Угроза для Рима. Глава 7

Без медицины не было бы жизни на земле. А тем более без опытного хирурга, способного одним мановением руки и скальпеля отсечь боль, страшную и жестокую. И если человек утерял здоровье, пусть знает он: есть на свете способный ему помочь, взявший на себя ответственность за человеческую жизнь.

Врач Джузеппе Тоскивальди всегда осенял себя крестным знамением перед любой операцией. Так было легче творить свою работу. Его сестра, Анна-Мария, однажды упала в полынью и едва не погибла, безнадёжно барахтаясь в ледяной воде. В это время Джузе писал письмо в Неаполь своей подруге по переписке, с которой он делился своими скудными новостями, игнорируя ровесников во дворе. Письмо он так тогда и не дописал: приятно белёсый листок бумаги подхватила ворона, залетевшая в открывшееся от ветра плохо запертое окно. Мальчик рванул в одной рубашке во двор, пробежал заснеженный огород, часть леса, пока не выбежал на белую гладь реки. Отчаянный голос Анны-Марии аж подбросил его от земли. Родной любимый голос, жаждущий продолжения жизни. 

Тогда всё закончилось благополучно и спустя полчаса Анна-Мария уже мирно спала на кушетке в прихожей у обогревателя. Теперь задача спасения жизни стояла так же вызывающе однобоко - будет жить Римский Понтифик или отправится в небесные чертоги. А потому господин Тоскивальди глубоко погрузился в процесс операции, что если бы наступил конец света, он вряд ли это заметил.

Несколько раз происходили непонятные сбои в дыхательной аппаратуре операционного блока. Не иначе земля и небо схватились за жизнь Иоанна Павла Третьего. Что могло помешать  всем недругам Папы в эти минуты наконец-то возрадоваться упокою этой старой итальянской души, вознесённой на Римский Престол в годы угасания веры и битв Третьей Мировой? Только молитвы миллионов верных католиком, собравшихся у клиники и ждущих любого исхода. Если Святой Отец выдержит все испытания, он станет ещё более крепким духовно, ну а если смерть поглотит его тело, возблагодарим Господа Бога, что смерть пришла без больших телесных мучений! Как бы не был тёмен свет в туннеле, спасибо что есть паровоз.

Рассечённое тело Джованни Скварини, которого вся земля знала под именем Иоанна Павла Третьего, боролось за жизнь. Сердце то прекращало биться, но вновь возвращалось в ритм, артериальное давление скачками будоражило разум помощников хирурга. Но дальнейшие два часа прошли в несколько спокойной атмосфере. Когда доктор Тоскивальди выходил из операционной, он едва не падал с ног.

Госсекретарь Ватикана Спаччо молниеносно подбежал  к хирургу и схватил его за руку чуть выше локтя. Единственное, что разобрал доктор, был обрывок какой-то невразумительной чепухи: "перитонит... курия... Дева Мария... спит..." Джузеппе приоткрыл пошире свои разбухшие от недосыпа глаза и попытался сосредоточиться на этой маленькой, но обретшей все заполняемые размеры фигуре кардинала Спаччо.

-Папа в порядке - выдавил из себя пустые слова хирург клиники "Джемелли".

-То есть, вы хотите сказать... - не нашёл ничего иного Госсекретарь, кроме этой неоконченной фразы.

Тоскивальди повторил свои слова и удалился в туалетную комнату. Спаччо вышел из помещения клиники с повеселевшим взглядом, суетливо сел в машину и поехал в неизвестном направлении.

(Новость о успешной операции мгновенно облетела весь мир. Президент Америки так вложил все силы в свой удар по столешнице, что из руки на зеркало упали капли крови. Маквилл сморщился и вытер ладонь листком бумаги, на которой была набросана речь для студентов из Оклахомы. Одно дело, когда проливаешь чужую кровь, но если пролита своя, драгоценная и всеми уважаемая, то это другой разговор. Нет цены той крови, которая питает миллионы литров простых людей).

Часто простой народ жертвует последним для власть имеющих. Этой жертвой были согреты и подпитаны судьбы многих королей и президентов, герцогов и баронов. Эти жертвы также священны, как и кровь Христа. Господь наш был одновременно и простолюдин, и Царь, и не поэтому эта Святая Жертва известна в любом уголке земного шара? Высокое и простое - чем не повод для глубоких анализов мятущегося разума? Эти мысли и волновали Семёна Астраханцева, когда тот перебирал некоторые бумаги в секретариате Папы.

Второй спецпредставитель России в Святом Престоле возился с карбюратором старого мотоцикла, сломавшегося на улице адмирала Казимира Фолла. Проклятая железяка отнимала драгоценные часы, а время в расследовании смерти Соколовского было ценно и ещё тем, что во всяком закрытом человеческом обществе важно брать быка за рога. Этому вас научит любой американец.

Всё таки Глеб Жирков бросил свой сдохший мотоцикл и добирался до Собора Святого Петра на автобусе.

Кабинет Папы занимал Чезаре Спаччо. Одутловатое лицо кардинала вызвала у русского офицера нестерпимую изжогу.

-Я кое-что разузнал о кардинале Соколовском - произнёс Глеб и не спрашивая разрешения, уселся на диван, обставленный со всех сторон комнатными пальмовыми деревьями.

-Ну что ж, говорите - Госсекретарь громко вздохнул и приподнялся из-за стола. Вентилятор на потолке выключился громким щелчком.

-У русского кардинала была, да и сейчас есть сестра Маргарита. Она живёт в Венеции. Я съездил вчера в её скудные апартаменты и поговорил по душам. Монсеньор Соколовский частенько останавливался у неё в гостях, был нежен в отношениях с дочерью своей сестры. Дочери 14 лет и Георгий всякий раз дарил ей подарки или отдавал на хранение некоторые личные записи. Девочка поведала мне на ушко, что в последний раз, за неделю до смерти кардинал отдал ей папку, довольно объёмную, которую она по его просьбе спрятала в кровати своей комнаты. Однако, папка также внезапно исчезла как и появилась. Что было в этой папке, Лиза не знает.

Вентилятор шумно начал вновь работать.

-Маргарита, её мать, рассказала мне глубоко доверительно, что Соколовский как-то узнал о любовной связи нынешнего Папы. Он говорил, что занимался биографическими деталями Папы Скварини и раскопал достаточно много интересного. Всё это было записано в той самой папке, что хранилась в комнате девочки Лизы.

Кардинал Спаччо грыз колпачок ручки, будто стал малолетним мальцом далёкой провинциальной деревушки. То, что он услышал, его скорее не потрясло, а озадачило. Сумерки за окном добавляли туманности в голове.

-Значит, Папа не так чист, как кажется? - произнёс невнятно он.

-Все мы не ангелы - Жирков пожал плечами.

Госсекретарь Ватикана покраснел как речной рак, свежевыловленный и брошенный на горячий песок.

-Никому не слова. Мы разберёмся, а пока каждый будет продолжать свою работу. Каждый - там, где это необходимо совестью.