Всегда один и один - это дает со временем двоих

***
В это время все вокруг затихало. Наступал рай для меланхолика. Джон сидел на диване, заставляя себя каждую секунду генерировать мысли, чтобы одна из них была удачной. Ему нужна была идея на миллион. Миллион последователей, деньги его не особо интересовали. Что-то такое, что могло перевернуть в первую очередь его жизнь. Усталость от безделья и скука от жизни редкими выстрелами подбивали его самолюбие. После каждой неудачи, после каждого неуверенного «Неплохо», Джон бил себя в грудь и начинал все сначала. От осознания такого абсурдного поведения у него иногда начиналась истерика.
Взяв пачку сигарет и шапку, он окинул взглядом комнату. Нарисованные дальним родственником Джона картины укоризненно смотрели на него. Он хлопнул дверью и впопыхах спустился с лестницы. На улице шел моросящий снег, было мокро и холодно. Красный язык пламени пару раз облизал сигарету и потух, и тут же пошел пар вперемешку с дымом. Дрожащей рукой Джон то и дело подносил сигарету ко рту и делал глубокие затяжки.
«Никого, - подумал Джон,- Ни души вокруг. Как хорошо. Никто такое позорище не хочет видеть». Со злостью выдохнув, он закрыл глаза. От таких мыслей ему захотелось заплакать, но понимал, что после такого он себя возненавидит еще сильней.
Джон, скинув одежду, упал на кровать, и еще долго не мог уснуть. Дикое желание что-либо делать и отсутствие умение что-либо делать оказалось контрольным выстрелом в душевной перестрелке.

Сев в кресло, Джон отдышался. Тишину в комнате разрушали гудки телефона лежавшего рядом разбитой лампой на полу в окружении неоплаченных счетов. От злости руки Джона слегка подрагивали. Очередной бессмысленный день подходил. Открыв окно, он присел на подоконник и перекинул ноги наружу. Капли, падающие на его голые ступни, успокаивали. Полчище муравьев с зонтиками внизу куда-то спешила. Каждая третья машина окатывала водой прохожих, которые, как волны от брошенного камня, разбегались. Автомобильные гудки и удары дождя по зонтам заглушали все мысли в голове у Джона.
- Ноги не простынут, дружище? – послышался мужской голос откуда-то справа. Джон повернул голову и увидел молодого парня, высунувшегося из окна, с сигаретой в зубах. Он смотрел, прищурившись, вперед и выпускал клубы дыма.
- Не должны, - резко ответил Джон.
- Проклятый дождь… Он имеет свойство вгонять в уныние, а, когда идет постоянно, можно вообще с ума сойти.
- Есть вещи, которые потяжелее дождя.
- Не спорю, но проходят они также быстро.
Джон пропустил последнюю фразу мимо ушей. Он смотрел вниз на людей и не мог понять, как они могут так  спокойно жить. Без мечты, без высокого стремления. Они просто существуют, просто женятся, просто умирают. А он так не хотел. Он мечтал, и быть может даже слишком много и убедительно для себя же. Тем временем сосед уже докурил и пристально изучал Джона. С задумчивым видом он изучал странного босоногого парня.
- Давно здесь?
- Что?, - переспросил Джон.
- Говорю, раньше здесь жила милая старушка. А теперь на окне сидишь ты.
- Два дня назад съехал из дома.
- Устал от родительского присмотра, решил вдохнуть свежего воздуха?
- Что-то типа того.
- Это сложное дельце. Тяжело время тебе предстоит.
- Лучше ничего не говори про трудности. И так по горло в них.
- Может, пойдем проветримся? Что думаешь? Тут за углом есть симпатичное местечко, где бармен мой хороший знакомый.
- Давай в следующий раз.
- Ну, смотри, если что ты знаешь, где меня искать.
- Да.
Незнакомец закрыл окно, и Джон опять остался наедине с, уже опустевшей, улицей. Он оперся двумя руками о раму окна и попытался приподняться. « Одно движение, одно усилие и нет проблем. И плевать на всех и все. Ведь я, по сути, никому ничего не должен, я могу делать все, что мне заблагорассудиться. Простое решение тяжелых проблем». 


От внезапного стука в дверь, Джон испуганно вздрогнул. Он подошел к двери и окровавленной рукой открыл ее. За порогом стоял сосед-незнакомец с бутылкой в руке. Он сначала посмотрел на взъерошенную голову Джона, потом перевел взгляд на его правую руку.
- Дружище, ты еще не все разнес в своей новой квартире?
- Мужик, сейчас совсем не до твоих издевок.
- Я зашел проверить все ли у тебя в порядке. Шум бьющегося стекла и разбивающихся в дребезги вещей не давал мне спокойно сидеть у себя. Я сгонял за бутылкой, их хотел тебе предложить обмыть твою новую квартирку.
- Что в бутылке?
- Виски, не самый элитный, но…
- Сойдет, только давай не в «моей новой квартире». Бардак, понимаешь.
- Конечно, только въехал, я все понимаю.
Джон влез в тапки и поправил волосы, пока сосед открывал дверь к себе.
- Милости просим, как говорится.
Джон шагнул в квартиру и встал на месте. В полумраке, он сразу увидел мольберт, на котором стоял холст. Рядом на полу лежала палитра и несколько кистей, измазанных в разных красках. За ним, стояла стопка из, примерно, двадцати полотен. В помещение держался запах сигаретного дыма и растворителя.  Сосед подошел к столику возле дивана и разлил содержимое бутылки по стаканам.
- Проходи, не стой у входа. Тебе лед нужен?
- Давай. Ты художник, что ли?
- Ну, это громко сказано, так. Если только второсортный художник. Рисую помаленьку и получаю копеечку. На жизнь хватает. Держи, твой виски со льдом, - сказал он, протягивая стакан гостю.
Джон преподнёс стакан ко рту и разом выпил до дна. Сосед понимающе кивнул и повторил. Джон сделал все также. И посмотрел на художника, потом на стакан.
- Извини, дружище, но третей стакан я тебе не налью, пока ты не предложишь тост.
- Может, просто выпьем?
- Просто выпьем за что?, - наливая виски, спросил гостеприимный художник.
- За здоровье, любовь, успех, счастье… не знаю, одно звучит смешнее другого.
- За победы, - подняв стакан, громко сказал сосед.
Джон опустошил третий стакан и сел на диван. Затем поднес сложенные ладони и всеми силами надавил на них лбом.
- Ну, раз, выпили за победы, теперь и за знакомство можно. Лукас.
- Джон.
- Что ж такого у тебя случилось, Джон, что ты двадцать четыре на семь психуешь и ломаешь все, что под руку попадается?
Джон долго не отвечал. Не решаясь, поддерживать открытую беседу, он предпочел молча пить виски.
- Ты не особо общительный, я смотрю.
- Не принимай это на свой счет, я со всеми такой.
- И давно так?
- Давненько. Уже не помню, когда был болтливым счастливым человеком. Сейчас я всего на всего ноющий баран.
- Ну, так может, стоит исправлять это, - спросил Лукас.
- Понимаешь, я ничего не умею. Пишу плохо, рисую еще хуже. Я пустышка. Я могу только существовать, ходить на работу каждое утро, завести подружку, чтобы вечерам скучно не было. Вот, что мне остается делать. И все бы ничего, но внутри у меня все сжимается, когда я представляю себе такую жизнь. Не об этом я мечтаю, и не представляю, как вообще кто-нибудь может об этом мечтать, - Джон выдал все, что было на духу.
Это было неожиданно, даже для самого Джона. Лукас внимательно слушал его, и задумчиво крутил в руках стакан. Когда, же Джон закончил, он встал и закурил.
- А о чем ты мечтал? Как представляешь свою жизнь?
- Не знаю. Хочу, чтобы хоть что-нибудь у меня получалось хорошо.
- Это уже славно, некоторые и этого не хотят.
- Слабо утешает. Понимаешь, когда был мелким, я верил, что особенный, что вот по любому стану известным, и все в моей жизни будет замечательно. И любовь для меня была чем-то идеальным, на всю жизнь, крепким чувством. И вот я начал взрослеть, и мои представления, как доминошки, поочередно посыпались. Я ведь состоял из этих доминошек. Без них мне не выиграть партию.
- Все через это проходят. Надо просто смириться.
- Да все с этим сталкиваются. Но не все одинаково легко отходят от такого столкновения. Я до сих пор не готов проститься, и начать строить новую картину мира, уже не такую радужную. Я верю в чудо, я буду бороться за это чудо.
- Вот это уже правильный настрой. К черту людей, навязывающих свой жестокий мир. Да здравствует дивный новый мир, построить который в силах только ты. Выпьем за наивность, которая может сломить горы серьезности!
- Выпьем.

Джон откинулся на спинку кресла и вздохнул. Он достал пачку сигарет, и предложил Лукасу. Тот одной рукой взял сигарету, а другой поправил свои длинные кудрявые волосы. Они в полном молчании закурили. Каждый из них задумался о своем. Джон вспомнил момент, когда поставил перед фактом родителей, что выпадает из родительского гнездышка. Мама в истерике, отец молча сидит. Джон знал, что тяжелее всего переваривает эту мысль его отец. Проклятие, заставляющее сдерживать эмоции и позволять им разъедать все внутри себя, передалось ему по наследству.
- Лукас, давно ты тут творишь?
- Уже года полтора, отучился в художественной шарашке, и загнездился тут, ибо мои тяжело воспринимали мое творчество.
- Как так? Талант в семье, это не может не радовать.
 - Ха, не все так воспринимают мое творчество, - Рассмеялся Лукас, - для них это мазня. Сколько себя помню, всегда рисовал, если можно так сказать, с пеленок с кистью в руке. С каждым своим новым «творением» подбегал к маме, на что получал, пощёчину, «Молодец». Знаешь, это звучало еще хуже, чем, если бы она просто промолчала.
- Как же ты, тогда отучился на художника?
- О, это отдельная история. Когда, я впервые подошел к родителям и сказал им, что хочу поступить в художественную школу, на меня посмотрели, как на идиота. Мне даже стало стыдно за свои слова. Потом, долго выслушивал нудные речи о том, что это не принесет денег, что таких лоботрясов много, и пробиться к широкому кругу тяжело. В общем, я два года зарабатывал на курсы, и параллельно посещал бесплатную художественную школу.
- А хочешь узнать, что произошло бы с тобой, если бы поддался влиянию родителей. Садись поудобней, сейчас расскажу. Сначала, ты бы потратил несколько лет на подготовку к экзаменам по предметам, которые тебе ни разу не интересны. Потом поступил бы в университет на специальность, название которого ты так и не запомнишь. Ходил бы на пары, учил предметы. И каждую свободную минут жалел то время, которое тратишь, толком не понимая зачем. Ты как бы знаешь, что это все не твое, но у тебя нет сил и смелости, чтобы все изменить. И вот ты отучился шесть лет, выходишь из дверей «любимого» учебного заведения, в этой дурацкой квадратной шапочки, и тебе некуда идти. Ты потерян.
- Так было с тобой?
- Да.
- Почему ты не пошел туда, куда хотел?
- Не всегда знаешь, чего хочешь. А когда узнаешь, частенько бывает поздно. Вот и у меня так. От неимения своего «хочу», я пошел по той стезе, которую всей душой не переношу. Давай выпьем. Выпьем за правильный выбор.
-За своевременный правильный выбор.
- Да, так лучше.
Они подняли стаканами с извилистыми гранями и чокнулись. Лукас подошел к окну и присел на подоконник. Луна освещала пустынную улицу, и прохладный ветер задувал в квартиру. Лукас с наслаждением вдохнул порыв свежего воздуха и довольно улыбнулся. Джон же сверлил взглядом мольберт, стоящий в углу комнаты. Он чувствовал ненависть к этим предметам и одновременно трепетную любовь. Пристально вглядываясь, он пытался понять, что именно так его бесит.
- Чем же ты занимаешься сейчас?, - спросил Лукас, чтобы проверить, не спит ли его собеседник.
- Пытаюсь нагнать упущенное. Я слишком долго занимался точными занудными предметами. Мне не хватала полета творческой мысли.
- Интересно, расскажи.
- На данный момент. Тут и рассказывать нечего. Я окружил себя большим количеством занятий, чтобы не чувствовать себя никчемным бездельником. Сижу целыми днями дома, пытаюсь научиться играть на гитаре, сочинять стихи, нарисовать что-нибудь дельное, а под вечер, когда становиться невыносимо изливаю душу на бумагу. И так проходят мои дни.
- Окружить себя большим количеством занятий, по мне так неплохая идея. В каком-то из них ты просто обязан преуспеть.
- Или же нет. Ну, знаешь как в той поговорке про двух зайцев. Вот это было бы совсем печально.
- Одно могу сказать, в творческих профессиях есть большой изъян. Вдохновение, дружище, оно весьма не предсказуемо. Бывает, неделями жду его, оно не приходит, а иной раз неделями держится. И хоть убей, не знаю с чем это связано.
- А у тебя не бывает такого, что, вот ты хочешь сесть и нарисовать, ну руки у тебя чешутся. Ты садишься, а в голове пустота, ветер дует и ни одной годной мысли.
- Частенько такое состояние. Я слышал, что если тебе нечего говорить, то лучше помолчать. Но, что делать, если я не могу молчать, меня распирает заорать.
- Найти музу, если только.
- Музу, которая прилетает и раздаривает всем вдохновение?
- Ту, ради которой все это делать. Мне кажется это самый лучший способ идти дальше к новым горизонтам.
- У тебя есть такая?
- Не так все просто у меня. – Наотрез ответил Джон.
Лукас затем, что, не желая того, капнул тайную тему своего собеседника. Чтобы исправить сложившуюся ситуацию, он встал и пошел к старому дубовому шкафу. Открыв среднюю дверцу, достал коробку и поставил ее на пол.
- Ничего не имеешь против музыки. Здесь у меня есть Pink Floyd, Killers, Bob Dylan, Queen. Ага, есть еще Nirvana и Guns n Roses.
- Давай Ганзов.
Лукас достал потрёпанную пластинку и поставил ее на толстый металлический диск обтянутый бархатом. Пластинка закружилась, и из колонок зазвучала песня ‘Welcome to the jungle’. Лукас начал дергать правой рукой, имитируя игру на гитаре, а потом начал якобы подпевать.
- Добро пожаловать в джунгли. Отличная песня отличной группы. 
- Это точно.  У тебя много хорошей музыки. Сейчас все меньше любителей такого рода классики.
- Знаешь, иногда я удивляюсь этим миром. А точнее, как я не вписываюсь в него. Я однозначно родился не в то время. Терпеть не могу эти клубы и эту современную музыку. По мне, в ней нет души, нет текста как такого. Раньше весь акцент делался на смысле песни, на словах и в дополнение шла замечательная музыка действительно талантливых музыкантов. Эта музыка заставляет думать, рассуждать, переживать и делать выводы, а современная попса создается для зарабатывания легких денег и прослушивается с целью заглушить свои мысли. Это правильно.
- Я полностью поддерживаю твою точку зрения. Сейчас, действительно, много чего делается без любви. А за неимением качественного нового, остается впитывать старое доброе.
- Ну что, за классику? – Спросил Лукас, поднимая стакан.
- За бессмертную классику! – ответил Джон.



 - Достал меня этот город, - выдавил Джон, - смотаться бы куда-то далеко, хотя бы на недельку, а лучше на всю жизнь. Сидеть на крыльце в плетеном кресле с бокалом вина в одной руке и с сигаретой в другой. Впереди, почти под твоими ногами океан и песчаный пляж тянется вдоль горизонта. Где-то рядом твои детишки близнецы, загорелые мальчик и девочка, строят замки из песка. А с ними и любимая жена, в легком платье и в косынке. И все хорошо.
- Красиво звучит, но мне такое не подходит. Мне необходим большой город, со своей динамикой и драйвом, новые люди и общение с ними. Я бы повесился бы в такой ссылке через неделю. А вот если бы огромный пентхаус с окнами во всю стену, с камином и роялем. Вот это да, это мне куда больше нравится.
- Рано или поздно так все и будет. Я верю в это. Каждый из нас сможет построить свой собственный рай.
- Дай Бог, получится. От таких разговоров у меня разыгрался аппетит. Ты не хочешь что-нибудь в топку забросить?
- Было бы не плохо.
Лукас с трудом подошел к холодильнику и к своему удивлению ничего походящего на будущий ужин не обнаружил.
- Придется нам, сосед, прогуляться до магазина. Мой холодильник пуст.
- Давай на дорожку еще выпьем  и пойдем.
- За что выпьем? Ты уже знаешь, что я не пью без тоста.
- Поднимем наши бокалы за мечту, за всех мечтателей, которые изменили этот мир, и за тех, кто еще не успел, но обязательно перевернут эту чертову историю.
Выпив, они посмотрели на пустую бутылку, стоящую на столе, и решили вместе с едой купить еще выпивки. Спотыкаясь, Лукас кое-как нашел свою ключи, и, погасив свет, закрыл дверь. Сразу с порога их встретил бездомный, который попросил отсыпать ему мелочи. Джон и Лукас начали было спорить, кто из них подаст попрошайке, но, в конце концов, оба скинули ему пару баксов. Тот метров сто прошел за ними, кланяясь и благодаря, а потом завернул налево и скрылся в переулке.
- Меня всегда они пугали. Страшно осознавать, что был ухоженный человек, работающий, живший, как остальные, и вдруг произошло что-то, что заставило его превратиться в несчастного человека.
- Не знаю, насколько это цинично прозвучит, но я смотрю на это с другой стороны. Каждый раз, когда хочу пожаловаться на свою жизнь, или поныть о своих неудачах, и вижу одного из таких, я сразу представляю, как тяжело должно быть ему, и что все мои проблемы меркнут на фоне проблем это бедняги.
- Надо будет взять на заметку, полезна мысль. Мой страх в сравнении с твоим взглядом выглядит не очень по-взрослому.
- Забудь о взрослости! Мы же еще вначале пили за наивность и ребячество.
Они подошли к палатке с хот-догами и решили не искать дальше магазин с продуктами, а перекусить сосисками в тесте. Заказав по две штуки каждому, они отправились в поисках алкогольного «бутика».
Когда они купили все, что хотели, присели на скамейке в парке. Джон открыл бутылку и сделал первый глоток, пытаясь спародировать сомелье.
- Извини, конечно, но твой виски был куда хуже! – подвел в заключение сомелье.
- Это тебе так кажется, - не отвлекаясь от поедания хот-дога, ответил Лукас,- ты уже пьян в стельку, и вообразил себя знатоком виски.
Джон сделал еще пару глотков, и принялся к трапезе. В парке было на удивление оживлено. То и дело слышались возгласы, громкий смех, песни из разных уголков. Ночью парк оживал. Он играл роль пристанища, студентам, нежелающем спать, и бездомным, которые напротив, мечтали о сне.
Наши любители классики, быстро употребив фастфуд, закурили.
- Слушай, Джон, не сочти за оскорбление, но неужели у тебя нет друзей? Я про то, что должен же быть человек, к которому можно прийти и вывалить все, что гложет.
- Забавно. У меня было много друзей, причем хороших. Мы все свободное время проводили вместе, тусили, жили припеваючи. Но шло время, и потихонечку наша компания стала таять, как лед на ладони. Медленно, так что не сразу заметно, что один за одни уходили. А когда замечаешь это, ты остаешься один в комнате. И по сути то поговорить даже не с кем и остается только крушить мебель и вечерами вспоминать прошлое.
- У времени есть такая особенность: она испытывает все в твоей жизнь, будь это дружба, любовь, мечты и ценности. Главное, замечать то, что проходит проверку, и держаться, а то, что нет – отпускать, и идти дальше.
- А вот второе у меня получается не ахти как. Есть такая особенность в моем характере: я слишком привязываюсь к вещам. Быть может потому, что я плохо принимаю новое и уж, если принимаю, то не хочу отпускать.
- Может, подружку найдешь?, - с наслаждением сделав затяжку, спросил Лукас.
Джон молча докуривал сигарету. Глотнув львиную долю из бутылки, обернутой пакетом, он взглянул на небо. За горизонтом виднелись первые признаки скорого рассвета.
- Подружку найти? Я это воспринимаю, как измену.
- Стало быть, есть?
- Есть одна девушка, которая укуталось в моем сердце.
- Так, что за грустная гримаса?
- Все просто: я ее помню, она, к сожалению, давно позабыла.
- Ах, вон оно что. Не прошла любовь проверку временем.
- Грубо говорю. И ведь вот что смешно: если вдруг она даст надежду, помашет косточкой, я тут же прибегу. Помнишь, я упоминал музу. Я ведь ради нее стараюсь преуспеть, состоятся, делать то, что произведет на нее впечатление. Мое хобби перебирать воспоминания, представь, как нелепо я выгляжу, когда сижу один в комнате и вспоминаю счастливые моменты из прошлого, из нашего с ней прошлого, и смеюсь. В полном одиночестве смеюсь над пролетевшем счастьем. Она, Лукас, шест, вокруг которого кружится моя стриптизёрша жизнь.
- Не слишком ли много власти одному человеку над другим. Я считаю, что любые отношения, не должны скатывать в рабство. Любовь должна давать силы, а не высасывать последние соки. И единственное, что я могу тебе посоветовать, это ждать, когда ты сможешь идти дальше, а лучше перебить прошлые эмоции хорошим зарядом новых.
- Да я и сам уже сплю и вижу, когда скину эти оковы и смогу выпрямить спину.
Из-за деревьев виднелось алая полоса. Все чаще мимо Лукаса и Джона в спешке проходили люди с портфелями.
- Лукас, а ты боишься смерти?
- Я курю и пью! Конечно, нет.
- А если серьезно?
- Я в детстве уяснил одну важную мысль: « Рождаясь, мы начинаем умирать». Смерть не нужно бояться, к ней нужно подготавливаться, нужно жить так, чтобы если вдруг смерть постучит в дверь, мог спокойно сказать: « Открыто» и с улыбкой встретить ее. Будь доволен прожитой жизнью.