Воспитательный кульбит Глава 27

Начались зимние каникулы. Получили недельный отдых ребята и в спортивной школе. Многие сотрудники взяли отпуск. Анна увезла своего Янека в горы подышать свежим морозным воздухом и покататься на лыжах. Приглашали Сашу с собой, но отец не отпустил, объяснив свое решение тем, что успеваемость сына не радует. И добавил, что на каникулах Сашка будет подтягивать то, что не доделал в течении семестра. Пусто и тихо было в здании. В один из таких мрачных и пасмурных предновогодних дней вернулся Котик.

Он вошел, а Сашка даже не сразу сообразил, кто это. Лысый молодой человек отпустил бороду.

– Как давно я тебя не видел. – Чмокнул мальчика в щеку Константин – Где отец? Как вы тут поживаете? Мишка уехал?

Саша предложил гостю пообедать с дороги, но тот отказался и, распаковывая сумку с подарками, еще раз повторил вопрос:

– Отец твой где?
– Не знаю. Он ушел, не говоря, куда.
– Что-то у вас опять не дружно. Так ведь?
– Нормально все.

– Врешь. Ну, не хочешь говорить, не говори. На, это тебе. – Мужчина протянул мальчику сверток. – Настоящие. Из Шао Линя.

Нунчаки были гладенькими с цепочкой необычного сложного плетения. И футболка с изображением "Великой китайской стены" пришлась точно по размеру.

– Спасибо, Кот. Классные какие.
– А это отцу передай. – Объемный сверток отлетел на кровать. – Пока отца нет, присядь, расскажи, что нового.

Присесть-то как раз Сашке было сложновато. С утра отец наказал его за неуважительное отношение к сестре. Сашка сказал, что Светка бездельница и вымогательница. Мальчик помялся и, опершись о подоконник, стал рассказывать про чемпионство товарищей.

– Что чемпионы наши, знаю, конечно! Илюха говорил, батутистов к нам подселили, и сказал, что сюрприз для меня есть в зале. Что он имел ввиду? Батутисты хоть люди нормальные?

– Не знаю, нормальный или нет для тебя Алик.
– Какой Алик?

– Ваш Алексанян. Он главный у них.
Котик аж подскочил на стуле.

– Наш Алька? Главный? Леший-то как это пережил?
– С трудом, мне кажется.

Дверь оставалась открытой, и на ее пороге появился явно выпивший лишнего Алексей.

– Что это я с трудом пережил? Ах это мой котенок тут! – Бросился он на ученика с распростертыми объятиями, расцеловал и потрепал за бороду. – Гадость эту сбрей.

– Я все думал сразу скажешь или потерпишь денек, другой, – хохотнул Котик. – Сбрею завтра же. Скажи, что правда Алик главный по батуту?

– Да, правда. И ты знаешь, у него, у пройдохи, получается. Важный такой, строгий. Сань, рюмки, – прикрикнул на сына Алексей.

– Удивительно. С кого бы пример ему брать?! – намекая на преемственность педагогического стиля, засмеялся Котик.

Отошедший в самый дальний угол к импровизированному серванту, Сашка принес рюмки и поставил обед на плиту. Сервировал стол. Проходя мимо кушетки, только сейчас заметил брошенный отцом ремень. Быстро подняв его, отнес в шкаф. "Не хватало еще, чтоб Котик заметил", – подумал паренек. Но Котик заметил, как только вошел. Он вообще понял многое, не расспрашивая. Уж слишком хорошо он знал своего любимого тренера, чтобы не догадаться о душевном состоянии учителя. "Алексей позволяет себе выпить! Значит что-то неладное творится в его жизни. Сын здоров, сам тоже. Может женщина у него?" – промелькнула мысль, и Константин отложил ее специально для разговора с товарищами. "Илюха на сто процентов знает".

Мужчины ели и пили, много говорили. Вспоминали былое. Котик долго и подробно рассказывал учителю о стиле и интенсивности тренировок в Китае. Утверждал, что они до сих пор применяют почерпнутые в СССР знания. Конечно, все упражнения у китайцев отточены до автоматизма.

– Но, – утверждал Котик, – наши всегда первыми будут. У наших темперамент, жизнь кипит, а те, ну точно роботы. Но комплексы и залы у них, Леш, первоклассные. Нам бы хоть пару таких залов, вообще мир порвали бы. Работать с ними одно удовольствие. С полуслова понимают. Поверишь, один раз голос пришлось повысить и то на эстонца, приехавшего по контракту. А ты, Алексей Родионыч, у них легенда. Как узнали, чей я ученик, специально приходили посмотреть, что да как делаю.

Отец сидел довольный, принимая комплименты, и подарок ему понравился. Спортивная форма фирмы "Каппа" села как влитая на стройную фигуру немолодого человека.

Часа через два Саша понял, надо идти в магазин. Он оделся и вышел на мороз. "Уйти бы так и не возвращаться. Шел бы и шел себе без конца. Но ведь некуда идти-то мне на самом деле", – подумал паренек и смахнул слезу, затем еще одну.

Купил водку, закуску и вернулся в свое убогое жилище. Поздно вечером позвонила мать. Сказала что высылает 400 долларов и просит написать ей письмо, причем заказала на английском языке. Обещала заодно ошибки проверить.

– Ма, не буду я писать. Не обижайся. Всего не напишешь, а ерунду и не стоит.
– Голосок у тебя грустный. Случилось что-нибудь?
– Все как всегда, – голос мальчика дрожал. – Ты же как-то получила пятилетнюю визу. А мне приехать к тебе нельзя? – тихо чтобы не слышал отец, спросил Саша. Первый раз за эти полтора года решился он спросить у матери о подобном.

– Нет, конечно. Скучаешь? И я скучаю, – начала свою обычную "волынку" мать. Не поняла, не расслышала Наташа изменений в интонации и настроении сына. Считая его маленьким и капризным мальчиком, начала читать нотацию о том, что он должен поберечь ее нервы и не "ковырять" ее душу подобными вопросами. Она ведь тоже безумно скучает.

Саша слушал мать и чувствовал, как она действует ему на нервы. Буквально телом ощущал неприятие ее манеры говорить. Каждое слово, произнесенное плаксивым голосом, напрягало мальчика все сильней. Вдруг, не ожидая от себя, Сашка начал кричать:

– Нет! Не скучаю я! Да пошли вы все! – бросил трубку и выбежал в коридор.
Следом выскочил Котик.
– Успокойся. Что за истерика?!
– Войдите немедленно! – позвал Алексей.
– Я не пойду, – дрожа всем телом, проговорил мальчик.

Котик затащил его и усадил на стул. Отец повесил отброшенную на пол трубку телефона и подошел ближе. Котик встал спиной к Алексею, заслоняя мальчика.

– Отойди, – спокойно приказ пьяный мужчина.
– Не бей его, прошу, – не трогаясь с места, ответил Котик.
– Не буду, – все так же спокойно пообещал Алексей.

Котик отодвинулся. Сашка сидел, низко опустив голову на руки и прикрывая ими темя.
"Он сейчас изобьет меня", – стучало в голове.

Но ничего не происходило. Сашка приподнял голову в ожидании затрещины и увидел, что в комнате он один. Выйдя в коридор и там тоже не обнаружив никого, вернулся и выглянул в окно. Ночь, зима, холод и безжизненный темный двор. Отцовского автомобиля не видно. "Он уехал! Очень хорошо!". За спиной подростка скрипнула половица.

– Ты не прав, – густой голос Котика заставил мальчика вздрогнуть.
– Новое что-нибудь скажи.
– Ты ведь знаешь, что его нельзя расстраивать.

– А меня можно? Меня всегда можно расстраивать, бить, унижать? Конечно, я ведь не человек, так себе, игрушка, – кричал, утирая слезы обеими руками Сашка. – Всегда, Коть, он со мной, как со скотиной обращается. Я молчу, никому не говорю, стараюсь не злить его, но ему все равно.

– Не надо плакать, Санька. Поедем со мной. Хочешь?
– Никуда я не поеду. А ты езжай, если тебе надо.
– Не могу остаться. Поедем, – попросил Котик.

– Уезжай! – Саша развернулся спиной к гостю и стал всматриваться в темноту. Над глухим бетонным забором едва различимы трубы пивзавода.

– Прости! – дверь захлопнулась, и мальчик остался один во всем здании.

Мысли и страх не давали Сашке уснуть. Он не стал даже раздеваться, напряженно ожидая возвращения отца. "Может быть, он поймет, что мать вывела меня из себя. Не может всегда и во всем быть виноват только один человек. Ах да, я и забыл. Человек не может, а я – тварь и говно – могу", – вел сам с собой диалог Сашка. Слезы все не кончались. Под утро измученный своими переживаниями и тревогой парень выпил воды прямо из под крана. Руки дрожали так, что набрать воду в стакан он не смог. Побродив несколько часов по комнате и темным коридорам, мальчик вернулся в комнату и лег на постель отца.

Алексей вернулся утром и с порога швырнул в спящего сына кроссовку.
– Пшел вон! – рявкнул отец.

Сын подскочив, выбежал к себе и плотно прикрыл дверь. Что делал отец в комнате, было непонятно. Открывал и закрывал окно, потом скрипел ящиками шкафа и, наконец, под вечер, распахнув дверь Сашкиной комнаты, бросил на письменный стол крупную купюру и, не произнося ни слова ушел.

– Папа, – тихо позвал Саша. Но отца уже не было на этаже.

Через сутки Саша отчаялся самостоятельно найти отца и позвонил Илье. Тот был занят переездом на съемную квартиру и приехать смог только вечером. Позвонив Свете, не стал ее пугать, а просто попросил отца к телефону. У сестры отца тоже не обнаружилось. Мальчик изводил себя мыслями о самоубийстве отца, терзал себя упреками, а когда, наконец, смог выразить все словами, выплеснул свои эмоции на Илью и стало еще хуже. Плакать он не мог, слез не осталось. Только адская головная боль сжимала виски тисками. Илья не придумал ничего нового. Во второй, в третий раз перезванивали они Свете, Котику и даже Алику в надежде обнаружить Алексея. Но все их старания увенчивались крахом.

Беглец появился неожиданно на третьи сутки. Все его ученики были в зале, поддерживали измученного головной болью и страданиями ребенка. Алексей вошел спокойно, будто и не пропадал, и не догадывался, что его будут искать или нервничать.

– Ждете, дуралеи?! – засмеялся Алексей.
– Где ты был, папа? – бросился было к нему навстречу сын, но в метре от отца его остановил тяжелый взгляд. Пощечина прозвенела, как выстрел в тишине зала.

Пятерня отпечаталась на щеке ребенка. А головная боль, преследовавшая мальчика все дни после звонка матери, вдруг отступила.

– Вон пошел с глаз моих! – прикрикнул на сына Алексей и, оглядев учеников, добавил – Кто слово произнесет, получит таких две.

Все промолчали. Саша, медленно оглянувшись на молодых людей, вышел из зала. "Они все за него переживали. Если он в один из дней придушит меня, скажут, Сашка нарвался. Хорошо хоть он сам жив. Случись с отцом беда, эти "мои друзья" порвали бы меня на куски. Голова прошла. Как удивительно, может от удара проходит?"

Мысли путались. Где был отец? Он ведь не скажет.

Отец поднялся только часа через два. Злой, хмурый и прямо с порога спросил:
– Ел эти дни нормально?
– Да.
– Подойди сюда, – поманил Алексей сына, стоя у окна. – Глянь-ка, я новую купил.

Юноша подошел, и отец показал ему новенькую, блестящую машину. Синий Мерседес.
– Зачем?
– Не твоего ума дело. Ты лучше скажи, перед матерью извиняться собираешься или думаешь, все тебе с рук сойдет?

– Конечно. И перед тобой… – мальчик хотел закончить фразу, но удар под ребро сложил его пополам. Сашка упал от боли, и тут же получил ногой по пояснице. Отец сбил пытавшегося подняться мальчика ударами телефонного шнура, сорванного здесь же, только что. Парень извивался, но молча сносил побои. "Заслужил, заслужил!" – пульсировала мысль. Обессилев, Алексей отшвырнул шнур и еще раз пнул сына. Еле поднявшись, Сашка выполз в свою комнату.

– Скажешь кому-нибудь, повторю. Понял меня? – крикнул вслед ему отец.
"Да кому такое скажешь?" – подумал мальчик, с трудом стягивая с себя одежду. – "Синяки останутся на руках. Мама, наверно, очень обижена, позвоню завтра. А перед ним извиняться не буду. Он получил мои извинения. А я, наверно, прощение", – мысли скакали, тело горело огнем, спина болела нестерпимо. "Надо лечь. Интересно он лег уже?"

Уснул Саша сразу и видел во сне материнский дом и соседскую, Витькину кобылку Звездочку. Проснулся весь в холодном поту.

Глава 28: http://www.proza.ru/2016/02/24/1221