Пробуждение с вмешательством

   Вначале бил колокол. Потом звонил телефон. День для Дейзи начался с приглашения на разговор. «Мерзкий привкус, – подумала она, – сейчас бы глотнуть чего». Пробуждение ото сна казалось ей всегда чем-то грустным, и ей не нравилось собственная податливость в первые минуты после пробуждения. Наверное, это было связано с тем, что ты только пытаешься переступить через черную отметину сна, притягивающую тебя. Так случилось и в этот раз. Этот звонок был от Маргарет. У нее куда-то убежал пес, и она хотела, чтобы они вместе прочесали жилой район в поисках собаки.
   «Выходной день, - подумала Дейзи, как только рингтон стал металлическим звуком литься в ее уши, - и первым делом я слышу собственный телефон. – Странно, а я когда-нибудь просыпалась под пение весенних птиц?». И тогда ей эта мысль показалась совсем грустной, потому что она тут же вспомнила, что нет, никогда она так не просыпалась. Весь дальнейший разговор был как будто кем-то написан заранее: ты долго соображаешь, а после - несколько раз подряд говоришь «да». Вот и все. Мысленно рукопожатие состоялось, ты только что во что-то вляпался. 
Встав и дойдя до огромного зеркала в ванной, Дейзи еще долго и тупо смотрела на скомканное лицо напротив. Собственная бледность испугала ее в это утро. «Лицо как у трупа» – подумала она. После она умылась, поставив перед этим кофе на конфорку. И только спустя двадцать минут пришла первая, казалось бы, верная мысль: «На кой черт я согласилась на это?». – Что ж, у меня так всегда – сказала она вслух. Постоянно кому-то что-то да нужно. Хоть я и пыталась избежать этого, уйдя в тень и говоря все меньше и тише. – И здесь снова это: чертов звонок. Но я же по-прежнему считаю, что свобода показывает себя в тишине моего телефона, в убранстве  комнаты и устройстве жизни; в моей заброшенности она и состоит. От этих мыслей ее отбил крохотный гейзер, выбрасывающий вместо пепла горячий кофейный пар – ее кофейный чайник. Это грязное пятно автомобильного масла внутри него было способом проснуться.
   «Пусть все это треснет… и пусть новый порядок не подоспел, но это лучшее решение», – думала она про себя, попивая кофе; так ненавистно было ей это пробуждение с вмешательством. Дейзи напялила на себя красный вязаный свитер в дырочку, натянула светлые джинсы с прорезями на коленях, быстро сунула ноги в кеды и закинула на себя бежевое пальто. В это время ветер брал порывами так, что окно то чуть вдавливалось, то, казалось, готово было зайти в комнату. Подскочив к двери, она заметила незапечатанный конверт. Внутри оказалась квитанция за квартиру, такие – и всегда в выцветших желтых конвертах в пятнах – просовывала под дверь домоправительница. «Но я не могу тащить квартиру на себе, потому что Никлас уехал от меня!», - отвечала она воображаемой домоправительнице, пока спускалась по лестнице.
   Первое, что встретило ее на улице, ветер. Тот самый, что хотел разбить ей все окна, хотел привнести новый порядок, тяжелым порывом снеся вещи отовсюду: с подоконника, с тумбы и со стола, вывернуть наизнанку все вещи, прочесть все книги, стоявшие в углу. На этот раз, казалось, ветер мстит – в ее лицо прилетел огромный черный пакет. И тут она пробормотала: «Вот день!». До метро нужно было идти минут десять, а ветер щупал ее под пальто. Она решила сжаться и отогнуть ворот, чтобы не давать ему шансов. Пока она шла, в мыслях ее возник силуэт Никласа; и она почему-то стала вспоминать их знакомство.
Все произошло случайно. Они тогда были студентами и жили в общежитии. Однажды в комнату к ней кто-то постучал. Она была одна, потому что соседка ушла в кино со своей группой. Когда она открыла дверь, она увидела худого брюнета, упорно смотрящего в пол. Брюнет монотонно произнес: « Нет ли у тебя штопора для вина?» – и достал из за спины красное сухое. – Нет, сказала Дейзи, – но я умею ловко открывать его с помощью обуви на каблуке!
– Что? – спросил брюнет и, кажется, улыбнулся
– Сейчас, смотри – быстро отчеканила Дейзи. В одно мгновение в ее руке оказался сапог, она выхватила у него бутылку из рук и запихнула внутрь сапога, плотно прижав ее.
   После этого она стала, держа одной рукой горло бутылки, а другой – сапог, молотить приспособлением об стену. Получалось громко, брюнет робел, молчал и не двигался, а Дейзи молотила так, что штукатурка ссыпалась; кто-то даже выглянул из другой комнаты в коридор из-за любопытства. Поняв, что не получается, они спустились на этаж ниже и Дейзи стала молотить там. Брюнет заметил, что пробка от бутылки идет куда-то вверх и сказал: «Слушай, да у тебя получается». Тогда Дейзи медленно подняла на него взгляд и мило улыбнулась. После того как пробка вышла из бутылки, брюнет сказал: «Меня зовут Никлас, давай теперь прикончим это вместе?». Никлас был на четвертом и занимался политическими исследованиями, а Дейзи была на третьем и занималась социальной теорией. Они прожили вместе полтора года. Дейзи устроилась на работу в контору, где ей нужно было заниматься бухгалтерией, а Никлас поступил в магистратуру. Через три месяца их знакомства они съехали в одну квартиру. Но три недели назад Никлас сказал ей, что больше так не может, поэтому и съезжает от нее. Он не ушел к другой: университет предоставил ему общежитие, туда он и направился. Дейзи больше не могла тянуть квартиру, и её это жутко бесило.
   От всех этих мыслей ей поскорей захотелось приехать к Маргарет и найти пса. Совсем недалеко виднелась красная вывеска метро. Оставалось только перейти дорогу. Она начала спешить, как если бы дорога была границей, разделившей край невзгод и край блаженства, где нет расставаний и горя. Люди, стоявшие по окраинам дороги, могли наблюдать, как шаг стал быстрой ходьбой, как её дыхание становилось все сильнее. Дейзи шла, не замечая ничего. На середине пути какой-то звук стал доноситься до нее с правой стороны; он был очень похож на рингтон телефона. Потом холод. Нечто большое и холодное коснулось вначале ее щеки, потом ребер и отбросило ее в сторону. Ее сбила какая-то машина с огромным металлическим бампером. Это его холод она ощутила на своем лице. И теперь красная река заполняла трещины в асфальте, заготовленные, казалось, для нее.