Шла по Донбассу война. ДРГ Глава третья

  Борец, с Майданом  пригнувшись, пробежали разбитый хутор. 
       - Вроде мы пока живы  -  шепнул Майдан.
На подходе  к спасительной лесопосадке перед Борцом  из кустарника,  как чёртик из табакерки, выскочил высокий дюжий ополченец, прикладом автомата «саданул» с размаха ему в ухо. Борец застонал и упал как подкошенный. Майдан проскочил, получил пару коротких автоматных очередей  вдогонку.  Бежал,  петляя,  как заяц, затем забирая далеко вправо, обошёл и стоявший у лесополосы БТР  и  ополченцев рыскавших вдоль посадок, наконец,  добрался до спасительного густого полога леса.  Упал на промокшую листву и  затих, восстанавливая дыхание, ещё не совсем веря в своё спасение. 
Ополченец связал Борцу руки, не торопясь обыскал, забрал оружие;  нож, пистолет, автомат, из карманов разгрузки вытащил  автоматные рожки и пару ручных гранат. В нагрудном кармане нашёл сотовый телефон, завёрнутый в пластиковый пакет, сунул себе в карман.  Пнул Борца ногой под  ребра и сказал:
     - Вставай сволочь, что разлёгся, не у себя дома.
Затем доложил по переговорному устройству.
       - Одного взял,  ещё один утёк  «подлюка». – Шустрый оказался, как заяц.- 
Подъехал БТР, погрузились и поехали  к домику убитого Мишки.  Набились в комнатку. Катя лежала на кровати  накрытая простынями. Мишка, весь в грязи, у стены в коридорчике.  Сотник, командир роты, приказал:
     -  Таксист; чтобы быстро разобрались с диверсантами, допросили и  закруглились,  дел невпроворот. - 
Ополченцы набились в один из  БТРов, как сельди в бочку и укатили.
Осталось четверо ополченцев, водитель  «брони»  пошёл вздремнуть на рабочее место,  на время допросов. Борзый  сидел на краешке стула, морщился от  боли, простреленная левая нога  наспех перевязанная бинтом, кровоточила. Таксист командир группы ополченцев спросил:
   
     - Кто такие, звания, фамилии, номер части? -

 Борзый назвал имя, фамилию, номер части. Рассказал, как и положено, по легенде, что воюет два месяца, новобранец, насильно мобилизовали в Полтаве, куда денешься. Таксист  вроде кивал соглашался, затем подошёл, взял за правую руку посмотрел  пристально, с обеих сторон, на ладонь, указательный палец.   Вполне миролюбиво заметил:
  - И палец  «омозолен»  и ладонь  вся в пороховой татушке. –  Плечо, я  уверен, если взглянуть, в синяках  и  ремнём автомата натёрто.
- С начала войны воюешь, и к гадалке не ходи.
Затем поинтересовался:
     - Шрам на лице, тоже в песочнице,  ещё в детстве получил?-

     - И мины тащили рыбу глушить, чтобы продать на рынке?

 Борзый отмолчался. Борец заявил, что послали в разведку впервые, заблудились,  увидели БТР побежали, да вот убежать не смогли.  Он тоже назвал имя,  фамилию, номер части. Появилась слабая надежда, что отвезут в Донецк, а там смотришь,  спустя пару  месяцев и обменяют. 
      - Забыл совсем Таксист - всполошился ополченец, захвативший Борца, -    
      - Телефон  сотовый вот этого, у меня, забыл  про него совсем. -

 Он вынул телефон и протянул командиру. Таксист взял телефон, полистал немного, затем  застыл,  всматриваясь в ожившее окошко экрана.
      
         - Толик очнись, ты, что там увидел? - спросил один из ополченцев.
       
  На Таксиста страшно было смотреть, губы его дёргались, лицо перекосила страшная гримаса.  Он указательным пальцем ткнул в сторону  в Борца и придушенным голосом прохрипел:
       
         - Этот ублюдок,  Катю нашу насиловал, а затем повесил.-
       
        -  На память,  о подвигах своих,  кино снимал для карателей.-
 
 Ополченцы по вскакивали  со скамьи, подступили к Борцу,  наперебой сулили страшные кары.
        - Отставить - приказал Таксист. - Этого зверя,  выводи на выход Костик.  –   
Он указал пальцем на Борзого.
   Молодой парень лет двадцати пяти,  равнодушно поправил ремень автомата, подошёл к сидевшему диверсанту.   Деловито,  даже с участием в голосе к раненому, спросил:
         - Допрыгаешь  до ямы? - Тут рядом. -

  Борзой,  кивнул утвердительно,  волоча ногу, пошёл к выходу.  Вышли, прошли под  моросящий дождь  метров десять,  до неглубокой ямы  образованной взрывом снаряда.  У края Борзой поскользнулся, упал ничком в грязь, затем с трудом, выдирая осторожно раненную ногу, из липкой глины поднялся, стал вытирать руки об армейские штаны. Костик  вскинул автомат и короткой очередью  «полоснул»  его поперёк груди.
Борзого, отбросило выстрелами в  яму, с  успевшей скопиться на дне водой.  Ополченца  окатило брызгами,  от упавшего в яму тела. Он  поморщился, как от зубной боли и пошёл обратно, к теплу,  в домик.
Таксист, встал с табуретки,  вышел из - за кухонного стола. Навис  над Борцом и бесстрастно приказал:
         
 - Встать мразь. -

 Борец приготовился умереть  достойно, не торопясь поднялся. Таксист, схватил его за окровавленное ухо, подтащил к  кровати, где лежала накрытая  простынею  Катя,  одним движением откинул простыню с тела и потребовал:
    
-  Проси прощения Душегуб проклятый. -

 Борец взглянул на Катю и отшатнулся, ему воевавшему с начала войны, не боявшегося ни Бога, ни чёрта, стало вдруг жутко, как ребёнку, оставшемуся одному, в темной комнате. Он внезапно задрожал, как осиновый лист, переминаясь  с ноги на ногу. Смотрел на Катю, лежавшую на спине, на её тонкую белую шею с багрово - синей полосой, вывалившийся изо рта распухший прикушенный язык, опавшие, в  кровоподтеках,  груди в разрезе ночной сорочки, глаза полные запекшейся крови, «съехавший» на бок большой живот. Борца, впервые жизни, внезапно охватил парализовавший рассудок, панический страх. Он  бессвязно пробормотал слова прощения, затем повернулся к Таксисту и неожиданно речитативом стал конючить:
      -  Не убивайте  «браточки»,  две дочки малые у меня, бес попутал.
     Таксист стоял рядом, как каменный, только скулы ходили ходуном. Спустя мгновение приказал:
      - На выход  «гадина», пошёл.-
 Борец шёл, как сомнамбула,  только хрипло  себе под нос причитал:
      
      - Не убивайте  «браточки»,  дочки у меня, бес попутал, не убивайте «браточки». –

 Там где три часа назад Борец повесил несчастную Катю, та же верёвка с  готовой петлёй уже поджидала его самого. Таксист подвел Борца к табуретке, заставил встать на неё,  накинул петлю на  шею.  Стоящим рядом с ним бойцам жёстко приказал:
    -  Нечего  глазеть,  не в театре,  давайте в дом,  Мишу и Катю выносите в БТР.-
  Повернулся к Борцу, тот стоя под  дождём, продолжал, как заведённый бормотать про дочек.  Таксист густо плюнул ему в залитое дождём  лицо и  сильным ударом ноги выбил под ним табуретку. Тело Борца  изогнулось дугой,  высоко подпрыгнуло раз, другой,  и стало раскачиваться постепенно  затихая.  Таксист, с застывшим взглядом,  стоял неподвижно, ждал конца. Вернулся в остывавшую  комнатку, нашёл разделочную доску из фанеры, написал, синим фломастером,  крупными буквами.
             
            Насильник и  убийца Кати  и Миши Черных. 
   
  Надел на доску, один за другим, два прозрачных пластиковых пакета, тщательно завязал, чтобы  внутрь не проникла вода и сырость,  проволокой накрепко прикрепил табличку  на шее  висящего Борца. 

 Спустя полчаса группа Таксиста выехала в расположение отряда.
         

 Уцелевший Майдан шёл, прихрамывая, в расположение батальона. Убегая, вывихнул лодыжку, не сразу почувствовал боль, не до ноги было, саму жизнь свою спасал. Прошло полчаса, прежде чем остановился, перетянул ногу бинтом, сразу стало легче ступать и не так больно. Посмотрел на часы; около пяти  утра, а темень хоть глаза выколи. К шести утра до первого своего блокпоста надеялся добраться.

  Майдан шёл не торопясь, берёг ногу. Спустился в лощинку, поросшую  высоким кустарником. Ногой зацепился, показалось, то ли за упавшую ветку, то ли за спутавшуюся мокрую траву. Выругался вполголоса, дернул ногой, с досадой  высвобождаясь.   
   
  Граната на растяжке освободилась,  наконец - то,  от надоевшей  чеки, взорвалась, громыхнула, казалось на всю округу, в утренней тиши. Впилась, в нечаянную добычу - Майдана,  изрешетив тело осколками. 
   
  Кто поставил  ту «растяжку» во время этой войны?  Наступающие ополченцы,  отступавшие, в то время солдаты ВСУ, это было неважно. Божья кара – Смерть, что терпеливо поджидала у гранаты, выполнила свою работу, нашла свою неосторожную жертву и отняла жизнь. 

  Комбат Птаха, ждал свою  пропавшую ДРГ  неделю.  И только потом занёс всех троих в реестр потерь,  в графу без вести пропавших.
Тело Борца провисело  в петле  три месяца. Ноги объели до костей бродячие собаки.

  И только в февральскую оттепель, местные бродяги, промышлявшие сбором металлолома, морщась и матерясь от невыносимого зловония  подняли деревянный настил уборной, во дворике одного из разрушенных войной  домов  и сбросили тело в выгребную яму.

   Шла по Донбассу война.