Белые крылья печали ч. п гл. 6, 7

СУДЬБОНОСНЫЙ ВЫБОР
Оформившись на заочное отделение, и вернувшись в родной город, она лишь ночь ночевала в доме матери. Наутро собрав чемодан, решительно заявила:
- Мамочка, не переживай, всё будет хорошо. Я всё решила, уезжаю в Журавли, устроюсь на работу, жить буду в дедушкином доме.
 Мать взмолилась было:
- Дашка, ты совсем с ума сошла?!
Но увидев решительно поджатые губы, очень хорошо зная характер дочери, обняла её за плечи, сказала:
- Поезжай, раз решила. В деревне тоже люди живут. Я приеду, как только смогу взять отгулы.
Автобус до Журавлей ехал полупустой. Дарья планировала по пути выспросить у людей,  сохранился ли дом  дедушки Ефима Казёнкина, есть ли в совхозе  вакантные места. Немногочисленные пассажиры ответили, что приезжие и дедушку  не знают, о работе заявили, что  смело нужно идти в среднюю школу, там вечная  нехватка учителей. Окрыленная надеждой, Дарья любовалась красивейшими пейзажами. Осенние утренники тронули северную природу, раскрасив в багрец трепетные осинки, а березовые рощицы засияли золотом. Невесомый иссушенный лист, сияя на ярком осеннем солнышке, легко слетал, сбиваясь в колею, стлался под колеса автобуса. Стало легко на душе: «Хорошая примета: Родина предков встречает погожим днем.  Обязательно все будет хорошо!»
Робко сошла она в центре села, рассеянно посмотрела по сторонам с мыс-лью: «Куда податься для начала: в контору совхоза, в школу или искать дедушкин дом? » На остановке, поджидая автобус, стояли местные ребята. Завидев незнакомку, оживились:
- Вы к кому, девушка, может, Вас проводить? – выдвинулся красивый парень, с выразительными глазами-вишнями.
- Я внучка Ефима Казёнкина, хочу жить в его доме и работать в школе.
- Тогда нам по пути, идёмте, дорогу покажу - вызвался все тот же парень.
- Санька, ты чё, собирались же в район съездить? – окликнул один из друзей.
- Я передумал. Сгоняйте одни, расскажете потом, что к чему.
- Ну, смотри, - подернул плечами приятель, понимающе улыбнулся.
 Санька, уже подхватив чемодан и сумку приезжей, балагурил на ходу.
- Давайте знакомиться, меня Саней звать, а Вас?
Дарья не могла устоять перед обаянием парня, улыбаясь, ответила:
- Даша Озерова по отцу, дедушка Ефим - мамин отец.
 - Очень приятно. Вы у дедушки раньше бывали?
- Конечно, надеюсь,  что сама домик найду.
- Да тут искать нечего, мы почти соседи. А Вас  почему-то не помню.
- Так я же в детстве приезжала. А вы,  наверное,  еще в школе учитесь?
Санька нахмурился:
- Обижаете, в армию собираюсь. Первый осенний призыв и «Во солдаты меня мать провожала»!
- Ой, как хорошо! - непроизвольно вырвалось у Дашки.
Парень откровенно удивился:
- Вы рады, что меня не будет в деревне два или даже три года?
- Нет, что Вы, просто   хорошо, что Вы уже не школьник. Как представила, что у меня за партами будут сидеть такие великовозрастные дяди…
Санька засмеялся от души, и, перебив попутчицу, добавил:
- И будут стрелять из трубочки промокашками.
- Да, да, да! Хотя, что это я размечталась? Может, меня еще в школу не возьмут.
- Не имеют права! – деланно горячился Санька.
Дарья за разговорами не заметила, как оказалась у дома дедушки. Со дня смерти деда прошло года два с небольшим, поэтому домик сохранился вполне пригодным для жилья. Вместе с парнем разыскали ключ от навесного замка под стрехой крыши. Внимательно взглянув на спутницу, Санька серьезно спросил:
- А вы не боитесь тут одна, в пустом дому?
Она смотрела на него открыто с немым недоумением. Он уточнил:
- Открываем?
- Конечно, открываем, - решительно ступила она на порог.
Санька отомкнул замок, широко открыл двери, ступив в темноту сеней, распахнул маленькую дверцу в домик. На половицы сеней упал робкий луч света, освещая путь новой хозяйке. Она вошла следом, огляделась. В доме деда  осталось мало чего – пара чугунков, корзинка с решетом, кровать, маленький комод в горнице и сундук на кухне. Было чисто и, хотя улетучился запах жилища, сохранился  тонкий аромат сушёных трав.
- А что, здесь совсем неплохо. Решительно никуда не пойду, буду жить тут. Не-много подбелить, промыть окна и полы, отдохну с дороги и пойду в контору и школу, думаю, что мне помогут устроиться.
- Обязательно помогут, на селе всегда так. Хотите,  и в школу провожу?
- Спасибо, Александр, я как-нибудь сама.
- О, как официально – Александр, меня сроду в деревне так не называют – Санька да Ермачёнок, так и Вы называйте.

СЕЛЬСКАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА
Сельская школа встретила приезжую радушно. Директор – Федос Тарасович, по-военному подтянутый человек, с короткой стрижкой под бокс в седеющих волосах,  встал из-за стола, приветливым жестом правой руки пригласил Дарью сесть, пустой по локоть левый рукав пиджака аккуратно закатан. После короткого, но содержательного разговора,  велел написать заявление, и тут же наложил красивым, размашистым почерком резолюцию. Приняли её в качестве учителя биологии, зоологии, природоведения. Предложили классное руководство в 5-ом «б».  Галантно поддерживая под локоть будущую учительницу, сам проводил к секретарю и, дав распоряжение, удалился. Секретарь, молодая женщина, пояснила: «Федос Тарасович очень строгий, но справедливый, уважаемый на селе человек, бывший фронтовик, народный заседатель в суде, в школе кроме директорской должности преподает историю, которую ученики любят». Дарье было предложено два дня для обустройства своего жилища, обещаны к зиме дрова и ремонт изгороди. Довольная вышагивала она домой, вооружившись учебниками по своему предмету, взятыми в школьной библиотеке.
Санька Ермаков раздобыл где-то  известь, краску, мелкую утварь. Притащил кочергу, веник, старый рукомойник. Указав на сундук в углу,  с улыбкой спросил:
- Этот пережиток прошлого выбрасываем?
- Нет, нет, я рада, что хоть что-то останется на память от дедушки, а еще бы самовар настоящий, угольный. У дедушки ведь был, наверное, мама после похорон   всё раздала людям.
- Будет сделано, - весело отчеканил Сашка.
Вскоре явился пропавший самовар и не только: кто-то из соседей принес «лишнюю» подушку, матрац, кто-то стол, «одолженный» из дедова дома. Деревенские люди, чтившие Ефима-травника, узнав, что в доме поселилась внучка, да тем более будет учить ребятишек, многие приняли участие, предложили посильную помощь.
Дарья была поражена и удивлена этой доброте односельчан несказанно, вся-кий раз убеждаясь в правильности своего выбора. Помощь Саньки Ермакова её не только не угнетала, она чувствовала, что уже влюбилась в эту открытую белозубую улыбку, в лёгкий, весёлый нрав.  Ждала с замиранием сердца, смущало только лишь, то, что была старше года на три.
Побелив стены, подмазав печь, мытье полов и окон она оставила на другой день. С утра сбегала в местный сельпо, купила простого ситчика на шторки и по совету односельчан, зашла к соседям справа, попросить бабку Кристину подрубить ткань на машинке. На крыльце встретил дед Ярохтей – хозяин. Сухой, жилистый старик с удивительно живыми ясными глазами. Пристально всматривался в лицо гостьи, затем крякнув, спросил:
- Надолго ли к нам экая птица залетела?
- Как приживусь, дедушка! – ответила Дарья.
Пока разговаривала в доме с хозяйкой, дед заглядывал в окна, сложив козырьком ладони. Выйдя на крыльцо, попрощалась с хозяином и любезно пригласила заходить в гости.
Принесла свежей воды, наполнила самовар и затопила плиту. Напевая песенки мыла окошки на кухне. Выбегала в палисад, промывала стекла снаружи.  Выплеснув грязную воду, перешла в комнату, поставила таз с водой, и только выпрямилась перед окном, как в стекло с улицы кто-то плеснул чистой водой. Сладко заныло под ложечкой: видно, Санькины проделки. Припала лбом к стеклу, пытаясь высмотреть шутника. А он тут как тут: приплюснув нос о стекло, корчит рожицы, улыбается во весь рот до ушей, хоть завязочки пришей. Деликатно постучав в двери, торжественно внес стул с легкой витой спинкой:
- Вот вам  трон, госпожа учительница! Гляжу, новоселье впору справлять?!
- Слушай, точно, вот только с окошками закончу, а ты помоги с самоваром управиться, воды  налила, угли можно в печке взять, что-то  не могу в толк взять – куда их насыпать? – увидев, что гость пытается стянуть с ног сапоги, запротестовала: - Нет, нет, Санечка, только ради бога не разувайся, полы я не вымыла, а комнатных тапочек нет.
- О, я уже Санечка в этом доме! Будет сделано, госпожа учитель! – балагурил Санька.
После, когда вскипел самовар, гость, восседая на им же принесенном стуле, покачивая запрокинутой через колено  ногой, расправив плечи,  старательно дул на блюдечко с чаем, каламбурил:
- Нам, купцам первой гильдии, как-то не с руки пить чай без сахару, вы уж, Глафира Андреевна, похлопочите в другой раз.
Дарья невольно залюбовалась парнем, так он был хорош: плечист,  по-сибирски ладен и крепок. Густая шевелюра волос шапкой, зачёсанная на бок, уверенный, чуть насмешливый взгляд огромных глаз – тёмных омутов, пухлые чувственные губы. Особый шарм облику придавали начищенные до блеска яловые сапоги. «Не одна деревенская румяная красавица на такого засматривается!» - с шевельнувшейся невольной ревностью подумала Дашка. В это время в дверь постучали. Дарья словно очнувшись, встрепенулась:
- Войдите.
В домик ввалился дед Ярохтей.
- Мир дому сему! – хитровато щурясь и озираясь по углам, вымолвил дед.
- Милости прошу, дедушка Ярохтей!
- Я гляжу, уж без меня дом полон гостей! – подмигнул он Саньке. – Тебя, мила дочь, хозяйка моя на совет звала, чтой-то не ладится там у её с мануфактурой.
- Спасибо, дедушка, я скоро зайду.
- Ну, я пошёл, - подхватился Санька и выбежал из дома, не дожидаясь, когда уйдёт дед.
Вымыв полы, Дарья поспешила к соседке, но на вопрос, что та хотела у неё спросить, бабка Кристина лишь руками развела? Мол, шторки пошила, а своего благоверного никуда не отправляла:
- Никак по собственной воле наведался. Ходит опять сплетни по деревне собирает. Ты, дочка, внимания на него не обращай, он так-то беззлобнай старик, тольки вот без энтого не может – всё ему какую новость подавай!