За гранью Часть I Глава 1 II

Мир глазами маленькой девочки (II)

***

— Ничего себе!
— Ты только глянь!
— Красота…
Вокруг Харпера и Лиссы столпился люд и никак не мог отвести взгляд от меток, проявившихся на их коже, и от их первой стадии превращения. У близняшек были полностью одинаковые тёмные метки: разросшиеся по скулам, словно следы от глубоких царапин зверя, и точно такие же жуткие царапины, начинающиеся на лопатках в виде сердца древа, в котором заключен образ льва. Поднимающиеся вверх и переходящие на ключицы, и к месту, где заканчиваются ключицы, принимающие форму острых наконечников, в которых закручены два ядовито-зеленых глаза. Только взглянув на полученные метки этих двоих, становится ясно, какие тотемы их избрали — лев и львицы. Так уж устроены эти ритуалы, что метки полностью отражают силу, что обрёл носитель.
Взгляд у Лиссы немного поменялся, стал более хитрым, и сами глаза стали чуть уже, как у настоящего зверя; волосы с приятного рыжего оттенка стали кирпично-рыжими, всклокоченными, но всё ещё также вились озорными кудряшками, а по бокам у неё появились небольшие закрученные ушки.
У Харпера же взгляд стал более свирепым, глаза больше, а волосы с каждым мгновением становились всё длиннее, пока не дошли до плеч. Своей новой пышной прической он напоминал львиную гриву. У него, как и у сестры, появились уши, но куда больше в размере.
Сестра и брат переглянулись и взялись за руки, вокруг них образовалась аура всё того же ядовито-зелёного оттенка, и они медленно стали превращаться обратно. После окончания их ритуала обращения ни от меток, ни от признаков зверей не осталось ни следа — такова сила первой стадии обращения.
Мина восхищенно хлопала и присвистывала, Гин и Ассиэль сонно потягивались и удивленно хлопали глазами — они всё пропустили, Аято всё ещё прибывал в ступоре от увиденного, а Хистория просто улыбалась, стараясь поймать момент, когда можно будет поздравить друзей, оставшись с ними наедине, но такого момента не находилось. Все четырнадцатилетние, находившиеся здесь, не оставляли в покое первых двух людей, прошедших ритуал, и спрашивали о том, что с ними было. Однако когда от последнего вопроса они увидели искажённые ужасом лица брата с сестрой, перестали задавать этот вопрос. И так понятно — они пережили что-то страшное.
Они находились в трансе ровно полдня. Начавшись ранним утром, когда солнце ещё даже не мелькало на горизонте, их ритуал окончился тогда, когда светило было уже высоко в зените. Как сказала знахарка, никто ещё на её памяти так долго не проходил свой ритуал обращения, но отчасти это её вина, ведь она не догадалась с самого начала об одновременном двойном обращении. Два зверя-духа, два тотема, связанных родственной связью, искали себе точно таких же хозяев — вот и весь секрет.
— Что ж, продолжим, — проговорила седоволосая женщина.
Она прикрыла глаза и глубоко вдохнула, слушая шелест листьев, голоса духов и природы. А затем резко посмотрела в сторону девушки, всё также подпирающей стену. Темноволосая держала ладони у рта и дышала на них, чтобы согреть, казалось, что её не волнует окружающий мир, она живёт в собственном мирке и ничего не замечает.
— Хистория, моё разноцветное дитя, твой черёд, — ласково произнесла знахарка и направилась к шалашу.
Девушка, не ожидая, что её назовут по имени, внезапно подняла голову и ударилась затылком об стену. Скривившись от случайного удара, она рефлекторно стала потирать ушибленное место и обнаружила, что капюшон упал с её головы. Все взгляды находившихся здесь людей были устремлены на Хисторию. Во многих взглядах читались зависть из-за того, что сейчас выбрали именно её, и ненависть, но девушку это не волновало; Хистория серьёзно посмотрела на этих людей сквозь чёлку, и те ахнули от подобной, по их мнению, дерзости, и медленно пошла следом за знахаркой, попутно натягивая шарф на лицо.
      В её глазах — синева неба и мощь Леса, запах земли и холод льда. В руках — отголоски прожитого, давно канувшие в небытиё дни. Здесь нет места сомнениям и страхам, есть только выбор, но результат его неизвестен. Что выбрать? Где результат будет правильным? Неизвестно тоже. Но для себя она уже все решила, а там — будь что будет.
Оказавшись внутри куполообразного укрытия, Хистория села рядом со знахаркой и стала пристально смотреть на неё.
— Мудрая женщи… — не успела девушка договорить, как её тут же оборвали.
— Бабушка. Я просила тебя так меня называть.
— Бабушка, к чему было это представление? Меня и так недолюбливают из-за моего изъяна, а тут еще и зависть добавится, в придачу, — насупившись, проговорила Хистория и сжала кулаки от недовольства.
Девушка знала женщину почти с самого рождения: именно седоволосая стояла за неё, думая, что она — дитя, способное привести весь народ Леса к новым горизонтам. Ведь средние века в Мире уже давно прошли, а они, Лесной народ, всё также стоят на одном уровне развития. Немногие понимали это и потому продолжали идти по дороге, протоптанной уже многими поколениями. Никто не желал перечить Совету, боясь исчезнуть, подобно многим другим людям.
— Это вовсе не изъян, это дар, как ты не понимаешь. — Темноволосая отвела взгляд, мысленно не соглашаясь с выводом женщины, но противиться вслух не могла. Если отец узнает, что она перечит кому-либо, то подорвёт его доверие. Женщина взяла Хисторию за подбородок и заставила смотреть девушку на себя. — Если бы ты только видела всю красоту, которой тебя наделил Лес. Один глаз — отражение неба, воды и льда. Другой — земли и Леса. Разве это не прекрасно?
Хистория стала часто-часто моргать, недоумевая, а затем, приняв всю свою сущность, широко распахнула глаза и уверенно посмотрела на знахарку разноцветными глазами. Один глаз у девушки был кристально голубой, настолько чистого цвета ещё никто не видел, а другой — наполовину карий, наполовину зеленый. С такими необычными глазами родилась эта девочка.
— Я каждую ночь слышу его голос, — прошептала девушка, словно боясь, что её кто-нибудь услышит. — Он говорит мне, что я должна стать сильнее.
Знахарка утвердительно кивнула и некоторое время раздумывала, что же можно сделать в этом случае. Она была Мудрой женщиной, состояла в Совете, и каждый прислушивался к её мнению, за плечами у неё огромный опыт и мудрость, накопленная поколениями в её семье. Но с таким она сталкивается впервые. Знахарка знала, что раз Лес создал такое дитя, то ей предначертано было исполнить его волю, но ни камни, ни духи не раскрывали седоволосой, в чём заключается предназначение Хистории. Единственное, что она слышала всегда, так это то, что Хистории нужно стать сильнее, её время ещё не пришло.
— Покажи мне свои метки, — сказала женщина.
Девочка стала снимать верхнюю одежду, а затем и всё остальное, что было надето на верхней половине тела. Оголив спину и прикрываясь рубахой, она села спиной к женщине и стала выжидать. Седоволосая удивленно ахнула и прикоснулась к спине девочки, где проходили остроконечные, завитые, прямые и резкие линии метки. Закручиваясь спиралями у плечей, они шли вниз, обнимая тонкую талию, ветвями путались под ребрами, рисовали загадочный узор вдоль позвоночника и останавливались у низа спины, но женщина знала: метка не закончена и еще будет разрастаться.
— Она становится больше с каждым разом, — сказала знахарка, и Хистория поняла, что пора одеваться.
«У этой девочки самая могущественная и величавая метка из всех возможных меток. Никогда не видела ничего подобного», — подумала знахарка и коснулась своего подбородка, думая, чем же это могло быть обусловлено. Сколько бы она расспрашивала Хисторию, та всё также говорит одно и то же: метка и голос в её голове появились после того дня. Никогда раньше за всю историю Лесного народа обращение не начиналось без соответствующего введения в мир духов, а без законченного или хотя бы потихоньку начинающегося ритуала связи с тотемом метка не может появиться. Значит ли это, что ритуал Хистории начался уже давно? Нет. Этого не может быть. Чтобы тотем избрал носителя, последний должен доказать ему свою мощь, он должен показать духу, что достоин быть с ним одним целым. А эта девочка ни разу не попадала в мир иллюзий и не встречалась с избравшим её тотемом. Когда знахарка начинала обо всём этом думать, стараясь провести логическую цепочку умозаключений, всё заканчивалось неудачей и головной болью, как бы они ни старалась.
Иногда Хистории казалось, что она сходит с ума из-за странного шепотка в разуме, подсказывающего правильный путь и в то же время требующего от неё силы. Он постоянно звал её к себе, но девушка не решалась слушаться подозрительного голоса и вскоре научилась его игнорировать, однако же во сне это не действовало. Когда девочка засыпала, голос в её голове принимал таинственный силуэт и продолжал зазывать к себе. Сперва это её пугало, а затем она свыклась с этим вторым «я» и продолжила жить дальше.
— Что ж, давай начнём.
Знахарка подала Хистории ту же зелёную жидкость, которой поила Харпера и Лиссу, и села напротив девочки, внимательно следя за её поведением. Хистория уснула моментально, закутавшись в теплые шкуры с головой, и женщина стала выжидать, тем временем раскидывая камни и стараясь предсказать будущее.

***

Когда Хистория раскрыла глаза, то даже не испугалась неизвестности, что её ожидала. Девочка лишь стала бродить в округе, осматривая каждый уголок, чтобы хоть чуть-чуть составить для себя представление об этом месте, а также возможный план действий.
Выжженный мир, падающий сверху.
Расколотый на части мир уходит в пропасть чувств.
Мир, где Алиса не побежала за кроликом, не спасла жизни, а сама их уничтожила.
Снизу тени — сверху птицы. Всё это кости, лишённые жизни двуликим миром, отражающим всё, словно зеркало.
Закинув голову к небу, которое, по идее, должно было быть, Хистория встретилась с перевёрнутым пространством, наполненным почерневшими стволами деревьев, сгорающих в пожарах. Она слышала их голоса, молящие о помощи, видела в голодных языках пламени лица тех, кого ей не удалось спасти, и чувствовала себя беспомощной. Ей хотелось броситься к ним на помощь, её терзали их мучения, их просьбы о пощаде; нескончаемый поток измученных голосов, кричащих от боли, сводил с ума девушку. Мёртвые деревья тянули к ней свои руки, стараясь уволочить с собой, но девочка бежала от них, куда только глаза глядели.
Из тьмы появлялись смолистые худощавые образы, жаждущие смерти заблудшей душе; они раскрывали свои слипшиеся рты, и те с плюхающим звуком рвались, истощая трупный смрад. В глазницах чудовищ тьма, парализующая любого, кто будет всматриваться в неё. Хистории не нужно было оглядываться и рассматривать своих врагов, она и так знала, кто они — нарушители границы, что напали на них несколько лет назад, они были ослеплены местью за боль, причиненную им.
Сверху — не спасённые ею души, снизу — прячущиеся в темных глубинах пропастей трупы людей, что умерли от её рук. Все они желали расплаты с той, из-за которой попали сюда и вновь стали переживать эти мучения. Ад наяву. Мир, где страхи обретают телесную оболочку.
Им не сломать её.
Это всё не реально, это всё давно сгинуло.
Сражаться или погибнуть.
Оттолкнувшись от земли, Хистория взлетела к миру, находящемуся вверх тормашками, и осталась в нём, зацепившись за верхушку выжженного древа. Огонь радовался закуске, пришедшей к нему в руки самостоятельно, но девушка не желала сдаваться. Если это мир, где твои страхи вытаскивают из глубин памяти, значит, ничего здесь не может появляться просто так. Чтобы что-то создать, нужно чем-то пожертвовать. Хистория, не мешкая, укусила себя за руку, впиваясь зубами в свою же плоть всё сильнее, даже не обращая внимания на боль, что причиняла себе, и не сдавала позиции, пока не прокусила себе ладонь, по которой потекла струя алой крови.
— Кинжал, — властно произнесла она и встряхнула прокусанной ладонью. Кровь становилась всё гуще и стала обретать очертания кинжала, знакомого девочке ещё с детских лет. Тот кинжал, что затерялся где-то в глубинах настоящего Леса несколько лет назад. Перекинув созданный кинжал в левую руку, в правой начал образовываться второй точно такой же, лишь по одному мысленному приказу темноволосой. Перехватив тёплые орудия, в которых отчетливо можно было разобрать ровное сердцебиение совершенно не боящейся ничего Хистории, рукоятками вверх, а лезвиями вниз, девушка бросилась в параллельный мир, где её поджидали трупные тени.
Вдох — приземление на мир, поделенный на части огромными проломами.
Выдох — принятие боевой стойки. Откинув руки, подобно птице, сбросив с себя тяжёлые одежды, замедляющие движения, и наклонившись корпусом вперед, Хистория со скоростью ветра бросилась на мертвяков, разрезая их на части и растворяя в яде кинжалов из собственной крови.
«Ты слишком быстро поняла этот мир и начала действовать», — прошептал наблюдатель, однако девочка смогла его расслышать, но не повела и бровью на подобные слова, а лишь продолжила своё сражение.
В её душе нет места сомнениям. Бороться за спасение и становиться сильнее — вот всё, что она знает. Маленький дьявол, показавший свою силу в девять лет. Но это всего лишь одна сторона медали, что пугает каждого второго в её родном поселении.
Разрубив последний мягкий, зловонный и смолистый образ поперёк, Хистория выдохнула, образ распался на две части и испарился, коснувшись земли. Девушка чувствовала, что больше не может продолжать создавать оружие из собственной крови, но она не могла прекратить этого: опустит руки — проиграет. Ноги тряслись и подкашивались, желая припасть к земле и почувствовать опору, руки побледнели и сквозь тонкую потерявшую свой приятный живой оттенок кожу отчетливо стали видны вены. Ещё чуть-чуть и девочка упадет на колени от чертовой анемии. Кинжалы выпали из ладоней, в воздухе потеряли свою форму и после столкновения с земной опорой распались, пропитывая и без того чёрную землю.
— Выходи! Я прошла твои испытания, — выкрикнула в воздух Хистория, зная, что её обязательно услышат. Она всё ещё стояла на ногах и удивлялась сама себе, как ей это удается после такой потери крови.
Лишь ветер дал ей неоднозначный ответ. Он поднял бурю в воздухе, принося с собой множество голосов, наполненных страхом и страданиями. «Тишь*[5] приближается. Тишь. Тишь. Тишь идет», — щебетали они между собой.
Когда из дали лес стал покрываться прозрачной ледяной пленкой, напоминающей зеркало, девочка заподозрила что-то неладное. Отражение приближалось всё ближе, укутывая серебряными нитями всё вокруг. Хистория подпрыгнула так высоко, насколько могла в своем состоянии и насколько позволял ей этот неподдающийся объяснению иллюзорный мирок, и зацепилась за верхушку ели, где подозрительная ледяная корка не могла добраться до неё. Однако же, словно по волшебству, Тишь обошла то место, где находилась Хистория, и девушка решила спуститься к нему в ожидании новых событий.
Где-то из глубин леса послышались массивные шаги животного; по тому, как тяжело они прикасались к земле и какой шум оставляли за собой, девочка поняла, что оно больше обычного животного, как минимум, в два-три раза.
Гигантские лапы коснулись ледяной корки.
Серебряные глаза встретились с долгожданными цветными.
Воспоминания поплыли по Тиши, отражая все перипетии и выборы Хистории, искажаясь, изменяясь, показывая будущее, прошлое, настоящее. Все параллели нашли здесь отражение.
И тут Хистория растерялась. Она не знала, куда ей обращать взор, на то, что было создано невиданной доселе магией, или на создание, которое с каждым своим огромным шагом приближалось к ней.
Огромный волк с глазами цвета жидкого серебра, тонкой корки прозрачного льда, но вполне осознанным человеческим взглядом. Белоснежная шерсть буквально светилась могуществом и вполне осязаемой силой, а на ней кровавыми цветами были выведены метки: у глаз, ушей, лап, на теле и хвосте, который, к слову, был не один. Они завивались непонятными закорючками, неровными линиями, соединялись и разъединялись вновь, образуя древний узор, смысл и значение которого известен только самому созданию. И только когда волк остановился от девочки в нескольких шагах, а она смогла внимательнее разглядеть узоры на его шкуре, то её вдруг поразила молния догадки. Да ведь у неё на теле точно такие же символы!
Сначала Хисторию ударила волна паники, и она рефлекторно сжала руки, словно бы пыталась нащупать в них оружие, которого не оказалось. «Кровь остановилась, чтобы вновь её пустить, нужно отвлечь зверя и укусить себя, но это слишком долго», — думала девочка. Она смотрела ему в глаза, боясь отвести взгляд, и молчала. Волна дрожи прошлась по её телу, оставляя за собой покрывшуюся пупырками кожу, волоски на голых руках Хистории встали дыбом от наэлектролизованного магией воздуха, и девушка уже сто раз пожалела, что сбросила с себя теплую, хоть и тяжёлую одежду, чтобы быть быстрее и ловчее. Она понимала, что если ей и придется бороться с этим зверем, то шансы на успех мизерные — одной своей лапой он сможет придавить её, если захочет.
Зверь оскалился и рассмеялся. Причем, как самый настоящий человек.
— Твои мысли очень забавны, — проговорил волк.
«Он умеет читать мои мысли?».
— Да, умею, — уже снисходительнее проговорил зверь. — Я давно ждал тебя, моя Хистория. Ждал тебя ещё с того дня, как ты оросила мою священную землю кровью чужаков, с того дня, как я выбрал тебя и стал твоим. Но ты не спешила возвращаться ко мне.
Руки у Хистории вновь задрожали, прямо как в тот день. Нет, она не жалела о содеянном, не хотела вернуть всё назад, чтобы не быть чудовищем в глаза её народа. Единственное, о чём она жалела — не спасённые ею люди. Вот и всё.
«Значит, метки, появившиеся на моем теле в тот день, были из-за его выбора».
Волк сделал шаг вперед, и Хистория пришла в себя, оскалилась, как настоящее животное, и отпрыгнула назад. Зверь вновь рассмеялся.
— Не бойся меня. Ты ведь чувствуешь, что я не причиню тебе вреда, верно? Я твой тотем и не могу причинить тебе боль.
— Как ты можешь быть моим тотемом, если я даже не прошла обращение?
— Ты начала своё обращение ещё много лет назад, и сейчас его закончишь.
В глубине души девочка знала — волк ей не врет. От него не пахнет опасностью, яростью и жаждой крови, от него исходит лишь огромное могущество и мудрость. Однако Хистория не привыкла полагаться на свои внутренние размышления, если глаза её говорят о сомнительном виде создания, стоящего перед ней, будь то человек или животное. А сейчас она точно видела, что перед ней стоит не обычный тотем, а что-то более древнее и опасное.
— Кто ты? — выпалила Хистория и зарделась от такого глупого вопроса, но быстро пришла в себя. — Ты не похож на обычного духа, обитающего в этом мире и в нашем Лесе.
Волк не стал вновь приближаться к избраннице, он просто лёг на ледяную землю, образованную Тишью, и стал спокойно говорить:
— У меня множество имён и сущностей. Одни называют меня духом, другие — демоном, а третьи — богом. Всё это я, как ни крути.
— И как мне называть тебя, заплутавший демон, бог Леса?
— Зови меня Амарок*[6], так звучит моё имя в вашем мире.
Хистория могла бы поклониться и поприветствовать своего нового знакомого, — она всегда так делала, ведь не любила показываться невежливой — но внезапно почувствовала, как земля содрогается у неё под ногами и хочет упасть. На миг ей показалось, что небо давит на неё, что они с землёй договорились расплющить её в одну лепешку, пригвоздить к чему-нибудь и оставить душу раскалываться на части, пока её тело в человеческом мире не умрёт. А затем вспомнила, что неба здесь и не было, а были лишь два мира, параллельных друг другу, и пришла в себя.
Волк подпирал тело человеческой девочки своей мордой и не давал ему свалиться. Когда Хистория это поняла, то даже не отпрянула, а лишь благодарно почесала нос животного рукой. Она не боялась. Больше не боялась его. Хоть и была на стороже. Что-то внутри неё внезапно щёлкнуло после прикосновения к Амароку, что-то, что заставило её перестать бояться и довериться волку.
— Запрыгивай, — велел волк. — Ты больше не можешь стоять на ногах — глупо было тратить столько крови.
Хистория послушно запрыгнула на спину Амарока и прижалась к его тёплой, уютной шкуре. Внутренний голос, который она постоянно игнорировала, внезапно сказал ей, что это так напоминает родной дом, и девочка невольно согласилась. Она крепче зацепилась за густую шерсть волка, и тот высоко подпрыгнул. Под ногами у волка земля, действительно, задрожала, а затем стала расти, пока не приняла форму высокой скалы. На неё волк и приземлился.
— Смотри: всё это — твои выборы, которые уже прошли, которые ещё будут. — Амарок кивнул в сторону ледяной Тиши, показывающие события будущего и прошлого, а также настоящего.
Хистория внимательно рассматривала перекликающиеся друг с другом картины, которые зависели от действий девочки. Они показывали миллионы параллелей, миллионы путей развязки, но все возвращались к главному — к гибели. Она видела гибель своих друзей, своей семьи, неизвестного ей мальчишки, к которому бросилась на помощь, и свою собственную смерть. И ужас накрыл Хисторию. Всё, за что она сражалась, что старалась сохранить, вмиг рушилось у неё глазах. Её прежний мир разбивался.
— Ты можешь это остановить, — проговорил волк. — Можешь спасти своих близких и друзей, с которыми ещё не знакома, если ты примешь меня. — Амарок говорил это абсолютно холодно и уверенно, что у Хистории сердце разрывалось от подобной холодности.
— Если это спасет близких мне людей, я согласна, — выпалила Хистория.
— Хорошо, на этом и заключим наш контракт. Но знай: полное спасение всех наши с тобой силы не способны гарантировать. Всё зависит от твоих выборов и возможностей.
— Знаю, — сказала Хистория. Она не врала, она всегда это знала. Не нужно ни на кого рассчитывать, нужно надеяться лишь на собственные силы и выбор: даже если последствия будут ужасны, в этом виноват будешь лишь ты. А затем, набрав полную грудь воздуха, она произнесла: — Я принимаю тебя, Амарок, мой тотем, что принадлежал мне уже долгие годы.
Хисторию пронзила острая боль, раздирающая всю её сущность на части, ей казалось, что она горела, сгорала заживо в объятьях ледяного демона. Она сильнее вцепилась в шерсть волка, тяжело дышала и хватала ртом воздух. Ледяное прикосновение обрушилось на её спину, где огонь уже выжег заключительную часть метки, и прекратило её страдания. Обессилив, Хистория рухнула со спины Амарока на скалу и, скрепя зубами, выдыхала еле слышные проклятия.
Когда боль полностью исчезла, девочка выдохнула и распахнула глаза. На миг в них засияло знакомое серебро, что говорило о слиянии души волка с душой девушки, а затем они вновь стали трехцветными.
Зловещая тишина и пробирающий сущность холод сменились тёплым объятием покрывал и треском костра. Хистория сразу поняла, что вернулась.

Вскочив со своего нагретого места и сбросив с себя тёплые шкуры, в которых она засыпала, девочка с необычным для неё рвением стала жаждать тех слов, что скажет ей знахарка, когда увидит её законченные метки. Да-да, она уже знала, что ту боль, которую оставил ей союз, заключённый с Амароком, завершил её узор на теле.
— Хистория, что случилось? — озадаченно спросила знахарка.
Но девочка её будто не слышала, она стянула с себя рубашку настолько, чтобы оголить свою спину, и повернулась к седоволосой женщине с одним единственным вопросом: «Что вы там видите, бабушка?».
Знахарка некоторое время просто моргала и никак не могла понять, что стряслось. Она видела Хисторию, как только та очнулась, и ничего необычного с ней не произошло, девочка даже не издавала никаких звуков, что могли бы хоть немного, но оповестить её, знахарку, о туманном и размытом неизвестном, в которое попала девчонка. Но та лишь спокойно уснула, довольно посапывая и шмыгая носиком, словно малый ребенок, женщина не успела закончить свой ритуал связи с духами и выбросить камни, чтобы посмотреть, что же они скажут, как Хистория тут же очнулась. Это просто поразило знахарку. Никто не выходит из транса в иллюзорный мир, не окончив превращения — значит ли, что эта маленькая девочка, одарённая сразу несколькими откликами Леса в глазах, смогла так быстро закончить ритуал обращения? Женщина бросила взгляд на подопечную, но не увидела ни единого признака трансформации: ни ушей, ни хвоста, ни меток. Да, точно! До седоволосой дошли слова, которые поспешно бросила ей девочка, и, оглядев оголенную спину той, она ничего не увидела.
— Их нет, — удивленно выдохнула знахарка. — Они исчезли.
— Исчезли? — эхом отозвалась девочка.
Что только не пронеслось в её голове: боль из-за потерь в будущем, прошлом, собственная слабость и бездействие, подавленность, чувство предательства и, самое главное, страх, смешанный с сомнениями. С тех пор она никогда не боялась, а, уж, тем более, не сомневалась, только одно могло заставить пробудиться эти чувства — потери. Их нет, — пока нет — но Хистория уже знала, что в скором времени они будут, как ни крути Тишь предсказала их. А, быть может, Амарок обманул её? Заглянул в душу и вытащил всё её потаённые страхи, заставил их сыграть ему партию, чтобы та поверила ему и доверилась? Кто он на самом-то деле, демон-бог-дух-волк-Амарок?
Все чувства угасли в девочке, она поддалась своим слабостям и позволила страху затуманить разум, даже на самую секунду.
«Я никогда не предам тебя», — голос Амарока нашёл отклик в душе Хистории и вновь придал ей сил.
Когда Хистория повернулась к знахарке, то та восхищенно ахнула, а затем широко улыбнулась девочке, от чего к той пришел покой. Женщина увидела в глазах девочки тот самый отблеск серебра, что напоминал о присутствии Амарока в душе, но удивило её вовсе не это — волосы Хистории, что располагались по бокам лица, поседели. На миг женщине-магу показалось, что на лбу у Хистории нашла отражение древняя руна в форме спирали, пускающая от себя две остроконечные стрелы, но когда знахарка моргнула, то и призрачное видение руны исчезло. Сейчас Хистория, хрупкая, маленькая девочка тринадцати лет с сильным духом, выглядела крайне сказочно: жидкое серебро словно подсвечивало и без того прекрасные глаза девочки, которую из-за них величали ребёнком несчастий, а несколько седых прядей придавали её глазам ещё больше красоты.
— Нет, ты просто уже завершила начальное превращение и вновь обратилась в человека, — спокойно произнесла знахарка и задула сальную свечу, что уже почти догорела. Меняя свечку в подсвечнике, она улыбалась и с улыбкой в голосе разговаривала с подопечной: — Обычно за несколько мгновений до возвращения все начинают оборачиваться в незаконченную первую фазу превращения. Конечно же, это превращение сопровождается болью и стонами из-за того, что тело носителя впервые меняется под влиянием Слияния. Но ты, видимо, превратилась и тут же вернулась в прежний облик, и твои метки исчезли после первого превращения, как и положено. Потрясающе! — Это предложение мудрая женщина сказала как-то по-особому, словно бы благоговела перед самой мыслью о счастливом возвращении из мира иллюзий своей подопечной, словно бы восхищалась её силой и выносливостью, ведь та не издала ни единого звука за весь ритуал обращения. — Хотя не могу не признать, что испугалась, когда татуировки исчезли с твоего тела; на секунду у меня закралась мысль, что ты не смогла овладеть силой тотема, не смогла слить с ним свою душу, и тогда нам пришлось бы расстаться навсегда. Но я рада, что обошлось!
Хистория улыбнулась и припала к земле в поклоне.
— Спасибо вам большое! — проговорила она.
Женщина улыбнулась своими узкими губами, принимая благодарность девочки, и погладила Хисторию по волосам, а затем приказала подняться. Она, не способная отвести взгляд, некоторое время смотрела на девочку, перебирала её посветлевшие волосы, вновь всматривалась в глаза, где уже и след пропал серебристого свечения, и в груди у женщины зарождалось чувство гордости за свою маленькую дочерь, внучку, подопечную — неважно. Она думала, как же несказанно рада тому, что она всё-таки не ошиблась в этой девочке, что та выстояла, а значит, теперь она, уж, точно является частью клана, и никто не сможет отрицать этого факта. Пока с тобой сосуществует тотем — никто не сможет выйти против тебя, никто не сможет оспорить твоё право на жизнь в мире Леса, ведь духи не избирают носителей со скверной в душе. Если, конечно, ты не нарушишь табу.
Придя к такой мысли, знахарке вдруг ужасно захотелось узнать о тотеме Хистории, ведь ничто не выдает его. Когда многие-многие другие до неё проходили ритуал обращения, то с ними было всё ясно, в первые же секунды после превращения в незаконченную фазу у них появлялись признаки и черты, определяющие их к разным классам. Именно поэтому, не видя на гостье ни одной характерной черты, женщина решила спросить:
— Так кто же тебя выбрал, дитя?
Хистория немного поморгала, прислушиваясь к внутреннему голосу, а затем неожиданно выпалила:
— Он сказал, что у него есть множество имен, но передо мной он представился Амароком, богом-духом-демоном, как мне будет угодно.
Мудрая женщина удивилась, когда услышала, как это имя слетело с потрескавшихся губ девочки, но ещё больше её удивило само вмешательство Амарока. Этот бог вовсе не один из тех, кто вмешивается в жизни людей, даже если они люди наполовину — знахарке ни разу в жизни не говорили, что духи такого уровня, когда-нибудь решались связывать свои жизни, пусть и призрачные, с людьми, ведь это означает полную привязанность к носителю и подчинение ему. Она вспоминала все рукописи, все истории и предания, которые изучала в молодости, чтобы разобраться, почему вдруг такой одарённой малышке достался такой сильный тотем. Но затем её вдруг осенило: Хистория ведь, действительно, одарённая, у неё самая большая связь с духами, не значит ли это, что Амарок мог выбрать её из-за силы, что увидел в её сущности? Или же он, чувствуя смещение равновесия, решил вмешаться в жизни?
— Скажи, он что-нибудь просил взамен? — серьёзно проговорила она.
— Нет, бабушка, — ответила Хистория, но в её голосе твердо было слышно упущенное «но».
«Говорить ли ей? Поведать ли ей всю правду?» — мучилась догадками обратившаяся.
«Не смей открывать ей наш уговор», — подсказывал внутренний голос.
Хоть Хистория и привыкла не слушаться внутреннего голоса, теперь, после открытия правды, она не могла его игнорировать. Это не её сомневающееся сознание разговаривает с ней, это Амарок подсказывает ей правильные решения. Но разве не он сказал ей, что всё будет зависеть лишь от её собственного выбора?
Девушка пыталась разобраться, почему волк запретил рассказывать о тонкостях их уговора с человеческой особью, но ничего не смогла понять, кроме как тонкой грани между знахаркой и Советом. Если кто-нибудь из Совета узнает о настоящем облике её тотема и об его истинных намерениях, навряд ли кто-то поверит, что этот демон умеет заглядывать в несколько параллельных миров одновременно, чтобы узнать о приближающихся трагедиях и катастрофах. А именно это и есть одна из причин, подтолкнувших Хисторию закончить и без того давно заключённый контракт. Девочка почувствовала, как тепло и уверенность от принятого ею решения расползлось по всему телу, и мигом, чтобы старушка не заметила заминки в разговоре, выпалила:
— Скажем так, мы с ним сошлись в наших идеалах.
Знахарка снисходительно улыбнулась, но не стала упрашивать Хисторию раскрыть всё остальное, прекрасно понимая, что у каждого должны быть свои собственные тайны. Она взяла в ладони копну своих волос и что-то начала проговаривать, затем вытянула из них одну серебристую ниточку, мягкую и эластичную на вид, и положила в ладонь девочке. «Пусть это будет тебе моим благословением», — проговорила женщина, а когда убрала свою руку от руки девочки, то у последней в ладони оказался маленький кристалл на длинной серебристой ниточке. Девчонка радостно улыбнулась и перекинула себе через голову украшение, а кристаллик упал ей на грудь и засверкал огранёнными зелено-голубым свечением.
Накинув на себя шубу и вновь укутавшись в шарф, Хистория покинула уютный шалаш женщины и вышла навстречу к сонной природе, нескольким друзьям и тем, кто её не любил. Снег уже давно превратился в вальс белоснежных хлопьев. Появление Хистории не вызвало бурных обсуждений, какие были после превращения близняшек, при её выходе, наоборот, все замолчали, кто-то смотрел удивленно, кто-то презрительно, кто-то выжидающе. Безусловно, если у неё получилось слияние, то все хотели увидеть, в кого же она превратится, но Хистория лишь кротко улыбнулась и направилась прочь, не желая раскрывать им всем свою маленькую тайну.
Она оставила за собой след из тайн и недосказанных слов, бросила в них сильный и полный уверенности взгляд и ушла в одиночество, где её ждал внутренний голос. И только кодамы решили поддержать её треском аплодисментов, крутя головами из стороны в сторону. Их песнь словно бы посвящала весь Лес в зарождение новой силы. А затем и они утихли, внимая следующему на очереди появления духу.
 
***

Всё то время, на протяжении которого остальные четырнадцатилетние проходили свой ритуал, Хистория занималась самобичеванием и составлением неизвестного ей плана. Как избежать всех смертей, что она видела в омуте Тиши? Как их спасти? Как не дать загубить своей эгоистичной демонской сущности всех их? Она ведь дала обещание, она не будет слабой, она всех спасет. И сколько бы Амарок не уговаривал её прекратить терзать себя, она не успокаивалась. Тогда волк решил перейти к крайним мерам.
«Этого не случится сейчас, — прошептал он ей. — Возможно, через несколько лет. Тебе нечего сейчас бояться, тебе нужно стать сильнее».
«Но откуда ты знаешь? Быть может, этого и вовсе не произойдет?»
«Да, возможно», — уступил ей волк.
Девочка встала со своей постели в родном доме, надела одежду и вновь зарылась по уши в шарф. Она прикоснулась ладонью к кристаллу, спрятанному под рубахой, и набрала полные лёгкие воздуха. Что ж, время пришло. В полутьме лишь блестели её поседевшие пряди волос, что были цвета падающей звезды, да отливали глаза соответствующим сиянием. Хистория видела, что часть волка находится в ней самой, а часть шагает рядом с ней, мягко и бесшумно ступая по обледенелому снегу. И она больше не боялась своих знаний о возможном близком иль далеком будущем.
 Хистория знала, по какой причине их, только что превращенных, собирают всех вместе: нужно завершить ритуал обращения, а также полностью окончить первую стадию превращения, рассказать все правила, которые, к слову, девочке известны были уже давно, благодаря наставнице, а также посвятить в священную легенду всех обитателей Леса. Она не знала, как чувствуют себя другие, насколько близко они уже связали души со своими тотемами, но чувствовала: у них с Амароком есть какое-то отличие. Не могли же их души слиться в одно целое так быстро, даже не окончив ритуал?
Они все уже сидели вокруг костра, расположившись поближе друг другу, чтобы не замёрзнуть, и укутавшись как можно теплее в свои одежонки и шубки. Девушка с шарфом окинула взглядом всех, лишь бы пересчитать людей поголовно, и на удивление обнаружила, что никто не покинул их поселение, все прошли ритуал и сейчас гордо и счастливо сидели у костра, радуясь и обсуждая свои достижения. 
Заметив своих друзей, она хотела было приблизиться к ним, узнать, как всё прошло, всё ли в порядке, но осеклась сразу же, как вспомнила их лица в ледяном дыхании Тиши. Она помнила, как они истекали кровью, задыхались, барахтались в собственных несказанных словах, и её сердце сжималось лишь от одних воспоминаний. Девочка не могла больше глядеть в эти лица, не испытывая ужас и презрение к самой себе. Не испытывая страх за их жизни. И тут она, в действительности, поняла, что должна стать сильнее ради их спасения. Пускай она отдалится от них, чтобы случайно не проболтаться об ужасной тайне, пускай они будут ненавидеть её за холодность, пускай они встанут наряду с другими её ненавистниками, пускай у неё не останется никого на свете, она все равно будет стараться изо всех сил и когда-нибудь спасёт их. Когда-нибудь она вернет им свой долг.
«Ты не будешь одна, запомни», — угрюмо произнес волк.
«Да, я не буду одна, потому что ты всегда будешь со мной, Роки. Можно я буду тебя так называть?».
Волк рассмеялся, и Хистория почувствовала этот задорный счастливый смех, ей так хотелось подхватить его и рассмеяться тоже. Даже без ответа она поняла, что волк не против такого прозвища.
— Эй, Хистория, давай к нам! — радостно окликнула её Мина.
«Нисколечко она не изменилась», — подумала девушка и направилась к подруге, решительно сжав кулаки.
Хистория села рядом с друзьями, но и одновременно далеко, так словно они не были близкими друзьями уже давно, а познакомились всего-то пару дней назад. Ей сразу же бросились в глаза меняющиеся облики товарищей, однако их превращение не походило на превращение Хистории. На глазах у девочки каждая черта их лиц менялась, подстраивалась к своему тотему, перенимала признаки, цвета их духов. Да даже в наэлектролизованном воздухе чувствовалось, как меняются их характеры в соответствии с принадлежащими им животными! Многие были подавлены и всё ещё находились в некой прострации, переваривая случившееся в том мире — ещё бы, ведь, наверное, они пережили что-то ужасное! А вот с самой Хисторией совершенно ничего не происходило, словно она уже закончила превращаться сразу же там, в шалашике, где и приняла Роки. Её характер и цели остались прежними, только внезапно появившийся страх поработил её, черты лица тоже были прежними, изменились лишь пару прядей волос в тот же миг, как она вернулась из миражного мира.
Она не хотела причинять им боль, но понимала, что как только она уйдет, то всё обрушится лавиной. Её друзья поймут, что она не вернется, что прежней Хистории не будет; она умерла в тот момент, как осознала, что не сможет их спасти, если не начнёт жёсткие меры. Она должна стать сильнее, нет, обязана!
Лисса бросила взгляд на Хисторию как раз тогда, когда та отрешенно глядела в одну точку. Она никогда не видела её настолько волнующейся в компании друзей, эта девочка с шарфом всегда старалась улыбаться в их компании, чтобы показать, как дорожит ими. Лисса считала Хисторию своей лучшей и единственной настоящей подругой, ей требовалось рассказать всё то, что Лисса пережила вместе с братом, какие страхи испытала, ей было просто необходимо кому-то высказаться, чтобы эти мысли, словно раковые клетки, не съедали её день за днём. И она пообещала себе, что, как всё закончится, она поймает её и поговорит с ней.
Послышался звук барабана, и все замолкли, внимая словам седоволосой женщины и остальным старейшинам.
— Приветствуем вас, новое поколение! — раздался голос одного мудреца, вышедшего вперед. — Мы очень рады, что все прошли ритуал удачно и что такие талантливые и амбициозные люди пополнили наши ряды. Мы — Звероподобные, отныне и вы можете так себя величать! — Все разразились радостным кличем, хлопая в ладоши и радуясь такому посвящению. 
— Теперь о правилах. — Мудрец отошёл на несколько шагов, освободив место для ещё одной женщины из Совета и дав ей слово. — Вы прошли испытание на прочность, стойкость и силу. Вы должны были побороть свои страхи, чтобы доказать тотему, что достойны его благословения. И вы смогли это сделать. Да, теперь на ваших плечах невыносимая ноша, пройдёт немало времени, пока вы сможете забыть тот ужас, что поджидал вас в мире духов, но хочу напомнить: это было нереально — а значит, вы должны отпустить эти воспоминания. — Она откашлялась. — Тем не менее, я отвлеклась. Пройдя через это, вы получили свои метки, своего тотема и почти окончили первую фазу превращения. Она окончится тогда, когда вы встретите вашего тотема вживую и завершите слияние. — До этого голос женщины был мягким, хоть и властным, но сейчас в нём слышалось столько силы и угрозы, что все четырнадцатилетки поёжились от грома в её тоне. — Однако учите: ни за что на свете вы не имеете право освобождать вторую фазу превращения! Это табу! Навряд ли у кого-нибудь из вас получится это сделать, но предупрежден — вооружен. Если когда-нибудь вы нарушите этот запрет, то вас ждёт немедленная казнь, а судить вас будут как за предательство традиций нашего клана, так и всего народа Леса. — Затем она сделала небольшую паузу. — Что ж, продолжим.
Женщина озарила всех добрейшей улыбкой и отступила на задний план. Наконец-то знахарка вышла вперед, вошла в круг из превращенных и села у костра. Её голос был похож на теплый летний ветерок, что осторожно колышет зелёные листья на деревьях и заглядывает в гости к птицам, отчего те, расправив крылья, начинают плавно рассекать воздух.
«Это давняя легенда не только нашего клана, но и всех кланов — просто именно с нами она имеет коренную завязь.
Когда-то давно древний и могущественный Лес был расположен во всём нашем мире, не было почти ни одного укромного уголка, где бы Он не пустил свои корни. Но всё изменилось, когда люди-по-ту-сторону набрали мощь и силу и смогли начать уничтожать наш великий Лес. То время было временем скорби — каждый дух, каждое живое древо оплакивало своих уничтоженных родных. И вот, в итоге, наш мир разделился на две части: на Лес и на людей-по-ту-сторону. Мы — народ Леса, запомните это, мы никогда не покидаем пределы Леса, мы хранители его тайн, его древней магии и красоты. Нас не смогли совратить люди-по-ту-сторону своими речами и обещаниями, потому мы отгородились от них невидимой завесой, отпугивающей этих недалеких людей, и стали жить обособленно, уединенно.
Но всё-таки обещания тех людей смогли посеять семя здесь, и вскоре один из вождей нашего племени обратился в их веру. Он предал свой народ и магию своего мира, за что был жестоко проклят богами Леса, и сбежал с небольшим отрядом своих единомышленников.
Вождь был крайне зол и жесток. Набрав силы и превратившись в неизвестное нам чудовище, он со своей новой армией направился на наш мир. Долгие годы длилась эта война. Жестокий вождь прозвал себя и своих мутировавших отпрысков новым видом людей, вервольфами, оборотнями. И были эти люди крайне ужасны, и на людей-то они вовсе не походили, не знали они жалости и сострадания, и без сомнений рвали своими когтями и зубами людскую плоть. Но не мог вождь поработить наш Лес, ибо все кланы, все его обитатели объединились и дали отпор.
Это было время кровавых бойнь, жестоких зрелищ и необъятной скорби.
И когда вождь вервольфов предложил нашему миру мирное соглашение, то никто не решился выразиться протест, ведь все бесконечно устали от потерь.
С тех пор этот вид людей живет вместе с обычными людьми-по-ту-сторону и скрывает правду от них, чтоб вновь не развязать войну. И нет им прощения, и пути им нет на священные земли Леса, которые они орошали кровью.
Мир существует уже очень давно, никому точно не известно с каких времён пришла к нам эта легенда, но по сей день наш народ сосуществует с их народом, а перемирие никто не смеет нарушить, и грань, отделяющая наши миры, защищает всех.
Мы отреклись от всего окружающего мира и преподнесли наши сердца природе и духам древнего Леса.
Они отреклись от Леса и выбрали для себя другой путь жизни.
Немногие помнят эту легенду, обычные люди-по-ту-сторону уже позабыли о ней, а из людей-оборотней помнят о ней только самые старые и мудрые. Но мы — не они. Мы не дадим кануть в забвение этой истории и тем, кто расстался с жизнью в ходе битвы рас, мы будем почитать и благословлять каждую душу, растворившуюся и оставшуюся жить в природе Леса. Это наш долг».
Когда знахарка перестала что-либо говорить, настало пугающее молчание. Никто из четырнадцатилетних не знал об этой легенде — её открывают только после ритуала. Хоть и Хистория слышала краткое содержание этой легенды уже раньше, она не смогла не вздрогнуть от картин, что появлялись у неё в голове.
Но это было не всё! Она точно знает! Совет старейшин все ещё скрывает одну тайну, касающуюся мира. Ту самую тайну, которая настигла их в тот роковой день. Девочка закусила губу, чтобы случайно не сболтнуть лишнего из-за злости и несправедливости. Ведь как это так: что если те люди вернутся снова, а об их существовании никто не будет знать? Но ответ пришел сам собой: узнав о них, народ будет бояться нападений день ото дня.
— Что ж теперь вы знаете правду. Есть граница, отделяющая наши миры, но пересекать её запрещено — это ещё одно табу, что будет жестоко караться! — проговорила та самая ужасная женщина из Совета. — А теперь время пришло: отправляйтесь на поиски тотема, что принадлежит вам, и закончите ваше превращение.
Хистория сразу же вскочила с места и направилась в глубины леса. Так быстро, что всего за пару мгновений её след исчез с поляны. Лисса хотела остановить подругу, она хотела окликнуть её, прокричать «Подожди!», но слова оборвались и канули в небытие ночной тишины.
А Хистория всё шла и шла, она знала, где найдет истинное обличье Роки — там, где он встретил её впервые, там, где она полностью изменила свою жизнь и себя. Ветра не было, но было ужасно холодно, что у девочки зуб на зуб не попадал. Она сильнее завернулась в тёплую шкуру и с капюшоном на голове осторожно пробиралась сквозь заросли к давно забытой поляне. На её пути из-под ледяного покрова появлялись милые кодамы и отправлялись вслед за ней, скача, прыгая и танцуя. Девушка на мгновение приостановилась, чтобы поприветствовать их, а затем вновь продолжила свой путь. Она слышала приветственный треск ей в ответ.
Поляна жила той же жизнь, как и несколько лет назад.
Хистории на миг показалась, что она точно такая же алая, но, моргнув, увидела перед собой белоснежное покрывало и волка, расположившегося в центре. Он смотрел своими серебряными глазами прямо в то место, откуда должна была выйти Хистория, и ей казалось, будто он может видеть сквозь предметы. Девушка уже не боялась этого гигантского волка, что в этом мире выглядел абсолютно обычным белоснежным волком, правда, не совсем обычных размеров. Она дотронулась до его мокрого носа, и волк подставил свою морду под ладонь хозяйки.
— Нам нужно закончить начатое, — произнесла Хистория.
— Тебе нужно прилечь рядом, — сказал Амарок.
Девушка легла под бок волку и закрыла глаза, стараясь очистить разум точно так же, как тогда, в шалаше у знахарки. Амарок нагнул голову и тоже закрыл глаза.
Ветер поднял свой свист, гоняя мелкую снежную крупу по поляне. Всё пропало, всё ушло в темноту — остался лишь волк и девушка. Дух волка вышел из тела и полупрозрачной серебряной тенью вошел в тело девочки. Их души закружились в танце под свист бушующего ветра. Закручивались, сплетались, принимали новый неизведанный облик. Они завязали друг друга красными лентами и отпустили, не разрывая связи. Теперь нет ничего, что могло бы разорвать их сплетение, их слияние, теперь они навсегда и вовеки одно целое.
Сквозь медленно пробуждающееся сознание она услышала «Стань сильнее», а когда очнулась, то была единственным живым существом на этой поляне. Хистории не нужно было повторять дважды или разжевывать то, что от неё требовалось, она понимала это всё сразу же и выполняла беспрекословно — так учил её отец.
Примчавшись к домику знахарки, она постучала в деревянную дверь, а когда ей открыли, то сразу с порога выпалила:
— Мне нужно стать сильнее! Отправьте меня к другим, бабушка!
Девочка знала эту старую традицию: иногда из клана выбираются дети или один ребенок, и его отправляют в путешествие по всему миру Леса, чтобы он нашел там другие кланы, чтобы он изучал их магию и возможности. Таким образом, если такой путник был достаточно силен, он мог бы изучить все особенности других кланов. Конечно, их магией бы он не смог управлять, — каждому от рождения дана лишь одна возможная магия — но зато смог бы изучить их хитрости, обучиться военному или лечащему делу, научиться слушать себя и многому-многому другому. Хистория знала об этом, потому что в такое путешествия в своё время отправляли её старшую сестру, но та, кроме искусства целительницы ничего другого не смогла освоить — однако даже такие силы ставили её наряду с сильнейшими членами клана Звероподобных.
И ответ не заставил себя ждать, ведь мудрая женщина и без того понимала, что не стоит ограждать девочку от реальной возможности развить свои навыки и набраться мудрости.
Хистория со скоростью света вернулась к себе домой, в родную комнату, и стала собирать свои вещи, стараясь не устроить слишком много шуму. Она собрала свои пожитки, которых, к слову, почти и не было-то, взяла с кухни немного еды, что не портится долгое время, положила всё это в котомку*[7] и повесила её себе на плечо. Девочка дотронулась до своего кристалла, чтобы убедиться, там ли он; успокоившись, что подарок на месте, надела шубу и застыла, когда увидела у выхода из её комнаты младшего братца.
— Сестрица, ты уходишь от нас? — сонно спросил мальчик. Ему было десять, и он был младше Хистории на три года.
— Да, Фэл, прости меня. — Девочка присела на колени и взяла его за руки, рисуя кругообразные узоры на ладонях большими пальцами. — Попрощаешься за меня со всеми?
— Угу. — Феликс был ещё сонный и не совсем понимал, что происходит, потому со всех усилий пытался разлепить свои глаза, что так и норовили вновь закрыться. Но затем до него вдруг дошло истинное значение того, что произнесла сестра, и он бросился её обнимать, лишь бы она не увидела проявившиеся на его лице слёзы. Мальчики ведь не плачут. — Папа этого не одобрит, сестрица Хистория, — проговорил он это, хлюпая носом.
— Я знаю.
— И сестрица Сиена ещё больше тебя возненавидит.
— И это я знаю.
— Почему ты оставляешь меня? — задал вопрос Фэл.
А девушка, чуть-чуть помедлив, обдумывая слова, решила искренне ответить:
— Если бы ты видел мир моими глазами, ты бы понял.
Она всклокочивала волосы брата одной рукой, а другой держала его в своих объятиях, и ещё больше убеждалась в своих намерениях стать сильнее. Она должна защитить их.
За стеной комнаты стояла Сиена и, злясь, прикусывала щеку. Она не любила Хисторию за то, что из-за неё погибла мать, что она родилась с глазами несчастий и что знахарка относилась к ней по-особенному; она не любила сестру по множеству причин и склонялась к обвинениям, что на неё навешивали другие. Ведь это она, Сиена, должна быть первой в своей семье, в своём доме, она должна быть сильнейшей из всех троих, а выходит, её младшая сестра хочет её переплюнуть! Но сейчас она злилась вовсе не из-за Хистории или её побега, она злилась на то, что её допустили к этому путешествию в другие кланы. Сиена была той, кто хорошо отличился в этой стезе, она должна будет в своё время стать женой сына вождя Клана Стихий, ведь она одна из сильнейших девушек своего клана на данный момент. Но если и тут Хистория отличится, то всё полетит в тартарары!
«Я не отдам тебе его, — думала Сиена, крепче сжимая кулаки. — Если ты там пропадешь, то я не буду горевать».
А Хистория попрощалась с братом и размеренным шагом вышла из дома.
Снова поднялась буря, затуманивая видимость дальше своего носа. Послышался свист, а затем вой дикого животного.
Девушка покинула свой дом, и лишь её темный шарф виден был в беспросветном белом полотне из снега, а затем и вовсе исчез тоже.
И через несколько лет она вернулась вновь.


Примечания:

Семерка и значения их имен для текста:
Ассиэль — спасение или погибель.
Мина — лунная.
Гин — серебро.
Хистория — носительница истории.
Харпер — стойкий.
Лисса — хитрая.
Аято — высокомерный.

Некоторые сноски:
1* — Эвтаназия - облегчение предсмертных страданий.
2* — Тотем — (в данном тексте) дух в обличии животного, также может иметь телесную оболочку и являться настоящим животным, который выбирает себе хозяина, чтобы служить ему всю его человеческую жизнь. Обычно не умирают после смерти хозяина, но переживают тяжелое потрясение.
3* — Нектар Илийи — крайне редкий и дорогой напиток у людей Леса. Добыть его можно раз в пять лет, когда цветет старинное дерево-мать, возле которого собираются кодамы. Цветет оно всего лишь неделю, потому нужно крайне изловчиться, чтобы угадать с временем цветения. Волшебных свойств у напитка нет, присутствует лишь одна особенность: выпьешь нектар Илийи, на тебя нахлынет огромная волна спокойствия и умиротворения, в некоторых случаях — счастья. Данный нектар — что-то вроде наркотика, совершенно безвредного и даже полезного.
4* — Кодамы — небольшие существа, духи деревьев или сами деревья, в которых живут эти духи.
5* — Тишь — явление иллюзорного мира, в котором живет часть Амарока. В ледяном отражении предсказываются возможные события будущего, прошлого или настоящего, их множество развитий и результатов, что зависят от выборов людей.
6* — Амарок — дух гигантского волка, пожирающий неосторожных охотников, решивших охотиться в одиночку в лесу ночью, но он также может помочь людям в поддержании стад карибу здоровыми, убивая слабых и больных животных. Иногда его называют «бог». В данном тексте представляет собой опасный дух, которого считают демоническим из-за скрытых способностей.
7* — Котомка — сумка, носимая за плечами.