День Армии

На «гражданке» — не то. По-настоящему этот праздник ощущается только в армии. С утра уже суетятся все. От рядового до генерала. На плаце торжественное построение. Офицеры в парадных шинелях. Их лица непривычно улыбчивы, Они знают, что будет после приветственной речи командира.
—Товарищи! — громыхает он с трибуны, специально выставленной перед строем.
—И… и… и…, — вопрошает эхо, отражённое от казарм и учебных корпусов.
И все понимают, что это — даже не вопрос, а данность.
В столовой накрыт праздничный стол. Солдаты тоже радуются. Оркестр, выстроенный внутри обеденного зала, играет мелодичные марши. Стёкла в окнах в ликовании дребезжат, пытаясь выскочить из переплётов и броситься тысячью осколков в объятия возбуждённых музыкантов. И даже пища изо рта в желудок следует не как обычно, с нерасторопностью и аппетитом, а в строгом парадном ритме.
Сто двадцать толчков в минуту!
Уже к десяти часам утра в части не остаётся ни одного офицера, кроме дежурного и его заместителя (которые, впрочем, тоже уединились где-то, не посылая оттуда ни одной весточки своим подопечным).
Анархии, тем не менее, никакой. Армейская жизнь даже в праздники  устроена по строгому распорядку. И только в отдельные минуты, которые удаётся урвать от бесконечного освоения уже освоенного давно пространства между казармой и спортивной площадкой, бойцы достают из карманов листочки, вырванные из учебных тетрадей, и на коленках строчат впопыхах:
«Здравствуй, Маша! Как я хочу домой…».
А после отбоя, их младшие командиры завершают сей славный денёк своим торжественным фейерверком.
Лук, шпик, чёрный хлеб, солёные огурцы из столовой.
Не достаёт только…
Но ждут…
Вот-вот должен вспыхнуть огонь из радостных искр!
Где ж он, гонец тот из будущего?
Уж тут. Как миленький. На стол в каптёрке выкладывается традиционный боекомплект — пять бутылок.
Ликёр…
С сальцом и луком, а? Каково?
А иншего нет ничего в округе.
Праздник… Лучшее всё расхватали.
—С праздником! — объединяются стаканы.
Закуска не лезет в рот.
И что?
Здесь, в армии, всё подчиняется приказу.
Соль, горечь, отврат  растворяются в приторной сладости.
А кто-то говорит, что солдатская служба — не сахар.
Не верьте, друзья.
Они врут!