Коридор. С обшарпанными стенами, от которых веет сыростью и больничной тоской. Такое ощущение, что в это здание вселяются души больных, отчего даже свет грязных пыльных люминесцентных плафонов становился еще более тусклым. Эта полупустая больница отдает чем-то очень тоскливым и неприятным, особенно неприятным при осознании, что в приемных покоях люди иногда и умирают...
Примерно такие, мягко говоря, невеселые мысли обитали в голове у мальчика Никитки. Ему было всего тринадцать, но он уже успел загреметь во "взрослую" заводскую больницу, место, пугающее детей, да еще и с очень неприятным диагнозом, с направлением, двумя словами, "к урологу". Мешанина пугающих мыслей смешивалась со страхом и тянущей горячей болью в промежности. Как ни сядь, снять боль или хоть как-нибудь уменьшить ее это не поможет. А сидел мальчик рядом с дверью в регистрационную, напротив него у стены стоял отец и терпеливо ждал. Они приехали вместе на машине. Еще позавчера мальчуган был здоров, но именно позавчера Никитке угораздило влезть в драку во дворе. Итогом ее стало то, что вся орава из нескольких мальчишек повалилась кубарем на землю, а Никитка оказался в самом низу этой кучи-малы, где его чуть не задавили. Через пару дней последствия этой драки проявились самым плохим образом, но о потасовке мальчишка крепко молчал. Соврал только, что упал на рамку велосипеда. Да и какая разница, во что он там втаранился?!
В регистрационную ждали своего времени несколько человек, и вскоре очередь дошла и до Никитки. После подписания формальных документов и унизительного, болезненного осмотра врачом, Никитка официально стал пациентом больницы и был сослан на третий этаж приемных покоев. Через пятнадцать минут он уже лежал на койке в пустой палате и, едва сдерживая подмывающую до слез волну страха и обиды, смотрел пустым взглядом в потолок.
"Чего же делать? Когда домой? Долго мне здесь торчать? А ВДРУГ ОПЕРАЦИЯ?!"
От последней залетной мысли об операции, самообладание пошатнулось, и глаза залило влажной горечью. Мальчишка через боль, судорожно тяжело втянул воздух в легкие, а потом схватил подушку в охапку и, что есть злости, укусил ее. Даже чуть зуб не сломал, вот с какой силой укусил!
"НЕЛЬЗЯ ПЛАКАТЬ!"
После этого паника потихоньку унялась. Никитка отплевался от вкуса подушки во рту, и швырнул ее куда-то в ноги. Каждое движение при этом было очень неприятным. Вот угораздило то! Прямо летом, и так загреметь в больницу! Ну, где справедливость?! Какое сегодня вообще число?
"Тринадцатое" - вспомнилось слово, сказанное кем-то в регистратуре во время оформления больничной карты. Чертова дюжина...
Может, его дня на три положили, а потом домой отправят? Назначат лекарства какие-нибудь... или дней на пять, тут полежать...
Надежда на скорое возвращение домой несколько успокоила мальчика. А в палате было настолько пусто, что лежать в ней не хотелось ни минуты, тем более уж находиться целыми днями. Думая постоянно о своем положении, Никитка начинал паниковать, через минуту успокаивался, но потом в голову снова лезли мысли об операции... Где доктор? Чего он скажет? Где вообще, где все взрослые?!
Никитка поднялся с кровати, огляделся. В коридоре голоса, в палате все оставалось неизменно, так что взгляду даже не за что было зацепиться. И вдруг к мальчику вихрем ворвалась медсестра, заставила выпить несколько таблеток, поставила градусник, по-хозяйски распорядилась действиями мальчишки на вечер, строго настрого запретила сегодня выходить из комнаты без лишней надобности и испарилась.
"Зайду через десять минут, и заберу градусник" - сказала напоследок эта пожилая женщина, удивительно проворная и слаженная фигурой, для своих немолодых лет. Уйдя, она оставила за собой такую кромешную тишину, что даже в ушах зазвенело. Никитка опять совсем сник и откинулся на кровать, но подушки под головой не оказалось.
"Прямо как под землю провалился" - усмехнулся мальчишка. Жара на третьем этаже стояла невыносимая, по сравнению с загробным холодом на первом. От духоты Никитку скоро сморило в сон, и он болезненно задремал.
К вечеру в его палате появилось сразу трое взрослых. Одного из них звали Андрей, и это был мужчина лет тридцати, сухощавый и энергичный, а посему очень нервозный, ведь так же как Никитка, он не хотел оставаться навечно в стенах больницы. Да что там навечно – он не желал здесь находиться ни минуты, и излагал свои рвения напрямую, и нецензурно. Он попал в больницу из-за воспаления правого уха, им Андрей не мог слышать совсем. Но что этот человек забыл в палате урологического отделения, оставалось загадкой. Он появился в палате часам к пяти вечера, когда еще легкая тень сумерек опустилась на город. Окно палаты ведь находилось на юго-восточной стороне, и в этот час солнечные лучи не желали посещать Никитку. Если бы не появившийся из ниоткуда взрослый, то мальчик бы духом своим сник совсем.
Вторым сожителем Никитки в этот вечер оказался пожилой старичок, его перевели из палаты с одного конца коридора в другой, и так он оказался вместе с мальчиком и взрослым мужчиной.
Знакомство с первыми «постояльцами» прошло коротко и быстро. Андрей был дальнобойщиком, и очень переживал, что вместо работы и заработка в дни болезни получает на койке только убытки. Никитка первый час вообще не разговаривал с новым соседом, и не стал бы, если бы не настойчивость водителя. Так и познакомились. Примерно к шести-семи вечера Андрей уходил в ближайший магазин «Ундина» за покупками и после этого было организовано чаепитие. Старик появился как раз в тот момент, когда на две кружки был разлит кипяток, а чайные пакетики дружно ушли в открытое плавание по чашкам.
Никитка до этого никогда не видел того, чтобы в человеке торчали какие-либо посторонние предметы. А тут такая картина – седовласый старик, поддерживаемый медсестрой с боку, проковылял до своей койки. В руке у него была небольшая бутылочка с желтоватой жидкостью, а трубочка из нее тянулась под рубашку.
-Здравствуй, Отец. Ты с простатитом? – с ходу спросил Андрей, когда старик с тяжелой одышкой улегся на свое место. Он же, молча, качнул головой. Потом с отвращением выругался о своей болезни, назвав ее «изжогой чертовой».
-Хожу вон, и то под ручку, как немощь, какая-нибудь!
Послушав мужчин, мальчику сразу расхотелось пить чай. К горлу снова подкатило, когда он подумал, что ему могут тоже врезать вот такую бутылку.
-Никитка, ты уж ерундой не занимайся. Подлечат таблетками и отпустят, ничего страшного, - подбодрил Андрей мальчишку.
Пока взрослые разговаривали, а Никитка тревожно размышлял о том, что будет завтра, в каюту их белого теплохода обреченных и покалеченных доставили еще одного человека. Это был пузатый дяденька, в годах, с ним пришла его жена, с огромным пакетом вещей и еды. Только разложившись, он откупорил бутылку минеральной воды в стекле, очень похожую на бутылку пива. Жена его, тоже далеко не молодая, похлопотала о заселении, разложила все вещи, и скоро ушла, оставив троих взрослых и одного мальчика в сугубо мужской компании. Неизвестно каким образом, но дяденька этот пронес в больницу огромную трехлитровую банку маринованных огурцов, которая разлетелась за несколько минут чаепития. Так как делать было нечего, то чаю пришлось заварить побольше – Андрей помыл банку, заправил водой, закинул туда кипятильник и стал согревать воду. Никитка первый раз в жизни видел такой экстравагантный способ заваривать чай. А пока производилось это действо, мужчины разговаривали обо всем и сразу, травили анекдоты, и ругали сильную жару, не смотря на наступающий вечер, даже не спадавшую в палате. Тринадцатого июля в Кулебаках стояла жара в тридцать один градус выше ноля. Пройдет еще несколько суток, и эта цифра вырастет еще на десять градусов…
*** *** ***
Мишка сегодня был чернее тучи. Тринадцатое число никогда не бывает добрым, особенно если это вторник. Или среда. Короче, любой день недели с числом «тринадцать» несет проблемы, разочарования, ненужные хлопоты, и вообще в этот день можно по глупости и неосторожности призвать в свою жизнь Ктулху, и вызвать массовые разрушения по всей округе.
Его девушка завалила «вышку». Экзамен по высшей математике. Притом, что сам Мишка учится на физмате, в том же институте, что и его любимая – но лишь на разных факультетах.
«Ну и как теперь ты оправдываться будешь?!» - вертелось в голове у парня, когда он вел переписку с Женей через сеть Вконтакте:
«Михаил [13.07.10 ^ 18.03.31]
-Ну как, как ты так смогла завалить такой простейший экзамен?!
Евгения [13.07.10 ^ 18.04.10]
-Это ты про высшую математику - «простейший экзамен»?
Михаил [13.07.10 ^ 18.04.47]
-Вообще-то, да. Какие вопросы у тебя были в билете? Что там попалось такого сложного?
Евгения [13.07.10 ^ 18.05.28]
- Вроде бы, что-то в первом вопросе было о пределах и ограниченной числовой, а второй вопрос – основные теоремы о пределах числовой последовательности… Или как его там, не знаю. Короче, я посмотрела в билет и сразу же попросила пересдачу. Натянули на шестнадцатое, на пятницу. Вот скажи, на кой черт мне сдалась высшая математика? Я филолог же. Я журналист, в конце концов!..
Михаил [13.07.10 ^ 18.06. 41]
-И, как обычно, в пятницу, по всем приметам, экзамены пересдают, в лучшем случае на тройку?
Евгения [13.07.10 ^ 18.06.55]
-Честно, попробую на четверку. Но не мое это, циферки подсчитывать!
Михаил [13.07.10 ^ 18.07. 11]
-Может быть, может быть. Жужа, давай-ка ты очень постараешься в пятницу? Кстати, ты к нам в Кулебаки собираешься приезжать еще?
Евгения [13.07.10 ^ 18.08.35]
-Не знаю даже…
Михаил [13.07.10 ^ 18.09. 01]
-Это еще что значит, «не знаю?»
Евгения [13.07.10 ^ 18.10.17]
-На меня дома все обиделись. Выгнать хотят (шутка). Говорят, в будке на пару с Герой мне место. Эх, последний экзамен же…
Михаил [13.07.10 ^ 18.11.34]
-Вот именно, что последний. Что же ты так, впросак то?
Евгения [13.07.10 ^ 18.12.23]
-Мика, ну не нравится мне математика. Не знаю я ее. Видимо, не знаю даже на тройку… Я очень постараюсь… Может разреветься прямо в аудитории?»
Из кухни раздался голос матери, зовущий к обеду. Хотя, после таких новостей в горло даже корка хлеба не полезет. Эх, Жужа, Жужа. Женя собиралась приехать на день города в Кулебаки, причем погостить собиралась пару-тройку дней. Ну, а теперь, держа в уме крутой нрав ее отца, можно было предположить, что девушку никуда не отпустят. А ведь последний раз они виделись еще в начале сессии, еще пятого июня. Господи, почти месяц! Из тех восьми, что они были знакомы, целый месяц был проведен в разлуке. Женя местная, из Арзамаса, Мишка местный, из Кулебак. И ровно сто одиннадцать километров отделяют их дома друг от друга – однажды Мишка сам подсчитал его по точным адресам на гугл-мапс.
«Нужно как-то уговорить ее родителей. Любыми средствами!»
*** *** ***
Говорят, больничные стены давят. Говорят, этот серый быт приемных отделений, очередей, кашляющих пациентов, тихих вздохов и молчания в покоях палат прожигает сознание любого человека. Настолько, что даже думать не хочется в этом окружении, мире желто-белых однотонных стен и громких раскатистых шагов по прямым коридорам. Да много чего говорят. Но Никитка многого этого не слышал никогда, да и не слыхивать бы всего этого. А тут... За окном лето, жара, знойный ветер и духота - так бы и сбежать на пруд или речку, да искупаться. А он лежит себе полеживает вместе с парой дяденек, в четырех стенах. Особенно запомнились из первой недели, проведенной в заводской больнице только три дня. Первый день - страх, отчаяние, самокопание, желание исправить тот злосчастный момент, вернуться в прошлое да оградить себя самого от кучи-малы, детской драки. От увечий. Второй день - облегчение, осознание того, что все не так уж плохо, что он жив да здоров. Правда, немного помят. Ну а третий день как будто слился со всей остальной неделей. И его заполнила тоска и скука. Чем можно развлечься в больнице для взрослых? Что тут подросток делает?.. Но очередной раз, когда Никитка на третий день звонил домой, принес радостную новость - отец подключил ему на симку билайн безлимитный интернет, и теперь у мальчишки появилась возможность побродить по просторам всемирной паутины, пока идут скучные, тоскливые дни на больничной койке. Как-то само собой возникло желание зарегистрироваться на сайте "Вконтакте", как-то сами собой его разыскали двое одноклассников. И все это в один вечер! Столько событий в абсолютном спокойствии омута больницы наполнили жизнь тут хоть каким-то смыслом и даже наслаждением. И все равно мальчишку тянуло на улицу. Туда, где зеленый газон расстилался рядом с монументом павшим воинам в Великой Отечественной войне, где напротив этого архитектурного ансамбля высилось главное здание металлургического завода, а в воздух устремлялись красно-белые полосатые трубы печей. А еще больше хотелось в парк. Окно больничного коридора выходило как раз в сторону входа в парк, и между центральной асфальтированной дорожкой, утопавшей в пожухлой от жары зелени, и этим окном высилось дерево. Огромный клен. Иногда листья на его ветках стучали в окошко, мягко пошуршукивая о стекло. Последние два дня этой первой недели еще запомнились тем, что было очень сильно жарко, и днем большинство людей в больничных покоях спало. Дремал и Никитка. А жизнь начиналась уже после семи вечера, и не утихала даже глубоко за полночь. В один из таких дней мальчишка не выдержал и задал вопрос, глядя в окно палаты на улицу:
-А чего трава вон там такая зеленая? Вокруг все осеннее такое...
Взрослые как-то даже растерялись, услышав подобный вопрос. Но потом Андрей вдруг ответил:
-Ну, так, она это... огнеупорная.
Никитка не понял такого ответа, а взрослые засмеялись.
-Это как так? - переспросил он.
-Ну, знаешь, бывало, дом горит, а газон рядом зеленый. Потому что импортный, - с должным юмором отвечал Андрей. Шутка удалась, рассмеялась вся палата. Однако шутка эта предвещала беду, ведь в воздухе который день витал едва уловимый, а все-таки ощутимый запах гари. Из всей палаты лишь один старик даже не улыбнулся от такого разговора.
-Не к добру смеемся, - вздыхал он.
*** *** ***
Прошла целая неделя. Долгая неделя больничных покоев, уколов, обедов из постной каши с булкой и маслом. За эту неделю Никитка практически оправился от своего недуга, но болезненные ощущения оставались, как напоминание о том, что он все еще пациент. Взрослые, глядя на мальчишку и то, как он быстро поправляется, невольно радовались. А тем временем жара становилась все сильнее и сильнее. За истекшую неделю мальчишка пару раз выходил из больницы, но только для того чтобы прикупить всякой всячины в магазине, и делал это вместе с Андреем. Впервые у мальчика был столь взрослый друг, от которого он узнал много баек и шуток, с которым, несмотря на громадную разницу в возрасте, почти в двадцать лет, было легко найти общий язык, было легко общаться вообще. Это было удивительным открытием для подростка – оказывается, взрослые могут быть не только наставниками, но и друзьями, что со взрослыми можно общаться на «ты», и чувствовать себя уж если не равным в разговоре, то уважаемым и более старшим, чем ты есть.
Никитка в течение этой недели постоянно рвался выйти на улицу. Как только его здоровье стало приемлемым, желание вечно торчать в палате кверху пузом отпало само собой. На четвертый день он уже исследовал свой этаж вдоль и поперек, через день мальчишка уже наворачивал круги по всем больничным коридорам, постоянно попадаясь на глаза одним и тем же врачам. Было немножко неудобно отвечать на вопросы «Что ты здесь делаешь? Откуда ты такой взялся?», но просиживать часы в четырех стенах хотелось еще меньше. Наконец, в один прекрасный день мальчишка понял, что в больнице за ним никто не следит, его никто тут не держит, и прогуливаться по городу можно просто бесконечно – благо на это уходит то время, которого у Никитки было, как в одном известном выражении, «хоть без ложки жуй».
Близился день металлурга в Кулебаках, что по обычаю совпадал и с днем города. Никитка точно знал – несмотря ни на что, в больнице он в этот день ошиваться точно не будет. На часах было то ли шесть, то ли начало седьмого утра, когда он тихо встал, чтобы не будить никого в палате. В голове у мальчика прямо с утра возник план побега, сразу же после утренних процедур и завтрака, но пока время близилось к ним, делать в больнице было абсолютно нечего. Медленно, не шумя, он сменил домашнее белье на уличную одежду, обул чешки, и вышел в коридор. Страдая бездельем, Никитка просто слонялся по коридорам. Он заглянул в живой уголок, у лестничной клетки. Двое взрослых дядьки уже смотрели утренние передачи в телевизоре, в столь ранний час. Немного посидев с ними на диване, в полном молчании, за просмотром утренних новостей, парень вернулся в комнату. В восемь утра в палате появился лечащий врач, осмотрел Никитку, обнадежил тем, что его состояние все больше приближается к выздоровлению. Наконец, к половине девятого утра всех пациентов позвали на утренние процедуры: проштамповали уколами и снабдили лекарствами в таблетках одних, сделали перевязки и назначили иные лекарства другим. К девяти часам был общий обед, и после него Никитка уже не возвращался в палату, а пустился из больницы наутек. Взрослые еще накануне объяснили ему, что в этой больнице никто ни за кем не следит, однако, мальчишка должен вернуться к двум часам дня на обед и дневные процедуры. Но даже зная все это, Никитке не хотелось сталкиваться в коридорах со всякими врачами, мед сестрами, техничками и другими работниками больницы. Поэтому, путь на улицу был несколько напряженным. Примерно больше десятка минут у мальчишки занял путь наружу через постоянно открытый черный вход.
Дорожка от здания больницы, что начиналась в дальнем углу внутреннего дворика, тянулась прямо под опорами воздушной арки теплотрассы. Пронизывая густой кустарник, она выходила прямо на главную аллею парка. Прошмыгнув по этой тропке, Никитка вышел на асфальт и оказался на центральной аллее. По обе стороны от ее начала, прямо перед мальчиком, высилось творение советских скульпторов – два бетонных стенда с приветствующими цветастыми плакатами. Они были похожи на картины в массивных бетонных обрамлениях, воздвигнутые на широкие постаменты, вот только были размерами выше роста взрослого человека. Собою эти многотонные изваяния, как бы отмечали вход в парк.
Мальчик пересек эти врата и увидел ряды скамеек, за которыми высились мясистые заросли декоративного кустарника.
Утренняя погода была сказочно-необычной - и даже не по тому, что в средних широтах разразилось по-настоящему тропическое тепло, а от того, что с этой небывалой жарой в Кулебаки в середине лета пришла настоящая осень. Многие деревья, в основном, влаголюбивые, от сухости озолотились, и на земле, на сухой выжженной солнцем траве, расстелились ковры опавших листьев. И это, несмотря на невероятную жару! Которую неделю градусник не опускался ниже отметки в тридцать семь градусов. Для Никитки такое погодное явление, в его двенадцать лет, было в диковинку.
Ближайшие скамейки заняли старики и молодая мама с коляской. Но так было не везде – вдалеке, почти у фонтана с восьмигранным основанием, на скамейке ворковала о чем-то парочка влюбленных, а чуть поодаль собралась компания молодых людей. Совсем юные трое ребят потягивали холодное пиво, а рядом стояли две их подруги. Разгоряченные праздной болтовней, и не сдерживая эмоций, они о чем-то шутили и спорили. Такая компашка Никитке не взывала доверия, и находиться рядом было несколько неприятно, поэтому он поспешил пройти мимо фонтана. В парке вообще было море зелени, часть которой поблекла от жары, и окрасилась в сухие тона. Где-то среди этих зарослей, уходя от фонтана направо, спряталась от взглядов прохожих прямая дорожка на детскую площадку. Не без труда пробравшись по ней, Никитка оказался на открытом воздухе. Чтобы не задевать грубые склонившиеся ветви кустов, по пути сюда пришлось несколько раз пригнуться. На входе его встретила миниатюрная песочница с красным жестяным зонтом - грибом. Бойкий карапуз копошился в этой песочнице, деловито орудуя пластиковой лопаткой. Голова его была покрыта угловатой кепкой армейской расскраски, а сам он был одет в безразмерную рубаху и штаны. Рядом с ним, в нескольких метрах правее, на трубах-упорах для упражнений на пресс, присела его мама, и с умилением наблюдала за сыном. Вдали несколько мальчишек поочередно штурмовали шведскую лесенку, каждая планка которой была разукрашена по-своему, еще двое совсем маленьких ребятишек пытались усесться на непомерное их росту и весу бревно - качели. Еще одна песочница с четырехскатной зеленой железной крышей, вдали, вообще пустовала. Что поразило Никитку, - кусты здесь разрослись так бурно, что почти скрыли собой всю эту, немалых размеров, площадку со всех сторон от окружающего мира. Через естественную преграду зарослей даже звуки проходили как-то более приглушенно, особенно при порывах ветра. Шелест листьев был так похож на шум морского прибоя, что если закрыть глаза, то вполне можно себе было представить побережье какого-нибудь отечественного курорта. Настоящий затерянный уголок, посреди людного мира!
Вскоре мальчишка убедился, что таких уголков в парке было намного больше, чем он себе представлял.
Сегодня в городе был праздник, и Никитка ждал от этого дня чего-нибудь необычного, неожиданного. Мальчиком повелевало праздничное воодушевление, несмотря на странные болезненные ощущения в теле после проведенных на койке пяти дней. По сравнению с недавним кошмаром, сегодня он чувствовал себя почти здоровым, и это чувство прямо таки, доставляло безмерную радость.
Хоть сегодняшний день в Кулебаках и был праздничным, но людей в парке было немногим больше, чем в рядовые будни. Если бы не заездные аттракционы на площади Ленина, и разные сувенирные лавки, расположившиеся на другой главной площади – площади Победы, то приезжий человек не заметил бы никакого отличия между праздничным городом и городом будничным. Это несколько разочаровало Никитку, ждавшего намного большего от Дня Города, но ведь день только начинался! Впереди должен был быть и концерт, и салют, и множество всего другого!
(СПОРНЫЙ МОМЕНТ СЮЖЕТА)
А жара была между тем такой, что очень быстро захотелось пить. Мальчишка надеялся, что поблизости, где то в прилегавшем районе, должна быть водонапорная колонка, и направился к боковому выходу у железнодорожной ветки. Проходя мимо пруда, незадолго до этого, он заметил на пляже веселую гурьбу детей и его сверстников, ребят постарше и совсем малышей с родителями. По круглому пруду, в центре которого возвышался геометрически правильный островок, плавало два ярко желтых катамарана, курсируя от одного края моста через весь пруд к другому и обратно. А на мосту, опершись на перила, отдыхала влюбленная пара, мило беседуя о чем-то своем. Вдоль крайней границы парка тянулось железное ограждение, вдоль которого пролегала пешеходная аллея, а по ту сторону - железная дорога. Асфальтированная дорожка пронизывала парк, теряясь в гуще пожухлых крон деревьев, и выходила на поворот к главной площади города - площади Победы. Дойдя до окраинной дорожки, мальчик свернул направо, и, засунув кулаки в карманы шорт, пошлепал прочь, через переезд, на улицу. Время близилось к одиннадцати часам, пополудни, когда Никитка вернулся в парк - ему захотелось понаблюдать за катамаранами. Лезть в воду после трех дней на больничной койке и жгучих уколов в причинное место, совершенно не хотелось, поэтому он не приблизился к пляжу. Но веселье ребят притягивало внимание мальчишки. Было стыдно признаться, но Никитка при своем высоком росте и добротном телосложении, даже не умел плавать. В парке в эти часы было удивительно спокойно, хоть и многолюдно. Удушливая жара вызывала в людях желание оказаться поближе к прохладе, которую едва ли мог дать парковый пруд-островок. Наверное, поэтому, в этой части парка было особенно многолюдно. По тропинкам прохаживались взрослые пары, их вальяжно обгоняли велосипедисты, дети играли в догонялки и что-то рисовали мелом на асфальте, а на детских площадках молодые мамочки с детьми соседствовали с пацанами, пришедшими с компаниями на облюбованное местечко. На островке, на скамейке, скучковались подростки во главе с брутальным гитаристом - он увлеченно «микрил» на грифе своей черной гитары, и та рождала очень красивую ритмичную музыку, смахивавшую на что-то из американского рока. А в это время, теряясь в звучании аккордов, на другой стороне пруда из кафе на открытом небе звучала громкая дискотечная музыка. Этот спокойный беззаботный мир никак не мог сравниться с разнившимся ему трауром приемных покоев заводской больницы.
Никитка не хотел возвращаться обратно, в палату. Рядом с дорожкой у крайней ограды парка из земли торчала крышка колодца, а метрах в пяти напротив, был спуск с холма на пляж, атакованный детьми. Стесняясь подойти и влиться в игру на воде, мальчик сел на колодец, и как заправский китайский художник философ, созерцал окружающий мир и «познавал цзен». Он так бы и уснул на этом месте под палящими лучами солнца, но внимание парня привлекли три девочки, шедшие по тротуару ему навстречу. Среди них было одно милое создание - высокая, почти Никиткиного роста, складной осанки, девочка с золотистыми короткими волосами. Невероятно красивая, в джинсовой складчатой юбке и зеленой футболке - казалось, в ее душе поселилось солнышко, и одарило лицо яркими рыжими веснушками, а улыбку ярчайшим светом.
С ее появлением парень оживился, а когда девочки повернули с тротуара к пляжу, вдруг само собой возникло желание искупаться. Недолго раздумывая, Никитка стартовал с насиженного места и помчался вниз по склону, к ребятам. Вода оказалась неожиданно приятной, хоть ее глубины были недвижимы и мутны. Ох, как давно Никитка не купался! На ходу сбросив рубаху с шортами, он со всей дури бухнулся в воду и ушел в нее с головой. Чувство невесомости, когда ты уходишь под воду, и для твоего внутреннего самосознания пол и потолок перестают существовать – одних людей оно пугает, другим доставляет массу положительных эмоций, счастье сравнимое лишь с полетом. И хоть Никитка толком и не умел плавать, но мальчишка сам по себе был не из пугливых. Так он по крайней мере думал, пока не выпрямил ноги и не почувствовал под своим полным ростом дна. Он до того растерялся, что чуть разом не выдохнул весь набранный в груди воздух. Потом, уже опустившись глубже, он нащупал ногами дно и оттолкнулся от него что есть сил. На подлете к поверхности от испуга Никитка до того нахлебался воды, что потом долго мучительно кашлял под раскатистый хохот ребят. Через залитые водой глаза Никитка разглядел на берегу ту самую девочку – ее одежда была аккуратно сложена на траве, а под юбкой и футболкой оказался закрытый белый купальник. Девочка уже стояла по щиколотку в воде, чуть ежась от холодка, и тоже смеялась над Никиткой. А он так и замер в воде, повстречавшись с этим счастливым изумрудным взглядом, и этой невероятно красивой девичьей улыбкой. Вот это ангелочек! Ее подружки уже переоделись и потащили девочку с веснушками в воду, спотыкаясь, роняя друг друга и весело смеясь. Оцепенение сошло с Никитки, когда один из мальчишек вынырнул из воды и радостно крикнул, держа в руках бутылку с водой, добытую со дна пруда:
-Пацаны, го в сифу, я создал! – и с этим веселым криком он швырнул бутылку в плывшего рядом ребятенка. Попадание пришлось прямо в голову, и с булькающей руганью парниша пошел ко дну. А потом, всплыв на поверхность, он с матами и руганью кинул бутылку обратно левой рукой, потому что правой держался за отшибленное ухо. Бутылка пролетела не далеко, но заданной энергии полета было достаточно, чтобы чуть не контузить обидчика. Дети помладше пострашились влазить в воду во время развернувшихся там баталий, и с упоением принялись швыряться в пляжном песке. А подростки тем временем завлекли в эту свою игру и Никитку. Играло человек восемь, и Никитка становился сифой раза четыре подряд, ибо остальные фокусили незнакомца. Если бы они еще и поняли, что Никитка - больная рыба, и толком не умеет плавать, то пощады бы ему совсем не было. Беззаботное веселье вдруг прервалось нарастающим гулом моторов. Большинство ребят озадаченно замерли, и дети стали искать взглядом источник гула, а потом среди них поднялись споры о том, что этот гул могло издавать. Прошла минута и над головами посетителей парка со страшным гулом тяжело пролетел вертолет Ми-24. Его легко можно было узнать по пузатой внешности и раскраске в бело-голубые и оранжевые опознавательные цвета флота МЧС. Вертолет появился над кронами деревьев, левее пятиэтажки, что стояла за зданием кинотеатра «Россия», пересек по воздуху железнодорожную ветку, что уходила вдоль окраины парка, прямиком в цех завода металлоконструкций, медленно проплыл над островком и скрылся за верхушками сосен. Но гул все не стихал, будто чудо-машина зависла в воздухе там же, где пропала из виду.
( ЗДЕСЬ СЮЖЕТ ПЕРЕНОСИТСЯ ИЗ ПАРКА НА СТАДИОН. НА ВЕРХУ БЛИЖНЕЙ ТРИБУНЫ КОТОРОГО СКОПИЛИСЬ ЛЮДИ, И СРЕДИ НИХ БЫЛО ТРОЕ ДРУЗЕЙ. МИШКА И «УТОЧНИТЬ ЕЩЕ ДВОИХ». РАЗГОВАРИВАЛИ И О ТОМ, КАК ЖЕНЯ ЗАВАЛИЛА ЭКЗАМЕН И О ТОМ КАК ПЕРЕСДАВАЛА И О НАСУЩНОМ СТУДЕНЧЕСКОМ. ВО ВРЕМЯ БЕСЕДЫ НА ПОЛЕ ПРОИСХОДИЛО ПОКАЗАТЕЛЬНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ ПОЖАРНИКОВ, А ДО ЭТОГО ПРЫЖОК ПАРАШЮТИСТА С ВЕРТОЛЕТА. )
Прерванная игра в сифу между тем продолжилась, но очень скоро всем наскучила, особенно когда один из игравших зарядил другому полторашкой в переносицу, и оба чуть не на шутку не подрались. А девочки тем временем взяли курс на открытую воду, левее островка, и неторопливо всей группой отправились в дальнее плавание, подальше от шумных ребят. Никитка смотрел им в след и бушевал завистью. Плыть за ними он бы не решился, так как и плавать то мог не лучше топора. Это било по самолюбию и заставляло стыдиться одновременно.
Один из ребят предложил вдруг «А давайте в догонялки!», а другой выкрикнул «Парни, за девчонками на абордаж!» - и вся гурьба, приняв условия игры, бесшабашно бросилась в погоню за девчатами. Дети помладше, видя, что пляж освобожден, наконец, от агрессоров, все перепачканные песком, бросились в муть только что перепаханной воды.
В погоню за девчонками бросились все, кроме неудачников – Никитки, и еще двоих ребятишек. У одного из них были на голове огромные водные очки с резиновыми вставками голубого цвета, закрывавшие половину лица, и совсем не подходившие ребенку по размерам. Досадно вздохнув, ребятенок со звучным «чпоньк» натянул их на глаза, резко вобрал в себя воздух и нырнул. Темный силуэт медленно пересек по дну канал, и вынырнул на другом берегу. Никитка аж рот разинул, совсем не ожидая от карапуза, младше его года на три, подобной прыти.
А мальчишка уже снова нырнул в воду, и опять, прижимаясь к дну, двинул обратно. Но сил его не хватило, и силуэт всплыл на полпути. Дальше он вернулся на берег, уже плывя над водой.
(СПОРНЫЙ МОМЕНТ СЮЖЕТА)
«Веснушка… Как же тебя зовут-то?»
Украдкой Никитка ловил взгляд девочки постоянно, как была на это возможность. К остальным окружающим он практически потерял интерес, хотя и делал вид, что это не так, хоть и старался не показывать того, что следит за кем-то. Девочки тем временем заплыли очень далеко, потом сделали крюк и повернули к островку. Никитка почувствовал – в его сознании что-то меняется. Он уже не мог не смотреть в сторону этой девочки, потому, что ее улыбка просто сразила мальчишку наповал. На некоторое время он даже замер в воде, завороженный красотой Веснушки. И с трепетом в сердце снова ждал, пересекутся ли их взгляды, улыбнется ли она снова? А та непринужденно доплыла до противоположного берега, с грациозностью морского существа вынырнула из воды, подтянулась к уступу и осторожно села на раскаленную солнцем плиту ступени из мраморной крошки. А ножки так и остались смешно барахтаться в воде.
Снова мальчишка увидел ее вне воды. Как же эта незнакомка прекрасна! Никитка никогда прежде не интересовался дружбой с девчонками, даже терпеть не мог всякие слезы, нежности, куклы да бантики. Но все это померкло, сегодня.
Оказавшись на берегу, девочка жадно впивалась легкими в жгучий воздух, вдыхая как можно больше. А мальчишка, тем временем закипал в воде, посреди пруда, ощупывая взглядом каждый сантиметр объекта воздыхания. И тут взгляды их снова встретились, и Никитка понял, что он спалился. И быстро нырнул под воду, сделав вид, что смотрел на девчонку случайно. А она сразу все поняла, рассмеялась, вскочила на лестницу и скрылась за густым прибрежным кустарником. Когда мальчишка вынырнул, ее уже не было, только подружки девочки сидели на лестнице из четырех широких ступеней. Он и не знал, что с этого момента за ним тоже стали наблюдать, и, раздосадованный, вернулся обратно к ребятам.
А те уже придумали новую, очень рискованную забаву: двое из девятых классов поспорили друг с другом на сто рублей, что проплывут вокруг островка. Тот, кто первым окажется на этом же берегу после круга по пруду, тот и выиграет. Риск был в том, что в это же время на плаву были два катамарана. Они хоть и были агрегатами вполне компактными, но если такое чудище при встрече кого-нибудь переедет… В общем, затея спорная.
( Рассказать об итоге спора, о том, как ребята снова затеяли игру в догонялки, причем вместе с девочками. Никитка избрал своей жертвой Веснушку, но наколол пятку о стеклянку. Не сильно, но кусочек кожи зараза выдрала. Спустя десять-пятнадцать минут он вышел из воды и растянулся на песке, то же самое сделала девочка и ее подружки. Никитка довольно долго наблюдал за девчонкой, и так же наблюдал за тем, как ей кто-то позвонил, она позвала девчат, и все стали собираться домой. То же сделал и Никитка – наскоро оделся и пошел за ними.)
Стараясь не привлекать лишнего внимания к своей персоне, Никитка медленно шел по тротуару метрах в пяти позади девочек. Одна из них вела велосипед по правую сторону от себя, а Веснушка шла по другую сторону. До Никитки едва доносились обрывки их разговора, и он трепетно вписывал каждое слово, как губка. Огонек интереса к девочке давно разгорелся в жаркое пламя, отчего Никитка был весь на иголках. Девочки пошли напрямую по тротуару. Никитка при этом считал ритм их шагов, затем он подождал, пока те повернут, но сам свернул раньше, на дорожку парка. Теперь их путь разделяла небольшая золотистая поляна с молодым березняком, да кованное парковое ограждение.
Только бы не упустить, только бы не обнаружиться!
Куда они идут? Может быть, он сейчас узнает, где живет эта девочка?
Допуская последнее, Никитка едва мог сдерживать радость и бешеное волнение.
Подружки скрылись за бетонным ограждением бокового паркового перехода, а Никитка понял, что нужно бежать, бежать вперед, через весь парк в его начало, найти там выход на тротуар и перехватить Веснушку. И при этом не обнаружить себя, иначе она так и ускользнет навсегда!
И мальчишка побежал. Побежал мимо пруда-островка, мимо летнего театра и колеса обозрения, вырулил, едва не упав, на асфальтированную дорожку. Мимо пронеслись качели, танцплощадка, механические аттракционы, листва деревьев смазалась вихрем, и, миновав целую кучу поворотов, Никитка опять оказался у ветки тепломагистрали. Вдоль нее тянулась тропа, прямо до самого радиозавода. Вот оно, то идеальное место чтобы спрятаться! Никитка преодолел половину расстояния до тротуара, но дальше не двинулся. До нормальной пешеходной зоны оставалось чуть большим десяти метров, и отсюда сквозь высокую траву открывался прекрасный вид на улицу. Где же они? Неужели свернули? Куда?! Может, они обе у парка живут, и уже дома? Да не может быть!
Несмотря на коробившие все внутри эмоции, Никитка оставался тих и неподвижен. Он слегка присел, чтобы не так сильно светить своей лохматой башкой на всю округу, и притворился кустарником. Спустя несколько секунд издалека донеслось мягкое шуршание велосипедных шин, смешанное со скрипом, под тяжестью седлаков, пыли и камешков. Веснушка ехала на багажнике, размахивала босоножками, и что-то весело рассказывала своей подруге, постоянно задевая за асфальт подошвами. А подруга была за рулем, слушала да крутила педали. Немножко проехав, они затормозили, прекрасная пассажирка воскликнула "Внимание, выпускаю шасси!" и уперлась тапками в пыль под ногами. Господи, до чего же милый у нее голос! Никитка даже всей душой невольно улыбнулся. Ее веселое настроение - такое заразное! Но, только девчата прошли дальше за поворот, как улыбка мгновенно исчезла с лица, а на ее место пришла тянущая тревога. Мальчишка понял, что дислокацию нужно срочно менять, и поспешил выйти на тротуар. Теперь он снова плелся позади, имея возможность любоваться юными фигурками Веснушки и ее подружки. Нужно было что-то срочно предпринять. Их же нельзя так просто отпустить!
Он следовал по пятам, как взъерошенный охотничий пес. На светофорный перекресток девчата и мальчишка вышли разными дорогами - если подружки продолжали идти по тротуару, то Никитка свернул во дворик, за здание старой бани, и вышел на перекресток через сквозной проезд во дворы. Преодолев светофор, ребята пошли по противоположным сторонам улицы Бутова. Девчата - слева, по набережной Теплого пруда, Никитка - справа по холму. "Холм" был почти семиметровой возвышенностью с пологим спуском к проезжей части. Он был полностью поросший травою, молодыми деревцами и рядом громадных тополей. На верхушке холма ютилась наезженная грунтовка, справа от которой ровным рядом зацепились за высотку старенькие дома с огородами и деревянными полисадниками. Этот холм был чем-то вроде естественной мансарды. Теперь между Никиткой и девчатами было больше тридцати метров по прямой, но даже с такого расстояния, не особенно зоркий мальчишка мог бы поймать каждое движение, каждый жест, этой парочки и отчаянно старался услышать их голоса. Веснушка балансировала на цыпочках на бетоном бардюре, за которым была забуревшая кромка воды Теплого пруда, и кокетливо вышагивала вперед, а ее подружка медленно крутила педали, притормаживая, и держа самый слабый темп езды, какой только можно было взять, без риска завалиться на бок, и ехала позади. При этом она выписывала мелкую восьмерку, оставляя причудливый след на заметенном песком тротуаре. Вот выбражалки!
Никитка все боялся приближаться слишком близко, потому что его могли бы попросту раскусить. Поэтому он отставал от девчат метров на десять-двадцать. А те довольно неторопливо миновали тротуар вдоль теплого пруда, и веселились во всю, несмотря на жару и усталость после плавания. Вдоль стены завода, через холм тянулась крутая тропинка. Местные называли эту заводскую стену "стеной изречений" ибо на ней всегда было расписано что-нибудь вроде "Даша+Сережа=любовь" или "Рома, ты козел!". Стена была протяженностью в несколько десятков метров, а холм. на котором восседала окраина завода был частью "рыночной горы" - довольно внушительного перепада высот прямо в центре города. Сначала Никитка думал, что девчата свернут на эту тропинку, что значило бы, что они наверняка направятся потом к восьмой школе. Но он ошибся, а девчата пошли прямо, мимо пустыря с высокой золотистой травой. Вдоль тротуара тут тянулся ряд берез, а пустырь заканчивался огрызком улицы на перекресте и огородами в глубине этой своеобразной площадки. Первый раз было с Никиткой такое, чтобы он кого-то догонял таким образом. Все действо стало похоже на какую-то игру. Он старался не привлекать на себя внимания и держался на том почтительном расстоянии, на котором обычно держатся чуждые друг другу прохожие.
"Черт, куда же они идут? Если к шестой школе, могли бы свернуть в другом месте... Если вглубь города, то быстрее пройти вдоль завода... Куда же..."
Никитка следовал за двумя девочками, а они остановили свой ход на перекрестке. Плеч и прически Веснушки коснулась мягкая волна ветра, и словно океанический прибой накатывает на берег, взъерошил пряди ее солнечных волос, небрежно коснулся складок юбки, и та, повинуясь силе стихии, расправилась по ветру, облегая вдоль девичьего стана. Господи, какая она красивая!
Никитка обомлел, наблюдая за этим миражем, за этим чудом. На мгновение снова неведомые силы родились где-то внутри, под сердцем. Эта страшная, неведомая, жгучая сила заставила даже вздрогнуть. Никитка понял, что он неожиданно замерз. А в следующее мгновение он похолодел от осознания того, куда все-таки направляются его спутницы. Девчата пошли напрямую по перекрестку. На автостанцию.
"Веснушка провожать подругу? Или наоборот? Только бы не наоборот!"
Но вышло все как раз по худшему сценарию. Спрятавшись за углом, парень видел, как солнечная девочка садится в автобус вместе с подругой, потом видел как подруга вышла, и услышал одновременно пророческие слова и слова приговора в одной фразе:
-До Четверга! Буду ждать очень!
Их сказала подруга Веснушки. Автобус тронулся. Стеклянными глазами Никитка провожал его, даже не понимая, что сам автобус сейчас заезжает на угол и мальчишка окажется у всех на виду. Девочка сидела у окна и уже воткнула наушники в уши, включила музыку. Между ними было метров десять-пятнадцать, а еще толстое стекло ПАЗика. Девочка сразу же обратила внимание на знакомого человека, но на ее лице даже не успело отразиться удивление. А ПАЗик с разгоном выехал за пределы автостанции. И вместе с ним умчалось черте-куда все прекрасное, что было сегодня. Подружка Веснушки тоже увидела Никитку, но, не придав этой встрече вообще никакого значения, ушла восвояси. Парень, сутулясь, скрестив руки на груди, молча сел на скамейку под крышей автостанции.
-Обидно. Обидно... Обидно... - шептал он, еще не осознавая того, насколько ему обидно. Пораженный недугом плохого настроения, он даже не вспомнил о том, как важно было запомнить хотя бы название маршрута этого автобуса или день назначенной встречи... Никитка так опечалился, что половина мыслей просто вылетела из головы в трубу. А на дворе уже начинало вечереть и первая прохлада - если это можно назвать прохладой - коснулась улиц. Девятнадцатое июля подходило к концу.
Наверное каждый человек помнит, что значит "отчаяние", и то когда он впервые его ощутил. Что причина? Да какая разница? Это и разочарование в том, во что верил или на что надеялся, или потеря какой-нибудь вещи. Человека. Времени... Никитка теперь сидел на скамейке в том же парке, буквально в десятке метров от того пруда. Того утра. Уже вечерело, а перед глазами была Веснушка - в объятьях ветра. И за стеклом автобуса. Такая резкая перемена всего и вся, и мальчишка прямо сорвался в пике. Мимо проходили люди, о чем то болтали, в парке до сих пор звучала музыка - громкая и ритмичная, какая обычно играет на дискотеках. А у Никитки эта улыбка перед взглядом...
"Она про среду вроде говорила? Или четверг?... Та подруга Веснушки? Среда или четверг..."
Нужно было что-то делать, но что? Как искать, где? Сегодня день города - быть может она снова здесь, в парке? Но Никитка уже больше двух часов провел среди скоплений людей, а знакомых глаз так и не нашел. В четверг она возможно вернется... Во сколько? Это "возможно" - звучало как "невозможно". Тяжело вздохнув, мальчишка вскочил из-за скамейки, и живо пошагал к парковому фонтану. У Никитки не было ни плана действий, ни зацепок. Ничего. Когда он подходил к фонтану, и всматривался с полнейшим безразличием в лица окружающих, им двигало желание "пойти куда глаза глядят". Глаза все-таки смотрели в сторону пляжа, на котором он познакомился со златоволосой девочкой, поэтому он и оказался там через некоторое время.
Мишка безучастно сев поодаль от ребят, всматривался в мутную воду в пруду. Как-то не уютно его костям сейчас сидеть на еще горячей крышке колодца - рисунок на крышке ощутимо впивался в пятую точку и приходилось постоянно ерзать.
-Слух, а сегодня салют вообще будет? - дожевывая некое подобие шаурмы, пробухтел Славик.
-Ага. Как на красной площади девятого мая, - саркастически отозвался Леха, - При пятом классе пожароопасности только салюты и пускать...
-Что, уже пятый? - оторвавшись от злободневных своих мыслей, спросил вдруг Мишка.
-Еще вчера ввели. Эх, не видать нам сегодня фейерверков, - причитал Леха. Мишка пожал плечами, будто это было нелепейшей мелочью, и снова уткнулся взглядом в воду. Но между взглядом и водой все маячил какой-то мальчишка лет десяти. А может двенадцати... Несколько странно они посмотрели друг на друга. Он с берега пруда, а Мишка с бетонной крышки колодца, на которой сидел.
"Тоже что ли, девчону потерял?" - сработала интуиция. Уж больно жалобный был у мальчишки взгляд. Мишка понаблюдал за мальчиком с минуту, а тот прошелся вдоль пруда, вышел на тропинку, скрылся из виду. Потом через некоторое время появился на островке. Мишка вспомнил себя - он тоже любит так бесцельно бродить по округе, когда есть о чем подумать. Или когда есть… Или есть кого искать.
"Взгляд не понравился... на себя-то посмотри…"
-Эээй! Мих-Михыч! Ты долго пиявок там разглядывать будешь? - вдруг раздалось где-то с боку.
Надо было видеть, с каким удивленным взглядом уставился один студент на другого - так или иначе, Славик прямо расхохотался.
-Погнали на площадь что-ли? Там сейчас что-нибудь да будет, не иначе, - предложил Леха.
-Ну, погнали, - коротко согласился Мишка.
-Мифодий, - окликнул его Леха, когда трое друзей встали уже и хотели двинуться к площади.
-А?
-Хватит загоняться. Приедет твоя Жужа.
Мишка ничего не ответил, только поднял большой палец вверх, показывая, что "все норм".
-Ну и погнали тогда! - весело воскликнул Леха.
-Жужа, блин, - усмехнулся про себя Славик. Нелепое имечко для девушки. Все трое двинули через боковой выход парка к площади Победы. А загадочный мальчишка так и остался блуждать где-то в парке. Может, это совпадение было, но Мишка мог бы поклясться, что они с этим мальчишкой с одного взгляда поняли друг друга.
(доделать)
Автобус грохотал по убитым богом дорогам бескрайнего междугородного пространства уже второй час. Путь старого Лиаза, лежал из Арзамаса в Кулебаки, через десяток населенных пунктов - по едва ли не единственной, похожей хоть на что-то, созданное руками человека, дороге.
Женя дремала. Она устроилась в автобусе примерно в середине салона, справа у окна. Тяжесть долгого переезда по такой плохой трассе вызвала в ней непреодолимую усталость, сказывалась еще и невыносимая жара. Сну уже не мешала ни болтанка на кочках, ни отсутствие в автобусе воздуха, как такового - вместо него в автобусе присутствовало то, "что надышали". Тяжелая и влажная муть.
От жары и духоты, наверное, Жене приснился свежий весенний Арзамас - ее малая Родина, объятая майским дождем, согретая теплым и свежим ветром. Дрема ее была, однако прервана, когда автобус наскочил на одну из ухаб и так сильно ударился о нее, что пассажиры чуть не лишились части зубов.
За окном на поля менялся лесной пейзаж, больше походивший на сентябрьский, чем на июльский. Хотя ведь и сам июль подходил к своему завершению, сегодня начиналась последняя неделя месяца - календарь перевернулся на 23 число. Величественные корабельные сосны у обочины утопали в лесном валежнике и иссушенных кустарниках, березняк далеко на горизонте уже успел озолотиться, а трава пожухла и была уже не зеленого, а темно-бурого цвета. Все это на скорости сливалось в заблюренную картинку калейдоскопа, едва ли изменявшего свои цвета. И даже представая в таком образе, природа за окном была прекрасна. В арзамасском районе почти нет лесов, отчего девушке было не очень уютно. Создавалось ощущение, что Лиаз с лязганием и грохотом летит по убитой временем дороге в неведомые сказочные дали и больше ничего, кроме леса и дороги в этом мире нет. Мишка - ее молодой человек, был прав. Муромские леса, в которых потерялся его родной городок Кулебаки - это царство, в котором издавна обитают лешие, кикиморы, лесные духи и прочая волшебная нечисть.
"Господи, ну и жара" - вертелось в голове одно и то же проклятие. Женя хотела пить, наверное, так же сильно, как хотел пить этот величественный лес. И каждая веточка, каждый его листик изнемогал от пыли, от спертого горячего воздуха, и от отсутствия хотя бы какого то подобия на дождик. Уже третью неделю с неба не пролилось ни капли дождя, и эта жара предвещала скорую бурю - на грозу уповали, наверное, все люди этого мира.
А радио как будто издевалось над людьми, напевая "Слушай, там, далеко-далеко есть земля. Там новый год, ты не поверишь - там новый год два раза в год. Вот. Там снег, там столько снега, что если б я там не был сам, я б не поверил, что бывает столько снега, что земле не видно неба, и звездам не видать с вершин..."
"Да, только куда он весь подевался, снег этот..." - подумалось Жене. Какая заразная песня, и какая морозная. Это ведь группа "високосный год"? Женя не знала даже какое название было подарено авторами этой песне, но помнила ее мотив с детства. А дорога все тянулась. И если бы не радио в автобусе, то последние несколько минут показались бы девушке просто вечностью. Ее плеер уже давно сел, и волей неволей пришлось возвратиться к реальности. За окном все так ее проносились стволы деревьев, превращаясь в единую стену. Люди в автобусе молчали. Часть - дремала, особенно сильно размарило нескольких женщин с детьми, пару девушек возраста Жени, да одного старичка. Остальная часть людей бодрствовала, но внутри автобуса царило молчание. И только несколько ребят где-то на задней площадке нарушали эту сонную идилию своими голосами. Не стоило бы и быть каким-нибудь психологом, чтобы понять, что это подростки. Самый старший из них выглядел уже солиднее остальных, но все равно не дотягивал внешностью до взрослого дяди хотя-бы лет двадцати. Из-за шума мотора, скрежета, толчков, скрипов, стука везде и всюду от вибрации, понять о чем болтали ребята было сложно. Но они то спорили то смеялись, то рассказывали друг другу что-то. Девушку по началу этот малолетний балаган совершенно ни коим образом не заинтересовал. Разбомбленная тряской, она попыталась задремать и прислонилась виском к стеклу. Стекло в ответ больно стукнуло, тряска неумолимо диктовала свои правила. Пришлось занять другую позу, но единственно удобным было воткнуться головой в спинку кресла напротив, от безысходности, и так уснуть. В голове все крутилось "Эх, скорее бы доехать, скорее..."
Но тут откуда-то позади послышался тонкий звон гитарных струн и многие, как и сама Женя, обернулись к источнику этого звука. Один из троих ребят достал из темно-синего джинсового чехла гитару и, кивнул остальным:
-Виталик, давай "Автобус"! - предложил один из ребят. И тут началось концерт-представление. Наперекрик радио мальчишки запели песню под аккомпонимент, первыми словами которой было "обычный Автобус, и все как обычно. Кто спорит о чем-то, кто просто сидит..."
Кто-то действительно сразу же заворчал, многие просто отвернулись. А между тем, пока троица забывала на сроках "на вид двадцать лет, ничего он не прожил", лиаз остановился на остановке в Шилокше. Еще чуть чуть, и Кулебаки. Несколько людей вышло, машина тронулась дальше и голоса ребят утонули в потугах двигателя на акселерации.
"Ну, еще этих троих не хватало. Сейчас весь воздух сожрут, пока горланят..." - Женя насупилась и снова уткнулась головой в спинку кресла. За первой песней последовала вторая, за второй третья, все так бы и продолжалось, но кто-то из мужчин выкрикнул "А ну кончай балагур, шпана!" Пришлось ребятам приутихнуть и зачехлить музыкальный инструмент. Наступило молчание, да такое, что даже радио смолкло, а Лиаз тем временем уже выехал в пределы города. Показалась заправочная станция с правой стороны, за ней вдоль дороги расстелился Устимский пруд и в салон наконец затянуло хоть какую то водяную прохладу. С каждой секундой, пока автобус мчал сквозь город по улице Степана Разина, терпение девушки все более просачивалось и исчезало. Скоро. Скоро она увидит Мишку! Последний раз они с Женей виделись еще во время сессии, но как же это было давно! Долгий месяц разделял ее с любимым человеком, ведь судьба разбросала эту пару между двумя далекими и близкими одновременно городами. На подъезде ко второму перекрестку Женя уже не выдержала. Она знала, что от этого места до дома Мишки рукой подать, минут десять пешком, и поэтому решила спрыгнуть с автобуса на этой ближайшей остановке. Однако она была удивлена тому, что вместе с ней те трое ребят тоже собрались выходить. Автобус сбросил ход и скоро остановился, двери раскрылись и четверо человек вышли наружу. На остановке, как оказалось, бурную компанию поджидали многочисленные друзья. Кто-то сидел и попивал горячительные напитки, двое ребят спорили о чем-то из серии "про доту", в компании встречающих были две девушки. Как только троица с гитарой спрыгнула с порога автобуса, встречающие взорвали воздух приветствующими криками. Женя поспешила сойти следом за ребятами, и двинулась пешком в сторону центра города.
Вроде бы на улице под сорок градусов, а Жене показалось на мгновение, что она замерзла - видимо в автобусе было еще жарче, чем на открытом воздухе. Наконец легкие почувствовали прохладу на вдохе! Почти три часа длилось это мучение в автобусе, сейчас еще останется десять минут мучений с огромным чу-моданом!
Топая босоножками по жаркой земле, девушка приближалась к улице, на которой жил ее любимый.
-Так. С правой стороны должен быть магазин "три девятки". Что-то не видно ни трех девяток, ни двух, ни магазина...
А сумка была действительно не маленькой. Целый дорожный саквояж, и хоть и был он "по умолчанию" и по стилю спортивным, но весил, наверное, килограмм сто...
(дописать встречу Мишки и Жени)
я по характеру своему всегда отличалась буйством и некоторой мальчишестью - и не мудрено, что журналистика стала ее специальностью, ведь где найти место под солнцем девушке не из робкого десятка? Все детство она провела в Арзамасе, в поисках приключений и неприятностей, путешествовала по самым разным его окраинам, однажды даже бывала в заброшенной деревеньке на задворках Ардатовского района. Именно там страсть к фотографии смешалась с жаждой свершений, которые было не легко найти в глухом провинциальном углу европейской России, в ее родном уютном и вечно новом, ухоженном городе. Из той поездки она привезла несколько сотен фотографий заброшенных, заросших и огрубелых домов. Позже, в старших классах эта жажда приключений чуть не привела к трагедии, когда Женя сорвалась с третьего этажа Элеваторов. Спасла крепкая куртка и присутствие друзей, вовремя выхватили из пропасти. Но и это не остановило девушку, не запугало при восхождении на самую высокую точку города в добрые шестьдесят метров. Именно поэтому, когда Мишка предложил ей нечто большее, она не смела отказаться. Планы по покорению реллейной вышки в Кулебаках они вместе вынашивали почти месяц, тогда еще только разгорались первые недели летней экзаменационной сессии. Теперь же отважная девушка фотосталкер и ее верный друг, и любимый парень были готовы к воплощению замыслов.
-Ну что, готова?
Спрашивать бессмысленно, Мишка это понимал, но в такой ситуации сказать что-то было нужно. Прямо перед глазами ребят, круто уходя в небо, росла титаническая конструкция, собранная из тросов и стали, из листового металла и мужества монтажников высотников. Вершина башни терялась в мутном воздухе, что заполнял вокруг все. Едкий и удушливый. Из-за него нельзя было различить высокий шпиль громоотвода на самой высокой точке этой реллейной вышки.
-Раз пришли, значит готова.
И сама сделав первый шаг по шуршащим истлевшим листьям, что стелились ковром по земле, Женя решительно пошла вперед. Прямо под башней вверх круто уходила крепкая с одной стороны и слишком ненадежная с другой монтажная лесенка. Десять метров до тверди первой платформы...
Мишка тут же последовал за ней. Уже прямо под потолком перекрытия Жене показалось, что высота на которую она залезла - уже огромна. Так что же там, выше? Еще тринадцать таких отрезков по десять метров!
Первое перекрытие было одолено, и парень с девушкой оказались между полом и потолком слоеного пирога - наверху была большая площадка, раньше она служила для того, чтобы нести на себе цифровое оборудование и вычислительные приборы вышки, теперь же полностью пустовала. А путь наверх преграждал закрытый люк.
-Тот самый? - задумчиво спросила Женя, ощупывая огромный амбарный замок, висевший на петлях люка.
-Да, но его можно обойти снаружи.
Одного взгляда друг на друга хватило, чтобы обменяться мнениями. Там, за бортом, было десять метров высоты - лучше всего представление о том, что такое десять метров высоты, давало административное здание реллейной вышки. Оно аккурат вровень умещалось в пространство между первым уровнем слоеного пирога и вторым. А дальше же еще столько же!
Однако, несмотря на грозящую опасность, ребята двинулись наверх. Андрей встал на боковую балку, уходившую под острым углом вверх, слегка подтянулся и нащупал прямо над головой ряд перил. То, что нужно. Теперь нужно развернуться. Пока он нащупывал путь, Женя молчаливо смотрела на каждое его движение и запоминала, что нужно делать. Позже Андрей сам объяснил последовательность, хоть и не нужно это было. Но слова крепче взглядов, а действия красноречивей слов. И вот настал черед Жени. С подтрясывающимися ногами она шагнула на балку. А прямо перед взглядом на многие десятки метров - пустота. Будто ты на высоте третьего этажа, на балконе. Только под ногами не твердый бетонный пол и безопасное ограждение а стальная балка. И больше ничего. Автоматически закрыв глаза и вспомнив последовательность моторики, которую минуту назад, она медленно обернулась в сторону башни. Спешить нельзя, любое движение - и вниз.... Черт!
Она все-таки поспешила, но уже тогда, когда почувствовала четкую опору под собой. Старая уловка из времени, когда дети лазают по деревьям, сработала - представь под собой не километр, а метр. Убери эмоции и шагай выше. Последний рывок до твердой безопасной поверхности площадки она сделала с таким ускорением, что даже шлепнулась на пол, перемахнув через перила. Мишка нервно рассмеялся - он хоть и парень, но уровень адреналлина за прошедшую минуту подскочил, как волна в шторм, и ударил в голову. Они вдвоем минут пять-десять мялись на этой платформе, приходя в себя после первого отрезка восхождения, и за это время Оксана успела сфотографировать все интересное, что окружало их в этот момент. Даже громаду башни, восходящую еще ввысь. Будто она была вавилонской, а там, наверху, крыша мира.
-Твою мать... - выговорил Мишка, вглядываясь в величие стальных балок, что устремлялись вертикально вверх. Башня из себя не представляла какого либо архитектурного совершенства, это была просто реллейная телебашня огромной высоты, с тонкой параллельной конструкцией, и была она закреплена на четырех растяжках. Но даже перед таким зрелищем человек несколько притихал. Чувство ничтожности в сравнении с собственными творениями переполняло.
-Твою мать, - повторил Мишка, уже озадаченно, когда вспомнил о содержимом портфеля за спиной.
-Мы идиоты. Про страховку то забыли. А она так в рюкзаке и лежит.
До Жени эти слова дошли не сразу, а когда дошли, заставили истерически расхохотаться.
-Дааа, легких путей мы не ищем, - с сарказмом усмехнулась девушка.
Дальше они медленно двинулись, используя монтажные пояса - подъем без них был просто опасен для жизни. Женя постоянно сравнивала эту вышку с арзамасскими элеваторами, ведь до сегодняшнего дня то была самая большая высота, которую она покоряла. Но твердые бетонные перекрытия не шли ни в какое сравнение... с этим. Подниматься было жутко страшно даже на ближайшую верхнюю платформу, ведь перед тобой лишь перила лестницы, за тобой ветхое ограждение, затянутое крупной сеткой... И больше ничего. Но медленно, шаг за шагом, пристегивая страховочный карабин через каждые несколько ступенек, Женя и Мишка карабкались вверх.
Восхождение на вышку было чем-то, наверное, похожим на ощущения космонавтов во время работы в открытом космосе, больше сравнить не с чем. Но дело тут в громадном различии между космонавтами, специально тренирующимися для этой работы, и двумя смельчаками, что бросили вызов самим себе. Просто так.
Когда добрались до третьей платформы, Мишка был распален от эмоций, а Женю вообще трясло. Адреналин настолько шумно влился в ее голову, что дальше, казалось, подниматься бессмысленно.
-Раз так, то тогда привал, - заявил Мишка. Он снял портфель, расстегнул его, достал термос с ледяным чаем.
Женя для того, чтобы разрядиться эмоционально, села на корточки на самом центре платформы. Так безопаснее. Ощущения защищенности не прибавилось, но теперь хотя бы можно было успокоиться. Мишка сел у нее за спиной и слегка прислонился широкими плечами. Как ни странно но это была самая удобная поза для обоих. Можно было даже отвести голову назад и закрыть глаза.
-Чаю? - предложил Мишка.
-Ага. Господи, страшное место какое! - как только завязался разговор, девушку прямо пробило на слова.
-Да ладно тебе.
-Очень страшное! Особенно эти лестницы. Лезешь вверх а она шатается и стучит обо что-то еще.
-Это точно, конструкция уже старая. Зато смотри, какая вокруг красота.
-Угу, - согласилась Женя. Парень почувствовал, как она подняла голову и осмотрелась наконец.
-Дыма много. Горит что ли что-то.
-Ничего удивительного, жара ведь вон какая стоит. Я слышал, что за городом сейчас пожар. Его еще утром обнаружили.
-Да? - встревоженно спросила Женя, - А где именно?
Мишка не оборачиваясь, осветил:
-Отсюда на врядли будет видно. В стороне седьмой школы. Хотя, мне интересно, видно ли с вершины весь город. Отсюда вооон сколько всего уже видать.
-Миш, а вон то большое здание это радиозавод?
-Точно. Мы там уже были.
-А оттуда эта штуковина выглядит маленькой...
Мишка сейчас думал совершенно не о разговоре. Во время подъема он увидел, что источник дыма находится не только в направлении леса на школу, на десятый магазин, но еще и с другой стороны города. Значит, пожар не только в просеках. Интересно, в городе есть силы, чтобы охватить сразу несколько очагов, если они появятся?
Мысль была шальной, но и пожароопасность оставалась такой же шальной. Поэтому на самую высоту его сейчас тянуло не за ощущениями или заветной серией фотографий, которыми фотосталкеры отмечают свои достижения, а один единственный вопрос - что происходит?
Но делиться такими мыслями с любимой девушкой сейчас было нельзя, она и так напугана самим подъемом.
Такие мысли роились в мужской голове, а между тем вокруг ребят раскинулось воздушное море, на дне которого простирались леса Кулебакского района. Уже отсюда можно было оценить просторы горизонта, что уходил к дальним пределам города.
Женя довольно долго всматривалась в эти просторы, потом аккуратно, с опаской уронить с этой высоты, достала зеркалку и сделала несколько снимков. Самые дальние пределы города были до сих пор скрыты кронами деревьев, но нестройные ряды домов можно было рассмотреть вполне отчетливо.
Мишка допил чай, нахлобучил стакан на термос, кинул его в рюкзак и сказал:
-Хорошего понемногу. Готова? Нам еще дальше подниматься. А дальше еще по девять раз так же. Попробуем осилить по два сразу?
На вершине этой башни решили сойтись все злосчастные знамения в мире. Когда ребята выбрались на последнюю, тринадцатую платформу, девушке чуть ли не стало плохо от такой огромной высоты. Когда Мишка сделал очередной снимок, на карте памяти зеркального фотоаппарата оставалось шесть гигов и шестьсот шестьдесят пять мегабайт свободного места. Когда был сделан этот снимок, на часах показалось шестнадцать-тринадцать. Казалось бы, более красноречивого предостережения о смертельной опасности даже представить себе было нельзя, разве что в следующую минуту не раздался бы гром среди ясного неба или само небо бы не почернело от неожиданного солнечного затмения. Но двое смельчаков все-таки оказались на вершине телебашни, у самой окраины города.
А на самом верху, на очень узкой части площадки, нависавшей над пропастью в сто двадцать с лишним метров, была видна вся карта Кулебак, с большей частью дорог, парком, домами, трубами заводов. Огромнейшая высота, на которой смеют обитать лишь птицы! Леса вокруг города превратились в густо воткнутые в грязно-зеленую скатерть ряды мохнатых спичек. Отсюда отчетливо были видны размытые складки перепадов высот на огромной равнине, которую занимал город и близлежащий район. И, посреди пустоты, прямо под ногами расстелился весь город, с его невысокими пятиэтажками и гигантским обилием домов частного сектора. Кулебаки были похожи на одну огромную свалку маленьких цветных коробочков-домов, и эта свалка упорядочивалась лишь редкими широкими лентами улочек и прутьями асфальтированных трасс. Одна из таких траншей прошивала лес далеко на запад, и слева от нее прямо в бушующем море мохнатого соснового леса отчетливо блестела пролысина. И прямо из нее валил черный густой дым. Женя в страхе и восторге застыла на месте. Казалось, ее сердце, своим бешеным биением, в металлический пол площадки, и от этого вся башня начинала вибрировать, казалось, что сердце вошло в унисон с этой вибрацией, и стало икать и сбиваться с собственного ритма. Куда не взгляни, на десятки километров вокруг на горизонте была абсолютная пустота! Отсюда в этот час можно было даже наблюдать закат дневной луны - такое непривычное зрелище, не менее фантастическое, чем все окружающее.
Но чуть позже, успокоившись после эмоций от подъема, в голову пришло уже более реальное и серьезное беспокойство. Они с Мишкой еще во время подъема наблюдали обилие дыма вокруг, но во время подъема нельзя было оглядеться и рассеивать попусту внимание, нельзя было более трезвым взглядом осмотреть все окружающее пространство. И вот теперь перед ними предстало море леса. Сухого леса. И в этом море сухого леса, практически по всему периметру города, можно было наблюдать тонкие струи дыма. Да какое тут селфи, какие тут фото-сталкерские забавы, нужно срочно репортаж делать!
-Да ты вон туда посмотри! Это же Седьмая школа! Что там происходит! - воскликнул Мишка. Он указал на южную окраину города, по правую сторону от башни. И действительно, в том районе Кулебак было наиболее сильное задымление, и сизые пласты дыма смешались с воздухом, став едва различаемой, но очень плотной завесой для наблюдателя. А в другой стороне, на выезде из города, тем временем все крепчал и крепчал черный столб дыма.
-Миш, а что там? Что это горит? Заправка?
-Да нет же, заправка внизу, вон она, вдоль дороги. А вот там, вдали, еще одна, выездная. Это свалка горит. Черт, не хорошо же она полыхает. Горючее, наверное, какое-нибудь, или химикаты...
"Горючее? Химикаты?! В сорок три то градуса жары, и в лесу?!"
-А что вон там такое? - спрашивала Девушка, лихорадочно обдумывая все происходящее в воспаленном сознании. Она указала на еще одну лысину в лесу, по правую сторону от дороги на Навашино. Ее было даже отсюда едва заметно, но было более чем понятно, куда может перекинуться пожар при таком то ветре.
-Первомайский. Ближайший к Кулебакам поселок.
"Ближайший... Да между ним и свалкой... Километра два, не больше!"
-Мишка, снимай.
Парень вопросительно посмотрел на девушку, как бы
переспрашивая, что она только что сказала.
-Готовь камеру, попробуем репортаж сделать.
-А... Ладно, попробуем...
Они разошлись на разные стороны площадки, чтобы оператор смог захватить максимально возможный ракурс. Мишка чуть ли не каждую секунду спрашивал девушку, в порядке ли она, видя, как та растеряна. А Женя почти не слышала ни Мишку, ни себя саму, от нахлынувших ощущений. Ее раскачивал ветер, ветер так сильно бушевал на вершине телебашни, что будто бы собирался скинуть двоих нахалов из рода людского, с этой огромной высоты, за то, что осмелились забраться сюда. А еще в голове бушевал ураган мыслей.
"Жара… нет воды... пожары вокруг... дым... свалка еще эта горит... Так, все! Собралась с мыслями. Вдох, выдох, и..."
-Здравствуйте, дорогие зрители,.. с вами Евгения Виноградова, и это наш... первый репортаж из города... города Кулебаки, - перед камерой Женя очень сильно запиналась, и не столько от волнения на камеру, сколько от того, что постоянно забывала о чем говорит. Ее переполняли волны адреналина, отчего руки мелко подрагивали. И дело здесь было не в том, что у девушки плохая память... А дело здесь было в том, что под ногами у нее было целых, мать его, СТО-ДВАДЦАТЬ-ТРИ-МЕТРА-ПУСТОТЫ!
-Я и мой оператор, Михаил Баринцев, сейчас находимся... Черт, эмм... Да,... на самой высокой точке города, на вершине реллейной телевизионной башни... Сейчас в Кулебаках... устойчивая жара, около сорока, сорока пяти градусов, - девушка запнулась, и моментально позабыв, о чем говорила, вдруг залипла на вдохе, а взгляд остановился на черном круге объектива камеры, и не посмел больше вообще куда-нибудь оторваться кроме него.
"Элеваторы-то в четыре раза ниже. В ЧЕТЫРЕ РАЗА!!!"
-Блин, что я несу...
-Женя, я записываю, - подбодрил ее Мишка, - Все в порядке. Продолжай, ты молодчинка. На чем мы остановились?
Девушка жалобно улыбнулась, перевела дух и продолжила:
-В общем, ситуация такая. Сейчас в городе около сорока градусов жары. Жара действует на окружающее город пространство так, что повсеместно происходят самовозгорания травы и сухого… сухого валежника. Последствия этого вам может показать мой оператор, Мишка, наведи... на свалку.
Объектив камеры повернулся на черный дым, а девушка продолжила:
-Перед вами... Эмм... Полигон ликвидации и захоронения твердых бытовых отходов. В данный момент на территории полигона образовался очаг... Сильный очаг, возгорание. Достоверной информации о том, что там горит, у нас нет. Однако, отсюда видно, что это не... не тление, а... - девушка снова запнулась, пытаясь подобрать фразу, потом на выдохе, взмахнув ладонью, выстрелила:
-Это активная фаза горения, видны всполохи открытого пламени, так же видно, что горит большая по площади территория, и это... очень опасно!
Снова запас слов иссяк, и девушка замерла на месте, осознавая собственные сказанные слова. От волнения она будто на несколько секунд вообще выпала из реальности.
-Прошу прошения за подобные... Подобные запинки, я лично первый раз нахожусь на подобной высоте и в такой ситуации. Итак, этот пожар очень опасен. Чем же? Первое - он находится на территории, прилегающей к городу, и отдельному поселению, на.. На западном? - Женя не была уверена в том, правильно ли называет отсюда, с вышки, стороны света. Мишка кивнул.
-На западном выезде из города расположено поселение, и в его сторону может распространиться этот пожар. Далее, второе. Данная свалка переполнена токсичными материалами, начиная с пластиковых бытовых упаковок и строительного мусора, заканчивая опасными ядохимикатами, и другими крайне опасными элементами - говоря о содержимом свалки, Женя чувствовала себя пинокио, нос которого скоро превратится в полено, хотя, по большей части, говоря о том, что может быть на свалке, "гадила метко, и свысока".
-Третье, на мой личный взгляд, это отсутствие воды. Я лично в городе нахожусь со вчерашнего вечера, с двадцать третьего июля. Сегодня уже двадцать четвертое... Миш, я говорила какое сегодня число?...
Но Мишка тоже упустил этот
момент, и неопределенно пожал плечами.
-Может, переснимем? – сокрушенно опустив плечи, спросила девушка, когда поняла, что окончательно запорола репортаж. Но вопросу суждено было остаться без ответа. Горящая свалка, почти в четырех километрах от телевышки вдруг полыхнула ярчайшим блеском, а по городу пронесся очень звучный раскат грома. Хотя на самом деле это Мишке с Женей с такой высоты он показался раскатом. На записи четко осталась запечатлена слабая взрывная волна. Она тряхнула ближайшие к свалке ряды сосен и клубы дыма, выброшенные мощным воздушным напором, мгновенно заслонили за собой бушующее внизу пламя. Взрыв был настолько неожиданным, что Женя на подкосившихся ногах села на ржавое железное покрытие площадки, а Мишка с запозданием на несколько мгновений дернулся, как ошалелый. И на мгновение оба замерли, будто превратились в камень. За шоком из уст парня излился водопад мата, ребята услышали вой автосигнализаций от ряда машин, что стояли внизу, у ФОКа. Затем Мишка осознал, что не останавливал запись, и навел снова работающую камеру на свалку. Когда дым чуть-чуть рассеялся, стало понятно, что горит уже окраина леса при свалке.
-Женька, я заснял! Шестнадцать двадцать девять! Ветер на юго-запад, да, юго-западный! Похоже, пожар уже на предлеске. Черт, опять дым!
А Женя тем временем смотрела в другую сторону. Она закричала "Мишка, снимай вон то!", и парень обернулся в другую сторону. Вместе они снова насчитали широкое задымление у седьмой школы, подсвечиваемое огнем, оно за каких-то десять минут разрослось в два раза больше, в кадр попали струи дыма с перекрестка на объездную пригородную дорогу и дорогу на Велетьму - эта трасса уходила строго направо. Кроме того в кадр попало еще не меньше пяти очагов пожаров по всему периметру города.
-Господи, ужас какой! - девушка, уже чувствуя приближение паники, закрыла лицо ладонями, чтобы успокоиться. И тут новый хлопок заставил ее с визгом дернуться. Для Мишки этот хлопок тоже был неожиданным, но ему удалось сдержать себя в руках.
-Мишка, мне страшно! - закричала девушка, но голос ее утонул в приливе ветра. Парень уже выключил видеозапись на втором хлопке, потому что понял, что если теперь им помедлить со спуском на твердую землю, то хорошим происходящее точно не кончится.
-Женя! Женечка! - Мишка медленно, на корточках подобрался к девушке. Разговаривать мешали порывы ветра, и постоянно преследовавшее чувство, будто телебашня качается. Добравшись в три шага до подруги, Мишка заглянул в ее глаза и на мгновение увидел там ужас. Давно он не видел ужаса в глазах своей любимой, давно он не видел, как эта девушка, с твердым и энергичным характером, впадает в подобную панику. Она сидела, рухнув на ноги, будто безжизненная, безвольная кукла - настолько неестественной была ее поза. И плакала.
-Женя. Ты элеваторы помнишь? Мы там, на крыше были, в мае, ну вспомни!
Слова об Арзамасских элеваторах отвлекли девушку, и она утвердительно кивнула, она вспомнила. Элеваторы, с их шестидесятиметровой высотой, никогда не вызывали страха у девушки. Но эта телебашня… И то, что они увидели…
Мишка сел рядом и крепко схватил девушку за руку. Его пальцы обняли ее ладонь меж костяшек. Мгновение растерянности, но в следующее мгновение девушка судорожно надавила кончиками сухих пальцев на его крепкую ладонь, и их руки замкнулись в прочнейший замок. Но страх перед огромной высотой и пожарами вокруг города все еще не покидал Женю, а взрывы все еще продолжались, хоть и были это уже не раскаты, а незначительные, но очень резкие глухие хлопки.
-Помнишь, на элеваторах целовались? - спросил Мишка. Дофига более подходящего к ситуации вопроса он просто не смог подобрать, потому что высота и на него тоже давила, и руки тоже дрожали. Но им нужно было спускаться, и нужно было сообщать куда угодно, обо всем, чему они стали свидетелями.
Он не стал дожидаться ответа и просто впился в бледные, обветренные губы. Такой мощный поцелуй имел эффект выстрела электрическим разрядом из деффибриляторов. От
него чуть не остановилось дыхание, зато, наконец, к обоим вернулось чувство реальности.
-Идти сможешь? - четко и спокойно проговаривая каждую букву, спросил Мишка. Этот ритм собственного голоса, и этот поцелуй, в нем самом вернул спокойствие на место.
Девушка успокоила дыхание и нервозно закивала головой.
-Ты заснял?
-Да, заснял.
-Давай камеру...
Парень снял с шеи широкую ленту ремня фотокамеры и передал аппарат девушке. Та посмотрела на запись стеклянными глазами, удостоверившись вообще в ее наличии, потом перевела взгляд на дым, заполонивший всю округу, настроила фотоаппарат на режим кадровой съемки с автосерийностью, и стала фотографировать все, что видит вокруг себя. В объектив попали все места возгораний, пожар на свалке, пожар на южной окраине, столб дыма на Тешинском направлении. Пока она занималась всеми этими фото, еще и ругала себя такими нецензурными изречениями, которых Мишка вообще от нее никогда не слышал. Полные совершенно разных, смешанных эмоций, они спустились на пару пролетов вниз. Сделать это, едва стоя на дрожащих в нервном напряжении ногах, при сильном порывистом ветре, притом, что каждый толчок пугает до ужаса, было крайне затруднительно. Ведь одно дело бояться качающейся стремянки, а другое - шайтанской вышки, трещащей по швам. Но здесь, двадцатью метрами ниже, страх будто бы был уже не таким жгучим. Ребята решили не спешить, фотографировать, записывать, а главное, отвыкать от высоты и не торопиться. Оба при этом себя чувствовали, чуть ли не аквалангистами, что проходят декомпрессию в долгие часы подъема с громадной глубины. Через пять минут они снова ступили на шаткую лестницу, и через полминуты спустились на еще один ярус. Мишка достал из рюкзака чай, он пришелся очень кстати после всей той бесотни, что случилась наверху.
-Не ожидала я, что меня так накроет, - нервно улыбалась Женя. Неловко вышло. Вот и вся ее решимость – где она? И это тот человек, что забрался на здание в полсотни метров высотой, с дырами в стенах, на лестницах и в полах, где можно либо провалиться на этаж ниже, пролетев метров десять, либо выпасть наружу с двадцати или сорока метров - на каком этаже повезет. Казалось бы, чего бояться вот тут?
А бояться было можно хотя бы того, что ФОК, с его тремя этажами, с его бассейном, двумя крытыми павильонами справа и слева - так же, как и вообще весь город, казался крохотной игрушкой посреди бесконечия. Это ощущение сохранялось даже здесь, хотя ребята и спустились вниз, на одну треть высоты вышки.
-В городе воды ведь нет. Как же эту свалку тушить? А как остальное?... - спрашивала сама себя Женя. А Мишка в этот момент уже знал ответ, и мог бы даже поспорить на что угодно, что свалкой, лесом в ближайшей округе и легким запахом горелых деревьев дело не закончится. И точно закончится не сегодня.
-Как только спустимся, нужно срочно… - Мишка не успел договорить мысль, потому что увидел на горизонте две машины с проблесковыми маяками на крышах, красного цвета. Это определенно были пожарные модификации «УРАЛов», и ехали они напрямую к башне.
-Женя. Женечка, нам, похоже, надо бы срочно сваливать отсюда, - парень указал пальцем на машины.
-А что, они могут нам что-то сделать?
-Что могут сделать?! А то ты сама не знаешь, что делают за незаконное проникновение на охраняемые объекты! – воскликнул Мишка, резко вскочил, схватил девушку за локоть и стал подгонять к лестнице.
-Пятнадцать минут у нас есть, чтобы отсюда свалить. Главное уйти незамеченными.
Это решительное заявление не оставило места страху ни Жене ни самому Мишке. Только Господь знает, какими чаяниями ребята преодолели расстояние до земли в несколько десятков метров, а потом пулей удрали через березняк в сторону автозаправки на объездной дороге. Перевести дыхание они смогли, только когда преодолели ветку теплосети, и после чего оказались на твердом асфальте, почти в сотне метров от вышки.
-Нужно возвращаться домой. Нужно срочно возвращаться в наш район, - твердил Мишка, - Дома же никто ничего не знает!
-Наверное, уже
знают, там же пожар у школы…
-Господи, пожар! – осознавал парень более трезвыми мыслями. От предлеска до его дома всего ничего – меньше двух километров!
-Так. Пойдем на перекресток, и потом напрямую домой. Надо узнать, что там творится.
Так и было решено. Однако дорога до старого района заняла у Мишки и Жени больше часа, и все это время они спорили, куда нужно им сейчас в первую очередь. Особенно остро спор разгорелся на круговом перекрестке – дорога прямо вела через центральный рынок в старый район, окружная направо занимала чуть большее расстояние, но выходила прямо на окраину города, где была Седьмая школа.
-Если там сейчас идет тушение пожара, то нельзя просто так взять и пойти домой, говорю тебе!
-Женька, ты что, сюда приехала репортажи снимать?! – закричал на нее Мишка.
-Да, снимать! Ты же сам все видел! Идем скорее! – девушка не дожидаясь согласия направилась прямиком по тротуару к шестой школе, по окружной дороге.
-Да стой ты, бараш упрямый! – воскликнул Мишка. Ну как всегда, говори не говори, этой чудачке все ни по чем!
Он догнал Женю, и они прибавили шаг. На ходу парень рылся в кармане узких джинс, отчего постоянно тормозил ход. Жене это наконец адоело, она остановилась и недовольно всплеснула руками:
-Ну что опять!
-Мобила, нужно домой позвонить, - ответил ей Мишка. Наконец он нащупал то, что искал, достал старенький симбиан «Нокиа С-5» с облезлыми клавишами клавиатуры, и уже на ходу, пролистав список контактов, клацнул клавишей вызова на строчке «Мать».
Разговор длился всего минуту, за это время они с Женей успели пройти до остановки у автохозяйства. Мать узнала от него все что случилось, хотя то, что ребята каким то чудом оказались у фока вызвало у нее немало подозрений. Кое как соврав о том, что они оказались там совершенно случайно, Мишка выпутался из казуса. Он же не самоубийца говорить о том, куда только что забирался, да и тем более, матери.
-Да у нас здесь все спокойно, только много дыма. Пожарные проезжали по Догадина, наверное, к лесу. Странно, быстрее бы по Маяковского добраться могли…
Не стали ехать в объезд?! Если все так, то пожарный расчет экономил минуты пути не просто из желания первыми добраться до пожара…
-Мишка, у вас такое каждое лето, что ли? – с неуместным сейчас сарказмом спрашивала девушка.
-Жень, смеешься? Над чем смеешься то?! Я вообще впервые вижу такую дымину!
Пока ребята добирались по улице Маяковского до перекрестка на Догадина, в голове Жени уже созрел план действий. Она не знала путей подступа к школе, и понимала, что туда их не пропустят, потому что наверняка во всем районе сейчас дежурят не только пожарные, но и милиция. Поэтому нужно было любыми путями подобраться к очагу.
-В общем, снимаем репортаж и немедленно возвращаемся домой! – заявил Мишка.
-Конечно, - коротко согласилась девушка.
Дорога все тянулась. По пути к Седьмой школе ребята миновали целый десяток улиц, Женя в окрестностях Бандажникова даже остановилась, чтобы сфотографировать давно покинутый деревянный дом с проваленной крышей, сиротливо стоявший на обочине дороги, напротив трехэтажных «хрущевок». Когда-то в нем жили богатые хозяева и очень много вложили во внешний вид своего жилища. Теперь же этот дом превратился в мертвый призрак. У девушки возгорелся соблазн проникнуть на его территорию и отснять как можно больше материала о внутреннем его состоянии, но желание сразу же пропало. Не сегодня, не сейчас!
Проходя мимо круглосуточного магазина-остановки, выкрашенного в желтый цвет, девушка удивилась одному интересному зрелищу. Под крышей с полукруглым рефренным скатом, любуясь плотным сизым дымком вокруг, восседали трое ребят и распивали прямо средь бела дня пластиковую бутыль с пивом. Это зрелище окумаренных, положивших собственное достоинство на беду, грозящую городу, молодых людей вызвало такое отвращение, что Женя едва сдержалась от словесного выпада в их сторону.
Мишка понял, что она может напылить лишнего, и схватил ее за руку, предостерегая от резких действий. То, что он сделал, вызвало
полный ярости и упрека взгляд в его сторону, но парню было не привыкать к такой реакции его безбашенной девушки.
Они хотели было повернуть на пешеходный переход в сторону Седьмой школы, ведь уже отсюда было слышно, как работают десятки дизельных двигателей, как раздаются сигналы сирен. Но вдруг, ровно без минуты шесть вечера по всему городу прокатился вой сирен, исходивших от завода. Мишка замер в недоумении, а Женя, не понимая, что происходит, попыталась его спросить об этом. Удивление поразило шедшего навстречу им пожилого мужчины, он направлялся в магазин. В недоумение пришли и подвывшие ребята, повскакивавшие с насиженных на остановке мест.
Гудок продолжался ровно минуту. Обычно гудок завода горожане слышат только в три часа пополудни, и именно это вызвало в Мишке глубочайшее удивление. Сразу же после того, как сирена стихла, у всех, кто находился в тот момент близ магазина, разом зазвонили мобильные телефоны, исключением оказался только седой дяденька, давно махнувший рукой на эдакую небылицу. Он еще при гудке, как ни в чем не бывало, скрылся в темном проеме дверей магазина.
Мишка и Женя разом достали свои мобильники и щелкнули по клавишам вызова.
То же самое сделали ребята, пребывавшие минуту назад в пьяном блаженстве. В этот момент по всему городу сотнями тысяч звонков взорвались стационарные и мобильные телефоны, люди, слушавшие местное радио «Ландыш» услышали по радио скрежет старого микрофона, через которое передался длинный тонкий гудок, телевидение по всему городу прекратило вещание, и на экранах возникла давно забытая горожанами сетка тонкой настройки телеэкрана. В восемнадцать часов и тридцать одну секунду в десятках тысячах динамиков по всему городу – в парке, в радиоприемниках, в мобильных устройствах, в телевизорах почти каждого дома, началась передача следующего сообщения:
"Внимание всем! Говорит штаб по делам ГО и ЧС по городу Кулебаки и Кулебакскому району Нижегородской области! В связи с возникновением и распространением лесных пожаров, в городе и районе с 18.00 24.07 штабом объявлен режим чрезвычайного положения! С 20.00 штабом объявляется срочная эвакуация населения поселка Первомайского, в связи с угрозой верхового пожара. Населению поселка следует немедленно прибыть в пункт эвакуации в здании сельсовета. При себе иметь паспорт, минимальную сумму денег, еду, питьевую воду, медикаменты и средства индивидуальной защиты органов дыхания. Для эвакуации поселка приказываем:
1. Провести мобилизацию мужского населения в возрасте от 18 лет для оказания помощи при эвакуации и тушения лесных пожаров.
2. Реквизировать в срочном порядке частный и муниципальный общественный транспорт.
3. Организовать на базе районных школ, предприятий и лечебных учреждений эвакуационные госпитали.
На время введения чрезвычайного положения рекомендуем не выходить на открытый воздух без средств индивидуальной защиты. Обеспечьте герметизацию помещений, запаситесь продуктами первой необходимости и лекарствами. Отключите все газовые приборы и перекройте газовые коммуникации в частном секторе и многоэтажных жилых домах. В частности приказываем перекрыть снабжение газом и электроэнергией поселка Первомайский.
На время чрезвычайной ситуации в городе и районе введен коммендантский час с 21.00 до 7.00.
Организациям города обеспечить на базе районных УВД формирование добровольных патрульных дружин с целью надзора за пожарной ситуацией в городе и поселениях.
При возникновении пожаров и возгораний гражданам немедленно приступать к тушению очагов пожаров, и сообщать о происшествиях в органы внутренних дел и пожарного надзора!
Сообщите о данной информации соседям, родственникам и близким людям! Просим горожан и жителей района соблюдать спокойствие и не создавать причин для паники. О развитии ситуации и дальнейших указаниях слушайте и смотрите в средствах массовой коммуникации, в сообщениях от штаба по делам ГО и ЧС по сигналу «Внимание всем!» то есть, длинный гудок и сирена завода!»
Мишка прослушал сообщение от начала до конца. Все это время он смотрел в глаза Жени и видел в них осознание всего ужаса, которое несло это сообщение. И невольно понимал, что она в его глазах читает то же самое, потому что шок и смятение ударило его, как обухом по голове.
В этот же момент, пожилой одинокий старик слушал радио у себя дома, где-то на другой окраине города, окраине еще не задымленной, но уже заполоненной едким запахом гари. Он тоже прослушал сообщение от начала до конца. А перед глазами, с первых же безжалостно сухих слов диктора, поплыла совсем другая, снившаяся всю его жизнь, в кошмарах, страшная, ужасающая картина. Городской парк, конец июня, молодость. Большие скопления людей вокруг, теплый летний полдень. И вдруг музыка обрывается, а из рупора на Летнем театре на все Кулебаки разносятся страшные, громогласные слова сообщения правительства, озвученные Левитаном:
«Внимание, говорит Москва! Говорит Москва! Заявление Советского правительства! Граждане и Гражданки Советского Союза! Сегодня, двадцать второго июня, в четыре часа утра…»
Слушая этот очень похожий голос диктора, старик невольно потянул правую руку вверх, и трехперстным жестом через плечи и до полы расчертил на себе православный крест.
-Господи, никак опять война…
Первый свой "Летний репортаж" Женя сняла еще в самом начале этого безумного дня. Второй репортаж, с крыши башни обещал быть безумным, но кто бы мог подумать, что на столько! В объектив камеры с высоты ста двадцати метров попал весь кулебакский район и весь ужас, происходивший в округе.
-Публиковать надо сегодня! Немедленно! - со страстью охотника предвкушавшего большую добычу, воскликнул Мишка. Жене не очень нравилось то, что игра в репортеров затягивается, ведь происходившее уже никак не было походе на игру. Но ей было безумно интересно, чем все кончится. Какой эффект от их действий будет. Особенно после сигнала о введении чрезвычайного положения от штаба по гражданской обороне.
Сам черт их дернул пойти в сторону школы номер семь именно в тот момент, когда прозвучал этот сигнал. Теперь картинка бедствия складывалась, и роль двоих искателей приключений в ней очень быстро нашлась сама по себе.
Школа была на окраине города. Почти у леса, у самой окраины, что уже тлела от лесного пожара. Огонь медленно но с ужасающей неотвратимостью полз по предлескам к жилым домам и зданию школы. Ребята поспешили к месту событий, потому что почти за полкилометра от него, напрямую по сквозной части улицы им. Догадина был слышен вой сирен, крякание сигналов пожарных машин и гул работающих агрегатов. С каждым шагом в сторону леса ребят все больше обступал дым и тем сложнее было снимать все на камеру, ведь видимость на окраине была очень плохой.
Мишке не терпелось продолжить работу, так как с каждой минутой положение становилось сложнее, а чутье подсказывало, что в таком переплете они с Женей побывают еще не скоро. У него в памяти еще были прошлые записанные кадры - и они ужасали. Сейчас в городе образовалось две "горячие точки", а у них только одна камера! В данный момент ребята находились на окраине, там где один очаг пожара подобрался к школе, а в этот момент на другом конце города еще один пожар уже полз в сторону заправочной станции и рабочего поселка!
-Женя, стой! Нам нужно снимать все прямо сейчас!
-Сейчас? - выпрямилась девушка в недоумении.
-Да, все что видим.
-А как же...
-Интернет у меня слабый, но все это до полуночи будет в сети!
Женя секунду подумала, потом молча кивнула головой.
-Так. Ты идешь левее от меня, снимаешь с плеча, затем огибаешь, часть времени идешь задом на перед... - воображение девушки мгновенно активизировалось и в голове шаг за шагом возникал весь стиль будущего репортажа.
-Готов?
-Готова? - переспросил парень и подмигнул своему "начальнику"
-Работаем.
Запись пошла. Парень шел рядом с Женей, на заднем фоне же оставались местные жители, кто-то из них не понимал смысла затеи ребятишек, кто-то безразлично пропускал парочку мимо себя. В мире, которым правит селфи, каких только чудаков ведь не сыщешь. А кто-то иной вслушивался в слова девушки, на секунду останавливался и вдруг меняя направление своего движения, уплетался за двумя кустарными репортерами.
-Всем привет, с вами Евгения Стрельцова и Михаил Земцов, и это вторая запись из серии репортажей о городе Кулебаки. У нас сейчас на часах... - Женя запнулась, вскинула руку, чтобы посмотреть время, а Мишка интуитивно нацелил объектив камеры на ее наручные часы, - Время почти десять минут седьмого вечера, и мы находимся в районе города рядом с седьмой школой, - всю дорогу Мишка снимал девушку сбоку, на ходу камера раскачивалась и в кадре выходила живая болтанка, снижавшая качество картинки. Ну и черт с ней, получится как получится!
-Женя, расскажи о последних событиях в городе! - кинул подсказку голосом за камерой Мишка. Ответ последовал незамедлительный.
-События последнего часа развиваются очень стремительно. С того момента, когда был снят прошлый репортаж, мы с оператором успели перебраться в другую часть города. По дороге нас застал сигнал, прошедший по всей округе, как выяснилось, сигнал тревоги от штаба гражданской обороны. Час назад, я напомню, произошел взрыв на полигоне захоронения бытовых отходов, пожар там сейчас разгорелся пугающей мощи, а тем временем вот здесь происходят не менее нервозные события.
Женя остановилась, показала в сторону дальнего конца у
Женя остановилась, показала в сторону дальнего конца улицы, куда ребята направлялись. Там, через три-четыре двора от них, был магазин-"минимаг". Прямо позади него была уже территория школы, школьный стадион. Отсюда уже должно было отчетливо быть видно большое здание школы номер семь, но кроме дыма не было видно ничего.
Мишка, будучи оператором, максимально приблизил зумм на той точке, где должна была быть крыша его родной школы. Но там кроме дыма уже не было видно ничего. В этот момент что-то внутри очень ощутимо екнуло и руки дрогнули.
-Женя, огонь уже слишком близко. Слишком, понимаешь?!
Камера продолжала снимать все, что происходило, а Мишка старался держать контроль над съемкой и над самим собой. В кадр попадали и деревянные заборы, и лица людей, скопившихся на улицах, собравшихся или помочь пожарным, или посмотреть на зрелище. Остались в кадре так же и их с Женей возгласы, не всегда цензурные, да и вообще на грани нервного фола. В районе школы, казалось, собрались все пожарные города, было выставлено оцепление, чтобы не мешать командам работать, окраинные дома потихоньку эвакуировали, либо навьючивая частные машины либо на редко подкатывавших грузовиках. Однако сами пожарные работали без паники и лишней спешки, а экипажи в районе школы только базировались, причем прямо у главного выхода. Там была большая площадь, и в ее пределах расположились три пожарных машины. Когда ребята дошли до того места, на котором стояло "оцепление" в виде одной машины УАЗика
Когда ребята дошли до того места, на котором стояло "оцепление" в виде одной машины УАЗика и нескольких работников милиции, у обоих уже отлегло на сердце. Сильный густой дым исходил не от школы, он шел прямо из леса и прошибал уже насквозь всю здешнюю окраину города. Сама школа и дома вокруг нее были целы-невредимы. Но нет же дыма без огня! Девушке хотелось увидеть сам огонь и его источник возгорания, Мишка только поддержал это желание, а милиционеры не имели везких доводов против, поэтому бравая парочка кулебакских репортеров двинулась в самую гущу дымины и событий, которую она породила. Продвинуться правда дальше чем до окраинной улицы не позволил инстинкт самосохранения и совесть - что они, два взрослых человека, будут мешать работе людей, защищающих целый квартал. Да и жар с гарью становился все сильнее. Хотя это был даже не жар.
-Чтобы понять, в каких условиях работают пожарные, я опишу вам их прямо из своих ощущений. Представьте себе горячо разогретый воздух из бани, которую топят "по черному". Добавьте к этому огромную влажность от испаряющейся на местах тушения воды. Этот воздух вокруг нас не жгучий, но очень плотный, и едкий настолько, что им трудно дышать!
Удивило ребят, однако, то, как слаженно и спокойно работали пожарные бригады. Казалось бы, вокруг происходит то, что раньше называли не иначе как войной, а эти люди без лишних эмоций и панической спешки делают рейс за рейсом от источников воды к местам возгораний, проводят работу по тушению и дальше все по кругу.
Пока люди работали, Женя делала снимки. Вот на одном из них застыл водитель пожарной машины, на весу выглядывая из дверей красного "Урала", крича товарищам что-то. Вот на следующем снимке к нему спешат люди в защитных куртках и с масками на головах. Рядом столпились работники из лесхоза и поочереди наливали из резервуара машины воду в переносные ранцы. Проходит минута и очередное фото - на нем ребята уже двинули вглубь леса, и в рожденных дымом сумерках среди белого дня в глубине леса пляшет зарево, будто хмельное чудище сорвалось с цепей и забвенно упивается свободой. Еще на одной фотографии промелькнули лица администрации школы. На них в отличае от спокойства пожарных была полная растерянность, ведь учебный год и даже каникулы в школах разработаны по планам, а чрезвычайные ситуации никак не вписывались в этот бумажный мир протоколов и планирований.
И среди всего этого стоит одинокая пустая Школа, в которую только сейчас начали сбегаться учителя и старшеклассники, несмотря на лето. Откуда-то появилась команда из двух человек с монтажным оборудованием, на крышу потянули шланги пожарных рукавов - в случае, если крыша загорится, придется ее проливать. Это бы значило непоправимый урон зданию от сильной воды сверху, но если этого не сделать, то огонь его и так сожрет.
И тут откуда-то послышался крик:
-Воды нет! Опять вырубили!
-Мишка, сейчас такое будет... - схватилась за голову девушка.
-Ничего не будет. Должна же быть вода. Так все, пойдем отсюда. Мы ничем никому не помогаем, только мешаем.
Дом друга Мишки находился прямо у минимага "три девятки" или как его еще называли, "Хотинского магазина". В это место ближайшая округа ходила за продуктами, и несмотря на маленькие размеры магазинчика, торговля в нем всегда шла бойко. К месту Мишка и Женя добрались по дороге от седьмой школы до десятого магазина, а потом свернули на перекрестке на улицу Степана Разина. Дом был на углу с родной улицей Металлистов с подъездом с ее же стороны. Приземистый пятистенный с покатой четырехскатной крышей, он встречал гостей стареньким "пенсионерским" крылечком и огромной поленницей дров вдоль забора. Мишка взошел на крыльцо первым и с ходу нажал на огромную кнопку дверного звонка. Отжал он ее только когда из сеней спустились и дверной замок, отперевшись, глухо щелкнул.
-Эх я сейчас леща вам дам! - выругался низкорослый крепкий парень, появившись на пороге.
-Михалыч? Ты чего трезвонишь?!
-Здорово, Гена. Комп свободен?
Вопрос в лоб, как обычно, заставил немного растеряться приятеля Мишки, но он сперва без лишних вопросов впустил гостей.
-А чего случилось? Вы что какие взъерошенные?
-Короче, нет времени объяснять. Нам интернет нужен.
Женя не на штуку растерялась и напряглась при виде такой сцены. Напряжение еще нагнетала бесцеремонность ее молодого человека.
-Стой, а это кто? - спросил с некоторым опозданием Гена, имея в виду подругу Мишки.
-Это та самая моя, арзамасская Женя.
Ребята прошли в дом. Пока суть да дело, Мишка объяснил, почему ими движет такая спешка. Сначала Гена ничего толком не понял, да и странно это было - что его друг к нему ворвался за доступом в интернет, хотя у него дома тоже стоит комп и он подключен к городской сети "волга-телеком".
-Нет, ты не понял.
-Да, я не понял. Вы в дом влетели как цунами, а мне это все понимай.
На раздражительность Гены Мишка ответил только тем, что должен показать что-то.
Пока друзья же выясняли отношения, Женя торчала в прихожей и разглядывала обстановку в доме. Внимание привлек кусок экрана, видимый отсюда, и на нем явно сейчас была какая-то компьютерная игра. Девушке всего несколько секунд хватило понять, что именно это было.
-А ты что, тоже танкист?! Круто! Какую нацию качаешь?
-Понеслось... - проворчал Мишка. Он уже догадался, что его подругу пускать к таким разговорам нельзя, а то "встретятся два одиночества" и итогом будет милая беседа на несколько часов про игру "Мир танков".
Гена свернул окно игры и достал из ящика usb-кабель. Обычно он его использовал как зарядку к своему nоkiа, но теперь он пригодился для дела пооригинальнее.
-Вам значит выложить в контакт что-то надо?
-Да. Это срочно, у меня инет не потянет такую спешку. Ну, ты сам знаешь.
-Ладно, - крякнул парень, соглашаясь на любые условия, лишь бы все сделать побыстрее и опять возвратиться к боям.
-Я тут, пока делать нечего, решил вкачать себе немецкий легкий танк Леопард. Буквально осталось боев пять. Хочется к вечеру его выкупить, а там глядишь... - парень долго рассказывал о своих эпических планах в игре, и запнулся тогда, когда увидел содержимое встроенной памяти зеркалки.
-Это...
-На Первомайский идет верховой пожар. Сейчас еще один тушат сейчас у седьмой школы. Мы час назад были на вышке у ФОКа, видели еще штук восемь возгораний. Вот, смотри...
Мишка стал показывать те фотографии, что они с Женей успели сделать, пока находились на вершине вышки, и с каждой секундой Гена бледнел все больше.
-Вы на вышке были?... Че происходит?... То-то я думаю, а что так с улицы несет гарью...
-Если это все немедленно не потушат, то будет беда.
-Едрена же мать... А ведь в городе всю неделю воды нет!
Дальше ребята делали все быстро и в той спешке, которую гости Гены принесли с собой. В городской группе "в контакте" под названием "подслушано-Кулебаки" мгновенно появились две новости - одна с репортажами о взрыве на свалке и о ситуации у седьмой школы, другая с фотографиями оттуда же. И пяти минут не прошло, как комментарии взорвались
18.02.16
истерией. В записи ниже появившихся постов посыпались свидетельства других людей со всего города, кто-то стал присылать собственные фотографии. Одна из новостей была очень важной - кто-то писал из Первомайского. Сильного задымления у них нет, но поселок начали эвакуировать. Другая новость пришла из района седьмой школы. За те полчаса, пока Мишка и Женя добирались до дома Гены, огонь там подошел уже к свалке в противопожарных рвах и они начали гореть. А третья, не менее ценная, прилетела из
района городского парка, там видимость была хуже всего в городе.
-Видимо, воздух когда остывает, наносит дым туда больше всего, - попытался объяснить это Мишка.
Женя торопилась прочитать все это, и когда информация была усвоена, сразу же принялась писать в своем мобильнике следующую заметку:
"25 июля 2010 года, 18:50. Первая заметка о ситуации в городе Кулебаки на последний час. По сообщениям очевидцев, часть из которых может быть преувеличена, состояние города и его окрестностей плачевное. За сегодня на восточной окраине города разразился сильный низовой пожар и все силы пожарной обороны стянуты туда для его локализации и устранения. Однако примерно к пяти часам вечера на другой окраине города, юго-западной, произошел мощный взрыв на местной городской свалке. Пожар не контролировался силами МЧС и сразу же перекинулся на близлежащий лес. Сейчас, судя по стабильному юго-восточному ветру, он будет направляться параллельно окраине города, и может перекинуться через трассу Кулебаки-Навашино. Тот же ветер гонит многочисленные очаги вокруг города с юга на север. Это грозит тем, что вся южная окраина города от Устимского пруда до дороги на Велетьму станет широкой полосой пожаров, а сообщение по Навашинской дороге вообще прекратится. В случае, если ветер изменится на южный или юго-западный, то огонь пойдет на выездную окраину с двумя заправочными станциями, минуя Первомайский, а затем далее на поселок Мурзицы. Положение осложнено нехваткой воды в городе, а это сковывает возможности пожарных команд по ликвидации очагов возгорания. Природная катастрофа понятных масштабов, при известных на сегодня фактах - дело от нескольких дней до одной недели. В городе с шести часов вечера объявлено чрезвычайное положение"
*** *** ***
Завтра его должны были выписать. Радость и тревога за завтрашний день переполняли мальчишку счастьем - наконец домой! Попьет чаю, мамка накормит, поваляется на родимом диване, потом к друзьям, потом с отцом на рыбалку!
Но при мысли о рыбалке все настроение сразу сникло. Какая тут рыбалка, когда кругом пожары...
Утро начиналось как обычно - утренний обход врачами пациентов, процедуры перед завтраком, завтрак, процедуры после завтрака. Никитке уже настолько надоело видеть одни и те же измученные болезнями лица, что последние пару дней он просто пролежал на койке никуда не выходя. Завтра...
Но сегодня было еще только двадцать седьмое число, и на часах пробило всего лишь девять утра.
От нечего делать парень слонялся по коридорам и пришел наконец на ту же площадку, где позавчера ранним утром грустил о девочке из парка. И вспомнил ее. За окном сквозь серое небо светило солнце, дым заполонял все вокруг, через него едва было видно другую сторону двора и трехэтажный дом за забором. И снова пустота, такая же как в пятом часу утра. Кому захочется в такую дрянную погоду гулять по Тешинску...
А в больнице с самого утра был странный переполох, люди бегали с этажа на этаж, врачи что то друг другу кричали, откуда то привезли перебинтованных людей, сирены скорой помощи, мат, женский плач... Никитка не знал что случилось, но взрослые говорили что сгорело две улицы в Ломовке. Не дай господи быть там, когда это произошло!
А сейчас все стихло. По коридорам бушевала все та же суматоха, но снаружи больницы снова воцарился тревожный покой и тишина. И невыносимый запах горелого леса пропитал, как будто даже стены больницы. Делать нечего, и надо было возвращаться в палату. Проходя мимо по нижнему этажу, где располагалось ожоговое отделение, парень случайно остановился напротив палаты с открытой дверью. Внутри было пусто, на единственной из пяти кроватей только сидела спиной к выходу девочка и смотрела в окно. Одного взгляда на нее хватило, чтобы в сердце больно стукнуло а внутри все оборвалось. Это же та девчонка из парка! Это же она!
Никитка стоял в растерянности, пытаясь понять - она это или это мираж, или ему кажется? Решив проверить, он шагнул за порог. Шаг этот раздался в глухой тишине палаты, будто единственный звук в опустевшей вселенной. Он сказал "Привет" но девочка не обернулась, будто не услышала. Тогда Никита сказал громче. Реакции никакой. Он подошел ближе, чтобы посмотреть на нее, на ее лицо. А когда увидел, то оцепенел.
Это была та самая девочка, с золотыми волосами, с веснушками. Но сейчас перед ним сидела не она, это не могла быть она! У нее в нескольких местах было рассечено лицо, а лоб над бровей изуродован глубоким порезом, стянутым натуго пластырем. Те самые ангельские бездонные глаза... Правый, бровь над которым была рассечена, был залит кровью, видимо попавшей при ранении. Голубые, те которые мальчишка запомнил - они теперь померли, погасли, опустели. Девочка, еще недавно вся излучавшая беззаботное счастье, теперь была бледнее тени, едва умытая от сажи... А тоненькие брови почти полностью истлели, как и золотистые пряди волос. Она не обратила внимание на то что Никита вошел и поздоровался, потому что смотрела в окно, будто там была мрачная бесконечная пропасть.
От такой картины, ошеломленный до смерти Никитка прямо сел перед ней на колени, и потом только тихонечко шепнул:
-Эй... Веснушка. Это ты?
Она перевела глаза с окна на мальчика. И молча кивнула.
-Ты меня помнишь? Неделю назад, помнишь в парке? Мы на пляже в догонялки играли... Но она отрицательно покачала головой, а потом спросила:
-Ты кто?
-Помнишь, я ногу напорол, когда мы наперегонки до другого берега плыли?
Каменное лицо дрогнуло. Вспомнила. А Никитка от радости вскочил, скинул с левой ноги тапочку и неуклюже прыгая на правой повернулся, чтобы показать порез на пятке.
-Я вспомнила, - не своим голосом сказала девчонка. Смешной ты...
-А я тебя искал. Ты куда пропала? Ты как тут очутилась?
-Я... - хотела сказать девочка но не смогла, перехватило горло, а из глаз брызнули слезы. Она закрыла лицо руками, и безразмерные для такой малютки рукава взрослой пижамы скатились вниз до локтей. Ее руки были наполовину забинтованы, да так, что снаружи торчали только большие пальцы. Девчонка обмякнув, рухнула в подушку и расплакалась.
Вот это встреча...
-У меня... дом... сгорел... - едва находя силы выдавила она из себя.
Прошло несколько минут молчания. Девочка все плакала, а мальчишка так и сидел на коленях перед ней, пытаясь осознать весь ужас того, что сейчас услышал. Потом они снова встретились взглядами.
-Меня Таня зовут, - слабо улыбнувшись, вся залитая слезами, сказала она дрожащими губами.
-Никита, - так же убито, и едва не плача, осветил мальчишка. Ему жалко было смотреть на свою мечту - и видеть в ней реального израненного человека, слабую бедную девочку. Но мальчишку совершенно не отторгало сейчас то, в каком она была виде - ведь главное, что он ее нашел.
Позже Таня отошла от шока и стала потихоньку рассказывать, что случилось, а Никитка слушал, слушал и все больше мрачнел от того, что слышал:
-Я на улице была, когда все это началось. Из леса огонь столбом, я такого и не видела ни разу, у дома нашего сразу стена загорелась, я в дом бросилась а там мама у раскрытого окна. Все зановески горят, весь потолок в огне, мама кричит, я бегом за водой а воды в кране нет, а из моей комнаты Лютик кричит, плачет... Котенок мой. Я в комнату, дверь раскрываю а окно сразу лопнуло и в глаза огонь. А Лютик под кровать забился. Я его зову а он не откликается. Кроватка моя загорелась, Лютик выбежал... А дальше не помню, маму наружу вытаскивала, руки не чувствую, лицо горит все, не видно ничего... Как выбрались дом весь в огне... А там игрушки компьютер вся одежда моя, Лютик...
-Так и не нашла его?
Не помню, он вроде выбежал. Тут сразу люди на руки подхватили. Глаза открываю, потолок... Лютик, где же он?... А мама? Где моя мамочка?...
До сознания девочки так и не могло дойти что Лютик теперь потерялся, наверное, навсегда, а дом сгорел вместе со всем что она любила, вместе с рисунками в столе, ее постелью, ее игрушками, компьютером, телевизором, любимыми книжками, любимым сервизом, который Таня так любила начищать до блеска и по праздникам накрывать его на стол... От ее дома осталась только ее мама - а мама в реанимации, а от дома остался только пепел да покореженные трубы.
*** *** ***
Своим спасением Таня была обязана действиям пожарных, мужественно вступивших в схватку с огнем прямо на улицах Ломовки. Сигнал о возгорании пришел слишком поздно для того чтобы остановить пожар в лесу еще на подступах к поселению, а экипажей пожарных машин поблизости крайне не хватало. Кулебаки к тому моменту справедливо считали, что опасность если не миновала то по крайней мере была локализована, но всю ночь с 26 на 27 июля огромный клин со стороны Ардатова и Михайловки медленно но неуклонно приближался к Кулебакскому району. Утром, примерно к семи часам по местному времени, пожар был в двух-двух с половиной километрах от села. Местные сельчане, проснувшиеся от удушья, стали звонить в город, поэтому уже в десять минут восьмого утра были известны сведения о приближающейся огненной буре. Однако к месту событий пожарные смогли подобраться только к началу восьмого. На полном ходу взвод из четырех машин пожарных "Уралов" ворвался в спящее село с сиренами и "кряканием" бортовых сигналов, тем самым разбудив население. Если бы тогда сельчане знали том, что в запасе на эвакуацию окраинных домов оставалось не более получаса, то люди бы в панике бросили свои дома еще вечером, но в последних надеждах спасти собственное хозяйство от пожара, люди не пытались покидать дома и готовились к бою. Пожар подходил к южной окраине Ломовки по касательной, угрожая всего паре улиц, так как основной его клин уходил в сторону от села, в лес, направлением прямо на Шилокшу. Разбуженные сиренами, люди увидели ужасающую картину прямо в окнах собственных домов - там где вечером на горизонте была еще лишь только сизая дымка, теперь возвышались огромные плотные клубы черного дыма. Когда все шесть машин прибыли на окраину, рядом с еще только просыпающимися жилищами уже горел предлесок - оттуда, от крайних заборов до ближайших лесных деревьев было метров двадцать не больше.
Командир взвода машин, направленных в Ломовку принял на тот момент единственно правильное - эвакуировать две окраинные улицы и пролить с шести машин в зоне предлеска травяной покров и ближайшие деревья запасами, которые были с собой в шести пожарных машинах. Эвакуация началась в семь часов двенадцать минут, команда из четырех человек молниеносно пролетела по окраинным домам, стуча топорами в двери и крича людям о том, что им нужно срочно уходить. Люди просыпались, открывали дома, многие сразу же бросились спасать все что попадалось под руки, прогревать двигатели машин, чтобы скоро уехать, кто-то поступал разумнее - собирал детей, документы, закрывал дома и уходил вглубь села. Мать Тани - ее дом был самым крайним на лесной улице, отказалась уходить из дома и сразу же побежала к колодцу во дворе, чтобы набрать воды и полить стены и траву вокруг дома. Таня тоже проснулась от стука пожарных топоров в дверь, и вместе с мамой выбежала на улицу в пижаме, принялась помогать хоть чем-то. Вот только женщина успела набрать всего пару ведер воды, когда огонь подошел на сотню метров к домам. К этому моменту "уралы" полностью израсходовали весь запас воды, который у них был, а огонь все подступал. За считанные минуты улицы Ломовки окутались густым дымом а со стороны леса послышался нестерпимый для слуха грохот. Кое где в приусадебных хозяйствах стала загораться трава и верхушки плодовых деревьев. Когда пожарные стали сматывать шланги и одна за другой машины уезжали за новой водой, на кулебакском выезде уже собралась куча народа в ожидании транспорта, а по трассе грохотало не меньше десятка пожарных машин. Но им бы потребовалось не меньше десятка минут чтобы подъехать к окраине и развернуть свое вооружение - а пожар все поджимал и поджимал. Вот в густом дыму показались первые высокие языки пламени и лес дыхнул на дома нестерпимым жаром. В штабной пожарной машине сидел командир отряда и несколько человек охранного обеспечения, они поддерживали связь между всеми экипажами и городом, информация - скудная и противоречивая, мгновенно доставлялась в город и там принимали решение откуда еще
взимать резервы на борьбу с верховым пожаром, который с каждой минутой все приближался к Ломовке. Примерно в семь сорок по местному времени поступил приказ из штаба ГО и ЧС по кулебакскому району о том, что нужно эвакуировать село полностью, спустя минуту четверть личного состава всех экипажей уже обходили дома и приводили в жизнь этот приказ. Пожар между тем вдруг несколько приутих, огонь над лесом как будто бы потух, утонул в дыму, и люди морально смогли сделать передышку. В этот моментв штабной машине решался вопрос задействовать ли тушащую авивацию и где в данный момент находятся пожарные суда для оказания экстренной помощи. Окраинная улица Ломовки была эвакуирована полностью, но только в доме, где жили Таня и ее мама, все еще держалась добровольная оборона. Огонь снова всполыхнул, когда мама девочки была дома и лихорадочно отключала газовые приборы и собирала все документы, какие только есть. Девочка в этот момент поднимала ведро из колодца. Неожиданно с леса в за забор огорода ворвался нестерпимый жар, а за ним донесся ужасающий грохот. Таня никогда еще не видела такого - чтобы огонь грохотал. Она закричала своим ломким, почти мальчишеским голосом, так громко что горло чуть не сорвалось от натуги, но ее крик потонул в грохоте. Рев огня перекрикивали только крякалки пожарных машин, а сам огонь в этот момент превратился в ураган - секунда и вспыхнул окраинный огонь от одного углового столба до другого, еще секунда и пламя кинулось на окраинный вишенник. Девочка в ужасе бросила ведро и кинулась в дом за мамой, а огонь будто решил догнать ее и сожрать живьем.
Примерно в без десяти минут восемь часов утра жители Мурома почти в семидесяти километрах от места катастрофы, могли наблюдать следующую картину:
Два огромных тридцатиметровых самолета-лодки с тяжелым гулом и свистом двигателей, круто зашли на посадочный круг вдоль Муромской набережной. Знатоки воздушной техники могли бы с легкостью узнать в силуэтах самолетов-амфибий Бе-200 сил МЧС Российской Федерации. Для маневра по забору воды был выбран относительно прямой участок реки Ока, длиной в пару километров. Едва коснувшись воды, стальные птицы прочертили по воде на скорости в полторы сотни километров в час, и под высоким углом атаки вонзились в небеса, унося за собой тучи воды. Спустя пару минут обе машины уже были в небе над Кулебакским районом.
-Командир, с земли сообщают о верховике! Направление восток-юго-восток, азимут сто два! - доложил штурман. По докладу экипаж головного Бе - 200 решил действовать незамедлительно и сообщил об этом своим соратникам по звену.
-Внимание, говорит борт ноль-первый! Предлагаю провести водометание по направлению параллельно фронту огня, вектор восток-юго-восток, азимут сто два.
-Ноль-первый, это ноль-второй, предложение принимаем, подтвердите корректировку курс. В районе Ломовки подтверждаю очень сильное задымление, наблюдается сильный восходящий поток ветра. Предположительно, беглый крупный верховой пожар класса "Д". Точные координаты фронта пожара неизвестны. Корректировку курса окончил.
Звено сделало два круга по окрестностям Кулебакского района, рассматривая с воздуха ситуацию на земле. А ситуация была такова - на Ломовку накинулся верховой пожар, и любое промедление с его ликвидацией грозило уничтожением всему селу. В поселении в тот момент оставалось по меньшей мере до шестисот человек, эвакуация началась только минут двадцать назад, часть людей увезти сейчас будет просто невозможно.
-Новые данные из Ломовки! Видимость на земле двадцать метров, ветер ураганный, подветренный пожару! - доложил бортовой радист. трое его коллег из остальных экипажей Бе-200 однозначно подтвердили ситуацию.
-Быстро связь с землей! Сколько внизу машин? - отдал приказ командир группы. Ответ последовал не сразу, с земли ответил начальник пожарного расчеты, он прибыл в село еще утром.
-На данный момент в селе находятся девять машин, повторяю. девять машин! - отчетливо и медленно прокрикивал человек в штабном урале каждое слово в
микрофон радиостанции, - Еще четыре машины рассредоточены в Шилокше, к Ломовке десять минут назад выехал резерв из пяти пожарок. Повторяю, пять пожарок! Всего поблизости, в двадцати минутах пути, находятся восемнадцать экипажей!.
Между тем верховик уже поджигал дома за домами на двух крайних улицах Ломовки. Лишенные видимости, не зная точно о том, что происходит на земле, два самолета-амфибии не могли точно сбросить воду в заданный район, но сбрасывать воду вслепую, значит уменьшить шансы на спасение жилищ, значит уйти на второй заход - который продлится почти полчаса. За эти полчаса машины вернутся к Оке, снова заберут воду, снова прилетят в район и бросят ее во второй раз в заданный квадрат - но двадцати-тридцати минут у людей там, внизу, не было.
-Нам нужны координаты фронта огня! Передайте координаты сброса! - требовал по радио штурман, а первый пилот уже разворачивал машину на прямой курс к Ломовке. С такой курсовой скоростью у них будет всего пара минут для сброса. Где же данные?!
-Мать вашу а мы где сейчас находимся, как думаешь, сынок?! Бери по моему пеленгу, у нас тут уже дома гореть начинают! - кричал человек в микрофон а потом закричал мимо микрофона "Как не отрубили газ?! Срочно отключить центральную..!!!", затем раздался взрыв и его увидели с воздуха - лопнуло ни что иное, как газовое оборудование в одном из горящих домов.
-Внимание, воздух! Внимание воздух! - заговорило радио, - передаю координаты сброса воды! Пятьдесят пять градусов, и двадцать минут северной широты, сорок два градуса и сорок восемь минут восточной долготы! Азимут строго на юго-восток!
Эти координаты, положенные на карту, означали только одно - бомбить предстояло прямо по улице. Незамедлительно после этого головной Бе - 200 передал координаты всем машинам звена, за минуту был совершен маневр с боевым разворотом на вектор атаки.
-Зеленчук! Зеленчук!!! Кто в крайнем доме сейчас?! - кричал через дверь машины командир одного из экипажей Юхименко.
-Так там женщина какая-то полоумная, отказалась уходить, с ней дочка. Остальные жома эвакуированы.
-Вадим Семеныч, ты видишь, что творится?! Бери людей, ломайте двери и вытаскивайте их оттуда, сейчас верховик на дома рухнет! Где связь с воздухом?! Что там с газом?!
Юхименко выбрался из машины, оторвавшись от радио и встретил еще пару человек, уже перемазанных в саже и пыли - они только что прибыли из предлеска, где стояли две пожарные машины.
-У предпоследнего дома на улице кран газовый сорван, совсем! - доложил один из двоих.
-Семеныч, бери их и еще людей и спасайте девушек, ну что вы ей богу как неживые! Срочно перекрыть газ на подстанции!
Приказ был принят к исполнению незамедлительно. Четверо спасателей, вооружившись топорами, взломали замки входной двери и створ ворот во двор и ворвались на частную территорию. Весь огород уже полыхал, стала заниматься трава у задней стены дома и крыша престарелого гаража. Тридцати секунд хватило, чтобы найти мать и дочь в пятистенном доме. Женщина металась как безумная по дому, дочка забилась в угол детской и кричала. Один из пожарных только и успел, что открыть дверь в детскую, и тут грянул взрыв. Окно вместе с рамой вынесло взрывной волной и в комнату ворвался огонь. Самого спасателя прижало к полу, и засыпало. Один из четверых сразу смекнул - в соседнем доме что-то из газового оборудования только что рвануло. Что то над потолком грохотнуло и угол бревенчатого сруба покосился, потеряв симметричность. Во внутренние помещения мгновенно хлынули потоки черного дыма, а за ним в мгновение ока в ворвался огонь. Женщина упала на пол, подкошенная взрывом, а над ее головой вспыхнула зановеска. Пожарный схватил женщину и поволок в сторону выхода, а за ними вслед по шкафам, обоям, по полу бежал огонь. он толкнул дверь, но ту перекосило, да еще сверху, из потолка вывалился лист древесной плиты, и заблокировал проход. Спасением девочки занялись двое ребят - всю ее комнату разворотило взрывом, Таню засыпало щепой и стеклом, в горящем бардаке разобраться что
есть что было очень трудно. Жещнина вместе с ее спасителем оказались забарикадированны в зале, и тогда единственный свободный человек из команды стал рубить дверь топором. Первым из дома с девочкой на руках вылетел тридцатилетний МЧС-ник по имени Денис, и сразу же бегом понесся к карете скорой помощи, стоявшей на середине соседней улицы. В это время третий спасатель - Олег, принялся рубить дверь вместе с Дмитрием. Нужно было спасать женщину и их товарища из закрытого помещения, ведь окон в зале не было. С дверью справились быстро и через проруб вытащили женщину с ожогами и без сознания, а затем коллегу, тоже в бессознательном состоянии.
Тем временем из радио в штабной машине послышался крик:
-Внимание, земля! Я воздух! Я воздух! Начинаем бомбометание в полосе ста метров по направлению на заданные координаты! Всем-всем-всем! Готовность тридцать секунд!
Люди на земле замерли после того как командир операции продублирвоал по радио слова штурмана Бе - 200, и подняли глаза к небу. В ревущем грохоте бушующего верхового пожара, в кромешном дыму и видимости не больше тридцати метров, в удушающих плавящихся коричневых сумерках, раздался тонкий комариный свист. Вот прошли несколько секунд и свист превратился в вой, затем земля задрожала от гула реактивных двигателей и прямо над головами людей на огромной скорости из ниоткуда выпрыгнула многотонная машина. Все произошло настолько быстро, что никто даже не успел испугаться - только-только всем людям посчастливилось выбраться из полыхающего окраинного дома и укрыться под днищем ближайшей пожарной машины, как двенадцать тонн воды, выброшенные сверху с реактивной скоростью, тяжело ударили о землю. Удар был такой силы, что все заборы разом срезало, кустарники и деревья пригнуло к земле, Крыши двух домов сложились вовнутрь жилищ а полыхающий лес в мгновение затух и зашипел. Вторая машина появилась через двадцать секунд после первой, и второй удар добил полыхающие дома, затушил пламя, вырывавшееся из разорванной трубы, будто она была горелкой, а далеко в лесу заклокотали упавшие на землю стволы деревьев. Воздух сразу же наполнился горячим паром и клокотанием. Когда оно стихло, кто-то из мужиков засмеялся, будто пережил авиационную бомбардировку. Спустя пару минут карета скорой помощи, забрав еще троих человек, включив проблесковые маячки, рванула в Кулебаки, а за ней на трассу вырулили четверо "уралов", чтобы набрать воду в Устимском пруду и вернуться на передовую сражения за село.
*** *** ***
Она там, он здесь.
"Какого черта, неужели я буду ждать, пока меня заберут отсюда?!"
Никитка думал именно об этом, когда покидал стены больницы. Он шагнул за порог черного выхода в двор больницы, вдохнул уличный воздух, все еще полный гари и дыма. Нет. Это не свобода. В водовороте сумбура в голове он понимал только одно, что он совершенно не хочет возвращаться домой. Как ему теперь жить пока Таня тут? ОДНА?! Он не стал дожидаться отца, совершенно справедливо посчитав, что доберется до дома сам. Дорога домой, дорога, по которой он ходил всего то пару-тройку раз, через весь город, его теперь ничуть не пугала. Надо что-то сделать. Так. Придет домой, покажется, пообедает, и снова сюда. Нет, к черту обед, сразу сюда! Об этом он думал, пока шел абсолютно той же дорогой, какой провожал Таню до автостанции. В голове дежавю. Те же улицы, тот же тротуар, даже огромная ветка, обломанная на знакомом дереве по пути висела абсолютно так же, даже сор на дороге будто за неделю оставался неподвижен. Только вокруг дым, и сейчас не полдень, только теперь нет неразрешимых вопросов. Нашел. От мыслей, что он нашел ее, захотелось бежать, быстрее бежать домой, чтобы снова вернуться в палату. Впустят, не впустят, сам проломится тем же путем, каким исчезал в парк!
Дорога домой заняла немногим больше получаса. Дрожащими руками нашел в кармане ключ от дома, отпер дверь, забежал по веранде, ворвался в старую избу. Мать была где-то в пристройке, на кухне.
-Уже выписали, Никиша?
-Да, мам...
Мать заметила, что сын не рад возвращению домой, и отвечает ей, будто для него возвращение из больницы это какой то пустяк. Не говоря ничего, он разулся, и сразу же прошел на кухню.
-Мой руки, сейчас согрею чаю. Картошка в холодильнике, будешь, разогрею?
-Нет, некогда. - Никитка не знал, чего делать. Вот, он дома. Что дальше?
-Что, не голоден? - удивленно и раздосадовано вздохнула мама, - Ты бы хоть руки намой, вода в бочке...
-Вода есть? Я пить хочу.
Холодно же ворвался сын в дом. Не ожидала мать увидеть его таким. Что случилось? Было явно видно, что Никитке было не до обеда, но чем он так озабочен, что домой из больницы, после разлуки со всем родным, прибежал лишь попить воды?
Но спрашивать мальчишку было бесполезно. Он напился теплой, приторной от того воды, и сразу же убежал во двор. Да что же такое с ним?...
А Никитка ушел в огород. Нужно было что-то придумать и любимая скамейка в огороде была тем самым местом, где можно было сосредоточиться. Мать не стала преследовать, и хорошо. Но мальчишка не мог спокойно сидеть на месте. Только он дошел до скамейки, только сел, как целый ураган мыслей снова ворвался в юную голову. Сколько его уже нет в больнице? Час? Полтора? Медлить нельзя, к Танюше же там никто не заглянет. Сказать родителям о том, что случилось? Не отпустят. Дорогу к больнице он запомнил, это хорошо. Время для посетителей заканчивается к пяти, а сейчас уже три, это плохо.
"Она сейчас там одна. Ну приду я, что ей легче будет? Нужно что-нибудь принести.. Что? Что приносят больным?"
Денег у мальчишки не было, зато у него был его огород. Больным обычно приносят всякую всячину, от молока до яблок...
"Етыть, а ведь точно! Яблоки!" Мальчишка вскочил со скамейки и понесся в дом за пакетом. Помимо яблок надрал еще и полуспелых груш. Как никак а сгодятся. Потом заглянул в задыхающуюся от жары теплицу ,и обнаружил там штук пять огурцов. Ну, хоть что то!
"на больничной еде она точно долго не проживет" - вспоминал мальчишка, обыскивая огород в поисках чего-нибудь съедобного. При одной только памяти о противной манной каше его воротило. Танюшку тоже наверняка поворотит! За грушами, яблоками и огурцами в пакет попала и вишня, дома, с подоконника, мальчишка незаметно стыбзил пару комнатных апельсинов и лимон. Все это он делал настолько быстро и аккуратно, что никто в доме ничего не заметил. Позже, через минут двадцать, пакет с припасами был спрятан в терраске. Только потом он наспех перекусил чем-то домашним. К этому времени домой вернулся отец. Первым же делом он захотел увидеть сына после выписки и тоже заметил, что тот чем-то сильно озабочен.
На несколько минуток Никитка спрятался в терраске, чтобы упаковать все, что приготовил, привести хоть в какой то божеский вид. Но дрожащие руки не слушались, а перед глазами ее плачущее лицо, ее забинтованные ручонки... Как только пакет был собран, Никитка смог на мгновение расслабиться, выдохнуть. Замерев на месте, он почувствовал то, как же сильно за последние два часа устал. Черт, да весь мир за два часа перевернулся! Посмотрев более трезвым взглядом на приготовленный гостинец, Никитка понял, что одних фруктов и овощей будет мало.
"Конфет бы..."
И тут дверь терраски скрипнула и на пороге показалось лицо отца. От неожиданности мальчишку перекосило в испуге, а отец в недоумении взглянул на пакет.
-Кому запасы готовишь? В лес с друзьями вздумал удрать?!
-Нет, ты что, пап, там же горит все...
-Я то знаю, да у тебя и на то ума хватит.
Теперь мальчишку раскусили, удрать из дома на пару часов "к друзьям" не получится.
-Куда собрался? - ожидал объяснений отец.
-В больницу знакомый один угодил, вот его навестить хочу.
-В заводскую пойдешь? Ты же оттуда только что.
-Я знаю. Надо успеть до пяти.
-А что за знакомый? - спросил после некоторого молчания отец.
-Да в парке познакомились, на день города...
-В парке? И как ты там оказался?
-Пап, это долгая история, можно я потом объясню?
Отец стоял на пороге терраски и размышлял, стоит ли отпускать сына. Вроде бы, сам дошел ведь, значит, не пропадет по дороге. С другой стороны, в городе ведь черте что творится!
-В общем так. Время видишь сколько? - показал отец на свои наручные часы, - Время три часа. Чтобы через два часа ты был дома, ясно? Не позже. Придешь, с тобой еще побеседуем. И смотри, голову не теряй, пока убегаешь, понял?
-Понял, - коротко ответил мальчишка. Пока они с отцом разговаривали, в его голове возникла пара идей, классных, но опасных для него.
"Ох и влетит мне" - уже сейчас понимал Никитка. Да и черт с ним!
Сперва мальчишка разыскал дома конфеты и взял с собой весь пакетик грамм на четыреста. Этого уже было достаточно для порки. Потом без спросу увел банку варенья из погреба - ну этого никто бы и не заметил. Пока он поднимался из погреба, через выход в гараж, пришла еще одна мысль. И, взяв банку под мышку, Никитка схватил с верстака секатор, и помчался снова в огород.
"Гениально! Пионы!" - пронеслось в голове. Десяти минут было достаточно, чтобы собрать все вещи, срезать с материнской грядки, на свой страх и риск, пышный букет цветов. Эту красоту мальчишка завернул в огромную газету, которую парень нашел в терраске. Затем, он взял все это, и, перешагнув за порог дома, стремглав помчался в заводскую больницу. Он успел буквально за десять минут до окончания приема родственников, зашел в палату. Танюшка спала. Ей полчаса назад наложили шов на рассечение над бровью, и теперь глубокий порез аккуратно закрывал широкий белый пластырь. От шума, который Никитка образовал своим появлением, девочка открыла глаза. Прямо перед ней, на пороге, весь мокрый от пота после беготни, стоял Никитка. Он обеими руками сжимал большущий газетный рулон, в котором спрятался букет цветов, а в ногах у него стоял битком набитый пакет.
Девочка села. Мальчишка подошел к ней, неуклюже распаковал букет.
-Это что? Цветы? Мне?! Откуда!
Ошеломленная, не понимающая ничего девочка растерянно смотрела на эти огромные цветы, и не верила, что такое вообще может быть! Надо было видеть в этот момент и лицо Никитки, полное чувства удовлетворения совершенным поступком. Наконец-то, она улыбнулась! Наконец-то, снова засияла! Вот это точно та самая Веснушка!
*** *** ***
ОКОНЧАНИЕ КНИГИ
Дорога в Выксу все тянулась и тянулась, вместе с временем, которое кажется, остановило свой ход. Родители разговаривали и о городе и о будущих покупках, речь заходила о будущем поступлении детей в институт Лобачевского в Нижнем Новгороде. Никита с Таней расположились на заднем сиденье "пятнашки" отца парня, рядом с дочкой сидела ее мама. Присутствие родителей делало обстановку для детей не слишком уютной, создавалось ощущение некоторой официальщины. Но это не сильно мешало ни Никите, ни Тане быть в тесных объятиях друг друга. Вдруг из необъятного пространства трассы возникла часовня, по правой стороне от дороги. Широкая круглая открытая веранда из лакированного дерева, остроконечная восьмискатная крыша, ее увенчивал высокий крест.
-Недавно построили, - кивнул головой в сторону сооружения отец семейства Никитки.
-Это в честь пожарных ведь? - уточнила мама Тани.
-Бать, остановимся тут? - неожиданно попросил парень.
Предложение было одобрено и в скором времени "пятнашка" прижалась к обочине и остановила свой ход. Люди из нее вышли на улицу, отец с широким размахом потянулся, встав из-за руля.
Таня подошла к часовне. Над входом в нее была памятная доска "Защитникам городов и сел от стихийного бедствия. 2010-2015"
Никита тоже подошел ко входу и прочел надпись вслух. В часовне на одной из ее стен - единственной сплошной стене, не имевшей арок остекленных окон, покоилась икона.
-Неопалимая Купина, - узнал Никита в священной картине лик святой защитницы жилищ от пожаров.
Таня коснулась своей ладошкой, с которой до сих пор не сошли отметины от осколков стекла, изранивших ее с ног до головы, одной из вертикальных балок сруба часовни.
-Теплая какая, - улыбнулась девушка.
-Пять лет прошло, - коротко произнес Никита. В этих трех словах уместилась вся память о пережитом кошмаре и переживаниях, о том как долгие три недели Таня провела в больнице, и Никита был почти каждый день рядом, приходил с друзьями или один, познакомил ее со всеми-всеми, как в этой палате познакомился и с ее подругами, как они потом, в конце этих трех недель сбегали в парк, как они с мамой искали жилье в Кулебаках и жили на съемной квартире, пока шло восстановление домов на сгоревшей улице за счет государства. Как однажды на день рожденья Никитки - в выходной в субботу, к ним в гости пришла Таня вместе с мамой и так познакомились их семьи, и стали побратимами. Все пять лет пролетели перед глазами, и воспоминания пронесли их от парка, 19 июля 2010 года вот на это место.
Таня провела ладошкой по этой балке, будто погладила часовню. Затем ребята вошли внутрь и троекратно перекрестились, отдав святому месту дань почтения.
-Да, пять лет прошло уже, а все как вчера... - вспомнила Таня, и голос дрогнул. Никитка молчал. Это покажется эгоистичным, но... Если бы не пожар, то не встретил бы он свою Веснушку снова. Она наверняка сейчас думала о том же.
Тишину прервал гудок машины, и голоса родителей.
-Зовут, ехать надо.
Таня будто не услышала его. В памяти ярко всплывали картинки - одна за другой. Дым, от которого режет глаза, запах горельника, огромные сосны-великаны, устремленные в небо - они падали со стоном и скрипом, и этот предсмертный крик живых существ утопал в грохоте и реве огня. Пылающие крыши, одна из которых - такая знакомая, кровля ее дома. То самое окно, удар, звон стекла. Жар и боль. А потом потолок палаты и голос из дверей "Веснушка, это ты?".
-Тань...
Она обернулась к Никите, и тот увидел эти глаза. "Блестящие локоны цвета зари, шаги ее - дыханье ветра, а крылья за спиной - лучи рассвета тишины. И в изумрудных глазах отражается Небо". Ее глаза, уже не те, не детские, повзрослевшие - до сих пор были изумрудными, бездонными. Она была все той же лучезарной девчонкой, ее лицо до сих пор хранило солнечные веснушки, эти милые россыпи рыжих точечек над щечками, очень похожие на россыпи звезд на ночном небе. Но это лицо все еще хранило старые шрамы.
Таня улыбнулась, так широко, так неожиданно сменив печаль на радость.
-Ты чего?
-Да я пионы вспомнила. До сих пор аромат помню.
-Ребята ну вы долго там еще?! - послышался крик отца Никиты. Пора ехать…
И в скором времени машина снова тронулась, набрала скорость и продолжила свой путь среди бескрайних лесных просторов Нижегородчины.
Пеплом пропитан Август
© Copyright: Докторов Дмитрий, 2016
Свидетельство о публикации №216022201688
Свидетельство о публикации №216022201688
Рецензии