Прокол

Что же делать? Как быть? Хотя он уже в серьёзном возрасте, а в его голове царит хаос. Чем старше становится, тем сложнее ему разобраться в своих чувствах.

Особенно остро стоит «женский» вопрос. С этим делом запутался вконец: кто, когда, с кем, где, как зовут? В последнее время он часто менял свои интересы и увлечения. Он был готов начать флиртовать со своими студентками, если бы ему позволили...

Но должен держать себя в руках, ведь на него люди смотрят. И ему пора отвечать за свои поступки — не мальчик поди, а взрослый мужчина.

Вадим Петрович Рубцов — доцент и ведущий преподаватель кафедры рисунка в Институте изобразительных искусств. Много лет работает на одном месте, и его всё устраивает.

У него в группах всегда были девушки, но раньше он их не замечал как-то. Вадим Петрович — семьянин, у него есть жена и взрослые дети. Однако в последнее время как прорвало. Система контроля дала сбой. Не пропускает никого. Но подобная ситуация стала порядком надоедать. Он хорошо понимал, что пора бы и остановиться, но какая-то невидимая сила гнала его вперёд, навстречу новым приключениям.

Он начал задумываться над тем, чтобы сходить в церковь, поставить свечку и перекреститься лишний раз. Но поможет ли это? Чтобы обратиться за помощью к Богу, нужно верующим человеком быть, а здесь не на что опереться даже.

Его жена всегда была идеальной подругой жизни. Однако, как это часто бывает, со временем всё становится обыденным и скучным. Каждый день одно и то же: она не вылезает из халата, который давно пора постирать, а перед сном говорит, что устала от домашних дел.

После окончания института Вадима пригласили работать на кафедру рисунка, и он провёл на ней большую часть своей жизни. Его карьера развивалась стремительно, но первая же серьёзная ошибка — интимная связь с молодой натурщицей — поставила крест на его будущем.

Зоя, натурщица, с восторгом рассказывала, как чудесно ей было на упругом диване в мастерской Рубцова. Она описывала его мощный торс и ласковые руки, которые нежно изучали её тело. А ещё он угощал её чаем с пряниками и… откровенно переплатил за работу.

Этот слух быстро распространился по институту, как будто такие отношения были характерны только для мастерской Рубцова.  На самом деле в институте происходило множество событий, о которых можно было бы написать роман, но никто не предавал их огласке. А тут всё сразу стало известно.

Интересно, почему Зоя решила поделиться своими впечатлениями? Возможно, кто-то попросил её об этом?

Виновником сложившейся ситуации стал Вадим Петрович. Чтобы отчитаться о проделанной работе, администрации нужно было найти крайнего. Необходимо было продемонстрировать, как в институте ведётся борьба за нравственность! И отчитаться о проделанной работе.

Поднялась шумиха, которая достигла ушей ничего не подозревавшей жены.

Сначала она не могла поверить в происходящее, а затем решила подать на развод. Однако подруги смогли её отговорить: «Такие мужчины, как Рубцов, на дороге не валяются. Ну сорвался немного, с кем не бывает? Мужик он и есть мужик. Одноклеточный, одним словом. Таких беречь надо».

Кто бы выдержал целый день в мастерской пахать с голой натурщицей? К концу дня так измотаешься — выть от усталости начнёшь. А тут ещё дома жена начинает пилить: почему он поздно пришёл, почему от него духами воняет, да и сам под хмельком?

Анна, жена Рубцова, иногда посещала мастерскую своего мужа. Однако её попытки застать его врасплох всегда терпели неудачу. Казалось, кто-то предупреждал Рубцова о её визите заранее. В мастерской царил идеальный порядок, и не было никаких следов того, что здесь происходило. Сам Рубцов выглядел свежим и бодрым, как будто ничто не могло его смутить. Его ученики сидели на своих местах, а натурщица позировала в одежде, и Анне не удавалось найти ничего, что вызвало бы её недовольство. Разочарованная, она покидала мастерскую, оставляя Рубцова наедине со своими учениками.

В постоянном контроле больше не было необходимости, ведь её всегда ждали в мастерской и были готовы к этому. Вскоре она перестала совершать «инспекционные» обходы. Ученики, завидев её, всегда насмешливо смотрели ей вслед, говоря, что она потеряла чувство реальности. И всё это происходило в его мастерской, на его глазах, а он не делал никому замечаний, как будто так и должно быть.

Конечно, был ещё институт, но там особо не разгуляешься. Если кого и зацепишь, всё равно в мастерскую везти или, в крайнем случае, домой приглашать, а квартира редко бывала пустая. Если только летом, когда жена уезжала на дачу, — тогда территория оставалась свободной.

Вадим Петрович часто оставался ночевать в мастерской, где у него всё было отлажено не хуже, чем дома. Приходящие «хозяйки» старались на славу: всячески упражнялись в готовке, от пельменей и борщей до салатов и изысканной заливной рыбы. Об этом Анна хорошо знала, но закрывала глаза. Накормлен, ухожен, жив и здоров, деньги в дом несёт... Ну что ещё нужно для полного счастья? А то, что одной бабой больше, одной меньше, не большая беда, это просто необходимо для разнообразия, для полноты жизни, а то не ровен час и скиснуть можно...

Постоянные похождения мужа Анну волновали постольку-поскольку... Время делало своё дело, чувства постепенно остывали, а искусственно поддерживать их желания не было.

В институте случай с Зоей был замят, но на карьере художника он оставил чёрную полосу. Рубцов продолжал работать, но как бы вполсилы... Не было уже того азарта, который постоянно наполнял его душу в первые годы профессиональной деятельности. Всё стало спокойно, рутинно, выверено и уже без той искорки в глазах, которая была раньше и держала аудиторию в постоянном напряжении, можно сказать, в творческом экстазе...

Вот раньше он мог выставить натуру так, что на эти «скульптуры» из живых тел приходили смотреть педагоги и студенты из других аудиторий, восхищаясь ими, как творениями Микеланджело. Теперь же от прежнего Рубцова осталась лишь одна тень, он стал образцово-показательным семьянином, внимательным в общении с учениками, строгим и спокойным в работе с натурщицами. Сам идеал нравственности и примерного поведения...

Так и шло бы своим чередом, не появись на первом курсе института в одной из его групп новенькая ученица. Вадим Петрович, как дикий вепрь, учуял свою добычу, осознав, что встречи на узкой тропе не миновать. Да и как тут по-другому, когда даже имя у неё было — Аля!.. Он не знал, что означает это имя, но оно его уже волновало...

Зовите меня просто Аля, да, именно Аля и больше никак. Так меня мама назвала. Мы с родителями вернулись в Россию, теперь уже на постоянное место жительства. До этого я училась в Рижской Академии художеств... Вот теперь у вас. Пока никак не могу привыкнуть — в Риге мне больше нравилось...

Рубцов одобрительно кивал головой, а сам, в свою очередь, пристально изучал каждую деталь в фигуре новой ученицы. Он хорошо чувствовал, что попался. Чем-то хорошим это знакомство закончиться не могло. За долгие годы жизни и преподавания он легко научился понимать и различать женщин. Они для него делились на просто женщин и женщин роковых. Это таких особей, мимо которых не пройдёшь просто так, — они притягивают к себе, словно магнит, ввергая мужчину в поток сложных проблем, из которых выпутаться впоследствии будет ох как трудно…

Всё дело в том, что ты полностью оказываешься во власти волшебных чар, которые они излучают. И это совсем не обязательно: одежда, духи, помада... Макияж в данном случае роли никакой не играет. Скорее всего, это просто женственность, именно то, что отличает женщину от мужчины. Как много всего собрано в этом понятии и как мало этого осталось в современных женщинах. Они всё больше и больше берут на себя функции и обязанности мужчин. Везде хотят преуспеть, мечтают быть сильными, богатыми и независимыми. Только вот зачем?.. Не роют ли они себе этим яму?..

Аля любила надевать лосины ярких цветов: жёлтого, оранжевого или голубого. Они так демонстративно обтягивали её прекрасную фигуру, что редкий мужчина мог не обратить на неё внимания, когда она проходила мимо. И ведь было на что посмотреть!.. Икры, как у мальчика-подростка (так Джек Лондон описывал девушку в одном из своих южных рассказов). Облегчённые лосины подчёркивали рисунок нижней части фигуры, вызывая восторг одних и осуждение других, а ходила она, как мальчишка, легко отталкиваясь от начищенного паркета институтского коридора. Можно сказать, плыла... Скорее, летела, а не шла...

Рубцов хорошо понимал, что разница в возрасте в 25 лет – достаточно весомая, но не критически, у других бывало и больше. Тем более как мужчина он чувствовал себя на высоте... Правда, общее здоровье Рубцова стало пошаливать: начались боли в сердце, да и сахар стал набирать обороты, печень предательски покалывала. Наступал возраст, когда вплотную нужно было заниматься своим здоровьем.

Женщинам проще, к пятидесяти годам они вырабатывают свой ресурс – заканчивается репродуктивный возраст. Детей заменяют внуки – «игрушки» для молодых бабушек. Мужчина становятся для них не удел... Да и правильно, всё предопределённое женщинам на Земле выполнено: дети рождены, даже внуки появились, ну что ещё нужно?.. Всё сделано. У мужчин всё по-другому. Век мужчины продолжается долго. Его тянет на приключения, основной инстинкт толкает его вперёд к новым свершениям. Вот и проснулась у Вадима Петровича тяга к противоположному полу.

Аля никак не выходила у него из головы, из его фантазий, с ней в мыслях он ложился, с этими мыслями и просыпался. На уроках он постоянно крутился возле неё, стараясь хоть как-то коснуться её упругого тела. Его и это прикосновение вполне устраивало, а когда же он, в знак особой признательности, похлопывал её по плечу и нежно, как бы невзначай, прижимал к себе, это было высшим блаженством.

Да, Аля, вижу, в своей Риге вы время зря не теряли. Пожалуй, мы тут должны все на вас равняться. Вот, казалось бы, провинция… Постойте, какая же это теперь провинция?.. Это теперь один из культурных центров Европы. Хотя, может быть, вы там у них одна такая особенная, а сами они ничего из себя не представляют...

Последняя фраза относилась скорее к присутствующим в аудитории, они с большим интересом следили за происходящим и ждали, чем же это всё закончится. Но далее ничего особого не произошло. Вадим Петрович виртуозно подправил несколько рисунков, а затем удалился в свою «келью», где он любил отдыхать, приводя себя в порядок, иногда читал книги или пропускал рюмочку коньяка.

В коридоре на большой перемене они как бы случайно столкнулись с Алей лицом к лицу. Интересно смотрелась эта парочка. Рубцов, высокий, статный, с гривой седеющих волос, ну разве только слегка наметившийся животик, впрочем, не мешавший ему выглядеть довольно импозантно. Бархатный синий пиджак добавлял интригующей таинственности его образу. Аля, ниже его на голову, с короткой спортивной стрижкой, скорее напоминала нашкодившую дочку, которую отец пришёл забрать из школы. Рубцов умел владеть ситуацией и в этот раз взял инициативу в свои руки.

- Аля, у вас не появилось желание побывать у меня в мастерской, я бы мог вам многое показать, да и поговорить есть о чём. У меня есть интересные книги, которые могли бы заинтересовать вас и стать прекрасным подспорьем в рисовании обнаженной модели. А? У вас будет время на этой неделе? А на следующей?.. Однако, вы такая занятая... Ну ничего, будем ждать...

- Вадим Петрович, и зачем я вам? У вас мастерская всегда студентами забита. Да кого там только не бывает, не мастерская, а собрание будущих гениев.

- И откуда, Аля, у вас такая информация? Слухи? Слухам верить — жизнь не знать...

- О вас весь институт говорит... Ой, извините, Вадим Петрович, меня ждут?!

Учитель медленно отследил взгляд его ученицы. В окне, куда она смотрела, внизу во дворе стоял новенький «Порше», из которого выглядывал молодой человек и весело размахивал руками.

- Это за вами, - неосознанно бросил Рубцов. - Извините, что задержал.

Он проводил взглядом Алю до конца коридора, в очередной раз отметив про себя её походку и спортивную фигуру. Эх, увели девчонку. Из-под носа увели. Как же ты, старый ловелас, не просёк ситуацию, не смог догадаться, что у Али должен быть парень и такая девушка, как она, не может и дня оставаться без поклонника.

Рубцов вернулся в аудиторию, где его ждала новая группа. Студенты были не хуже предыдущих, но там не было Али. Такие группы Рубцов называл «постными». Всё вроде бы хорошо, но… не хватало перчинки. С такими группами было неинтересно, и уроки проходили без огонька. Имели место какие-то затрапезные шутки с анекдотами или истории из прошлой жизни педагога, которые все знали наизусть.

Вести урок, что называется, «всухую», не насыщая его разными шутками да прибаутками, — вообще тоска. Ну, а если к тому же и постановка натуры неинтересная, тут остаётся только тлеть на медленном огне. Но преподаватель был настоящий профи в своём деле! Попасть в его группу учиться многие считали за счастье: Рубцов сможет, Рубцов научит. Он медведя рисовать заставит!

Мог Рубцов и очень хотел ещё чему-нибудь научить своих студентов. Но он «пил, что льётся, и любил всё, что шевелится».

Аля никак не выходила у него из головы. Но с ней было не так всё просто. Она была независима и своенравна. По своим ощущениям, он на неё вообще не произвёл никакого впечатления, к тому же она не свободна. Молодой человек на «Порше» — весомый аргумент. Соперничать с ним Рубцову совсем не хотелось, Вадим Петрович привык, что у него всё и сразу и без всяких проблем. Все к нему сами на шею вешались! А тут ещё добиваться надо, это было не в его правилах.

Машина Рубцова легко катила по отремонтированной Волоколамке. Совсем не замечаешь со своей занятостью, как преображается город. Да куда там, тут не заметишь, как жизнь пройдёт. Глазом не успеешь моргнуть. Давно ли он был мальчишкой, бегал в художку, бредил импрессионистами, мечтал стать великим художником. А сложилось всё так банально, дальше своего института никуда и не выбрался. И это всё из-за его педагогического таланта, который признали все, а особенно на кафедре рисунка, где ему сразу предложили преподавать, а он с радостью и согласился.

Он любил свой институт, сначала мечтал в него поступить, а потом в нём работать. Так и проработал всю свою жизнь, хорошо понимая, что молодость прошла, да что там молодость, полжизни уже позади. Дети выросли. Он им стал практически не нужен, так, балласт, который вовремя надо скидывать. И пусть вслух они так не говорят, но точно об этом думают. А кто ухаживать будет, когда болезни подкатят? Только одна жена и остаётся. Совсем не хочется об этом думать. Столько впереди ещё замыслов и идей — жизни не хватит. Главное, чтобы Анна не обиделась на него, не бросила, ведь совсем один останется. Эти молодые попрыгуньи быстро угаснут, он нужен им только молодой и крепкий. А об Али и говорить нечего, она вообще вертихвостка, наверняка из богатеньких. С ней надо заканчивать, хотя и не начал ещё. Ну, может, это и к лучшему?

Анна ждала его за столом. Стол был накрыт, и его украшали зажжённые свечи, в середине стола возвышалась бутылка вина, гранями хрусталя отливали бокалы. Рубцов был откровенно удивлён, такого он не помнил со времён их студенческой юности. Как же мало нужно, чтобы соблазнить мужчину. Ну, скажем, прозрачный халат, под которым никакого дополнения, кроме, пожалуй, изысканного эротического белья, как акцент в местах, на которые особо реагирует мужской взгляд. А что ещё нужно любимому мужчине? Пусть он устал на работе и не настроен на эротическую волну фантазий супруги, он всё равно обречён. На мужика не нужен нож, ему немножко подпоёшь, и делай с ним что хошь. Проси чего пожелаешь, всё сделает, всё исполнит, хотя потом может и пожалеть, но это будет уже потом. На это и рассчитывала Анна, хорошо зная Рубцова.

Вино было выпито, свечи сожжены. Рубцов лежал, подложив руки под голову, он был расслаблен, спокоен и добр. Действительно, как же мало нужно человеку, чтобы всё встало на свои места. И то, к чему ты так стремился ещё пять минут назад, то, что для тебя казалось превыше всего, из-за чего ты мог потерять голову, теперь тебе не кажется таким заманчивым и сказочным. Всё становится таким обыденным, простым и уже совершенно ненужным. Следовательно, и объект твоего воздыхания сразу теряет свою прежнюю привлекательность. Хорошо, если это твоя жена. Ну, а если это любовница, то первое чувство, которое тебя охватывает после соития, это желание бежать. Всё равно куда, лишь бы отсюда. Тут же начинаешь придумывать какие-то истории, что ты очень занят на работе, что у тебя ещё столько дел, и ты так спешишь.

— Спасибо тебе, Аня, — Рубцов нежно обнял супругу. — Ты меня искренне удивила. Такого давно у нас не было. Он поцеловал жену в губы. — Спасибо!

 За окном начинала облетать листва, бабье лето было в разгаре. Живи не хочу. Анна лежала и о чём-то думала, глядя в окно. Конечно, ей хотелось многое высказать, но только не сейчас. Она многозначительно молчала. В этот момент Рубцов чувствовал себя победителем, настоящим мужчиной, который может доставлять женщинам удовольствие, и ему в голову не могло прийти, что Аня давно научилась имитировать оргазм и практиковала это с ним. Она смогла реально повернуть Рубцова на сто восемьдесят градусов к себе, оставив всех его воздыхательниц за бортом. Фантазии — это одно, реальность — совсем другое. И это только начало. Какой же следующий ход последует с её стороны? Ну ладно, это позже, а сейчас спать. Вадим лежал, закрыв глаза, и в своей полудрёме видел, как девушка в жёлтых лосинах мелькает между сосен, убегая от него. Ничего, если не сегодня, то завтра он обязательно её догонит.

Утро выдалось ненастным. Зарядил дождь. Анна спала. Рубцов встал, оделся, на ходу выпил чашку кофе, нацепил водонепроницаемую куртку и вышел. Сел в машину и включил зажигание. Машина завелась с полуоборота. Решив немного прогреть движок, Рубцов включил магнитолу и вылез из машины на свежий воздух. Он огляделся по сторонам, посмотрел на окна своей квартиры, они оставались тёмными. Обернулся к машине…

— Что за дела?!

Вадим Петрович, матерясь, обошёл свой автомобиль со всех сторон, наклоняясь над каждым колесом.

— Вот зараза!

Все четыре колеса были проколоты.

                2016г. к)