Сломанная лавочка у подъезда

Простое решение
     Виктор энергичный, быстрый, небольшого роста, в зеленом свитере сидел на деревянной лавочке у подъезда четырехэтажного дома.  Сидеть было неудобно, две палки  со спинки лавки были оторваны, и валялись около кустов желтой акации совсем рядом.
- Не выходит, – думал Виктор о своей подруге Лизе.

     Солнце просто пропекло сквозь свитер спину Виктора, но он терпел, снять свитер можно было бы, но не хотелось портить прическу, которой он занимался некоторое время, перед тем, как идти на встречу к Лизе.
- Что там делает? – думал Виктор.

    Было время каникул для студента Виктора, которое он решил провести дома у родителей. И у Лизы тоже было время для отдыха, тоже маленькие летние каникулы. Учились Лиза и Виктор в Москве, и приезжали на лето в Курск, где свободного времени было сколько угодно.
- Надоела она мне, - почему-то подумалось Виктору.

   Нравилась маленькая, тоненькая Лиза Виктору давно, но как-то е получалось ему представить ее рядом с собой в будущем. А о будущем любил Виктор подумать, о том, которое наступит после его учебы.  Вернуться в свой родной город Виктор не собирался, он представлял, что еще несколько лет и станет он москвичом, настоящим, получит ученую степень, и с портфелем будет ходить в институт и учить таких же как он сам, приехавших в столицу за счастьем студентов.
- Не москвичка Лиза, - говорил отец Виктору частенько.
- Не москвичка, - соглашался Виктор.
- И что же вы делать будете после учебы?
- Пока не знаю.
- Вот в этом все и дело. А знать надо, - добавлял проникновенным голосом отец, который сам уже взрослым институт окончил и много сил отдал семье, чтобы все в ней был достаток и благополучие.
 
     Из окна первого этажа высунулась бака Фрося, посмотрела на Виктора, сидящего на скамейке. Ее сморщенное маленькое личико было сжато в детский кулачок,  глазки округлились, реснички собрались в щеточку. Узнав Виктора, которого она помнила еще с того времени, когда он был вихрастым школьником, она успокоилась и отступила от окна. У старухи были и свои внуки, за которыми она смотрела, а оттого и все остальные ее интересовали, не идет ли от них беспокойство.
- Вылезла, сейчас что-нибудь спросит, противная старуха, - думал Виктор, - ушла, но может и вернуться к своему наблюдательному пункту.
 
    Но бабка больше не выглядывала. Виктор успокоился и вернулся к ожиданию Лизы.
- Куда собрался? – спросил сегодня отец Виктора.
- С ребятами встречусь, - ответил Виктор, хотя и не думал сегодня ехать к своим бывшим одноклассникам.
- Смотри к ней не ходи, - всматриваясь в сына, сказал отец.
- Что так?
- Забудь. Тебе жить нужно. У нее ничего нет.

     Когда уезжал Виктор на каникулы, то  в общежитии института уже никого не было, он уезжал последним. Он не любил ходить по театрам и музеям, не получалось, так интенсивна была учеба, а он сам старался учиться как можно лучше. И, вообще, такие хождения его угнетали, что там можно было увидеть на той сцене, одни кривляния. Вот в кампании ему нравилось быть, но в Москве не то, что в своем городе, друзья, конечно, были, но не такие и меньше.
- Приехал? – услышал Виктор, как к нему, выйдя из подъезда, подошел дядя Жора.
- Как видите, приехал.
- Видать и Лиза приехала, - добавил дядя Жора.
- И она приехала.
- Теперь не будет лавка пустовать.  Дежурь, не дежурь, не для вас девка.
 
    Теперь дядя Жора сидел рядом с Виктором. Папироса, которую закурил Жора, так воняла, а дым просто в самый нос попадал Виктору.
- Сейчас покурит и уйдет, - решил Виктор.
- Вырос, но мелковат еще. В армию пойдешь, возмужаешь.
- В армию не пойду. У меня военная кафедра в институте.
- А в армию надо, - продолжил свою тему дядя Жора.

    Еще бы закурил папироску следующую дядя Жора, но ее у него не было, выходил он обычно с одной папиросой, дома не курил, порядок любил. Жора пригладил свои короткие серые волосы на круглой голове, вжатой почти в плечи. Воротничок рубашки с острыми краями воротника доставал почти до его мелких волосатых ушей.
- Заговорит, не заговорит? – думал Виктор.

   Но дядя Жора ушел, и наступила тишина. На короткое время. В подъезде все задвигалось, застучали двери, через стеклянную дверь было видно, что кто-то спускался к почтовому ящику и забирал газету, кто-то тащил коляску и ставил под лестницу, чтобы потом можно было выйти на прогулку вдоль одной улицы этого промышленного района. А выходящие перестали обращать на Виктора внимание, кто-то ставил рядом авоськи с капустой, банками с огурцами и помидорами. Солнце становилось нестерпимо жарким. Спина дымилась, по спине прошла теплая струйка пота.
- Уйду, - решил Виктор.

     Домой возвращаться не хотелось, объясняй отцу, почему никуда не уехал, а сидеть здесь уже не было никаких сил.
- Точно уйду, - повторил Виктор.
  Он смотрел теперь ан вытоптанный двор между четырьмя домами, большой и пустой. Наверное, когда делали такие дворы, думали, что жители будут проводить здесь свое время. И не ошиблись, в дальнем углу двора стоял сбитый из неровных досок стол и две скамейки, где по вечерам или к концу дня усаживались за игру  доминошники.

    Виктор встал с надоевшей скамейки и пошел через двор, потом прошел между двумя белого кирпича домами в четыре этажа, вышел к кинотеатру «Родина», где желтой лентой протянулись низкие кусты акации.
     В это время Лиза у окна, разложив на столе шелковое белое платье с серыми розами, гладила на его подоле три ряда воланов. Рядом со столом стояли светло голубые туфельки на тонком каблучке. Подокном цвела белая акация, ее аромат был густым и тягучим. Казалось, что время остановилось, задержалось в этой комнате, на долгое, долгое время.