакан воды, пожалуйста.
- Сию минуту, - ответил он и удалился.
Она поправила свои волосы и оглядела бар. «Электрический Свет» был отделан деревом: деревянные стены, деревянный пол, деревянные столы и стулья, барная стойка, даже пепельница здесь казалась деревянной. Но при пристальном изучении, Анни отметила, что все-таки это стекло, которое окрашено в коричневый цвет.
- Ваша вода, - сказал официант и поставил на стол стакан с водой.
- Спасибо.
Анни внимательно оглядела удаляющегося парня с подносом и заметила, что его черная рубашка немного задралась и мысленно поправила её. Отпив глоток, она стала слушать музыканта. Ей вспомнилась недавние слова её подруги о том, что художественная литература предназначена для того, чтобы не давать людям почувствовать себя одинокими. Перед глазами сразу мелькнуло огромное количество книг, которые стоят на её книжных полках. Она согласна со своей подругой, но прочитав серию книг, общим размером в полторы тысячи страниц, у тебя останется что-то вроде асоциального отпечатка. Анни сделала еще один глоток и глубоко вздохнула. Сзади ее кто-то тронул за плечо, не успела она оглянуться, как напротив нее сел молодой парень. На вид они были оба ровесниками.
- Ужасная привычка, Дилан!
- Прости, - ответил он и улыбнулся, - такой уж я и с этим ничего не поделать.
Анни саркастически покивала головой, при этом сжав характерно губы.
- Ты пьешь только воду? Беда, Ан, беда. – Дилан стал отрицательно качать головой, а затем подозвал официанта, - пожалуйста, бутылку красного полу-сладкого и два… - он вопросительно посмотрел на Анни, спрашивая, будет ли она пить. Она сказала, что не будет. – И один бокал.
- Это все? – спросил официант.
- Да, пока все.
На Дилане была его стандартная одежда: растянутый кофта, узкие джинсы, а на ногах нечто похожее на туфли, но не совсем классические, словом, что-то непонятное, но определенно идеально дополняющее всю остальную одежду. Волосы на голове он не стриг давно, потому, то и дело ему приходилось поправлять свои волосы, иногда даже больше, чем Анни. Что он, собственно, сейчас и сделал.
- Тебе бы подстричься, - сказала она.
- Угу.
Анни внимательно оглядела его, а затем встала и пошла к музыкальному автомату.
- Сейчас у музыкантов что-то вроде перерыва, так что вы можете послушать что-нибудь из ваших любимых песен, - сказал бармен, когда Анни спросила у него, где находится музыкальный автомат и можно ли что-нибудь поставить.
В списках она нашла Боба Дилана, Джими Хендрикса, Битлов, Крим, Чака Берри, Пинк Флойд и других. Выбрав Дилана, она пошла обратно за стол.
Bob Dylan – She belongs to me
- Отличная песня.
- Знаю.
Она поправила волосы и стала внимательно смотреть на своего собеседника, который уже пил вино.
- Ты слишком много пьешь, - сказала Анни.
- Боже! Это вдвойне обидно, когда тебе об этом говорит девушка.
Дилан сделал еще глоток и спросил, чем она занимается.
- Что? – Анни не расслышала.
- Над чем ты сейчас работаешь?
- Над книгой, но мне совсем не хочется говорить о ней.
- Почему?
- Потому что не хочется. У меня есть задумки, и я не хочу их разбалтывать всяким пьяницам.
- Что-о?
- Я шучу, - Анни засмеялась.
Дилан полностью осушил бокал и стал рыться в карманах. Затем достал помятую пачку «Lucky Strike», спички и стал вынимать из коробка одну за другой, но одна была либо сломана, либо без серы.
- Что за спички! – сказал Дилан.
- Вот ты знаешь, чем отличается писательская профессия от всех остальных профессий?
Он все еще держал в губах незажженную сигарету, а в руках коробок и пытался зажечь хоть одну спичку.
- Ты еще и ворчать при этом успеваешь, - сказала она, - вот смотри, писатели – это те люди, которые всегда, абсолютно всегда должны впитывать в себя все то, что происходит вокруг них. Им никогда нельзя расслабляться, понимаешь? Но в то же время они должны наслаждаться моментом, тем моментом, в котором находятся. Будь то плохой или хороший момент, не важно. Невозможно писать только о том, как у людей все безоблачно, потому что это неправда. Понимаешь? Вот я сейчас должна сидеть и смотреть на тебя, как ты безуспешно пытаешься закурить – мне это не особо нравится, но это забавно, мне нравится музыка, которая играет…
- Потому что ты ее поставила, - перебил ее Дилан.
- Возможно. Но ведь и тебе она нравится.
- С этим не поспоришь.
- И из всей этой ситуации, я могу что-нибудь вычленить для себя, чтобы потом написать об этом в своей книге.
Дилан кивнул в ответ. Он уже курил и наливал себе вина.
- Почему именно эта литература? «Молодое поколение». Ты ведь могла стать нонконформистом или битником или попробовать что-нибудь авангардное?
Анни несколько обрадовалась, что Дилан задал правильный, даже можно сказать, хороший вопрос.
- Знаешь, я часто задумывалась об этом.
К ним подошел официант, чтобы поменять пепельницу.
- Принесите, пожалуйста, чай. Лимонник. – Обратилась она к нему, а затем продолжила, когда официант ушел, - я часто задумывалась об этом. Я была в книжном и случайно наткнулась на книгу, в аннотации, да и сам продавец мне сказал, что по этой книге будут снимать фильм. А в фильме будет играть мой любимый актер. Я прочитала рецензию к этой книге, мне понравилось. На следующий день я пришла снова в книжный магазин и приобрела себе эту книгу,- Анни достала из сумки карманную книгу в мягком переплете, - прочитала я ее за день. Затем подруга дала мне одну книгу, которая случайным образом оказалась из того же жанра. Я с удовольствием ее прочитала и неожиданно для себя поняла, что это мое. После них я сама начала писать. До этого я писала, конечно, но это совсем не то. Понимаешь, хоть я и пытаюсь быть вечно сосредоточенной, чтобы не упустить какой-нибудь момент, я все равно часто предаюсь мечтаниям. Порой мне кажется, да даже не порой, что я живу в своем собственном мире с летающими пегасами, радугой и проч., - она засмеялась.
Дилан понимающе кивал и пил.
- Что именно тебя цепляет в этом жанре? Мне до жути интересно, серьезно.
- Это книги подросткам о подростках. Там описывается эта юношеская влюбленность, и ты понимаешь, что в книге есть то, что происходит рядом с тобой. Читая их, я нахожу в них частичку себя. Дело в том, что там непросто какие-то воззрения о своем душевном мире и прочее. В этих книгах постоянно происходят убийства, есть динамика, секреты, загадки, любовь, измены, словом, скучать не приходится. Я люблю такое. Я думаю, что многие любят такое.
Дилан ответил, что и ему нравится, когда в книгах разворачиваются динамичные сюжеты.
- То есть ты хочешь поговорить об этом? – спросила Анни после недолгой паузы.
- Да, почему бы и нет. Это твоя стихия, ты можешь говорить об этом много, и, думаю, толково. А мне интересна эта тема. Слушай, Ан, а ты ведь помнишь Лэндона? Он ведь тоже писатель, ей-богу.
- Ну, помню, и что?
Официант принес чай. Анни налила себе, подула на него, чтобы остудить, затем аккуратно и сосредоточенно, словно выполняла тяжелейшую операцию, приподняла чашку к своим губам и сделала маленький глоток, после вдохнула аромат и сказала, словно вынесла вердикт:
- Хороший чай.
Дилан наблюдал за всем этим действом очень внимательно, а когда Анни, наконец, что-то сказала, он затянулся сигаретой и продолжил.
- Понимаешь, он настолько стал писателем, прям самым настоящим. Что поехал в горы, там черт знает как, выстроил себе маленькую хижину и что ты думаешь, он там делает. Сидит и пишет, понимаешь? У него нет даже телефона. А если он упадет со склона и сломает себе руки с ногами. А если съест не те ягоды. Его ничего не волнует. Ушел в горы писать.
- Знала я твоего Лэндона, жуткий зануда и педант. Бывало, как начнет разглагольствовать, так сразу хотелось его прибить. До того умничать любил. И, слава богу, что он ушел в свои горы.
- Ну, ты представляешь, отшельником, черт возьми!
- Да даже если он побежит за кроликом, чтобы съесть его и случайно окажется в самой глуши, переломает себе обе руки и обе ноги, да еще пуля будет сидеть у него в груди, он все равно доберется до своей хижины, чтобы проверить – никто ли не трогал его драгоценные рукописи. Знала я таких людей, - Анни отпила чаю.
- Словом, да, давай поговорим об этом. Я хочу просветиться, хочу, чтобы ты меня просветила, - сказал Дилан.
- Я поговорю, а ты послушаешь.
- Только погоди, пожалуйста, мне нужно в туалет, - Дилан встал из-за стола, огромными затяжками, от каких начинающими курильщику, несомненно, стало бы плохо, докурил сигарету и ушел в сторону уборной.
Анни тем временем достала из сумки зеркальце. Обнажила свои белые зубы, посмотрела на них, а затем кончиком языка провела по деснам. Она закрыла зеркальце и убрала его в сумку. Налила себе чай и стала ожидать Дилана. Музыка тем временем продолжала играть (смотреть по списку).
Хотелось бы отвлечься ненадолго и сообщить тебе, читатель, о том, что автор не знает, к какому периоду времени отнести моих любимчиков и в какой стране они находятся. Могу сказать вам лишь то, что это вымышленный мир со всеми реалиями (да, теми самыми, которые окружают тебя, пока ты это читаешь), но с нарушенным временным пространством. То есть то, о чем говорила/будет говорить Анни произойдет лишь в 2015 году. Та музыка, что они слушают явно не из этих годов. Нет, ни в коем случае, никто не отменял Боба Дилана в 2015, но в барах такое не слушают, да и давно запрещено курить в помещениях. Забыл упомянуть о музыкальных автоматах, которые тоже, к сожалению, давно не стоят в барах.
Когда пришел Дилан, Анни допивала третью чашку чая. Он торжественно сел на свое место, налил в бокал вина, положил пачку сигарет рядом с бутылкой, закинул ногу на ногу, поправил волосы, тем самым показав, что готов слушать.
- Ита-а-к, - протянул он.
- Что? – она уже думала о чем-то другом.
- Я готов.
-  А я пока нет, погоди минуту.
Анни пошла к музыкальному автомату и включила песню.
(Bob Dylan – Just Like A Woman)
- Скажу немного об авторах «Молодого Поколения». Дело в том, что многие из них лишь на один раз. То есть издали книгу, книга успешно продается, авторы получили известность. Все. Сьюзен Коллинз, после успешной продажи своей рукописи куда-то пропала. По это причины тяжело ориентироваться на каких-то авторов конкретно, а тем более выбирать из них любимых или нелюбимых. Но есть те, которые стабильно что-то выпускают, например, Лорен Оливер. После выхода какой-нибудь из ее книг, я всегда их покупаю. Эти авторы, которых я только что перечислила, пишут о придуманном мире, похожий на тот, в котором живу я, - Анни улыбнулась, - но есть и те, которые пишут об окружающей нас действительности, в которых, как я говорила, описываются юношеская любовь и проч. Во всех подобных книгах присутствует мотив убийства или главный герой не от мира сего, есть загадки, расследования. Без этого элемента «детектива» читать их было бы просто не интересно. Это своего рода клише этого жанра, но каждая из книг по-своему уникальна. Порой, это похоже на какой-то наркотик. Действия в книге происходят настолько быстро, что не успеваешь проследить, что же там прочувствовал главный герой. В той литературе, что читали в школе, акцент ставится именно на этом, то есть на том, что почувствовал герой в тот или иной момент. А тут мало того, что все действие происходит от первого лица, так еще и все динамично. Ты переживаешь все то что переживает герой, а когда кончается книга, ты говоришь «Боже, что это только что было?» и идешь за следующей книгой.
Дилан и Анни обернулись назад, потому что увидели, что на сцену выносят барабанную установку, устанавливают еще один микрофон.
- Ан, давай представим, что по твоей книге собираются снять фильм. Что бы ты делала со сценарием? Адаптировала по экран сама или дала другим людям это сделать?
- Понимаешь, что твоя книга – это твое детище. Это я написала, следовательно, это мое, понимаешь? Я смотрю экранизации книг, где над сценарием работал не сам автор, а другие люди. И задаюсь вопросом, а не жалко ли им своего сюжета, в котором явно все переделывают. Умирают герои, которые живы в книге или остаются живыми герои, которые должны умереть в книге. Это все равно, что ты родила ребенка, а какой-то другой человек взял и сделал ему операцию на лицо, после чего это уже не твой ребенок, чужой какой-то. Я бы сама адаптировала, ей-богу, не далась бы никому. Уж лучше вообще не снимать, если сценарий будут писать другие люди. А, знаешь, что? Многие люди говорят, что эта литература однобока или что еще. Я к этому привыкла, я понимаю, что люди имеют право что-то не любить. Кто-то не любит Фицджеральда, а кто-то не выносит Твена. Отчасти, я согласна с ними, эта шаблонность сюжетов – деградация литературы. Но в них поднимают и серьезные темы, которые нужно рассмотреть за туманом из любовных линий, смертей героев и проч. Словом, что я хочу сказать: у всех разные вкусы, кто-то любит детективы, кто-то фантастику, кто-то «Молодежное Поколение», а кто-то Марка Твена. И каждый из них имеет право не любить какой-нибудь из жанров литературы. Это было, есть и, думаю, что будет всегда.
На сцену вышли четыре парня. Один из них сел за только что установленную барабанную установку. Басист стал настраивать свою гитару. А, по-видимому, солист группы объявил, что они молодая группа и хотят исполнить одну песню.
- Да, Ан, я с тобой согласен, - сказал Дилан и выпил вина.
- Кто это? – спросила она.
- Не знаю, молодая группа.
- Это я и сама услышала.
Дилан громко рассмеялся.
(The Racounteurs – Together)

Они сидели и слушали новую молодую группу. Анни пила чай, а Дилан вино.
- Хорошо играют, - сказал он.
- Да, неплохо.