Глава 2. Космодром

Предприятие «Космос» имело свой парк самолетов, Петру забронировано место. Для посадки в самолет требовалось прибыть к восьми утра в аэропорт Внуково-2 в Москве и подойти в условленное место. Оттуда собравшихся на автобусе перевозили во Внуково-3, расположенный в дальней части летного поля. Там, за колючей проволокой, находился небольшой павильон. В нем зал ожидания, буфет, технические службы.

На въезде проверили документы: паспорт, командировочное удостоверение. Невдалеке подготовлен самолет Ил-18. Подвезли людей из Подлипок и из Москвы. В теплых одеждах, шумных. Все знали друг друга. Беседовали, смеялись. Неформальная обстановка, как перед коллективной поездкой на зимнюю рыбалку.

За стойкой администратор в военной форме по списку отметил отъезжающих. В командировках проставил штамп «Пролет самолетом предприятия „Космос“». Это чтобы в финансовых отчетах за командировку не предъявляли чужие железнодорожные билеты, купленные у проводников. Были такие недобросовестные командированные.

Скоро посадка в самолет. Тут выяснилось, что в буфете продавали дефицит — пиво в бутылках. Все переместились туда, образовалась очередь. По одному выходили на улицу. Некоторые необдуманно ставили бутылки на асфальт, а было 20 градусов мороза. От ледяного асфальта бутылки взрывались, вызывая возгласы негодования их владельцев. Остальным было смешно. Петр не знал никого и поэтому смотрел на происходящее с сочувствием.

Пригласили на посадку. Администратор повел пассажиров к самолету. Места занимали произвольно. Петр сел у окна по левому борту.

В самолете было по-домашнему. Все здоровались с экипажем, с командиром. Шутили.

Полет предстоял длительный, рейс служебный. Здесь не предусмотрено питание. Авиапассажиры ели то, что принесли с собой.

Четыре года назад, еще студентом, Петр дважды летал этим маршрутом. Он был включен в состав группы поиска спускаемого аппарата космического корабля «Союз», который тогда запустили без космонавта. Обязанностью Петра было извлечь радиоактивный изотоп системы мягкой посадки «Агава» и переложить его в контейнер.

Группы поиска подготавливались две — спускаемый аппарат мог приземлиться в одной из двух расчетных точек. Вторым от КБ «Иксприбор» был командирован Михаил.

Петр и Михаил прибыли на подмосковный военный аэродром, как было приказано, к семи часам утра. Встретились с руководителями групп, прослушали инструктаж. Вышли на летное поле, где стояли два грузовых самолета. В них полетят поисковые группы, а потом доставят спускаемый аппарат в Москву. Было солнечно и морозно. Все ждали. Иногда приходили экипажи самолетов, снова уходили. В каждом экипаже командир, второй пилот, штурман и бортинженер. В два часа дня вдруг бегут, машут, чтобы быстро садились. На вопрос, почему так долго, командир, смеясь, ответил:

— Авиация быстро летает... но медленно собирается!

В передней части самолета с кабиной пилотов соединен герметичный отсек, в котором находилась поисковая группа. Остальная часть негерметичная, заходить туда во время полета нельзя.

По пути было несколько посадок. Петр становился в дверной проём кабины и через плечо пилота видел в кромешной, как фиолетовые чернила, темноте огоньки города. Тускло светились зеленоватым светом приборы. Самолет быстро снижался. Далеко внизу появлялась маленькая, как спичка, взлетно-посадочная полоса. Она набегала всё ближе, ближе. Самолет покачивался, словно боясь промахнуться. Вдруг он выравнивался, проваливался и касался колесами поверхности полосы. Ух!!! Всё в порядке.

На аэродром Ленинска прибыли тогда глубокой ночью. Был мороз под 40 градусов. Жили в гостинице в центре города.

Вскоре космический аппарат приземлился, но его не могли найти. На самолетах и вертолетах просмотрели огромную территорию. Обнаружили только на шестой день вечером на покрытой льдом поверхности Аральского моря. Горячий аппарат растопил под собой лед и благополучно затонул. Надо льдом остался только маленький кусочек парашюта. Его-то и заметил летчик поискового самолета.

Ранним утром группу поиска вывезли на аэродром и посадили на вертолеты. Через полтора часа приземлились на берегу Аральского моря, рядом с небольшим поселком.

Сюда ночью доставили бревна, из которых солдаты строили два больших плота. Командовал ими младший лейтенант. Молодой, высокий и худой. Он работал ломом. Рядом стоял внушительных размеров полковник и орал матом, что они, мол, медленно работают. Лучше бы взял топор да помог, чем кричать. Или род войск не соответствовал?

Неподалеку расположилась группа басовитых битюгов в черной морской форме. Травили байки. Здоровый смех разносился по округе. Это моряки-подводники из Севастополя. Их среди ночи подняли по тревоге. Ничего не объясняя, погрузили вместе с аквалангами на самолет и привезли в эту пустыню.

Задача требовала слаженной работы. Большим вертолетом два плота должны перенести на лед и установить на них лебедку. Аквалангисты спустятся на дно и подцепят космический аппарат к тросу лебедки. Еще надо знать, за какое место его нужно подцепить. И найти это место.

После подъема на плот аппарат должны прикрепить к тросу вертолета и перенести на берег, где с ним будет работать техническая группа.

Работу выполнили к концу дня, когда начало темнеть. Так как вертолеты в темноте не летают, на берегу провели только часть работ, после чего аппарат отправили на летное поле аэродрома Ленинска.

На следующее утро Петр специальным ключом извлек изотоп. Это был первый корабль «Союз», возвратившийся из космоса.

Следующая командировка была через два месяца. Петр снова попал в состав поисковой группы, базирующейся в Ленинске.

В газетах сообщили, что в космос запущен первый пилотируемый корабль-спутник «Союз» с космонавтом В. М. Комаровым.

Прошел год после смерти С. П. Королёва. Без него постоянно что-нибудь не ладилось. Два из трех пусков получились неудачные, корабли на орбиту выведены не были. Третий при посадке угодил в Аральское море. При входе в верхние слои атмосферы в оболочке прогорела дырка, и он затонул.

Комаров был одним из проектировщиков корабля «Союз». Он знал, что в полете могут возникнуть проблемы, и настоял, что полетит один. Ранее предполагалось послать трех космонавтов.

Командир группы поиска сообщил о ходе полета:

— После вывода на орбиту на корабле пропало электропитание. Не было связи, освещения, он не был сориентирован, кувыркался. Комаров сумел наладить электропитание, восстановил связь, вручную сориентировал корабль. Принято решение о срочном приземлении в точке, которую контролирует вторая поисковая группа. Наша группа возвращается домой.

В состав второй поисковой группы включили Михаила. Позже он рассказал Петру:

— Я был на месте гибели Комарова. Когда мы подбежали, спускаемый аппарат горел. Близко подойти было невозможно. Потом извлекли космонавта. Он спекся до размеров куклы... как танкисты во время войны... Это было ужасно.

— А почему же произошла авария? — спросил Петр.

— Не полностью раскрылся парашют. Комаров знал, что погибнет... Да... Четыре пуска «Союзов» неудачны.

Впоследствии, уже уволившись из КБ «Иксприбор», Миша погиб. При испытании морской системы во время шторма его смыло за борт...



Голос командира прервал воспоминания Петра:

— Начинаем снижение. Пристегните ремни.

За окном земля — голая, как большая лысина.

После приземления командир сообщил:

— Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Ленинска. Температура воздуха — 22 градуса жары. Приготовьте документы для проверки.

«Жары» — это шутка. На самом деле было 22 градуса мороза.

Пройдя тройной контроль документов — в самолете, на выезде из аэропорта и при въезде в Ленинск, Петр добрался до гостиницы «Казахстан». Там встретился с Леонидом, он был командирован от комплексного отдела, который отвечает за связь нашей системы с кораблем.

Город Ленинск расположен на левом берегу Сырдарьи. Вода в реке мутная, течение быстрое. На центральной площади Дом офицеров, гостиница для высокопоставленных командированных, здание штаба, трибуны для наблюдения за праздничными демонстрациями и парадами. За углом пельменная, кафе и библиотека. Рядом комендатура. От площади расходятся несколько улиц.

В городе много стандартных пятиэтажек. Зелени нет, стоят ряды невысоких пирамидальных тополей с сухими верхушками — корни достигли соленого слоя в почве. На берегу реки пляж. Под изогнутой трубой бьющего из земли термального источника постоянно кто-нибудь плещется. Люди в городе военные, закаленные. На окраине городок космонавтов. Здесь их готовят к полету и отсюда же вывозят на старт.

На том берегу реки желтая степь, невысокие возвышенности, юрты кочующих казахов. Воздух сухой, как и полагается в пустыне. Кислорода мало, для сердечников вредно.

— Петя, сегодня сходим в комендатуру, нужно отметить командировку, — сказал Леонид. — Завтра на «мотовозе» поедем на вторую площадку. Он отправляется в восемь утра.

Еще затемно Петр и Леонид добежали до железнодорожной платформы. «Мотовоз» — состав из пяти вагонов на тепловозной тяге — уже ждал. Тронулись.

В вагоне было холодно. За электростанцией закончился город. Минут через десять справа на холме появились два здания с большими эллиптическими антеннами — это станция космического слежения. Вдоль железной дороги тянулась узкая полоска шоссе. А дальше степь, пологие холмы, кое-где покрытые чахлой травой. Деревьев или кустов нет. Ветер гонял снег и желтую пыль.

Через час приехали. Вторая площадка, знаменитая. Отсюда запустили в космос Юрия Гагарина. На единственной улице, которая является продолжением шоссе, расположены гостиница, столовая, казармы, два домика — Королёва и Гагарина, — в которых они жили перед историческим стартом. Далее улица сворачивает налево через железнодорожный переезд и снова превращается в шоссе.

Выйдя из поезда, Петр и Леонид, вместе с другими пассажирами, гражданскими и военными, прошли до КПП, где у всех проверили документы. Далее проезд между двух зданий, соединенных на высоте второго этажа переходом. С правой стороны огромное здание монтажно-испытательного корпуса — МИК. В левом здании размещались технические службы.

При входе дежурный офицер, краснолицый майор, проверил документы. Здесь же находится телефон внешней связи. Остальные помещения имеют только местную телефонную связь.

Прошли в узкую комнату № 103 на первом этаже. Тут их встретил Матвей Лазаревич Райхер, с которым познакомились в «Космосе» под Москвой.

— Здравствуйте, здравствуйте, друзья. Заходите, располагайтесь. Вчера я начал смотреть документацию на вашу систему «Стоп». Есть вопросы.

Неожиданно в комнату вошел дежурный. Прикрывая почему-то рот рукой, он произнес:

— Товарищи, среди вас есть специалист по фамилии... Райхер? Я не исказил фамилию? — При этих словах майор прыснул в ладонь.

— Да, это я, — невозмутимо ответил Матвей Лазаревич.

— Вас к телефону. Пройдите на пост дежурного.

Когда Райхер и майор вышли, Леонид сказал:

— У Матвея Лазаревича первая часть фамилии — что обещали, а вторая — что получили. Иногда его так и называют — «первая половина». Но он не обижается, привык. С ним часто происходят анекдотические случаи. Некоторые сотрудники, «райхероведы», их собирают.

После обеда Петр сказал:

— Матвей Лазаревич, у меня доверенность ответственного представителя Главного конструктора по системе «Стоп».

— Хорошо. Мы передадим ее руководству. Заодно я покажу тебе МИК, наш корпус.

Они поднялись к руководителю второй площадки.

— Петр Аркадьевич Шелестин? Здравствуйте. Роман Андреевич рекомендовал Вас как знающего специалиста. Вы самый молодой из представителей Главных конструкторов. Работайте с товарищем Райхером. Желаю удачи.

В приемной руководителя вывешено расписание. Работа с системой «Стоп» пока не запланирована.

Затем Матвей Лазаревич показал Петру МИК — зал, как два стадиона. Высотой в восемь этажей. В дальней части у огромных ворот собирают ракету. Четыре двигателя ускорения лежат рядом, еще не смонтированы. В середине зала вертикально стоит космический корабль «Союз».

Всю остальную часть зала занимает орбитальная космическая станция. Расположена горизонтально. Покрашена в темно-зеленый цвет, на боку большими белыми буквами написано «Заря». Надпись почему-то перевернута. Конечно, в космосе на нее всё равно никто не будет смотреть.

— Кстати, Матвей Лазаревич, — сказал Петр. — Нам предстоит замерить реальную активность передатчиков, которые скоро привезут. Эту работу проведет Вячеслав Никонов. Вы, наверно, его знаете. Он же привезет необходимые приборы.

— Да, я знаком со Славой. Но замер активности в документации не предусмотрен. Надо будет выпустить специальное техническое задание, — ответил Матвей Лазаревич.

— Выпустим, раз надо. Потом я проведу подстройку системы на полученное значение активности, — добавил Петр. — Эта операция в документации предусмотрена.



В душной узкой комнате № 103 вдруг открылась дверь, и вошел Слава, с ним ворвался порыв свежего воздуха.

Никонову выделили автомашину — «козлик» с брезентовым верхом. В него помещались семь пассажиров — один около водителя и шестеро сзади, на двух скамейках вдоль бортов. В сухую погоду брезентовый верх можно снять, и получится открытый «кабриолет».

— Здравствуйте, ребята. Я только что с Урала. Изотопы готовы и доставлены на площадку 87. Тамошним ученым пришлось свернуть научную программу. Сопротивлялись они отчаянно, у одного случился инфаркт. Но против Постановления Правительства и Славы Никонова не попрешь. Завтра будем замерять активность.

Вячеслав Никонов, кандидат технических наук, руководил крупным отделом физиков в КБ «Иксприбор». Слава был лидер, уважаемый всеми. Высокий, широкоплечий, сильный человек. Большой весельчак и острослов.

Утром все выехали на площадку 87. От Ленинска это больше двух часов по узкому шоссе. Кругом однообразный пейзаж пустыни. Солнце сквозь дымку грело слабо.

Схему для измерения активности собрали на бетонном полу большого, плохо освещенного зала. Крышки на передатчиках, в которых находились изотопы, открывались дистанционно. Когда крышки открыты, подходить к передатчикам нельзя. Можно схватить большую дозу облучения.

Тут возникло противоречие. Близко подходить нельзя, а измерение активности нужно проводить как можно ближе к передатчикам. Решили расположить измерительные приборы в четырех метрах от передатчика и соорудили защитную стенку из свинцовых «кирпичей». Оператор должен был проводить замеры лежа на полу, частично спрятавшись за эту стенку. Ситуация явно нештатная.

— Петя, дружище! Выручай, — обратился Слава к Петру. — Весь народ занят. Поработай лежачим оператором. Ты у нас самый молодой, еще не располнел. По моей команде будешь кричать показания приборов.

Петр и сам понял, что больше эту работу выполнять некому.

— Ложись на мою шубу, — продолжил Слава. — Она теплая, из натурального овечьего меха. Казенная. Мне ее выдал Курбатов.

Неудобно расположившись на полу — по ногам дуло, шея затекала — Петр снова ощутил знакомое чувство легкого оглушения, которое возникало у него, когда открывали крышки передатчиков и шло максимальное радиационное облучение. В какой-то момент Петр подумал: «Я несколько часов в таком положении. Наверное, схвачу немалую дозу. Хорошо, что Люся уже носит ребенка, а то могло бы получиться как у отца — родилась дочь Лиза с синдромом Дауна». Отец Петра тоже работал с радиацией.

Никонов в тот день проявил недюжинные способности — управлял людьми, как заправский режиссер, пока не получил необходимые результаты. А потом до вечера рассчитывал активность изотопов, пользуясь простой логарифмической линейкой, среди шума и гама, который сам по себе создается, когда собираются много людей. Убедил в правильности своих расчетов военпредов.

Петр зауважал Славу еще больше.

Вскоре Петр и Леонид провели подстройку системы «Стоп». Время было выделено поздно вечером. Необходимые приборы затащили на стапель к спускаемому аппарату корабля «Союз», куда, как космонавт, забрался Петр. Там он манипулировал с БОИ. Леонид находился на стапеле и устанавливал значения параметров на приборах.

На орбитальную станцию установили передатчики, и вскоре она была подготовлена к запуску в космос. В это время на вторую площадку приехал директор — главный конструктор КБ «Иксприбор».

Петр подробно рассказал шефу обо всей работе. Роман Андреевич почему-то всегда обращался к Петру по фамилии.

— Шелестин. Объясни: почему ты записал в формуляр именно эти значения активности передатчиков? — спросил он.

— Это активность на предполагаемую дату работы, — ответил Петр. Затем пояснил: — Мне сообщил эту дату руководитель работ по моему запросу. Изотопы наших передатчиков имеют небольшой период полураспада, и система «Стоп» обеспечивает заданную точность в небольшом интервале времени.

Роман Андреевич согласился. А ведь еще совсем недавно, на старших курсах института, он объяснял Петру:

— В основе управления и в целом кибернетики лежит понятие обратной связи. Она может быть положительная или отрицательная. Так везде. Допустим, Вы ведете автомобиль и заметили, что он сдвигается влево. Поворот руля при этом влево есть положительная обратная связь, а вправо — отрицательная. В данном случае отрицательная обратная связь позволит Вам не свалиться в кювет. А вот другой пример. Если Вы заболели и принимаете лекарство, которое улучшает Ваше состояние, то это отрицательная обратная связь, а если оно его ухудшает, то это положительная обратная связь, и Вы можете... дальше не будем. Произведя какое-то действие, нужно увидеть результат и понять, правильно ли мы делаем. Затем производить следующее действие...

Близился запуск космической станции. Неутомимый Слава Никонов предложил:

— Ребята. Нас не пустят в бункер, откуда Государственная комиссия будет наблюдать за пуском ракеты. Предлагаю поехать на машине и посмотреть старт. Водитель обещает объехать все посты. После этого выпьем спирт. Закуску возьмем с собой.

Вот это да! Мечта!

— А где будет Учитель? — спросил Петр.

— Роман Андреевич будет наблюдать старт из бункера, — ответил Слава. — Но мы должны оказаться ближе.

Ранним утром в день старта к гостинице подъехал «козлик» и в него загрузились семь сотрудников КБ «Иксприбор». Слава сел рядом с водителем.

Ехали долго. Раза два объезжали КПП.

Интересная ситуация. Шоссе перегорожено шлагбаумом, там пост охраны. Метров на триста в обе стороны простирается забор из колючей проволоки. А дальше степь, забора нет. Странно, правда? Машина съехала с дороги и объехала посты.

Приехали. Недалеко высится серебристая громада ракеты. День облачный, холодно. Ждали долго, все продрогли. Брезентовый верх «козлика» был плотно зашнурован. Курили, не выходя из машины.

Слышна громкая связь. После команды «Готовность одна минута» Слава приказал:

— Всё. Выходим. Скоро начнется.

Чтобы не тратить время на расшнуровку брезента, вышли через правую переднюю дверь. Донеслись команды «Вторая протяжка», затем «Первая протяжка». Под ракетой ярко вспыхнуло желтое пламя. Махина ракеты постояла на этом огне и медленно двинулась вверх. И тут донесся рокот. Сначала слабый, потом он перерос в грохот, которым недовольная Земля сопровождала потерю кусочка своей массы. Ракета быстро набрала скорость и скрылась в низкой облачности. Но грохот не исчез. Он нарастал. Всё громче, громче. Становился невыносимым. Возник страх, даже паника. Хотелось вжаться в землю, раствориться. Грохот давил куда-то за затылок. Раскатами: ух... ух... ух!.. Некуда было деться от этого жуткого инфразвука. Казалось, что эта пытка никогда не кончится, что ракета развалилась, и сейчас на голову посыплются обломки... Чувство времени исчезло...

Наконец, грохот стал слабеть. Это уже гром близкой грозы. Потом всё тише, тише, и... наступила тишина.

Первым пришел в себя Слава:

— Ну вот! Через двадцать минут станция будет в космосе. Поехали скорее. Сейчас будут разъезжаться члены Государственной комиссии.

Действительно, мы не успели подъехать к шоссе, как по нему на огромной скорости промчались машины, в основном черные «Волги».

«Зачем так гнать? Наверное, хотят успеть на банкет в честь удачного запуска космической станции... И у нас будет банкет. На природе», — подумал Петр.

Лишь когда все машины проскочили, на трассу не спеша, как «Антилопа-гну», вырулил брезентовый «козлик» на лысой резине с членами «банды Соболя», как прозвали на Байконуре экспедицию КБ «Иксприбор».

Начался дождь. На шоссе все шлагбаумы открыты. Охранять нечего, ракета улетела.

Чуть проехали — увидели в кювете черную «Волгу», колесами кверху. Результат гонки по мокрому шоссе. Военные помогали выбраться какому-то генералу.

Вскоре Слава попросил водителя остановиться. Съехали в степь. Дождь прекратился, но дул сильный ветер. Никто не захотел выходить. Решили кирнуть в машине.

— Итак, друзья, начнем, — сказал Слава и достал из сумки наполовину опустошенную трехлитровую банку. — Это спирт. Внимание! Не зажигайте огня, не курите. Пары; спирта могут вспыхнуть, и никто не сможет выскочить. Такие случаи бывали.

«Какой ценный совет, надо запомнить», — подумал Петр. Он был новичком в потреблении спирта.

Слава тем временем продолжал руководить процессом.

— Петя, дорогой! Ты у нас молодой ученый, про работу знаешь всё. Теперь учись пить спирт. Я буду разливать в стаканы, а ты передавай остальным. Вот бутылка воды, сразу запивайте. Разбавлять спирт не рекомендую. Получается теплая, мутная жидкость, которую неприятно пить. И сразу же закусывайте.

Молодой ученый — эта кличка закрепилась за Петром...

В тот же день по радио передали экстренное сообщение: в СССР впервые в мире запущена орбитальная космическая станция «Салют»!

«А почему не „Заря“, как написано на корпусе станции? — подумал Петр. — Наверное, опять какая-то конспирация».

Через несколько дней работы с космическим кораблем «Союз» были закончены. Матвей Лазаревич отбыл в Крым, в Центр управления полетами. Для Петра и Леонида командировка закончилась.

Леонид поинтересовался:

— Петя, ты был в Ташкенте?

— Нет, пока не доводилось, — ответил Петр.

— Тогда давай полетим через Ташкент. Это быстрее. Не надо ждать очереди на самолет. Прилетим прямо в Ленинград.

— А как это организовать?

— Очень просто. Сейчас закрываем командировки и едем на станцию. На Ташкент много поездов. Завтра рано утром мы в Ташкенте. Самолет на Ленинград вечером. Берем билеты и целый день гуляем по городу. Там такой рынок! Знаменит на всю Среднюю Азию!

— Согласен! Конечно, едем.



Ташкент. Неповторимый Восток. Земля древних цивилизаций. Там совсем иная жизнь, чем в Европе — спокойная, неторопливая, размеренная.

После напряженной работы для ребят это был настоящий отдых. Сухо, безоблачно. От палящего солнца спасала тень кустов, высаженных по краям улочек.

В то время город отстраивали после катастрофического землетрясения. Часто с одной стороны улицы стояли новые дома, а с другой — глинобитные хижины. В одной из таких хибар с плоской крышей находилась чайхана. Друзья зашли — и оказались в далеком прошлом.

Вход без двери на уровне земли. Помещение почти целиком занято длинным столом. Полумрак. Везде ковры. Несколько пожилых мужчин неторопливо пьют чай, тихо беседуют. Звучит какой-то местный струнный инструмент. Заунывно так.

— Петя, — сказал Леонид, когда они вышли из чайной. — Эта музыка напомнила мне одну восточную притчу. На базаре у ворот сидит старик с длинной, как у Хоттабыча, бородкой и играет такую вот ме-е-е-дленную мелодию, как мы сейчас слышали: тре-е-е-нь... бре-е-е-нь... тре-е-е-нь... бре-е-е-нь. А напротив сидит молодой загорелый музыкант и играет быстро: трень-брень-трень-брень. Прохожий спросил: «Старик, почему ты так медленно играешь? Послушай, как быстро и складно играет молодой». Старик помолчал, подумал, потом ответил: «Он еще ищет... а я уже нашел».

— Какой мудрый старец! — рассмеялся Петр.

Вдоль улиц арыки. Неширокие канавы, по которым быстрым потоком текла мутная от глины вода. По городу разносился тонкий запах шашлыка.

На базаре, действительно, было всё. Арбузы, дыни, виноград, изюм, фрукты, мясо, восточные сладости.

За прилавком стоял веселый узбек в тюбетейке и продавал крупный редис.

— С чем это едят? — спросил Петр.

— С водкой, — засмеялся продавец.

Вечером друзья прибыли в аэропорт. Стемнело. На здании надпись: «Тошкент». Это по-узбекски Ташкент.

Самолет Ил-18 был какого-то самого первого выпуска. Вход прямо в середину салона. В полете он весь дрожал, шумел, скрипел. Петр услышал разговор стюардесс:

— В следующий рейс мы полетим уже на новом самолете, — поделилась одна.

— Да, я знаю. Бортмеханик сказал, что наш самолет выработал ресурс. Его отправят на разборку, — ответила другая.

Эта информация взбодрила Петра. У самолета последний полет. Всё рано или поздно заканчивается. А прежде чем закончиться, должно начаться. Так и у людей. У каждого человека свое рождение, свое детство, свое воспитание. И свой конец, конечно.

У Петра детство началось в послевоенном Ленинграде. Предприятие, где работал отец, только что вернули из эвакуации. Жили в общежитии недалеко от Таврического сада. Петр часто болел с очень высокой температурой.

Врачи говорили:

— Мы ничего не можем сделать. Выживет так выживет. Нужно гулять с ним на свежем воздухе. Хорошо бы усиленное питание... но где его сейчас возьмешь?

И мать в любую погоду гуляла с Петром.

Запомнились серые, искалеченные бомбежками здания и развалины. Плотные очереди людей в темных одеждах. Руины Петергофа. Там только что восстановили фонтаны. В Первомай повсюду красные знамена.

Петру не было и пяти лет, когда отец уехал на работу в Сухуми. Семья — Петр, старший брат Федор, мать и бабушка — выехали на две недели позже, когда отец сообщил, что ему дали две комнаты в коммунальной квартире. Ехали на паровозе через Белоруссию. Все мосты были временные, возведенные рядом с разрушенными во время войны. В Сочи пересели на местный поезд. Вокзал там был еще старый, деревянный, покрашенный синей краской. В Сухуми приехали поздно и попали в теплую, наполненную возбуждающими ароматами южных растений и светлячками ночь...

Самолет начал снижаться, и это прервало воспоминания Петра. Покачались, проскрипели, приземлились. Командировка закончилась.



В КБ «Иксприбор» мало что изменилось. Только всё как-то поблёкло. Появились новые заказы. На заводе изготавливали очередной образец системы «Стоп». Эдик Викторов находился в командировке в Центре управления полетами.

Петра стали часто командировать на предприятие «Космос». Если команда поступала за пять минут до конца рабочего дня, то Петр успевал оформить командировку. За четыре минуты уже не успевал.

Происходило это так. Первым делом Петр звонил в кассу, чтобы зарезервировать деньги, и бежал к машинисткам. Они срочно печатали командировочное удостоверение. Предписание и справка на весь год были выписаны заранее. Затем Валечка, которая в единственном своем числе олицетворяла плановый отдел, проставляла номер заказа, с которого списывались деньги на командировку. Потом Петр врывался к Соболю или к его заместителю, подписывал командировочное удостоверение. Успевал поставить печать, получить деньги. Билеты покупал по брони Курбатова.

Домой Петр забегал ненадолго.

— Петя, ты снова в Москву? — спрашивала Люся и выдавала какое-нибудь задание. Например: «Обязательно купи в „Детском мире“ колготки для Ксюши. Размер 14, на вырост. Лучше красненькие...»



На космической станции «Салют» находились космонавты Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев.

В конце июня Петра неожиданно вызвал шеф и сообщил:

— Шелестин. Космонавты включали систему «Стоп» и получили недостоверные показания. Срочно вылетай на Байконур. Надо по телеметрической информации понять, что произошло. Космонавты уже побили мировой рекорд и скоро вернутся на землю. Место в самолете зарезервировано на завтра.

— Роман Андреевич, а кто предоставит мне необходимую информацию? — спросил Петр.

— На второй площадке есть группа телеметристов. Когда разберешься, сразу возвращайся. Объясняться с «Космосом» будем отсюда... Желаю удачи.

На следующий день Петр был в Ленинске и ночью поселился в гостинице.

Проснулся он от непонятного звука, который наполнил всю гостиницу. Это был плач, даже протяжный вой. Стало жутко. Петр быстро оделся и вышел в коридор. Около дежурной рыдали женщины, работницы гостиницы.

— Замучили, их просто замучили!.. Ироды!..

— Что случилось?.. Почему женщины плачут? — спросил Петр у мужчины в военной форме.

— Да вот какая история, — ответил он. — Сегодня ночью погибли космонавты. Все трое. После приземления были еще теплые. У кого-то муж работает на станции космического слежения, поэтому они знают. Считают, что ребята погибли от перегрузок во время снижения. Это маловероятно. По радио еще не сообщили, только гоняют траурную музыку.

От этого известия у Петра перехватило дыхание. Как же так получилось? Почему они погибли? Сразу все трое? Невероятная трагедия. Еще вчера был их репортаж с орбиты...

На второй площадке работы в этот день не проводились. Шелестин узнал: космонавты погибли из-за разгерметизации спускаемого аппарата корабля «Союз» на большой высоте. А ведь Петр в этом спускаемом аппарате подстраивал БОИ...

В космосе из аппарата выскочила заглушка, которая должна отстреливаться на земле. Она должна была выровнять давление воздуха в спускаемом аппарате после приземления.

Лишь на следующий день провели расшифровку телеметрической информации системы «Стоп». Выяснилось, что «Союз» пристыковался к станции «Салют» с использованием штатной системы стыковки. Одновременно в тестовом режиме была активизирована дублирующая система «Стоп». Обе системы были включены заранее, когда этап сближения объектов еще управлялся баллистиками с земли. Космонавты не смогли на системе «Стоп» произвести корректировку космического фона. Индикатор дальности показал маленькую дистанцию между объектами, хотя реальное расстояние было еще очень большим. По мере сближения показания пришли в норму. Состыковались нормально по основной системе. Стало ясно, что фон радиоактивного излучения на корабле «Союз» значительно превышает значения, на которые была настроена система «Стоп».

Петр осознал всю серьезность сложившейся ситуации для себя лично. Блок корректировки космического фона входил в БОИ. Значит, вся нагрузка по изменению документации и доработке уже выпущенных образцов ляжет на него. Он срочно отбыл в Ленинград.



Домой Петр приехал в субботу утром. Устало позвонил в дверь.

— Петя, здравствуй. Чем ты так расстроен? — спросила Люда.

— Здравствуй, любимая. Как ты себя чувствуешь? Маленько пополнела, — Петр зашел, бросил сумку, обнял и поцеловал жену. — Ты всегда точно угадываешь мое настроение. Я дома, мы вместе. Это главное. А неприятности могут быть всегда.

Потом позвонил шефу.

Выслушав Петра, Роман Андреевич долго молчал. Наконец, в трубке снова зазвучал его твердый голос:

— Шелестин. Положение очень серьезное. Времени нет совсем. Подойди ко мне в понедельник к девяти часам. Решим, что делать дальше. Я вызову специалистов.

— Хорошо, Роман Андреевич, — ответил Петр. Затем добавил: — Я еще хотел сказать, что существующая схема не позволит компенсировать такой высокий уровень фона. Что придумать, пока не знаю.

— Не волнуйся, будем думать вместе, — подытожил шеф.

«Раз за дело взялся Учитель, то всё получится», — подумал Петр, с облегчением вздохнул и крикнул:

— Люда-а-а!.. Ура-а-а!.. До понедельника я сво-бо-ден!

Люда обрадовалась, тут же отправила Петра с Ксюшей в парк, а сама занялась уборкой.

На следующий день — воскресный, спокойный, солнечный — в кои веки всей семьей съездили в зоопарк.

В понедельник утром Петр зашел в приемную шефа, которая была также приемной главного инженера, товарища Котова Олега Ивановича. Во время отсутствия Соболя его обязанности обычно выполнял Котов.

На месте секретаря сидела оч-чень даже симпатичная шатенка. Молодая, высокая, гибкая. Смуглая, с каким-то огоньком в откровенных карих глазах. Такие девушки притягивают. Потом у нее будет служебный роман. С кем? С Котовым.

«Ничего себе, — подумал Петр. — Надо идти на сближение». Вслух он произнес:

— Здравствуйте. Меня зовут Петр Шелестин. Роман Андреевич просил подойти к девяти утра. Кстати, я Вас раньше здесь не видел.

— Здравствуйте, Петр. Меня зовут Света. Я работаю секретарем недавно. Роман Андреевич будет через десять минут. Вы есть в списке приглашенных на совещание. Я уже всех оповестила, — Света обворожительно улыбнулась, похлопала длинными ресницами, открыла ящик стола и достала сигарету. — Пока никого нет, пойду на балкон покурить. Шеф разрешает. Вы курите?

— Нет, я не курю, — ответил Петр и подумал: «Она еще и курит. Это модно. Кто же такой девушке станет что-то запрещать? Шеф всё понимает!»

Подходили сотрудники, тепло здоровались с Петром. Начальник отдела конструкторов Виктор Стоцкий, крепкого телосложения, уверенный в себе интеллигентный мужчина среднего возраста. Ученого вида аспирант Василий Поляков. Рыжеватый, в очках. Начальники подразделений, ведущие специалисты.

Последним появился невозмутимый начальник отдела физиков Вячеслав Никонов. Увидев Петра, он командирским тоном произнес:

— Привет, молодой ученый. Что ты там наковырял на Байконуре? Мне шеф вчера звонил.

— Здравствуй, Слава, — ответил Петр. — Сейчас узнаешь.

В приемную вошел Роман Андреевич. Поздоровался, пригласил всех в кабинет.

— Товарищи, — начал шеф. — Есть серьезное замечание к системе «Стоп». Никонов! Объясни: почему уровень радиационного фона оказался намного выше того, что ты называл раньше? Что ты не учел?

— Пока не знаю, Роман Андреевич. Будем разбираться, — Слава был явно не в своей тарелке.

— Думаю, — продолжил шеф, — что не учли фон от изотопа нашей «Агавы», который находится в спускаемом аппарате. Ведь так? — ответа не последовало. — Завтра же к двенадцати часам пересчитай фон.

Далее приступили к обсуждению электрической схемы. Провели мозговую атаку. Было выдвинуто пять вариантов.

— Шелестин, — дал указание Роман Андреевич. — Изучи эти варианты и завтра к двенадцати часам дай предложение по изменению схемы. Будем решать, как провести доработку. Поляков. Помоги Шелестину.

После совещания аспирант Василий Поляков порылся в своем безразмерном портфеле, извлек какую-то бумагу, охнул:

— Петя. Иди в лабораторию и начинай думать. А мне надо срочно съездить на кафедру. Я потом приду.

— Валяй, Вася. Только не долго, без тебя я не соображу, мы не успеем.

— Успеем, успеем, — Василий схватил портфель и исчез.

Петр с горечью подумал: «Оставили меня одного с проблемой».

Предложенные варианты были интересные, но по разным причинам не годились, не могли быть реализованы.

Тогда Петру пришла идея применить усилители постоянного тока. Темой его дипломного проекта было как раз исследование свойств этих усилителей. Но удастся ли их разместить при имеющихся ограничениях по габаритам? В БОИ четыре соответствующие платы, по числу частотных каналов. В каждой плате необходимо будет установить дополнительно по три усилителя, в каждом из которых много электронных компонентов. «Да-а-а... Ни один конструктор не сможет разместить там такую прорву радиоэлементов», — подумал Петр.

В этот момент в комнату вбежал Коля Кац, физик.

— Петя, выручай, — выдохнул он. — Никонов сказал, что ты знаешь величину радиационного фона в спускаемом аппарате «Союза». Мне поручено его рассчитать.

— Вот и рассчитай, раз поручено. А я проверю, — съязвил Петр.

— Ух... Нехороший ты человек, — буркнул Коля и исчез.

В КБ «Иксприбор» отдел физиков считался элитным. Такие там ребята образованные, пушистые, гордые. Умные, конечно. И начальник у них что надо. А вот в определении величины фона совершили грубейшую ошибку. Теперь Петр вынужден пыхтеть, срочно вносить изменения в электрическую схему, потом обеспечить доработку блоков, повторную настройку, замену образцов на объектах. Сколько мороки. Для многих людей.

Ошибок нельзя совершать. Ни в технике, ни в жизни. И чем раньше они произошли, тем сложнее их исправлять. Некоторые ошибки вообще невозможно исправить, и они потом калечат жизнь...

Вернулся раскрасневшийся от летней жары Поляков. Петр рассказал ему о своей задумке. Вася наморщил лоб, потом закричал:

— Петя. Ты — гений! Конечно, так можно сделать. А по габаритам не волнуйся. Недавно начали выпускать усилители в микросхемном исполнении. Размером с обыкновенный транзистор. Неси скорей справочник...

Через час микросхема была найдена. Позвонили в отдел снабжения. Там ответили, что если завтра будет заявка от Главного конструктора, то микросхему привезут через три дня.

— Ну вот, Петр, — облегченно вздохнул Вася. — Кажется, с заданием мы справились. Успеешь до завтра начертить схему?

— Должен успеть, — ответил Петр...

На следующий день снова прошло совещание у Главного конструктора. По итогам совещания начальнику конструкторов Виктору Стоцкому было поручено при участии Шелестина выпустить чертежи. Бориса, «толкача» на заводе, обязали изготовить печатные платы и передать их Никитичу на монтажный участок. Ну а Шелестин должен настроить БОИ и сдать его ОТК и военпредам. Всё за одну неделю.

В отделе конструкторов Петр бывал часто. В просторном помещении два ряда кульманов. Сотрудники — в основном молодые женщины. Здесь светло, тепло и уютно. Много комнатных растений. Постоянно включен радиоприемник, обычно на радиостанции «Маяк». В воздухе аромат женских духов. Виктор Стоцкий — всегда аккуратный, доброжелательный.

В результате проведенной работы Петр и Виктор сдружились и сохранили дружбу на долгие годы...

Вскоре Главный снова вызвал Петра и поставил задачу:

— Шелестин. Сейчас на Байконуре готовят к старту вторую орбитальную космическую станцию и очередной «Союз». На станции будут установлены рентгеновские передатчики вместо изотопов. Это требование службы радиационной безопасности. Преимущества понятны: рентгеновский передатчик излучает тогда, когда включено его электропитание. Кстати, с новыми передатчиками наша система имеет шифр «Стоп-2». Для установки рентгеновских передатчиков командируется Котов. Тебе необходимо заменить БОИ на доработанный и произвести его подстройку на активность рентгеновских передатчиков...



Почти два месяца провел тогда Петр на Байконуре. Вторая площадка, гостиница, МИК, комната № 103, совещания, согласования, работа в любое время суток. Всё это время в тесном контакте с Главным инженером.

Олег Иванович Котов, на два года старше Петра, еще студентом был привлечен профессором Соболем к созданию системы «Агава». Главным инженером его назначили совсем недавно.

После завершения командировки с чувством выполненного долга вместе возвращались домой. На рынке Ташкента купили по большущему судаку.

Люся была рада возвращению Петра. Похвалила за судака. Но была чем-то очень расстроена.

— Петя, я так ждала твоего возвращения. Пока ты был на своем Байконуре, я подала документы в Библиотечный институт. На книготорговое отделение. Книги-то сейчас не достать. Туда самый большой конкурс, двадцать человек на место... И ты представляешь, я сдала все экзамены на пятерки! Ты ведь помнишь, я уже третий раз поступала. Решила, что если и на этот раз не поступлю, то не буду больше поступать, так и останусь необразованной... Вот... А в списках принятых меня не оказалось! Я ринулась в приемную комиссию. Какая-то старая карга порылась в бумагах и сказала, что на книготорговое отделение принимают только тех, кто работает в книжной торговле. Не могли сказать раньше, бессовестные! Отправили мои документы домой, почтой, — у Люси в ясных зеленых глазах навернулись слезы.

— Кошмар какой! — взвыл Петр. — А что было потом?

— Потом... потом я, вся зареванная, выскочила в коридор. Там натолкнулась на дверь проректора по учебной работе. Влетела прямо к нему... Терять было нечего... Оказался очень милый солидный дядечка. Он меня терпеливо выслушал, успокоил. Уточнил, какие отметки я получила. Увидел, что я беременна. Потом пообещал, что меня зачислят на библиотечное отделение. Заочное, как я просила, чтобы не бросать работу. Он сказал: «Не волнуйтесь, учитесь, рожайте и заканчивайте — всё будет хорошо». Вчера я отвезла документы. Теперь всё... я надеюсь... будет хорошо.

— Конечно. Конечно, всё будет хорошо!

Людмила взяла Петину руку, прислонила к животу.

— Наш ребенок начал шевелиться... Чувствуешь?

— Да. Ты молодчина, Птичка. Я тебя очень люблю...