Вы слышали выстрелы?

    …- Странное чувство, когда сама себе покупаешь цветы. Без повода, просто останавливаясь у лотка возле приглянувшихся домашних красных роз. Не от тоски, которая возникает при отсутствии тех, кто мог бы этот букет подарить, не от радости, что преследует тебя в дни хорошего настроения, не от жалости к той старушке, которая, сгибаясь над обшарпанным ведром, то и дело расправляет лепестки. Ведь даже праздника никакого нет. Просто так. Для души. Для души… Хм. А зачем моей душе цветы? Ей от их наличия ни холодно, ни жарко. Да и потом, разница ощущений между самостоятельно купленными цветами и подаренными огромная. Смерть. Я покупаю цветы на похороны своей души. Тогда, стало быть, мне нужно четное количество. И траурный наряд, все-таки это моя душа, а не сосед по лестничной площадке откуда-то из детства… Вчера я снова купила четыре красных розы, как будто дав объявление в небесную газету: «Куплю новую жизнь. Дорого. Быстро». Без души — нет жизни, а без жизни я не могу...
- Да ладно, Трэйси. Неужели всё так трагично?
- Я люблю его, Анджела, понимаешь? Люблю… Уже давно… Прошло уже так много времени с того дня, а я всё никак не могу успокоиться, – она всхлипнула.
- Ты должна поговорить с ним.
- Это не вариант. Ты знаешь, сколько девушек готовы отдать полжизни за то, чтобы только быть рядом с ним?
- Тем не менее, он до сих пор один.
- Нет, Анж, это бессмысленно.
- Ладно, не плачь. Пойдём, сейчас начнутся занятия.
    Трэйси вытерла слёзы и поднялась с коридорных ступенек.
    … Объект грусти Трэйси Винн назывался Мик. Вот уже два года он учился в нашей группе и успевал очень многое – учиться на отлично, заниматься спортом, играть на гитаре в рок-группе местного пошиба, покорять сердца девчонок из нашего колледжа и не только (причём независимо от собственного желания), и, кроме того, он был старостой нашей группы. Он был красив, признаться, – и добрая половина студенток колледжа Ингрид, в самом деле, отдали бы полжизни за его раскосые зелёные глаза, тёмные волосы, собранные в хвост, лукавую усмешку полных губ и красивые накачанные руки. Больше всего на свете Мик любил путешествия, и за свою жизнь посетил довольно много иностранных городов. Он был добродушен и по-хорошему бесшабашен, улыбчив и надёжен. Почти идеален… Конечно, отчего бы не влюбиться в такого? Но Мик, похоже, сам не понимал своей исключительности, или же не видел в своём окружении девушки, близкой себе по духу, – но за два года он ни разу не оказал ни одного знака особого внимания ни одной из девушек. Зато умел поддержать в нужный момент. Вот и сейчас, завидев издали зареванную Трэйси, он подлетел к ней, взял за плечи и заглянул в её опухшие, красные глаза.
- Ты чего? Тебе что, плохо? Или тебя кто-то обидел?
- Нет, уже всё нормально.
- Уже? А что было? Скажи, я постараюсь тебе помочь.
- Спасибо, но мне правда лучше, – Трэйси выдавила из себя дежурную улыбку.
- Ну, смотри… – Мик отошёл, а Трэйси села за парту рядом со мной, всё ещё держа на лице улыбку. Ей бы домой да поплакать…
    Нет, что ни говорите, а я всегда была уверена, что лучше уж, помучившись однажды, перебороть в себе безнадёжную привязанность и строить свою жизнь по-другому, в соответствии со своими амбициями и возможностями. Или же, поставив себе цель, бороться за неё до конца, насколько банально бы это ни звучало. Но для Трэйси это казалось невыполнимой миссией. Скажите, ну вот как тут переборешь привязанность, когда твоя невыполнимая миссия ходит рядом с тобой, улыбается, всегда находится в поле зрения… И уж тем более, как тут бороться за мечту, если не чувствуешь в себе сил, если знаешь, что твоя борьба заранее обречена на провал?
    С того дня Трэйси больше не заговаривала о своих чувствах к Мику, но было видно, что для неё вся радость жизни заключается в тех коротких мгновениях, когда он пройдёт мимо, коротко улыбнётся ей, здороваясь, или спросит о чём-то. Нет, наверное, так нельзя…
    День в тоскливом октябре был вполне обычным днём. Точнее – был бы обычным днём, если бы не…
    Группа уже собралась и шумела в аудитории, ожидая преподавателя. Мик опаздывал, что было странным – ведь он всегда приходил раньше других.
- Ребята! –  вошёл лаборант. – Ну тише, тише, послушайте. Сегодня Хеловин, и, как вы, наверное, знаете, наш директор очень суеверен, поэтому сегодня и завтра занятия проводиться не будут.
- Ууу!!! – радостно взвыли студенты, и начали собирать разложенные на партах учебные принадлежности.
    Но тут вошёл опоздавший Мик.
- Занятий не будет! – заорали мы. – В связи с суеверностью директора.
- Выходит, зря приехал? – засмеялся Мик. – Хотя знаете что? Сегодня ведь вроде как Хеловин, посему предлагаю это дело как следует отметить.
- Отличная идея, Мик! Куда отправимся? Как насчёт вечеринки в стиле праздника? Или завалимся в какой-нибудь клуб на всю ночь?
- Нет, ребятки, – Мик таинственно улыбнулся. – У меня есть идейка получше.
    Мы напряглись в ожидании.
- Я знаю одно местечко… Правда, оно далековато от Моррис, но оно того стоит, уж поверьте.
- Ну говори уже, не тяни! – мы уже извелись от нетерпения, что же опять придумал Мик. Его идеи для праздников давно были признаны самыми интересными.
    Мик выдержал паузу, как артист, обвёл лукавым взглядом всех присутствующих и неспешно произнёс:
- Милдред.
- Чего-о?
- Мы отправимся в Милдред. Это заброшенный особняк на пустыре по дороге в Харру. Раньше там был посёлок, но всё его население вымерло по неясным причинам. Теперь эта история давно забыта и брошена из-за скудности информации. Сейчас посёлка уже нет, а Милдред остался. И поговаривают, что два раза в году, как раз на Хеловин и на Дьюрин день, там происходят весьма занятные вещи.
- А что за вещи? Расскажи!
- Вообще, я и сам не много знаю об этом, но слыхал от стариков, что ночью, в день Хеловина, туда приходят духи, привидения и разного рода паранормальные личности. И если поймать хотя бы одного, и хорошенько его попросить, то он исполнит твоё самое заветное желание, какое попросишь, но только одно. А взамен ты должен отдать ему что-то одно из того, что у тебя будет при себе. То, что он попросит у тебя.
- Вот здорово! – шепнул кто-то.
- Да, но есть одно «но»… Следует быть очень осторожным. Нельзя попадать в замкнутое пространство, откуда нет запасного выхода. Любая дверь может не вовремя захлопнуться, и тогда… Ей-богу, тяжко вам придётся…
- А что тогда будет? – спросила любопытная я, неизменно желавшая знать все подробности.
- Честно – не знаю. Так говорят старики. В любом случае, за этим стоит следить повнимательнее.
    Всего минуту длилось молчание – а затем все наперебой закричали:
- Когда выезжаем, Мик?
- Встретимся через два часа у кинотеатра. Берём лишь самое необходимое, чтобы всегда носить его с собой. Не забудьте фонарики.
    Трэйси, которая с детства до смерти боялась темноты, злых чудищ под кроватью и прочих мистических штучек, до последнего терзалась сомнениями. Но, решив, что выходные вдали от Мика – всё-таки страшнее чудищ, она через два часа уже стояла у кинотеатра.
- Все в сборе? – огляделся Мик. – Отлично. Сейчас мы едем на станцию, там сядем на электричку до Чимни, а потом… Ладно, потом будет потом. Кстати, ни у кого не возникло проблем с родителями?
    Занятно, что нынешнее поколение примерно в равной степени ограничено в воображении – почти все сказали родителям, что идут на пикник, а после останутся у друзей на весь завтрашний день.
    Спустя полчаса мы были уже на станции.
- Будьте добры, десять билетов на ближайшую электричку до Чимни.
- Вот, пожалуйста.
    До Чимни нужно было ехать около двух часов. За это время я извелась от нетерпения – очень уж мне хотелось поскорее попасть в место, о котором столько всего странного говорят, но никто самолично этого не видел. Трэйси, напротив, всю дорогу маялась – жалела о том, что ввязалась в столь рискованное дело.
- Знаешь, Анджела, я думаю, что зря я согласилась ехать. Мало ли, что там может произойти…
- Ну что, например? Человек не может быть слабее бесплотного духа, особенно когда неизвестно, существуют эти духи или нет.
- Но само это место…
- Чепуха! Всё зависит от твоего восприятия этого места. Всё намного проще, чем ты думаешь.
    Она поправила рыжую прядь волос и лишь вздохнула.
- Ну, Трэйси, выше нос! У тебя такой прекрасный шанс стать ближе к Мику, только представь!
- Это как же?
- Просто держись рядом. Рано или поздно из этого что-то выйдет.
    Трэйси не ответила.
    Из Чимни мы отправились на автобусе в Гласс.
- Мик, ну далеко ещё? Мы уже час едем.
- Анджела, я вижу, ты самая отчаянная?
- Ну… Скорее самая нетерпеливая.
- Погоди немного. Скажите, товарищ водитель, до Харру ещё далеко?
- Минут двадцать.
- Отлично. На сорок первой миле остановите?
- Как, прямо посреди пустыря?
- Да, именно.
- Вы что, сектанты что ли? Я читал статью, как толпа фанатиков пряталась в землянках в ожидании конца света…
- Мы не будем прятаться в землянках, – пообещал Мик. – Мы кладоискатели, хотим выкопать сокровища пропавшего посёлка.
- Неужто есть такие?– недоверчиво усмехнулся водитель.
- Конечно, есть! Мне бабушка про них все уши прожужжала.
- Да ну?
- Вы не знаете мою бабушку,– заверил Мик.– Она у меня провидица.
- Настоящая?
- Самая настоящая! Представляете, она даже знает, что Ваш сын каждое утро выпивает по две чашки чаю с имбирным печеньем.
    Водитель недоумённо глянул на нашу компанию и замолк. До самой сорок первой мили он больше с нами не говорил.
- Скажи, откуда ты знал про его сына? И про сокровища?
- Ну, про сокровища, конечно, я приврал. А про сына я передачу смотрел, он какой-то журналист, и по телевизору рассказывал о своих серых буднях.
- А как ты знал, что он – сын водителя?
- Там, в автобусе, его фотокарточка была. Ну что ж, не будем терять времени, идём искать Милдред?
- А откуда ты знаешь, где он? Почему ты думаешь, что он где-то здесь?
- Я читал секретные документы из архивов.
- Где взял? – завистливо спросил Сэм.
- Не забывай, что мой отец – полковник. Признаться, у меня есть карта данной местности.
- Тоже из архива умыкнул?
- Ну естественно, Сэм! За мной. Кто отстанет от группы – потеряется и домой не поедет.
    К особняку мы добрались к вечеру. Уже начало смеркаться, когда мы, подёргав крепко запертую дверь и постучав по наглухо забитым ставням, окончательно поняли, что внутрь нам не попасть.
- Мик, а ты ключей из архива не утащил?
- Увы, ключей там не нашлось. Но есть ещё одна легенда, я не знаю, правда ли это…
- Говори уж, раз мы тут.
- Я читал об этом в одной книге. Если коротко, то двери тайной обители духов можно открыть с помощью особого ритуала. Надо пожертвовать волосы девушки.
- Что значит – пожертвовать?
- Отрезать длинные женские волосы, потом сжечь вместе с куском серебра, а пепел смешать с женской кровью и нарисовать им надпись на дверях.
- А почему нужны длинные женские волосы?
- Потому что волосы – это своего рода каналы связи между миром людей и миром духов. Чем длиннее волосы, тем легче духам связаться с людьми. А женские – потому что женщины более восприимчивы к разного рода мистике и паранормальным явлениям.
- А кровь для чего?
- Кровь – это символ жертвы.
- А надпись ты знаешь?
- Да, в книге она была написана. Но проблема в другом – никто ведь не отдаст свои волосы. Ладно, ребят, идея провалилась, пойдём назад на дорогу, ждать транспорта… Глядишь, кто-то подбросит толпу студентов до ближайшего посёлка, а там доберёмся до дома.
    Все, грустные и разочарованные, поплелись назад к трассе. А ведь мы были так близко… Так близко… И так далеко… Бесспорно, ради такого безумного приключения я бы срезала волосы, но я с детства не ношу длинных волос.
- Постойте! – послышался голос.
    Мы обернулись.
- Я могу обрезать волосы, – сказала Мэнди.
- Но разве тебе не жаль?
- Ни капельки! От них одни проблемы.
- Уверена?
- Меньше слов – больше дела! – поморщилась она. – А кровь? Я пас, я крови боюсь.
- Ладно, – я махнула рукой, – кровь с меня. А серебро?
- У меня кольцо есть, – сказал Мик.
- Не жалко?
- Ах, девочки, что такое кольцо по сравнению с волосами и кровью? За дело!
    Мик обвязал кольцо волосами Мэнди и бросил в железную чашку, которую предусмотрительно прихватила Сара. За несколько секунд они обратились в пепел.
- Анж, твоя очередь.
    Я провела карманным ножом по ладони и в чашку потекли красные капли.
- Всё, больше не нужно! Я пошёл… Пожелайте мне удачи.
    И Мик начал выводить на двери тайные символы, макая палец в чашку и заглядывая в бумажку с надписью, открывающей дверь.
- Давай сюда свою руку, – Трэйси порылась в сумке и достала бинт.
- Спасибо, – улыбнулась я.
    Мик всё ещё колдовал над рисунком, бормоча себе под нос. Наконец мы услышали его торжественный вопль:
- Сработало! Все сюда!
    Мы сгрудились вокруг него, а Мик, придерживая дверь закрытой, оставив лишь небольшую щель, проговорил:
- Кто-нибудь, зажгите фонарь, там чертовски темно. И постарайтесь держаться вместе! Кто знает, что нас там ждёт. Раненый боец идёт первым!
    Он отодвинулся от двери, всё ещё держа её за ручку, и я прошла в прихожую, освещая фонариком пространство перед собой. Как я и ожидала, в прихожей было пусто и грязно. Ободранные красные обои, какие-то опрокинутые столики и стулья, большая деревянная лестница наверх. За мной в особняк ввалились все остальные, и тишине настал конец.
- Неплохо!
- Мне уже нравится, с первых шагов…
- Мило, что тут скажешь.
- Пойдёмте уже куда-нибудь! – громче всех крикнул Сэм.
    Дверь за нами захлопнулась, но мы уже бежали по лестнице в ожидании мистики.
   На втором этаже, вдоль длинного коридора, было множество комнат с деревянными дверями, а в конце его – огромная двустворчатая дверь. По всей видимости, это была большая зала.
- С чего начнём? – по-хозяйски оглядываясь, спросил Мик.
- С большой комнаты, конечно же!
    Все понеслись к дверям и стали нетерпеливо дёргать за ручки. Дверь тряслась и шаталась, но не поддавалась. Толстяк Сэм навалился на неё всем своим весом и вышиб дверь, покатившись на пол внутри залы.
- Не рассчитал немного…
- Кстати, Мик, нет сведений, кто жил в этом особняке? Уж больно загадочен.
- Я слышал немного. Тут жил когда-то граф, некий сэр Олаф Гогенротт. Он похоронен у нас в Моррис, на старом баронском кладбище.
- Интересно! Ну-ка, что у нас тут?
    Мы ввалились в комнату и столпились в проходе, не смея пошевелиться.
- Чего там? Ну, чего стали? – недовольно проворчал Мик, идущий сзади.
    На креслах, стульях и мягких бархатных диванах сидели люди. Неподвижно и бездыханно, будто в коме, и холодным, остановившимся взглядом смотрели в одну и ту же сторону – на высокий порог в конце залы, видимо, служивший чем-то вроде сцены или трибуны.
- Тихо всем! – прошипел Мик. – Не разговаривать, не двигаться. Смотрите туда же, куда и они…   
    Мы тихо уставились на трибуну. Но ничего не происходило. Внезапно в тишине раздался смех. Мы с воплем повылетали в коридор и побежали, куда глаза глядят.
- Тихо, не орать! – командовал Мик. – Нам надо держаться вместе! Все сюда!
    Мы сгрудились в тесном углу на лестничной площадке, отгороженном бетонной стеной. Никого не было, и жуткий смех утих. Время шло, но никто не показывался. Лишь тонкий, лёгкий шорох доносился из коридора.
- Что это? – тихо простонала Трэйси, бледная и испуганная.
- Сейчас узнаем, – шепнула Мэнди и выглянула из-за угла.
    С рёвом прямо на нас выскочил огромный белый пёс и бросился на меня.
- Бежим!
    Сэм потянул меня за руку, и мы снова бежали, судорожно ища, где спрятаться. Сейчас уже никто не старался держаться рядом с остальными, все разбежались по разным углам; мы с Сэмом залегли в фойе под кучей разбросанных вещей.
- Всё тихо, – шепнул мне Сэм.
    Но через миг послышался знакомый шорох.
- Он здесь. Ты слышишь?
- Он чует кровь, Анж. Твоя порезанная рука манит его.
    Пёс подошёл вплотную к нашему укрытию и начал со злобным лаем разбрасывать вещи.
- Бежим! – я дёрнула Сэма.
    … Сэм задыхался от быстрого бега и бежал всё медленнее. Зверь настигал нас. Позади что-то щёлкнуло, и, оглянувшись, я увидела, что Сэм забежал в одну из комнат. Пёс, одурев от погони и запаха крови, пытался протиснуться в дверь, которую Сэм силился захлопнуть. Ему это удалось, и спустя один миг я услышала протяжный вой – собаки и человека… Пробежав ещё несколько шагов, я поняла, что зверь больше не гонится. Его просто не было больше…
- Чёрт подери, что же с Сэмом? – вслух подумала я и прокралась в комнату.
    Помня, что нельзя никуда заходить, не убедившись, что сможешь потом выйти, я только заглянула в комнату, крепко держа двери за ручку. Комната была обгоревшей, как от пожара, Сэм лежал на кровати с разодранной шеей, собаки не было.
    Что ж, раз мне пока что ничего не угрожает, я могу осмотреться, и, может быть, мне повезёт найти кого-нибудь из своих. Надо позвать кого-то на помощь. Итак, в нашей группе минус один… Минус Сэм. И это – в первые минуты! Чёрт подери, вот тебе и желания, которые исполнит добрый дух… Я поднялась снова на второй этаж и стала тихо заглядывать во все двери в надежде отыскать своих друзей. Добравшись до дверей злополучной большой залы, я, пересилив чувство страха, заглянула туда. Не увидев никого и ничего подозрительного, я прокралась туда – осмотреться получше.
- Чем могу помочь, мисс Паннкрафт? – раздался голос из-за спины.
    Я вздрогнула и обернулась. Сзади меня стояла Мэнди.
- Ты как будто одна из них, – улыбнулась я. – Вечно появляешься как будто из ниоткуда. Где ты пряталась?
- Самое банальное – стала за дверью. Пёс второпях не почуял, а погнался за всеми вами. Догнал?
- Он догнал Сэма.
- О Боже. И где он теперь?
- Пёс пропал бесследно, а Сэм… Я видела только его, лежит на кровати в одной из комнат.
- Это самое жуткое приключение в моей жизни… Всё, больше никаких поездок в подобные места.
- Ладно. Пойдём осмотримся, а заодно решим, что дальше делать.
    Как всё-таки хорошо, что в этом странном доме всего лишь фойе и два этажа, а не то блуждать бы нам здесь до самой старости. Мы отправились на верхний этаж, вздрагивая от каждого шороха и заговаривая зубы друг другу, чтоб не так страшно.
- Как думаешь, Мэнди, правда ли то, что говорил Мик? Ну, про то, что духи исполняют желания.
- Даже не знаю… Может, и правда. Но я бы не загадывала. Кто знает, что дух потребует у тебя взамен.
- Не думаю, что он потребует что-нибудь, чего ты не сможешь ему отдать.
- А что бы ты загадала, Анж?
- Хм… Есть одна вещь, но это тайна, – шепнула я. – А ты?
- А я бы загадала большой дом на берегу океана, яхту, Мерседес… И собачку.
- А мужа-олигарха?
- Ну естественно.
- Губа не дура!
- А то… Смотри-ка, что это?
    Впереди, украшенные арками, краснели резные деревянные двери в ряд. Все они были двустворчатые, как для больших залов.
- В какую пойдём?
- Да неважно. Начнём с первой…
    Но все двери были наглухо заперты. Лишь на одной была наклеена бумажка.
- Ага, не так-то просто прочитать это. Китайский, что ли?
- Дай посмотреть, – я заглянула в записку из-за плеча Мэнди. – Это финский. Я изучала его по самоучителю.
- Да ну? Читай скорей.
- «Сэм думает, что я ненавижу его. Так и есть! Я придумал код, который он никогда не сможет узнать. Подсказка: сме…» – на этом записка обрывалась.
- Я думаю, «сме…» – это значит «смерть». К тому же, «Сэм»… Пойдём, проведаем Сэма. Возможно, там мы найдём что-нибудь.
- Анджи, знаешь, я хочу домой. Это глупо, но я начинаю слишком волноваться. Давай уйдём отсюда.
- Как? Зачем?
- Это жуткое место! Разве тебе не страшно?
- Нет. Да и куда идти-то? Мы растеряли спутников, у нас нет карты, вокруг пустырь. Да и потом – уже стемнело, мы в темноте ещё сильнее заблудимся.
- А призраки?
- А что – призраки? Ещё неизвестно, есть они или нет.
- Но там, в зале… Люди…
- Может, они и не люди вовсе, а восковые фигуры.
- А собака?
- Забежала откуда-то с улицы, а выйти не смогла. А нас увидела, вот и погналась. Ты бы с голодухи ещё и не так бежала.
- Давай просто посидим здесь до утра, а потом уйдём.
- Не ной. Я ещё не загадала своё желание. Поэтому сейчас мы идём в комнату к Сэму.
    В комнате было пусто и тихо. Сэма больше не было на кровати. Пока я осматривала комнату, Мэнди крепко держала двери, чтобы они внезапно не захлопнулись.
- Странно… Здесь ничего нет.
    Шорох! Невнятное ворчание из-под кровати… Бряцанье металла… О, чёрт…
- Кто там? – окликнула я, посветив фонариком.
- Анджела? – донеслось из-под кровати.
    Я расхохоталась. Голос принадлежал – кому? Конечно, Трэйси.
- Вылезай давай. Ты что, всё это время провела под кроватью?
- Ну да…
- А ты видела Сэма? И собаку?
- Да, конечно… Бедняга Сэм. А ещё, знаете что? Я видела призраков. Когда пёс загрыз Сэма и сбежал, пришли двое. Я видела только их ноги, прозрачные и мутные, как дым. И один из них сказал: «Наконец-то я получу то, о чём так долго мечтал», расхохотался громко. Потом один дух ушёл, а другой исчез, клянусь, растаял в воздухе! А потом Сэм встал, потоптался и вышел.
- Сэм?
- Да, точно! Синие кеды, я сразу узнала их. Только у Сэма были такие.
- Отлично. Значит, где-то по дому бродит наш Сэм, который вовсе не Сэм, а вообще непонятно кто! Нет, девочки, срочно ищем всех остальных!
    Мы долго ходили по дому, но ничего (и никого) не нашли. Наконец, от безысходности, мы решили вернуться в большой зал, откуда нас выгнал странный смех.
- А что, если на нас опять кто-то выскочит? Нет, я туда с вами не пойду, – Трэйси была на грани истерики.
- Ну, тогда оставайся тут, – подколола Мэнди.
    Трэйси молча поплелась за нами. В зале было тихо и пусто, лишь те же люди сидели нерушимо на своих местах.
- Восковые, говоришь? – шепнула Мэнди.
- Давай проверим, – я пожала плечами и после секундной заминки двинулась к самому красивому – блондину с белой кожей и синими глазами.
- Ах, Анджела, не тронь! – визгнула Трэйси, белая от испуга.
    Но любопытство сильнее страха, и я наклонилась к человеку, заглянув ему в глаза.
- Здравствуй, красавец!
    Он не ответил и даже не двинулся. Я пыталась заговорить с несколькими, но никто из них не подал признаков хоть малейшего внимания.
- Точно восковые. Видишь, Трэйси, нет здесь ничего страшного.
    Мэнди подкралась к женщине в синем платье и улыбнулась.
- Красивое колье. Вот счастливцы эти графы, могут позволить себе так много!
- Мэнди, посмотри! – Трэйси указала ей на светильник невероятной красоты.
    Мэнди неуклюже повернулась и задела стул, на котором сидела женщина в синем. Мы с дрожью замерли. Стул качнулся, но не упал. Но голова женщины запрокинулась назад и из её горла вырвался прерывистый вопль. Такой же звук получится, если набрать в рот воды побольше, запрокинуть голову и кричать погромче низким, пронзительным голосом. Крик пробивается сквозь воду, булькающую в горле, и звучит поистине жутко. Мэнди впала в ступор, не зная, что она натворила и что теперь делать.
- Бежим! – истошно завопила Трэйси.
    Но Мэнди всё стояла, разинув рот.
- Да скорей! – я дёрнула её за руку и она, спотыкаясь и бесконечно оглядываясь, пошла за нами.
    Мы бежали по коридору, ожидая погони. Но кроме вопля ничего не было слышно. Мы добежали до перекрёстка двух коридоров и врезались во что-то… Или в кого-то…
- Аааа… – рыдала обезумевшая от страха Трэйси. – Это конец…
- Тихо, это же я, Мик. Бежим за мной, потом расскажете.
    Мик привёл нас в комнату, где уже сидели некоторые из наших.
- А где остальные?
- Не знаю, как так, – сказал Мик, – но четверых я нашёл убитыми. Остались лишь шестеро… Я, Анджела, Трэйси, Мэнди, Сара и Сэм. Чёрт, зря я привёл вас сюда. Давайте отсидимся здесь до утра, нам позарез нужно выжить.
- Это не Сэм, – прошептала Трэйси, которая уже не рыдала, а только тихо всхлипывала.
- Как это? – не понял Мик. – А кто?
- Не знаю. Это не Сэм.
- Трэйси, да ты чего? – возмутился Сэм. – У тебя совсем крыша поехала?
- Я всё видела, там, в комнате. Скажи мне, кто ты?
- Я Сэм. Знаешь, лучше бы ты сюда не приезжала, а то у тебя от страха мозги набекрень.
- Это не Сэм, – твёрдо сказала я. – Это не Сэм, не Сэм!
- Ещё одна, – обозлился Сэм. – Ну ты-то чего?
- У тебя губы синие и голос чужой. Если ты действительно Сэм, скажи мне, где у меня татуировка?
    Все притихли и уставились на него. А он молча отвёл глаза в сторону.
- Что такое? У тебя что, тоже мозги набекрень? Ты забыл моё тату? Да, то самое, которое мне сделал твой старший брат?
    Сэм резко обернулся и в его глазах вспыхнуло яркое пламя.
- Бежим! – скомандовал Мик.
    Толпа выскочила в коридор и двери за нами захлопнулись. Сэм, по всей видимости, остался за ними. Но через секунду мы услышали женский крик.
- Сара! Она что, не успела выйти?
    Мик принялся выбивать двери в комнату, но ничего не вышло. Минус один, минус Сара. Теперь нас только четверо.
- Нет, это уж слишком! – сказала я, когда мы сели на пол в фойе. – Я не против духов, но когда они убивают наших… Может, и вправду выйти отсюда?
- Сейчас четыре часа утра… До рассвета два часа. Давайте уже дождёмся…
    Мы сгрудились, сидя спиной к стене. Я долго смотрела в темноту, и не заметила, как задремала. Меня разбудили выстрелы. Я посветила фонарём и увидела наших, которые тихо говорили о чём-то.
- Вы слышали выстрелы?
- Нет. Наверно, тебе приснилось?
- Наверное.
    Хотя сама я склонна думать, что выстрелы были настоящими. Ведь я никогда не вижу снов… Но выстрелы повторились, уже громче.
- Вот, слышите?
- Да. Все ко мне, – Мик встал и забился в угол.
    С потолка посыпалась штукатурка, и вниз, прямо на нас, полетела огромная золотая люстра.
- Этого только не хватало!
    Люстра грохнулась об пол, от удара от неё отбился осколок, мгновенно пробивший живот Трэйси. Мик оттолкнул подальше меня и Мэнди, и я помню только, как напоролась на что-то деревянное, видимо – стол. А потом – тупая боль в голове и полная отключка…

    … Я вошла в аудиторию в абсолютно безрадостном настроении. Наверное, за то время, пока я находилась на реабилитации, наша группа уже многое изучила.
- Здорово, Мик! – ко мне подскочил Сэм и хлопнул по плечу. – Как ты себя чувствуешь?
    Мик? Чёрт подери, почему Мик? Но врачи предупреждали меня о некоторых временных изменениях в моём сознании. На всякий случай я улыбнулась и сказала:
- Здоров, Сэм. Лучше, явно лучше. Как вы тут без меня?
- Да как, отсутствие старосты сказывается.
    Я обернулась на знакомый до боли голос и увидела – саму себя! Настоящую Анджелу Паннкрафт, в моих любимых синих джинсах, с моей причёской, с моей сумкой…  С моим голосом и походкой… «Ничего, пройдёт» – подумала я.
- Спасибо тебе за то, что спас меня и Мэнди тогда, в клубе…
- В клубе?
- Неужели ты ничего не помнишь? Не удивительно, ты тогда здорово ударился головой…
- Расскажи, расскажи! – заторопила я.
- Ладно-ладно, не нервничай… Ты присядь. Мы ходили в клуб на Хеловин.
- В какой ещё клуб?
- Ты повёл нас в «Милдред». Вся группа туда ходила. Вообще, было очень много народу. Все оторвались по полной. А потом начался пожар, и все начали выскакивать, выталкивая друг друга. А потом упала огромная люстра, и она бы придавила нас с Мэнди, если б не ты.
- А что – я?
- Ты разбил окно и вытолкал нас. А сам уйти не успел. Люстра ударила тебя по голове, ты потерял сознание. Тебя вынесли спасатели.
    Я огляделась.
- А где волосы Мэнди? Ведь у неё были длинные волосы!
- Они загорелись. Пришлось обрезать обгоревшие остатки. Кстати,  Мик, нам с тобой надо поговорить. О Трэйси.
- Трэйси? Кстати, где она?
- Пойдём, я расскажу тебе.
    Мы сели на лестнице.
- Трэйси до сих пор в больнице. Ты бы сходил к ней.
- Что с ней?
- Она выскочила из горящего клуба одна из первых. От огня она не успела пострадать. Но когда она узнала, что ты остался в огне без сознания, с ней случилась истерика. Она рвалась туда, но её не пустили. Сейчас она лежит в неврологической клинике Глио с тяжёлым нервным срывом. Я думаю, она будет рада увидеть тебя, Мик.
- Я схожу к ней, обязательно. Но почему…?
- … почему у неё была истерика? Видишь ли, для Трэйси твоя жизнь важнее её собственной.
    Я промолчала, отведя взгляд.
- Пойдём. Профессор Мон будет рад твоему возвращению.
    Чертовщина какая-то. Что за дурацкие шуточки? Меня называют парнем, а в колледже я встречаю саму себя? Вся группа твердит о клубе, но я помню лишь заброшенный особняк! Я поставила на парту свою сумку, и только сейчас опомнилась – сумка была мужская. Точно такая – у Мика! Я выбежала из аудитории и помчалась в фойе, где на стенах висели большие зеркала. Нет, этого не может быть! В отражении я увидела Мика. Помахала ему рукой, он повторил за мной. Значит, теперь я – Мик, а Мик – это я? Хотя по сегодняшнему поведению Анджелы было не заметно, что она (а может – он?) обеспокоен(а) сложившейся ситуацией. Для неё (него?) как будто ничего не произошло… Вернувшись, я села рядом с Сэмом, где раньше сидел Мик.
- Что это у тебя на шее, Сэм?
- Где?
- Да вот же, шрамы. Откуда они?
- Из клуба, откуда ещё. Спасался бегством через окно, выбивал головой, вот и порезался.
- Такое чувство, что тебя собака искусала.
- Любую собаку я сам покусаю, – легко отмахнулся Сэм, и у меня не осталось сомнений, что он говорит правду. Впрочем, как и все остальные, ведь все детали сходятся…
    Ладно, видимо, придётся привыкать к новой жизни. Что у меня там по плану? Ага, навестить Трэйси.
- Сейчас в отделении тихий час! – отрезала дежурная медсестра в ответ на мою просьбу проведать подругу. – Раньше четырёх никого не пускают к пациентам.
- Я подожду. Скажите, у мисс Винн есть ограничения в питании? Что ей можно принести?
- У нас отлично кормят.
- Да, но…
- Впрочем, знаете что, ей сегодня хотелось чипсов. Их нельзя приносить, но ладно уж, я прикрою.
- Спасибо, я тогда побежала за чипсами.
- Что, простите?
    Ну когда же я, наконец, запомню, что теперь я парень!!!
- Я побежал за чипсами…
- Аа, а то мне показалось… Ладно, неважно.
    К четырём я вернулась в отделение и постучала в палату Трэйси. Надеюсь, хотя бы лучшая подруга узнает меня.
- Мик! Привет, я так рада, что ты пришёл, – заулыбалась она. Не узнала…
- Привет, Трэйси. Как ты?
- Уже намного лучше. Ты как?
- Как видишь, жив, здоров, из клиники выписан. Гляди, что у меня есть! – я достала из сумки чипсы со сметаной.
- Мои любимые! Откуда ты знал?
    Ещё бы, мне-то не знать! Я тебя, Трэйси, как облупленную, знаю – подумала я, а вслух сказала лишь:
- Теперь, после того удара головой, я иногда предвижу многое.
- Шутишь!
- Шучу, конечно. Что тебе говорят врачи? Скоро выпишут?
- Пока ничего. Надеюсь, мне уже недолго здесь лежать.
- Выздоравливай скорей, твоя подруга уже соскучилась.
- Анджела? Ага, она часто приходит ко мне…
- Скажи, а тебе не кажется, что Анджела… Стала какой-то другой?
- Вот уж нет, она всё та же. А что?
- Ничего, просто мне кажется, она немного изменилась. Наверное, мне просто кажется. Ладно, я пойду.
- Пока, Мик.
- Пока. Я буду к тебе приходить, ты не против?
- Нет, конечно.
    Я вышла из Глио в подавленном настроении. Ведь не может быть, что мой характер, мои мысли, мои чувства – всё осталось прежним, но в теле другого человека! А моё занято кем-то другим. Что ж, надеюсь, это разрешится как-нибудь само по себе. Так же, как и появилось. Надо бы решить, что теперь делать. Я порылась в сумке и наткнулась на ежедневник. Вот уж не знала, что у меня он когда-нибудь появится. Какой ужас – вечером репетиция концерта, а я же никогда гитары в руках не держала! Половину своей сознательной жизни я посвятила синтезатору, а тут – на тебе... Это провал, это провал! Полистав ежедневник, я нашла адрес. Это был гараж, который снимал Мик для репетиций своей рок-группы. Что ж, к вечеру отправлюсь туда.
    Я поскорей побежала домой к Мику, на счастье – я знала, где он живёт, и даже бывала у него дома.
- Мик, сынок, – улыбнулась миссис Джордан, мать Мика.
- Ма, прости, я занят, – я пробежала в комнату Мика и включила компьютер в надежде найти его музыкальные записи. К счастью, их было не так уж много, и я принялась переносить их к себе в телефон и слушать, слушать, слушать…   
    Вечером, получив от сторожа ключи от гаража, я с горем пополам открыла стальные двери.
- Офигеть! – я завистливо ахнула.
    Весь гараж был завален инструментами, колонками, усилителями и прочими музыкальными штучками. И которая из этих двух гитар – моя? Кажется, на одном из концертов в рок-клубе я видела, как Мик играл на вон той, белой. Я взяла её и вовсе приуныла. Я абсолютно не знала, как на ней играть. Надеюсь, хотя бы мышечная память в теле Мика сохранилась. Я дёрнула одну струну, другую, и, на моё счастье, руки сами начали перебирать их, наигрывая знакомую мелодию.
    Deliver me of this war
    It’s not for me it’s because of you
    Devil seems of my eternity
    Okay to kill to save yourself…
    Одна из песен Мика, естественно. Его любимая. Значит, не всё так плохо.
- А, Мик, ты уже здесь. Как ты?
- Да нормально. Все собрались? Начнём?
- Да. Сегодня надо хорошенько поработать, завтра уже концерт в «Кондоре», помнишь?
- Конечно, – растерянно кивнула я. Только этого мне и не хватало.
- Мик?
- Чего?
- Ты сам не свой, всё нормально?
- Да, но… После той истории в «Милдреде» у меня провалы в памяти.
- Ты забыл свою партию? Ты это хотел сказать?
- Ну да. Именно, – выдохнула я.
- Перед самым концертом! Это худшее, что могло случиться! Ладно, вот запись с твоей партией, – басист протянул мне тетрадку с аккордами.
    Жаль, что мне это не поможет.
- В чём дело, Мик?
- Нет, ничего. С чего начнём? – спросила я, втыкая в ухо наушник от телефона.
- Как обычно, с «The Curse». Поехали!
    Мышечная память не подвела, и первые несколько песен я отыграла сносно, но когда дело дошло до последней, самой сложной, все резко остановились на половине и обернулись ко мне.
- Мик, ты лажаешь просто жуть! Да что с тобой? У тебя все аккорды перед носом, или ты их тоже забыл?
- Просто пальцы плохо слушаются, не успеваю.
- Ладно, чёрт с ней, с этой песней. Завтра не будем её играть. Всё, до завтра. В пять встречаемся здесь, собираем аппаратуру и мчим в «Кондор». Мик, ну ты хотя бы это не забудь!
- Я запишу. До завтра.

    - … Итак, момент, которого вы все так ждали, настал. Внимание! На сцене группа «Wanderlust»!
    Толпа восхищённых поклонников радостно завыла. Вот уж не думала, что нас будут так здорово принимать. Я вставила наушники, и лихо вдарила по струнам. Пока что всё идёт неплохо, фанаты довольны, я вроде не лажаю, солистка поёт здоровски, камера снимает… Надо будет взять копию видеозаписи. Когда эта дурацкая история закончится, у меня будет лишний повод гордиться собой. Своим шумом поклонники порой едва не заглушали нашу музыку. Из зала на сцену летели цветы, игрушки и даже предметы дамской одежды. Да уж, нездоровый фанатизм – штука не очень приятная.
    Наконец, концерт закончился, и мы сбежали в гримёрку.
- Всё, ребята, по коням! По поводу следующей репетиции я всем позвоню.
    Я вышла из клуба и побрела домой. Наверное, теперь будет уместнее смириться с тем, что я – Мик, и постараться к этому привыкнуть.

    Итак, я побрёл домой. Душный вечерний воздух стоял без движения, сухой и горячий. Домой не хотелось, но родители, наверное, уже волнуются…
- Как прошёл концерт? – спросила мама.
- Отлично, как всегда. Все в восторге.
- А по телевизору не покажут? – подколол отец.
- Много чести.
- Ты бы поел. В честь важного концерта я решила тебя побаловать твоей любимой манной кашей.
    Я лишь покосился на стену, едва сдерживая себя, чтоб не заплакать от злости. Не может быть, что сегодня всё против меня! Не может быть, чтобы в довершение этого жуткого дня меня кормили манкой, которую я терпеть не могу с самого детства!
- Да ладно, я же шучу. Есть кое-что повкуснее манки. Ну-ка, скажи, чем пахнет?
    Я потянул носом воздух.
- Ну, как минимум, яблочный пирог.
- Хитрец, а перед этим?
- Хм… Грибной суп.
- Конечно. Мой руки, и к столу!
    Так-то лучше, миссис Джордан.
     … - Что с тобой, Мик? Ты никогда не ел так много.
- Да ладно, перенервничал на концерте, только и всего.
- Как там твой колледж? Много пропустил?
- Ну, как сказать. Вообще да, но я не особо переживаю. С моей природной сообразительностью я быстро наверстаю упущенное.
- Постарайся. Ведь ты так долго мечтал получить диплом с отличием.
    Вот уж никогда бы не подумал… Что ж, придётся успевать везде. Поблагодарив родителей и помыв за собой посуду, я уныло побрёл в свою комнату – спать. Сбросив одежду, я мельком бросил взгляд в зеркало. А ведь я очень даже ничего! Одни мышцы выпирают. Какая прелесть… Ладно, спать, спать. Сознание отключилось, едва голова коснулась подушки. И, конечно же, мне, как обычно, ничегошеньки не приснилось…
    Звонок будильника уже давно сотрясал воздух вокруг меня, но вставать не хотелось.
- Рота, подъём! – громогласный возглас отца-полковника вторгся в мой сонный разум. – Студент спит, учёба идёт! Проспишь всё на свете.
- Уже встаю.
- Давай. Мать уже на работе. Жду на кухне, кофе почти готов.
    Я слез с кровати и поплёлся в ванную. Умылся холодной водой и по привычке потянулся к косметичке – краситься.
- Вот чёрт, – проворчал недовольно, увидев своё отражение в зеркале.
    До сих пор у меня была надежда, что я в кои-то веки вижу сон, странный до предела, но всё же – сон! Оказалось – нет, всё это на самом деле. Растрёпанное отражение парня. Парня, а не привычное лицо Анджелы. Нет, с этим надо что-то делать! И неплохо бы это «что-то» сделать как можно быстрее.
    Но время шло, и ничего не менялось. Острое желание действовать, кажется, даже отступило на второй план. Мой мозг был занят оценками, концертами, тренировками, пока однажды весной…
- Мик, – отец глянул на меня, прихлёбывая кофе. – Ты уже решил, как будешь отмечать свой день рождения?
- День рождения? – вырвалось у меня, удивлённо-испуганно. – А, ну да. Я думал поехать с моей группой. На пикник… – в моей голове начала всплывать одна идейка.
- Неплохо. И куда же?
- Пока не знаю. Поговорю с друзьями, может вместе что-то придумаем.
- Тогда думайте поскорей, ведь до мая осталось всего-ничего.
    Итак, день рождения у меня в конце мая, а сейчас уже конец апреля. Почему бы не провернуть эту идею? Надо поискать в Интернете…
- Есть! – я радостно потёр руки.
    Я так и думал. Значит, я не ошибаюсь! 
- Всем привет, – я, улыбаясь, проплыл по аудитории, и остановился у преподавательского стола.
- Приве-е-ет, – протянула группа, и я глянул на Трэйси, которая смотрела на меня тем особенным взглядом, который хорошо понимаешь, когда знаешь тайну девичьего сердца.
- Вот что, ребятки. Скоро ведь у меня день рождения. Есть идея – отметить его в одном интересном местечке.
- А где? Рассказывай!
- Вы слышали что-нибудь о посёлке на сорок первой миле шоссе Харру?
- Нет. Но ведь там нет посёлка! Я часто бываю в Харру у тётки, – Сэм лишь усмехнулся.
- Сейчас – может, и нет. Но есть одна история… Мне рассказал её отец, а сам он узнал её от своей бабушки. Если быть кратким, то двести лет назад на сорок первой миле было графское поместье. Оно просуществовало недолго, около 60 лет, а потом всё население вымерло по неясным причинам. Не от болезней и без войны. Никто не знает, почему. Со временем пропал и посёлок, но остался лишь особняк графа Гогенротта. И говорят, что там происходят странные штуки.
- А что за штуки?
- Я не всё знаю об этом, но говорят, что два раза в год, на Хеловин и в Дьюрин день, там собираются привидения и духи. Но на Хеловин туда лучше не соваться, там у них шабаш. А вот в Дьюрин день духи обычно благосклонны и, если хорошо попросить, могут выполнить твоё желание, любое, какое захочешь, но только одно. Но взамен он попросит у тебя что-нибудь из того, что у тебя будет при себе.
- Отличная идея, Мик. Я – за!
- Да наверное, все будут – за! Или нет? – Сэм обернулся на других.
    Все промолчали в знак согласия, лишь Трэйси протянула:
- Даже не знаю… А вдруг что-то с нами случится? Помните, как вышло в клубе? Хотя клуб намного безобиднее этого особняка.
- Не хочешь, сиди дома, – отмахнулась от неё Анджела.
- Ну… – было видно, что Трэйси очень хочет поехать, но что-то её пугает.
- Ты зря боишься, Трэйси, – сказала Мэнди. – В заброшенных особняках не бывает пожаров, ведь, скорее всего, там и проводки-то нет, а все свечи в нём уже давно потухли. Тем более, ты везучая, обошлась лёгким испугом.
- Так ты едешь? – Сара одёрнула Трэйси.
- Ну… да…
- Вот здорово! Тогда собирайте заранее всё необходимое, вещей по минимуму. Двадцатого выезжаем, и смотрите, чтоб не было проблем с родителями.
    Весь месяц я довольно потирал руки, обдумывал план и собирал самые необходимые вещи. Итак, этот день настал. Все собрались у кинотеатра, ожидая лишь меня…
- Вот что, ребятушки. Нам бы сначала добраться на электричке до Чимни, а дальше надо ехать автобусом по направлению Гласса до сорок первой мили.
- Так чего ждём? Поехали!
    Всю дорогу я вспоминал детали прошлой поездки в особняк и пытался их воплотить и сейчас. Всё до малейшей детали. Каждое слово, каждый шаг, всё… В этот раз вышло так же, как и тогда – двери и окна были забиты наглухо, открыть их было нам не под силу. Когда все едва не поплелись назад, я лишь сказал им вслед:
- Погодите, я вот о чём подумал…
- Говори.
- Есть один древний обряд, который может помочь нам. Конечно, я недооцениваю его значение, но попробовать можно.
- Смотря что надо делать. Рассказывай уже.
- В общем, нужно сжечь женские волосы с куском серебра, смешать с женской кровью и нарисовать на двери тайный знак. И тогда, после одного заклятия, возможно, тебе откроют.
- А заклятие ты знаешь?
- Знаю. Но ведь никто не пожертвует своими волосами… Ладно, ребятки, идея провалилась. Пойдём назад.
    Все уныло оглянулись и пошли обратно, в  сторону дороги на Харру.
- Стойте! – сказала Джина. – Я обрежу волосы.
- Но для чего тебе это? Ты ведь их так любила!
- Меньше слов, больше дела! Давайте поскорей.
    Волосы были сожжены в железной кружке, залиты кровью Анджелы и вся эта смесь была намазана на двери. Все сгрудились около дверей, а я начал «колдовать», бормоча заклятие. Пару мгновений ничего не происходило, а затем двери медленно открылись. На пороге стояла женщина, одетая в синее платье и синее колье. Та самая, которая спугнула меня, Трэйси и Мэнди из большого зала своим воплем.
- Вот и студенты пришли, – улыбнулась она, и кивнула в сторону двери.
    Трэйси раскрыла рот и не могла сказать ни слова. Мэнди побледнела и потеряла сознание.
    … - Сегодня у нас праздник. Присоединяйтесь к нашему концерту.
- Мари, ребята устали. Пусть они отдохнут сперва, – сказал синеглазый блондин, тот самый, с кем я пытался заговорить.
- Размещайтесь по комнатам, а потом я ещё к вам зайду. Я знаю, зачем вы пришли. За желаниями, не так ли? – женщина подмигнула нам и ушла.
- Мик… А откуда ты знал? Если честно, мы думали что всё это шутки.
- Мне открылись тайные знания предков. Ладно, все уже решили, что будете просить у духов?
- Секрет! – завопили все до одного.
- Ой, какие все суеверные. Ладно, дождёмся духов, а потом узнаем. Вы ведь всё равно захотите похвастаться.
    Спустя пару часов к нам снова пришла женщина в синем.
- Итак, все определились с желаниями? Заходим по одному, все остальные ждут в коридоре. Вещи оставляем здесь. Дамы заходят первыми. И в коридоре не шуметь!
    Все вышли в коридор.
- Кто пойдёт первым?
- Чур, я! Это мои волосы открыли нам дверь, – загорелась Джина, и забежала в комнату.
    Прошло пять минут, десять, но Джина ещё не выходила. Лишь тихие голоса были слышны за дверью. Я выглянул в окно – вокруг лишь пустырь, и лишь вдалеке виднелась дорога.
- Ва-а-ау!!! – Джина медленно выплыла из комнаты, держа в руках маленькую коробочку.
- Что это? Ну, похвастайся! – все обступили Джину, наперебой задавая вопросы.
- Новенький автомобиль, эксклюзивной модели, причём прямиком из Германии! – она достала из коробочки ключи и позвенела ими перед носом Сэма. – Уже ждёт меня дома.
- Теперь я! – Анджела распахнула двери и скрылась за ними.
    Постепенно все получили свои подарки, отдав взамен серебряное колечко, или фонарик, или пояс… Я решил пойти последним, потому что догадывался, что моё желание вызовет сомнения у духов.
- Садись, Мик, – женщина указала мне на кресло. – Ну, выкладывай. Зачем ты к нам пришёл?
- Видите ли, я… Я хочу снова стать той, кем я был раньше. Мы были здесь на Хеловин, и я…
- Я знаю, что было с тобой на Хеловин. Вы поменялись местами с Анджелой, и теперь ты хочешь снова стать ею?
- Да. Я не могу привыкнуть к новой жизни. Вы мне поможете?
    Женщина задумалась.
- Это сложно будет сделать, Мик. Подожди, я должна посоветоваться, – она хлопнула в ладоши, и из тумана возникли другие духи.
    Они зашептались между собой, и вскоре духи исчезли.
- То, о чём ты просишь, невозможно. Знай, что сделано на Хеловин – то необратимо. Единственное, чем я могу помочь тебе – сделать так, чтобы ты не метался, чтоб тебе было легко переносить свою новую жизнь.
- А как же Анджела? Разве она не обеспокоена?
- Нет. Она привыкла быстрее, чем ты. Сейчас она даже не вспоминает о том, что когда-то была тобой…
- Тогда сделайте то, о чём говорили.
- Знаешь, мы решили сделать тебе поблажку. За то, что ты не испугался нас тогда, в зале… За то, что ты стремился изменить своё теперешнее положение… В общем, ты можешь загадать ещё одно, материальное. Ведь не можешь же ты уйти от меня без подарка?
- Спасибо Вам. Я даже не знаю, о чём ещё просить.
- Такое возможно. Тогда я сама выберу для тебя достойный подарок. Ты будешь ему рад.
    Мари протянула мне коробку.
- А что я должен отдать взамен?
- Покажи-ка мне свой рюкзак. Глядишь, выберу что-нибудь. Выложи вещи на диван, мне ведь нельзя касаться бренных вещей, пока они не отданы мне.
    Она бегло осмотрела содержимое моего рюкзака и задумалась.
- Придумала! Где твоё серебряное кольцо? Помнится, на Хеловин оно помогло тебе открыть дверь.
- Вот оно. Я всегда ношу его с собой.
- Я давно хотела иметь такое.
- Возьмите его.
- Подбрось в воздух.
    Мари поймала кольцо на лету, и оно растворилось в ней, как в тумане.
- Мой подарок откроешь дома. Не спеши открыть его в дороге, иначе будет только хуже. А теперь идите. Вам не следует видеть то, что будет здесь дальше.
    … - Рота, подъём! Студент спит, учёба идёт! – зычный глас отца-полковника вторгся в мой сонный разум.
- Уже встаю.
    Наскоро умывшись, я глянул в зеркало, и ничто, абсолютно ничто не напомнило мне о странном происшествии. Как будто я всю жизнь только и был Миком Джорданом.
- Давай пей кофе, а то опоздаешь ещё. Как отметил день рожденья? Пикник удался?
- Ещё как! Лучше и придумать трудно.
- Я рад. Ну иди, иди.
- Привет, Мик! – заорали все, как только я вошёл в кабинет. – Пикник был отпад! Кстати, у нас есть подарки для тебя, не забыл? Ты не хотел принимать их на пикнике, но теперь не отвертишься.
    Ко мне потянулись руки с цветастыми коробочками и записками «На память, от Сары», «На счастье, от Мэнди», «Толстяк Сэм»…
- Сэм, ты как всегда, самокритичен!
- Какой есть, – он добродушно усмехнулся.
    «С любовью, Трэйси»… С любовью… Трэйси… Чёрт, только этого не хватало.
- А что родители тебе подарили?
- Пока не знаю, семейное торжество будет сегодня вечером. Тогда и увидим.
- Подарки? Слышу звуки праздника, – профессор Мон, как всегда, появился вовремя. – Мик, да у тебя, никак, день рожденья? Что ж, с меня причитается! – и профессор достал из ящика дорогую ручку. – Это, чтоб диплом удачно писался. Выпускной год, как-никак.
- Спасибо, профессор Мон.
    Занятие уже давно началось, а у меня из головы всё не шла записка: «С любовью, Трэйси»…
- Мик, Ми-ик! – профессор Мон подошёл ко мне и провёл рукой перед моими глазами. – Я тебя уже третий раз вызываю, а ты – ноль реакции! Ты не заболел?
- А, я… Нет. Просто задумался.
- О чём можно задуматься, когда мы разбираем механизм развития шизофрении?
    (Как и все старомодные преподаватели, профессор Мон был помешан на своём предмете и искренне считал его очень нужным, важным и самым интересным на свете.)
- Или ты влюбился, Джордан?
- Да, нет. Я… А о чём вы меня спрашивали?
- Да ну тебя, я и сам уже забыл. Да и занятие уже заканчивается.
    За последующую неделю я окончательно привык к новому себе, как и обещала призрачная Мари, мне стало легче.
    Подошло время диплома, а затем – выпускного бала. Я получил красный диплом, как и собирался, Сэм и Сара тоже.
- Ну, поздравляем отличников! – наша группа столпилась в кучку, получив заветную бумажку об окончании.
- Встретимся завтра на балу!
    Все счастливые разошлись по домам, и лишь Трэйси не очень-то веселилась… Я и сам не знал, что мне теперь делать с внезапно свалившимся на меня положением. Ладно, разберёмся. Кстати, что же в той коробке, которую мне дала Мари? Придя домой, я второпях открыл её. В ней лежал бронзовый медальон и конверт из пожелтевшей бумаги. Так непривычно в наш современный век получать бумажные письма. В последний раз я получал обычное письмо лет десять назад, когда был еще маленьким мальчиком и отправлял письма своей бабушке в Гласс, а она всегда отвечала мне, и вкладывала в конверт денежку, чтобы я купил себе фруктовое мороженое. Так было до тех пор, пока модернизация не докатилась до бабули в виде мобильного телефона. Конечно, ей сейчас уже не до конвертов. Что же теперь пишут в письмах?
    «Потомок! Я рад, что моё письмо попало тебе в руки. Меня зовут Легран Гогенротт. Вряд ли ты знаешь историю нашего рода. И всё же, если ты читаешь это, – знай, что ты можешь стать последним. Я не могу рассказать тебе всё, о чём ты бы хотел спросить у меня, хоть и знаю ответы. Охотник уже на свободе. Передай медальон Марте Стэнли, а взамен она расскажет тебе о том, что ты должен знать. Но торопись!..»
    Марта Стэнли. Марта! Стэнли? Ба – буш – ка??? Но почему я никогда не знал никаких странных подробностей? Гогенротт, подумать только. Стоп, это уж не тот ли Гогенротт похоронен у нас в Пайни на баронском кладбище?
    … Я нажал на звонок, ожидая, когда бабушка мне откроет.
- Мик, дорогой, здравствуй! Прости, что не встретила на станции, мой Кадиллак чего-то барахлит, я бы попросила соседа глянуть, да он укатил на неделю в горы. Ты голодный, небось? Свистать всех наверх, живей!
    Да, бабуля ничуть не изменилась. Всё те же задорные шуточки, всё тот же голос, и она по-прежнему водит Кадиллак и носит изящную шляпку.
- Бабуль, а кто такой Легран Гогенротт? – спросил я, допивая кофе.
- Граф такой был. Говорят, жил в наших краях, – бабуля пожала плечами и откусила большой кусок торта.
- Да? Говорят, ты была с ним знакома?
- Хм, какие глупости. Так и передай.
- Я бы передал, но меня опередили. Они сами передали тебе вот это, – я протянул бабушке медальон и письмо.
- Так значит, ты всё знаешь. Что ж, придётся рассказать тебе… Моя мама, твоя прабабушка, была знакома с Леграном, они даже собирались пожениться. Но в те времена, как ты знаешь, было не принято жениться по любви, как бы ни хотелось. В браке важна была выгода, поэтому моя мама вышла замуж за богатого, состоятельного старика, а Легран женился на молодой, но перспективной барышне из богатой семьи. Но даже в те времена официальный брак не мог означать слишком много; если человек любит другого, он никогда его не оставит. Поэтому Легран с твоей прабабушкой продолжали тайно встречаться, и вскоре родилась я. Конечно, не от старика, а от молодого графа. У мамы еще были дети, как от старого мужа, так и от Леграна. У него тоже было много детей с его женой. Но вскоре его жена умерла во время эпидемии тифа, и мама окончательно решила оставить мужа и бежать с графом далеко-далеко, и начать жить сначала. Но старик узнал об этом, и решил… Как думаешь, что он решил?
- Даже не знаю, что выбрать из миллиона древних способов мести.
- Он выбрал самое банальное – дуэль. Граф смертельно ранил старика, но тот перед последним вздохом успел проклясть весь наш род до четвёртого колена. Как ты понимаешь, четвёртое колено – это ты.
- А что за проклятие?
- Я объясню. Как ты понимаешь, наличие внебрачных детей в те времена очень тщательно скрывалось. Даже я не знала, что у меня есть сводные братья и сёстры (от Леграна с его женой), и уж тем более не знала, что те, кого я считала самыми близкими кровными братьями и сёстрами, – имели другого отца. Так вот, старик проклял наш род, чтобы все эти дети, я и все мои братья и сёстры (дети Леграна и его жены), влюблялись между собой, женились, имели детей, и никогда не узнали о том, что они имеют кровное родство.
- Но ведь тогда весь род вымрет от кровосмешения и родовых заболеваний!
- Вот именно, так и должно было быть. Ты – последний, на тебе проклятие безбрачия и бесплодия.
- Погоди, бабуль, ты сказала, что дети никогда не должны были узнать об этом. Тогда откуда ты знаешь?
- Легран сказал мне. Когда я была моложе, и, естественно, не знала ничего про графское происхождение, я по глупости ввязалась в одно приключение… Точнее, не я, а моя сестра. Однажды ночью она потащила меня гулять на кладбище в Пайни, где хоронят баронов, князей и других сановитых личностей. Примерно в середине кладбища моя сестра Лаура увидела склеп, который был совсем недавно построен.
- Посмотри, какой красивый. Наверняка здесь какой-то богач. Вот бы осмотреться изнутри.
- Не дури, Лаура, пойдём домой.
- А тебе-то что? Я же тебя с собой не зову.
- Не очень-то и хотелось. Но… неправильно всё это.
    Но Лаура уже подставила к стенке какой-то чурбан и пыталась протиснуться в маленькое окошко.
- А здесь красивее, чем я думала! – крикнула она и спрыгнула вниз.
    Я обошла гробницу в поисках надписи. Ага, вот и она – «Легран Гогенротт». Ну и имя!
- Эй, Марта! Ты ещё там? Я сейчас! – Лаура, пыхтя, пролезла обратно в окошко. – Посмотри, что я нашла!
    Лаура показала мне серебряную подвеску на тонкой цепочке.
- Верни это немедленно!
- Ерунда, Марта, не будь занудой. Я буду носить его с белым платьем. А тебе даже померить не дам.
- Очень надо… Верни!
- Да ну тебя, не нуди. Вообще странно, конечно. Я думала, что графов хоронят с оружием, деньгами, доспехами, но никак не с дамскими украшениями. Ладно, пошли домой.
    С тех пор всё и началось. Лаура стала бредить во сне. Когда её будили, она рассказывала про мужчину, который приходит к ней и просит вернуть что-то. Затем начал садиться около неё на кровати, брать её за руки, от чего у неё появлялись синяки… В одну из таких ночей Лаура умерла. А её кошмары перешли ко мне. Сначала я видела, как Лаура танцует с каким-то мужчиной, очень красивым. Затем он стал приходить ко мне, требуя вернуть что-то. Я поняла, что он хочет свою подвеску. Ночью я отнесла её обратно в склеп и положила её на место.
- Спасибо, Марта! – понеслось протяжное эхо.
    Следующей ночью Легран пришёл ко мне снова, уже в последний раз. И вот тогда и рассказал мне всё это.
- Но кто такой Охотник?
- Охотник – это душа старика, которая выслеживает потомков Леграна. И ты уже сталкивался с ним, тогда, на Хеловин. Милдред – это бывшая обитель моей матери с её старым мужем. Он пытался убить тебя, но не смог. Одной из твоих одногруппниц всё же удалось спастись, и вызвать спасателей. Охотник просто не успел.
- И что же мне делать, бабушка?
- Что делать, что делать… Если бы я знала. Впрочем, есть один способ, но он очень сложен. Погоди… ты тоже это слышишь?
- Я слышу только гром, бабушка.
- Нет. Он здесь. Одень медальон, живее! А теперь запомни, что ты должен делать. Отправляйся в Харру, прямиком к Милдреду. Тебе нужно спуститься в подвал, найти кладовую и выпустить одну женщину… Иди, и спеши. Охотник уже здесь! Вот, возьми.
    Бабушка протянула мне старинный ключ, каких сейчас уже нигде не встретишь, и поскорее вытолкала за ворота. Я уже не помню, как оказался на станции – от вороха смешанных мыслей у меня закружилась голова. Что всё это значит?
    К Милдреду я добрался ранним утром, едва рассвело.
- Мари! – я постучал в дверь.
    Дверь медленно открылась, но за ней никого не было. Ну и ладно. Где здесь подвал? Я обшарил весь дом, но так и не нашёл входа.
- Есть кто живой? – крикнул я, уже отчаявшись найти.
    Но никто не ответил мне. Лишь где-то издали раздался стук. Я пошёл на этот звук и подошёл к лестнице. Где-то под ней слышался звук… Я присмотрелся, и в щели старых досок увидел тонкую дверную ручку. Вот и проверим. В тёмном подвале было свалено всё подряд, и только узкий проход оставался вдоль стены. Я уныло побрёл по этому проходу на стук, всё ещё звучавший откуда-то. Надеюсь, это не сердце стучит у меня в ушах.
- Ого! Ничего себе! – вырвалось у меня.
    В самом дальнем углу я увидел полуоткрытую дверь. За ней при свете фонарика я увидел большую клетку, а в ней сидела женщина. Неподвижная, и, неясно – живая ли, но она сидела в гордой, величественной позе, держа спину прямо и глядя перед собой. В упор на меня. Это её мне нужно освободить?
    Я открыл клетку (уж кто бы сомневался, что бабушкин ключ был именно от неё?).
- Я должен был освободить Вас. Правда, пока не знаю, зачем. Бабушка сказала, что Вы можете помочь мне.
- Могу, – тихо сказала женщина. – Ну-ка, помоги мне встать.
    Её тонкая, костлявая рука впилась в мой локоть. Женщина поднялась и вышла из клетки в пространство подвала.
- Я ждала тебя. Ты узнал меня? – и она подмигнула мне.
    Конечно, узнал. Всю жизнь провёл бок о бок с этой тощей, желтокожей женщиной со впалыми щеками и жилистым, костлявым телом. Мне ли не знать, кто она?
- Я – Мари.
- Мари? Признаться, при нашей последней встрече Вы выглядели несколько… по-другому.
- Не удивляйся. Не всегда тело и дух – одно целое. Не спрашивай меня ни о чём. Ты освободил меня, потому что я и только я могу справиться с Охотником. Это ведь он запер меня здесь.
- Зачем?
- Я же сказала, не спрашивай! Возьми эту коробку в углу и пойдём на улицу. Помогать будешь.
    Следуя указаниям Мари, я достал из коробки зеркало, руны, и прочую атрибутику, которую раньше видел только в фильмах про лапландских шаманов.
- Охотник следует за тобой всюду. Он почувствовал, что ты – угроза для него. Но пока на тебе медальон, он не может тебе навредить. Я сделаю всё, что смогу, ты будь рядом, но, умоляю, – молчи!
    Мари в последний раз окинула взглядом свои шаманские штучки и принялась бормотать заговор, то поджигая ароматические палочки, то нагревая что-то над синим пламенем свечи… Поднялся ветер, с земли поднялась туча пыли, а небо взорвалось оранжевым огнём. Воздух сотрясали хрипы и стоны, вспышки огня метались вокруг нас, а Мари невозмутимо читала свой заговор, лишь крепче держа в руках свиток с древними рунами. Последняя фраза прозвучала громко и почти зловеще, и ветер утих, и погасло пламя, пожирающее небесную синеву.
- Надеюсь, этого будет достаточно. Тихо! – Мари прислушалась.
    Ничего не слышно. Всё застыло в выгоревшем пространстве. Клянусь, я никогда не слышал такой тишины, от которой не звенит в ушах, от которой лишь пустота и мёртвый холод. Мари закрыла глаза и вдохнула горячий воздух, в котором – лишь запах гари.
- Ну, на этом, пожалуй, всё. Мои старания оказались не напрасны. Теперь будь спокоен, Охотник тебе уже не грозит.
- Я провожу Вас домой.
- Не нужно меня провожать. У меня ещё здесь дела. Иди назад к Марте, и ни о чём не беспокойся. Но помни! Этот медальон останется у тебя. Но открыть его ты сможешь только тогда, когда ты встретишь девушку, с которой действительно захочешь связать свою жизнь. И если она ответит тебе взаимностью. Прощай, Мик Джордан. Иди, и не оглядывайся, что бы ты ни услышал за спиной, и что бы тебе ни мерещилось. Не оглядывайся, иначе… – Мари не окончила.
- Спасибо Вам, Мари.
    Я пошёл на дорогу ловить автобус, всё пытаясь понять, что это только что было, и почему Мари отказалась идти со мной. Может, ей просто некуда идти? Я услышал вой собак, хриплый голос мужчины, шум неудержимого ветра, женский плач и тихое хоровое пение, схожее с тем, которое звучит обычно в церквях на праздники. Что это значит? Мне до боли хотелось обернуться, я несколько раз останавливался, чтобы вернуться, но каждый раз я слышал где-то внутри себя голос Мари: «Иди и ни о чём не беспокойся. Не оглядывайся, что бы ты ни услышал…».
    Я вернулся в Гласс к бабушке, и с ходу начал выспрашивать у неё, что это значит, и что она думает по поводу всего произошедшего.
- Значит… Мари – это твоя родная тётка, дочь старика и моей матери. Она единственная знала об этом проклятии, ей рассказал сам Охотник перед дуэлью. И то, что ты видел, было её жертвой ради следующих поколений и ради тебя.
- Я не понимаю, бабушка! Ведь она произнесла заговор против Охотника!
- Нет… Нет… Она призвала его ради обмена…
- Бабушка, а медальон?
- Ведь Мари уже сказала тебе! А теперь уходи. Я так устала от всего этого… Я хочу отдохнуть.
    Я вернулся домой.
- Ты сам не свой. Не заболел? – мама тревожно глянула на меня.
- Просто… Просто устал.
    Надо позвонить Трэйси. Как знать, возможно, именно она станет последним звеном в этом сумасбродном приключении.
- Трэйси? Привет. Ты очень занята?
- Нет, а что?
- Я подумал, может, нам встретиться сегодня?
- Почему бы и нет. Буду рада тебя видеть, Мик.
    Я ждал Трэйси в старом парке. Вот и она… Я никогда не видел её такой красивой! Рыжие кудри, лёгкое белое платье, тонкая цепочка на шее. Она шла, лёгкая, как тень, и всё тот же взгляд, как и перед моим днём рождения.
    А дальше – всё, что нужно. Идеальное свидание. Но, увы, – я так и не почувствовал, что Трэйси – именно та, которая мне нужна. Никаких особенных чувств, даже малейших, я в себе не заметил. А может быть, просто нужно время?
    Я проводил с Трэйси очень много времени, и мне иногда казалось, что вот именно так должна вести себя девушка, которая могла бы мне понравиться. Она была светлой и лёгкой, искренней и приятной в общении, я думал, что с ней невозможно поссориться. Но – что есть, то есть, я не любил её, как ни старался, как ни уговаривал себя, что, возможно, любовь никогда не приходит сразу, а нужно лишь присмотреться к Трэйси получше. Бабушкин медальон тоже оставался глух. Открыть его, казалось, в принципе невозможно.
    Всё изменилось в тот день, когда однажды на улице я встретил Анджелу. Я, признаться, не сразу узнал её. Она шла одна, в белой рубашке и синей юбке. Её волосы отросли, и теперь вились озорными кудряшками по плечам.
- Мик! Ты, что ли? Привет! Как ты?
- Да по старому. Ты так похорошела, я сразу не узнал тебя.
- Да, решила что-нибудь в себе изменить. Слышала, что ты встречаешься с Трэйси?
- Ты, как всегда, прямолинейна. Не то, чтобы встречаюсь, всё только начинается.
- Я рада за вас. Работаешь?
- Через неделю иду на собеседование в клинику Мэдисон. А ты?
- Я, да… Клиника Майерса. Знаешь, прости, но сейчас мне нужно спешить, как насчёт того, чтоб сходить с нами в Ла Плас? Мы с Трэйси уже договорились на субботу. Ты как, пойдёшь с нами?
- Значит, до субботы?
- Пока, Мик.
    Суббота… Вечер… Ла Плас… Я не ожидал, что здесь и сейчас для меня наступит конец. Анджела в своём сияющем серебряном платье ни на миг не отпускала моего внимания. Я наблюдал за каждым её движением, а она даже не замечала этого. Надо ли говорить, что к концу вечера я больше ни о чём не думал…
    Вот так всегда и бывает – учишься с человеком пять лет, и воспринимаешь его как данность, а потом хватит лишь взгляда, и всё пропало…
- Послушай, Анж… Мне надо поговорить с тобой. Выйдем на улицу?
… - Так что ты хотел мне сказать? А то ещё Трэйси приревнует.
- Ничего страшного. Знаешь, я… Сам от себя такого не ожидал. Но я очень хочу быть рядом с тобой. Меня тянет к тебе.
- А Трэйси? Ведь она так мечтала…
- Знаю. Но я ничего не могу сделать. Я честно пытался стать для неё тем, кем она хотела меня видеть. Не вышло, мне жаль. Я хочу быть с тобой.
- Но… Ладно, дай мне время. Придёшь сюда в следующую субботу? Вот и отлично, увидимся!
    И она убежала в клуб, чтобы слиться с огнями светомузыки.
    До субботы я много думал об Анж, но не жалел о том, что случилось, не жалел о том, что сказал ей тогда в Ла Плас. Если вдруг, если только вдруг…
    В следующую субботу я уже ждал Анджелу на входе в клуб.
- Здравствуй, Мик. Долго ждал?
- Такую стоило ждать! – улыбнулся я ослепительному видению в голубом платье.
- Пойдём. Мне не терпится танцевать, обсудим всё после первого танца, ладно?
    … Медленная музыка струилась каплями по моим плечам, Анж прижалась губами к моей шее и сказала так тихо, чтобы услышал только я:
- Ты мне очень нравишься, Мик.
    Я только улыбнулся:
- Это значит, что…
- Это не значит ничего, кроме… – Анджела коротко чмокнула меня и засмеялась.
- Ну-ка, повтори, я не расслышал!
    Она поцеловала меня ещё крепче, и я почувствовал резкий щелчок около шеи. Медальон сорвался с цепочки, и я едва успел поймать его. Он был раскрыт… Ещё миг, и мир вокруг нас замер. Яркая вспышка ослепила меня, и я уже не контролировал происходящее. Невидимая сила сбила меня с ног и столкнула с Анж. Больно-то как, голова просто раскалывается! У меня потемнело в глазах, но когда темнота рассеялась, я был удивлён ещё больше. Точнее – была.
    Это был уже не Ла Плас, а клуб Милдред, вокруг бушевал пожар, а я… Я больше не Мик, а Анджела? Я стала сама собой?
    Все разбегались в разные стороны, Сэм выскочил в окно, разбив головой стекло, у Мэнди вспыхнули волосы, и она выскочила из дверей, пытаясь потушить их какой-то тряпкой.
- Трэйси, Анж, сюда! – послышался голос Мика.
    Он разбил другое окно и вытолкал нас на улицу. Я обернулась, и увидела лишь, как громадная люстра начинает падать. Я резко потянула Мика за руку и увлекла за собой. Все успели выскочить до того, как люстра рухнула на пол и разлетелась на сотни осколков.
- Ну, даёшь! – захлёбывался Мик, кашляя от дыма. – Я думал, эта люстра раскрошит мою голову.
- А так и было, – вырвалось у меня.
- Чего?
- Ну, в смысле, так могло бы быть. В следующий раз не тормози.
- Я постараюсь. Вы сами целы?
- Да, только рука очень болит.
    Я отделалась трещиной в лучевой кости и около месяца провела с гипсом. Но, по сравнению с этим дурацким приключением, гипс – это лишь досадные мелочи. Мэнди успела потушить волосы, и большую их часть всё же удалось спасти. Сэм тщательно залечил свои порезы, и на его шее не осталось шрамов. Трэйси удалось побороть безответную влюблённость в Мика. Его внимание было обращено на меня, как и было, наверное, предрешено, и я думала, что теперь я абсолютно счастлива.
    И всё же, что бы всё это значило? Я так и не нашла ответа. Что ж, иногда обстоятельства сильнее разума, и в этом тоже есть своя прелесть.