Сельские рассказы

                Тарзан


Приближалось воскресенье,  и я носился по всем соседским дворам с криками: «Тарзан…Тарзан». В ту пору я был еще малышом, но уже хорошо читал все вывески на нашем сельском клубе. Там, среди красочных плакатов, выделялась самая красивая, самая желанная надпись, аккуратно выведенная синими чернилами: «15 июня 1952 года кинофильм «Тарзан». Цена билета - 50 коп. Для детей- 20 коп». Я с запалом рассказывал брату Ивану, что видел своими глазами это объявление. Что это такой фильм! И тут же стал просить его: «Вань, возьми меня с собой, в клуб, ну…Вань». Мне не разрешали отлучаться, по вечерам, из дома, тем более в клуб. Но так как я пас коров и был уже школьником, то мог изредка посещать кино. Иван растолковал мне, что это первый цветной фильм, который покажут в нашем селе, что народу соберется много-премного, и нам не пробиться. И всё же, я так мечтал и ждал этого воскресного дня. А утро такое радостное: солнышко в окошко,
кот Васька умывается лапой в ожидании молочка, а мухи жужжат, с печи доносится запах кислого и жареного. Коровы уже подают свой голос «а-му-у» и просятся на пастбище. И я уже пастушок, стою на выгоне и иду вслед своей «Квитке», чтобы вскоре перейти через речку и присоединиться ко всем нашим пацанам. Наше стадо объединяется и устремляется к «Лищину», а затем выходит на наши любимые «Долынкы». Здесь раздолье, много травы, здесь наши игры. Взрослые пацаны занимают  место в траншеях и окопах, и готовят глиняные «кули». Начинаются «бои», в которых так много азарта, смеха, радости. Мы, малышня, помогаем изготавливать эти «снаряды», следим за коровами и ждем победителей, и побежденных. И вот, начинается заключительный этап: последние тянут спички. В землю загнаны целый ряд спичек, их необходимо достать и вытащить зубами. Они тащат, тут и смех, и слёзы, и заклинания.  А я уже около своей «Квитки».  Подсыпаю соль, а она с таким аппетитом пасет траву и с благодарностью смотрит на меня.  Лижет  мою щеку;  до чего шершавый язык! Мы носимся как угорелые, собираем всё стадо и направляемся к речке. Скоро вечер и уже, наверное, привезли фильм. А мне так интересно посмотреть, как запускают мотор, и откуда берется свет в лампочках. В ту пору, в домах, не было электричества. Мы вечеряли при свете керосиновых ламп, уроки я готовил при тех же «керосинках». Сестра часто отправляла, нас с Иваном, за керосином.  Нужно было идти в райцентр, за три километра. Она всегда говорила  вдогонку: «Идите на «Лысыци», там небольшой магазинчик, попросите «гасу». Нам было ясно, что это будет керосин для лампы.
В школу я ходил с домотканой сумкой, там размещались тетради, книги, ручка и чернильница. Одежда на мне была простенькая, из-под нашего верстака. Прямо в доме размещался небольшой ткацкий станочек, на котором из пряжи и ниток получали белое полотно. Я недолюбливал этот верстак и все изделия из-под него, потому что предстояло идти с ними на речку, там расстилать, поливать водой и просушивать. Ну и не допускать гусей, которые тут же норовили нагадить. За мои труды сестра купила мне настоящие брюки из тёмно-синего сатина, но предупредила, что носить буду только в праздничные дни. Вот эти брюки я стал одевать в этот вечер. Она тут же стала ругать меня, что еще не праздник и брюки нельзя, и…я не дослушал и выбежал во двор. На глаза мне попался наш кот Васька, я схватил его и побежал к той самой отстойной яме, что у самого коровника. У самой ямы я споткнулся и вместе с Васькой упал в эту самую вонючую жижу. Кот вырвался и с диким визгом понёсся куда глаза глядят. А я выполз на сушу и разревелся на весь двор. Да, зрелище аховое. Вся наша челядь вокруг меня, кто норовит ударить по попе, кто кричит и ругается. Сестра взяла за руку и поставила меня в большой таз. Принесла тёплой воды и начала поливать, и обмывать. Смотрю, с моих праздничных брюк побежала синяя краска. Реву и жалею себя, кота Ваську  и брюки, которые уже потеряли весь свой наряд.
В клуб я попал поздно, не видел как запускали мотор, как загорелись лампочки и как начинался фильм. Народу пруд-пруди: в дверях,  «кинобудке», в окнах, не подступиться. Бегаю туда-сюда, пытаюсь забраться на плечи зрителей, что-то увидел через окно в маленькую щелку. Но все же, на всю жизнь запомнил эти ярко-зеленые цвета на экране и настоящего  Тарзана. Этот фильм настолько взбудоражил наших пацанов, что они решили что-то такое сотворить!
Нас часто не пускали в клуб. На это были разные причины. То большим парням просто захотелось прогнать пацанов. То пришли учителя нашей школы и мы должны были разбегаться, и сидеть дома за учебниками. То танцы назначались только для взрослых. В такие времена мы носились вокруг клуба и придумывали, чтобы такое   натворить и «выкурить» всех. А тут, после такого фильма, мы стали фантазировать…вот бы деревья за клубом, а с них  прыгать на крышу, или забраться на чердак и надымить. Однажды нам попался длинный кусок киноплёнки. Кто-то из пацанов увидел у порога кинобудки, и тут же «стырил». Вот радость-то была. Долго судили-рядили и решили в очередное воскресение, в разгар танцев, запустить дымовые «сигары». Вот уж выкурим, всех! Так и случилось. Накрутили «сигар», затолкали в щели фундамента,  под крышу и подожгли. Нас долго отлавливали, и многим перепало по жопе.
 Не прошло и месяца, как наш выдумщик  Демко, придумал рогатки-катапульты. Недалеко за клубом поднималась гора, мы называли её «Вырьх». Ох, тяжело карабкаться по крутому склону, но наверху раздолье. И отличное место для установки любой катапульты. Я взобрался на гору, когда уже сооружение было готово к работе. Команды отдавал Петро.
- Готовьте глиняные снаряды. Начнем пробную атаку.
Через некоторое время:
- Первый пошёл! Второй пошёл! Недолёт! Еще недолёт.
Наконец, я сообразил, что готовится «нападение» на клуб. И какое же было моё удивление, когда я увидел, что на крышу нашего развлекательного центра полетели булыжники. Настоящая бомбардировка. Мне стало страшно, да и мои планы по сближению с киномехаником и изучению  «как показывать фильм», терпели крах. Конечно, я уже не единожды видел, как привозили аппаратуру. Мне  очень нравился мерный стук мотора, он притягивал меня. Но как только я подходил близко, меня тут же прогоняли. А старшие пацаны, которые не смогли прорваться в клуб, пытались заглушить мотор, чтобы сорвать киносеанс. Киномеханик всегда кричал: «Шай  до дому!» Мы так и звали его Шайдодому. И вот однажды им удалось сорвать сеанс. Кто-то принёс соли и кусок смолы. Так как выхлопная труба, на моторе, была направлена вверх и ничем не закрывалась, туда, в это дымное отверстие, насыпали соли и кинули смолу. Вскоре мотор зачихал и заглох. Стало так тихо и тревожно. Что же будет? Шайдодому стал бегать вокруг, колдовать, но все попытки запустить этот злосчастный аппарат, были тщетны. И внутрь помещения клуба была брошена самая несчастная фраза: «Кина не будет!» Это вызвало такую бурю эмоций, вздохов, охов и плач малышни. Когда народ вышел на улицу, пришли злость, крики: «Кто это сделал?» Начались поиски злоумышленников. А Шайдодому уже снимал головку блока мотора и сделал печальный вывод: «Надо всё промывать, зачищать, это надолго». Далее он сказал, что не может уехать с неисправным генератором, нужно оставаться до завтрашнего дня. У меня появилась такая жалость к нашему киномеханику, но еще больше к мотору. И я, давай упрашивать своих старших братьев, оставить Шайдодому у нас. Благо, мы жили рядом с клубом.
 И мне уже представляется, как в нашу хату вносят аппаратуру, как начинается перемотка киноплёнки, и мы все смотрим фильм. Это была такая мечта, и втайне я так надеялся, что это сбудется. Выглядел все глаза на братьев, киномеханика и всё толкался, и «крутился» под ногами. И какое же было моё счастье, когда я увидел,  что все оборудование несут в наш дом. Меня охватила такая гордость. Ух! Завтра все пацаны, все село узнают, что сам «недоступный» Шайдодому ночевал у нас и там, со мной, был киноаппарат. Помню, как мы кушали картошку и запивали тёплым молоком, как слушали рассказы нашего гостя. Правда, я ничего не слушал, потому что все время ходил вокруг аппарата и дотрагивался до него. Вот это да! Назавтра и в последующие дни, особенно по воскресеньям, я всем рассказывал, как  это было!? И как я чуть не научился показывать кино. Да, Шайдодому разрешил мне приходить на киносеансы и всегда бесплатно.
   В нашем клубе всегда не хватало музыкантов. Не было проигрывателя и грампластинок.   Да и меня не особо интересовали танцы, не дорос еще. Все равно эти танцульки  были никудышные.  Просто, девчонки сидели на лавочках и скучали, а парни «толкались» в «предбаннике» или стучали в домино. Но прошло время и появились два великих музыканта. Я называю их так величественно, потому что они достойны этого звания.
    Уже в последующие годы, во время моих командировок в Ленинградскую область, я слушал в этом славном граде разных музыкантов. Особенно запомнился  Бёрн Бойсен и его органная музыка.  Прекрасен кубинский балет на льду «Камагуэя», оркестр под управлением Олега Лундстрема.  Видел утонченное аргентинское танго  в центральном палаце города Прага.  Но, как играл наш Федя, так никто никогда не сыграет.
Он часто появлялся в клубе со своей неизменной улыбкой на лице. С ним никто не танцевал, девушки почему-то боялись его. Говорили, что он «дурачок», что постоянно говорит о какой-то музыке, хвастается, что когда-нибудь приедет и покажет всем…
Я его хорошо запомнил. Невысокого роста, крупный и довольно симпатичный малый. Кто-то обидел нашего Федю, и он надолго пропал. 
И случилось чудо! Как-то раз, когда я уже подрос и сам научился играть на гармошке, появился наш пропавший герой. Да не просто так, а с красивым пяти рядным баяном. Что тут началось! В клуб повалила толпа: молодые, взрослые, пацаны. Федя сидит в центре танцевального зала и играет карело-финскую польку. Да не просто играет, а завораживает, зовёт, вдохновляет. Это что-то невообразимо. Все наши девочки, мальчики, в таком восторге! Я сумел прорваться
в круг и застыл с открытым ртом. А вокруг такие чарующие  звуки. И я не хочу, чтобы это звучание прекращалось. Все танцуют, с любовью во все глаза на баяниста, а он, со своей неизменной улыбкой, продолжает завораживать нас.
Федя стал заведующим клубом и у нас  начались такие танцы!
  Многое мне удалось повидать в этой жизни, но этот первый фильм и эта звучащая музыка навсегда во мне.

 







                Иван


Иван старше меня на шесть лет. Умный, красивый, весь в мать. Так мне говорила сестра. В моей жизни он сыграл самую значительную роль. Я бы сказал: «Вывел меня в люди». Но об этом позже.  А теперь мы оба пастухи. Я больше пастушок, на побегушках. Когда вокруг созревали ягоды, я забирался на опушки за этим сладким, ярко-красным лакомством. До чего они живые, пахнущие и тающие во рту. Я улыбался этим краснощёким бутонам и разговаривал с ними. А потом набирала силу ярко-жёлтая и вкусная малина. Тут уже я забирался в самые дебри, на наши любимые «Кружки». А там столько малины, да одна другой слаще. Как хорошо в лесу! Пахнет хвоей, грибами, а на нашей любимой поляне такое разноцветье: жёлтые, красные, оранжевые, синие - все цвета радуги. Волшебный мир, и мы восседаем среди этого волшебства, готовим стол и достаем свои припасы. Наши бурёнки вокруг нас, с усердием пасутся и ждут угощения.
   Приближается осень и лес становится еще красочней. Пришло время сбора лесных орехов и ежевики.  У самого «Лищина» так много орешника, но я боюсь туда забираться. Давно поговаривают, что там поселилась целая семья жёлто-полосатой рыси. А она быстрая и нападает сверху. Мне страшно. Однажды я очень испугался, когда оказался один на один с большим волком. Почему-то всё стадо ушло далеко вперед, а я со своей бурёнкой остался среди высокой травы. И тут ОН! Сидит, на меня глядит в упор. Это я почувствовал нутром. Но не испугался. Нельзя показывать свой испуг и ни в коем случае убегать. Я смотрел на него, он на меня. Затем, «серый» поднялся и медленно побрёл в лесную чащу.
   Шла засолка капусты. Это долгожданная и радостная работа. Я бегал среди зелёных и белых вилков, и мешал отлаженной работе. Иван потащил меня в угол комнаты, где стоял наш обеденный стол. Набрал обрезных кочерыжек, вооружился маленьким столовым ножичком, и начал вырезать. Вскоре, на моих глазах, выросли колёсики, затем тележка, а потом и лошадка. Радости не было предела. Я всё не унимался:
-А как это получилось? Научи меня, Вань? Я тоже так сумею, только покажи!
Иван улыбался и продолжал мастерить. Эта красивая лошадка, вместе с возком, всегда перед глазами.
Когда пришла зима, и выпало много снега, мой брат поведал мне, что скоро пойдём в лес, за ёлкой. Я еще ни разу не ходил в зимний лес, а тут такое событие! Новый год и праздник Рождества. Помню, как мы далеко забрались и как проваливались в снег, почти по колено. А вокруг столько красивых и нарядных ёлочек! Мне казалось, что сейчас появится зайчик-ушастик, или выпорхнет из-под снега куропатка, или помашет хвостиком лисичка. Я начал бегать среди ёлок. Иван позвал меня и сказал, что мы обязательно будем прыгать вокруг нашей ёлочки и искать грибы.
- Грибы, - удивился я. - Так снег кругом?
- Вот увидишь, всё будет как в сказке.
Мне так хотелось дождаться праздника,  увидеть нарядную ёлку и этот сказочный рождественский вечер. И он пришёл! На небе загорелась яркая звезда. Этот далёкий свет озарил нашу ёлочку. Сказка пришла. На полу, вокруг нашей красавицы, душистое сено. И я пастушок, с посошком в руках, прыгаю и кричу: «Тут гриб…тут гриб…там гриб…»
Всё это запечатлелось во мне на всю жизнь. И как  только загораются ёлочные огни, я «вижу» как вокруг прыгают зайчики и белочки, лисички и птички. И я, вместе с ними, в этой дивной босоногой сказке.
Весна принесла еще больше чудес. Там, за селом постоянно шла работа. Сооружалась железная дорога. Нам, малышам, не разрешали туда бегать. Но наше пацанское войско уже носилось с самодельными луками наперевес.   Нас не пугали запреты, ни снежные проталины и то, что на ногах не было башмаков. И вот, однажды, я услышал крики. Они доносились  со всех сторон. Иван схватил меня за руку и айда к речке. На ходу он выкрикивал:
- Поезд! Первый поезд! Первый поезд! Сейчас увидишь, малыш.
Еще издали я увидел дымящийся паровоз, а за ним тянулся один вагончик. Для меня это было завораживающим зрелищем.  Не успел я прокричать и до конца выразить свой восторг, как паровоз скрылся из виду. Не знал и не гадал  я, что спустя шесть лет, буду учиться в железнодорожном училище, в Донецкой области.
   Прошло время, мне предстояло идти в пятый класс. Наша школьная учительница в очередной раз появилась в моём доме. Я не знал, о чём они перешептывались с сестрой. Но чувство тревоги овладело мной. Иван потащил меня к сараю и там поведал горькую правду о нашей жизни.
- Мы очень бедны,- говорил он мне. - Нам не выжить без отца и матери. Старшая сестра гнет спину на огороде, в поле, и с лошадьми управляется. Но денег все-равно нету. Нам с тобой, малыш, надо покидать родную хату. Ты в детский дом, а я на Донбасс.  Буду подрабатывать, учиться в вечерней школе, а потом поступлю в институт или техникум.
Я почти не слушал его, но до сознания дошло, что скоро расстанусь с братом и уеду далеко.
- Не плач,- успокаивал меня Иван,- нам нужно учиться. Мы расстанемся, не надолго.  Закончишь школу и приедешь ко мне. Мои мечты, чтобы мы с тобой, малыш, учились в институтах, добились вершин.
   В детский дом меня привезла Галина Николаевна. Был осенний дождливый день. Я впервые шел по незнакомому городу,  мощёной мостовой и, как птенец, все щебетал и разглядывал этот новый, неведомый  мир. Передо мной возникали яркие краски из  красивых трехэтажных домов, красных черепиц, такого же цвета ягод на рябинах. Мне показалось, что моя любимая учительница плакала, но я держал ее за руку и тоже тихо всхлипывал. Кто не покидал родные пенаты, в таком раннем детстве, тот не ведает, какое это горестное чувство. Нет больше села, родного дома, моей «Квитки» и собачки. Что ждёт впереди?..
Я не стану описывать как меня «торжественно» встречали и воспитывали.Всё это отражено в моей повести «Детский дом».
Наконец-то пришла долгожданная весна. Не единожды Иван сообщал, что собирается приехать ко мне в детский дом. А я так жду, не дождусь. Выглядываю на наше шоссе, снова перечитываю письма, а то самое сообщение зачитал уже до дыр. Приближается заветный день, воскресение, но когда уже…когда? Лишь бы приехал, лишь бы ничего не случилось?
   Какая это была встреча!  На берегу небольшого ручья, Иван расстелил рушник, усадил меня и достал пироги, любимый «кныш» и картошку. Погладил по голове и сказал: «Ешь малыш». Запах родного дома, моей любимой сестры, моих трав, моего детства. Боже мой, какой я счастливый! Иван всё рассказывает, хвалит меня за учёбу, а потом ведёт в магазин и покупает много-премного конфет- «подушечек», на целый рубль.
Я прижимаюсь к брату, ласкаюсь, щебечу и ничего мне больше не нужно на этом свете. Но подкралось время расставания. А я так хочу, чтобы долго еще продолжалось это чудное видение, чтобы меня не покидали такие родные запахи…
- Иван, не уходи,- шепчу я,-  не покидай меня. Ну еще немного, ну еще…
Мой брат обнял меня, снова погладил, посмотрел в глаза:
- Не хнычь «Алеша с Бухареста», мы еще одолеем эту проклятую и бедную жизнь. Мы прорвёмся. Я уезжаю на Донбасс, всё решено. А потом ты приедешь, и мы уже не будем расставаться.
Вот он уходит. Мои родные лица, мой родной дом покидают меня.
- Иван,- кричу я.- Забери меня. Я буду слушаться, всё делать, пасти коров, забери…забери…
Я дошёл до конца забора, уткнулся в нашу любимую собаку «Альфу», обнял её и тихо всхлипывал.
Прошло четыре года, я покинул детский дом и прибыл к брату в город Авдеевка. Он стал студентом и увлек меня волшебным миром науки, движения, мышления. Я поступил в железнодорожное училище  и мы вместе стали пропадать на виадуках,  сортировочных «горках», слушали лязг металла, смотрели движение поездов. Это был наш мир, мы двигались вместе с ним, мы шли к вершинам. По вечерам я устанавливал  электропроигрыватель в открытое окно, и мы слушали украинские и русские песни. Иван не любил эту «показуху» и всегда  говорил: «музыка на всю улицу, это не всем понравится, надо жить тихо и не высовываться». А я не могу усидеть на месте и тащу брата в парк культуры и отдыха. Там всегда звучала волшебная музыка: танго «Маленький цветок». Она завораживала меня, я мог слушать эту мелодию денно и нощно. Однажды, я набрался смелости и пошёл на танцплощадку. У входа меня остановили, такие же шкеты, как я.
- А, «жеушник», а где твои кореши? Видя что я в одиночестве, они тут же схватили меня и попытались утащить подальше. Я знал, чем заканчиваются подобные разборки, и тут же сделал пару выпадов, как учил наш тренер по боксу. Видя, что мои удары достигли цели, я расхрабрился и принял решение во что бы то ни стало остаться. Моя любимая музыка «магнитом» притягивала меня. Но появились парни постарше, одним ударом положили меня, схватили за ноги и давай вытряхивать монеты.
- Не густо, щенок! Выдай ему, Витька!
Я был бит не по правилам и еле дошел домой.
Иван принялся обрабатывать мои раны, на лице, и ругать меня. Уже через пару часов я увидел в зеркале «разрисованное» лицо. А когда завернул верхнюю губу, там оказалось кровавое месиво. С таким красочным видом я появился в нашем общежитии. Ребята ахнули и повели меня к Немировичу. Наш «атаман» не долго думая, отдал распоряжение:
- «Жеушка», на следующее воскресение наносим визит вежливости местной «шушере».         
  Этот «визит» назревал давно. Местные совсем обнаглели, повсюду преследовали наших ребят и избивали. Да, мы появились на танцплощадке. Кроме Немировича, сильным боксёром и хулиганом был Суворин. Он сразу же «вырубил» моих  обидчиков и разогнал всех танцующих. И пошла свалка, с криками: «Наших бьют!» Уже нельзя было разобрать, к кому этот клич относится. Я был отомщен, но больше нигде не появлялся в одиночестве. В ту пору разборки часто заканчивались поножовщиной. Но со мной этого не произошло, бог миловал. Еще одно «событие» осталось памятным на всю жизнь. Да это и нельзя назвать событием, но стоит вспомнить. Нам выдавали форменную одежду, бушлаты и красивые фуражки. Это всем нравилось. Но наше довольствие составляло 47 копеек в сутки. Конечно, этого явно не хватало. Ребята ходили на разгрузку вагонов, благо станция рядом. Я тоже, не единожды, принимал участие в этом тяжёлом мероприятии. Но Иван запрещал подобные «экскурсии», он считал, что я еще слаб и мне рано «рвать мышцы». А приходить к нему и просить подаяния - это не для меня. Мы никогда не могли позволить себе сладостей или фруктов. Если посещали столовую, в центре города, заказывали суп - «харчо» и сметану, то это был уже пир. Я знал, что Иван живёт впроголодь, всегда считает копейки, и нашел выход с положения. Наши ребята бегали на хлебопекарню и приносили горячий хлеб. Я тоже ухитрился выбрать такое время, когда одна и та же бригада молодых девчонок, вручали мне по две буханки тёплого пахнущего хлеба. Объедение! До сих пор помню эти  улыбающиеся, «мучные» и пахнущие хлебом, лица. Авдеевская пекарня, вы спасали нас. Низкий поклон вам.
   Как быстро летит время! На пороге выпускные экзамены. Я «засел» над чертежными листами и расчётами. Необходимо «перевести» километровый участок пути на новые железобетонные шпалы и рельсы Р-75. Обложился учебниками, логарифмической линейкой и весь ушел в работу.  Брату решил ни о чём не   сообщать, а сделать всё самостоятельно.  Он порадуется за меня и скажет: «Молодец, «Алеша с Бухареста», так я учил тебя». И действительно, он так обрадовался, когда я предъявил документ об окончании училища.  Там было указано, что я – Бригадир пути. 
Мы снова на ясиноватском железнодорожном узле. Иван рассказывает, как важна первая профессия:
- Ты рабочий класс, гордись! Перед тобой открываются новые горизонты. Главное – выбор пути. Пойдёшь в институт железнодорожного транспорта?
- Я еще не знаю,- отвечал я брату.- Там серьезные экзамены, мне не одолеть.
- А военное училище не привлекает? Там оденут, накормят и будущее ясное. Нам, малыш, не выжить на свои гроши. Ты не знаешь, как я карабкаюсь и смогу ли?..
Иван задумался и долго не мог произнести ни одного слова…
Он часто отсутствовал, ссылаясь на занятость в учёбе и работе. Стал немногословен, все более задумчив, весь ушел в себя. Я приставал к нему с вопросами, но он отмахивался и продолжал скрывать свою тайну. Однажды, в тихий осенний вечер, он начал свой рассказ:
«…Ты не знаешь, как я хотел в армию. Это была моя надежда. Это было спасение. Я уже почти прошёл первую комиссию в военкомате. А дальше не пропустили. Я надел солдатскую форму, сапоги и долго так ходил на работу. Хотел быть сильным, здоровым… Проклятое заболевание, сколько уносит молодых… Я уже ничего не могу… Там письма с Таллина, её фото, красивая она; тебе, малыш, придется дать ответ».
После недолгого молчания, Иван продолжал свою горькую повесть: « При поступлении в техникум, уже не смог пройти медкомиссию. Меня выручил Трофименко. Он хороший товарищ, надежный друг. Ты всегда сможешь к нему обратиться.  А вот с Надей, жаль расставаться… она не знает ничего..."
- Ты так говоришь, как будто собираешься уезжать. Куда, Вань?
- Скоро узнаешь, малыш.
- А я могу тебе помочь. Есть очень хорошие люди, Архипцовы. Они хотят принять меня в свою семью. Мне пришлось рассказать и о тебе…
Иван не дал мне договорить:
- Успел пустить слезу, поплакаться, какие мы бедные, с детдома?
- Н-е-е-т, не так, просто рассказал, какой ты брат, настоящий и умный.
- И умирающий, не так ли?
- Да ты раньше говорил, что болел анемией. Давал мне читать медицинский журнал. Вот я и поведал Зинаиде Иосифовне, не более того. Она хочет принять участие в нашей судьбе. У нее сестра в Молдавии, там фрукты, виноград, ты враз выздоровеешь. Я хотел как лучше, Вань?
- Нет, малыш, мы сами должны пробиться в этой жизни. Не падать ни перед кем на колени, не менять своей фамилии, а возвышать её. Поблагодари своих покровителей и иди своим путём, понятно тебе, «Алёша с Бухареста»!
В последний раз мы встретились с Иваном в Донецкой областной больнице. Разместились на одеяле, под сенью развесистых  дубов. Падали жёлтые и красные листья, и было грустно смотреть на бледное лицо моего брата.
- Меня отправляют в Одессу,- я поправлюсь. Вот увидишь, я еще вернусь. А тебе, малыш, нужно ехать в Киев. Там много военных училищ, только там ты сможешь выжить.
Я смотрел на Ивана и плакал. Дал обещание, что буду учиться и обязательно дойду до Вершин.
Иван не вернулся. Больше я его не видел. Ушел из жизни студентом, не дожив до 24 –х лет. Я посвятил ему книгу. Его образ, свет его души я пронесу до гробовой доски.










               

                Тарак


Я уже сообщал о двух великих музыкантах, навсегда вошедших в моё сердце.
Вижу высокого, красивого мужчину в летах. Вот он идёт по нашей сельской разбитой дороге, с инструментом в руках. Его никто не зовёт, не приглашает в клуб. Но он, по зову сердца, поднимается на сцену, достаёт из футляра скрипку и смычок начинает издавать волшебные звуки.
   В это время я находился вдали от родного дома, зарабатывал на жизнь и твёрдо стоял на ногах. Сестра присылала письма, в которых сообщала все подробности сельского быта. Её письма являлись для меня глотком свежего воздуха, настоящим духовным творением.
«Вот пришла Пасха,- сообщала она,- все такие нарядные, радостные, с кошёлками в руках, кулешами и пасхальными яйцами, идут в нашу церковь». И я уже весь в воспоминаниях. Какое это было время! Пришла весна-красна, украсила сельские хаты, покрыла зелёным ковром все горы и долины. А мы, мальчишки, несемся с колотушками в руках, и громко сообщаем всему миру, что пришло Великое Воскрешение Господне.
А как громогласно звучал наш колокол. Не единожды я взбирался на колокольню и прикасался к этому волшебному звучанию. Наша хата рядом с церковью, и по воскресениям мы с сестрой идём в этот величественный храм. Красивые три купола видны из далека. Они сияют золотым убранством и изображают небо. На куполах возвышаются кресты во славу Иисуса Христа. Внутреннее убранство нашей церкви-это чудотворный Алтарь, символизирующий  Царство Небесное. Еще более величествен Иконостас, с изображением Праведных святых, самого Господа и его двенадцати апостолов. Лица святых Великомучеников благородны и смотрят на всех прихожан, как бы спрашивая: «Достойны ли вы этой земной жизни?»
Войдя в среднюю часть храма, я всегда благоговею. Из самых потаённых уголков души пробуждаются тайные мысли. Хочется как можно дольше смотреть на эти лица и облегчать свою душу. Затем, начинается богослужение и песнопение. Больше всего мне нравится звучание церковного хора. Я вслушиваюсь, присоединяюсь к этому пению, и снова передо мной встают лики святых. Кажется, что они несут в себе тайну веков, всех тех тысяч выстраданных лет.    
   Это таинство, эта грань между видимым и невидимым миром, возвышают меня, унося туда, ввысь. Я склоняю голову и становлюсь на колени. «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа-Аминь». Теперь, по прошествии многих лет,  можно смело утверждать, что церковь является связующим звеном между Небом и Землёй. Что Великое Таинство, к которому мы прикасаемся, и духовная музыка-это истина, путеводная звезда. Это путь к осмыслению нашей жизни и осознанию своего предназначения на этой земле.   
   Самое удивительное было то, что церковь стояла на возвышении, а напротив, у дороги, наш клуб. Ни эстетики, ни красоты не было в этом неказистом одно этажном здании. Внутри не было ковров, украшенной сцены, позолоченных картин. Оно напоминало больше рассадник зла, где пили, курили, гнули маты и часто дрались. И никто не мог  остановить или запретить эту безбожную, разгульную жизнь. Молодые требовали хлеба и зрелищ, и они получали это сполна.
И вот, ко мне приходит известие, что в родном клубе многое изменилось. Пришло затишье, даже какая-то культура. Мальчики стали снимать головные уборы, как в церкви, вежливо приглашают девочек на танец. И всему этому виновно звучание скрипки. Такое звучание, которое одухотворяет, призывает к очищению и добру. Всё это я прочитал в письме своей племянницы.
Наталья была студенткой пединститута, изучала иностранные языки. Школу она окончила с отличием, и с такими же успехами продолжала учёбу в вузе.
   Мне снова захотелось посетить родные края. Пройтись по, милым моему сердцу, детским тропинкам, побывать на танцевальном вечере и услышать знаменитого скрипача.       
Ничего не изменилось. Тот же  Ужгородский тракт, та же пыльная сельская дорога. Но небо такое голубое, а звёзды такие яркие. Нигде в мире нет такого ясного и чистого неба. Как дорог мне мой край родной!
Мы с Натальей ведём «студенческие» беседы, вспоминаем яркие события  нашей прошлой жизни, любуемся селом. Её очень заинтересовали мои воспоминания о Байкале, где мне довелось недавно побывать.
Я продолжаю рассказывать, каков этот «батюшка»: широк, могуч и красив. Вода чистая и прозрачная, до самых глубин. А какие забайкальские леса: ярко-жёлтые, тёмно-красные, зелёные, голубые. Там, вдали от цивилизации, начинаешь понимать этот великий дар природы. И люди замечательные. Меня принимала шахтерская семя Кошкарёвых. Гармошка, веселье, открытые сердца. Будущий учёный Николай Бурлаков. Работает в краеведческом музее имени Обручева. Читает труды великих путешественников Г. Потанина, Н. Пржевальского. Впервые поведал мне настоящую судьбу декабристов. Оказывается, эти русские дворяне, интеллигенты, отбывали ссылку в этих дальних краях: Енисейске, Канске, Кяхте, на Петровском заводе. Я читал копии  «Записок» М. Волконской, а в Селенгинске смотрел картины Н. Бестужева.
Там были французская графиня и русская баронесса. Меня очень заинтересовали судьбы эти великих русских патриотов. Когда-нибудь займусь историей декабризма и напишу об этом времени. Я хотел бы видеть свои труды в нашей клубной библиотеке. Чтобы все читали и знали, какими мы были и как стремились ввысь. Наталья поддерживала наш диалог, добавляла свои мысли и, наконец, показала мне нашего музыканта.
- Ну что ж, пойдём, послушаем скрипку, и возможно станцуем.
Клуб преобразился, появилась новая вывеска. Всё правое крыло занимала библиотека. Мы вошли туда и увидели множество книг, расположенных на полках ровными рядами. Я был приятно удивлён этому преображению и высказывал свои восторги. Наталья не дала мне долго восторгаться, а потащила в танцевальный зал. Я услышал такое знакомое, почти забытое: «Пара за парой!.. Одна панночка вперед!.. Прошу панночек в круг!»
Молодые пары мерно двигаются, улыбаются, а со сцены такие чарующие звуки. Мы с Натальей влились в этот чудный мир радостных лиц, и какое очарование, наслаждение, одухотворение…
Уже потом, мы не раз возвращались к этим  вечерам, духовному песнопению, и всегда сходились к одной мысли: «Нам нужна духовность. Нужна церковь с ее великим вековым прошлым. Нужны красивая музыка, звучание божественного хора, поднимающие нас на вершину бытия». Ведь мы пришли в этот мир не просто так. Мы продолжатели великих творений наших предков и стоим на вершине прошедших веков.
   Когда бы я ни возвращался в родное село, всегда останавливаюсь у клуба. Слышу звуки полюбившейся польки. Вижу прекрасное лицо музыканта со скрипкой в руках.




               




               

               





                Шпак


Говорили, что то он служил во флоте. Я видел его «морскую походку», полосатую тельняшку на груди, и верил этому. Первый раз мы встретились на Донбассе. Я учился в железнодорожном училище, неподалёку от Донецка. Он работал на угольном разрезе «Горняк», в десяти километрах от нас. Мой юный возраст не позволил до конца понять этого человека. Но чувство свободы, которое жило в нём, выделяло его среди всех жителей планеты. Он с увлечением рассказывал о морских путешествиях, дальних гаванях и всюду, обязательно, присутствовали женщины. Позже, я прочитал замечательные рассказы  Александра Грина, но никто из его персонажей не был похож на моего рассказчика.
   Мы со Шпаком уже вместе мечтали о покорении южных морей и океанов, пляже  Копакабана, и величественном Рио. Я так доверился этому моряку, что пообещал сразу же, после училища, пойти в море. Нет, я не обладал ни одним качеством, присущим моряку: кость слабая, силенок маловато, грудь не для тельняшки. Только походка соответствовала этому новому предприятию. Во мне зарождалось новое, доселе неизвестное, чувство: ехать неведомо куда, подняться ввысь или совершить открытие. Да так, чтобы все узнали обо мне. Этими мыслями я поделился со своим другом, Славой Гуровым. Он почти моряк, постоянно носил морскую бескозырку, брюки -клёш, и готовился поступать в мореходную школу. Одна беда: вся левая щека зарастала тёмными волосами, и Слава постоянно сбривал её.
Он много рассказывал об Одессе, Измаиле и Килии, и решил ехать в один из этих портов. Мне также захотелось рвануть вместе с другом, но училище еще не закончено. К тому же я ходил в десятый класс вечерней школы. Ох, мечты, мечты!..
А тут новое событие, да такое! Наша учебная группа на занятиях по физической подготовке, играем в волейбол. И вдруг крик, шум, какое-то движение:
- Человек в космосе! Смотрите туда, в небо, там человек, на космическом корабле. Фантастика!
 Мы все устремили свой взгляд ввысь, пытаемся разглядеть, ничего не видим. А со всех сторон народ, наши преподаватели, ученики, всеобщее ликование.
- Там наш, Юрий Гагарин. Да здравствует Союз Советских Социалистических республик! Неописуемая радость, гордость, сила охватили меня. Хотелось подняться туда, заглянуть, где этот космос? На много дней я был охвачен этим событием.
Вскоре мой друг Слава уехал. И я остался один на один со своими мечтами.
 «И в море охота, и в космос подняться, но на железной дороге тоже интересно». Даже наша комендантша, бывшая летчица, все время говорила: «Учитесь мальчики, и полёт в вашей жизни обязательно состоится». А пока «полёт» был с первой минуты пробуждения. На входе железнодорожной станции Авдеевка, чаплинская электричка подавала протяжный гудок. И вся «жеушка» взрывалась. Летели в сторону одеяла, подушки, неслись, на ходу одеваясь и преодолевая станционный забор, ученики. И вот, мы уже на подходе к станции Ясиноватая, нашему будущему рабочему месту. Здесь Путевая Машинная Станция номер семь, путе разборочные и укладочные машины. Здесь наш учебный полигон. Раньше, после побега с детского дома, я боялся поездов, вагонов, там меня часто ловили и снимали. Теперь же, я изучаю эти самые вагоны, железнодорожный путь, рельсы Р-65 и Р-75. Наизусть знаю ширину колеи во всех странах мира. Мне все это нравится, никуда не поеду.
   Раннее утро, путеукладочная машина устанавливает готовые звенья. Наша бригада, с электрошпалоподбойками в руках, завершает укладку пути.
- Даёшь окно! Торопитесь мужики, нажимайте бабоньки, нужно уложиться вовремя. Скоро пойдут поезда.
Мне нравится такая работа, вокруг волевые улыбающиеся лица, с «чихварками» в руках. Слышатся шутки, прибаутки:
- Эй, взяли! Раз-два с махом, тёщу й сваху! Молодняк- вперёд! Аррачи! Форверст!
А потом:
- Всем малолеткам - молоко! Настоящее, грудное!
Это уже относится ко мне. Хотя я в роли старшего путевого рабочего, но нет еще шестнадцати лет. И снова слышу:
 - Лопушок, а что у тебя под мышками? А курицу щупал?
Я не в обиде. Мне так комфортно среди трудового коллектива. Я - рабочий класс! Вот теперь смогу всем показать свою рабочую форму...
Иду по улицам родного села, такой радостный, сияющий, со всеми здороваюсь. У клуба молодые парни и девушки. Мужская половина окружает меня, со всех сторон вопросы:
- Железнодорожник, настоящий? А какая форма? Дай примерить фуражку, ух-ты!
Здесь произошла вторая встреча со Шпаком. Наш моряк, после дальних странствий, тоже вернулся в родные пенаты. Мне было известно, что он был заводилой в клубе, призывал молодых парней уезжать в дальние края. А девки всегда пищали и разбегались по углам от его рук, которые часто оказывались у них между ног, под юбками. Это совершалось беззлобно, как само-собой разумеющееся, с радостными возгласами: «Ох, маковки! Сиськи-персики! Лобочки-голубочки! Всех люблю». После таких «любовных похождений», Шпак быстро формировал мальчишеские команды и отправлял в близлежащие огороды за зеленью. Ох, эти набеги! Сколько крику, шуму и гаму слышалось в последующие дни. Я застал это время «огородных ковбоев». Свобода и бесшабашность здесь правили свой бал.
Шпак никогда не напивался «в стельку», но приняв «на грудь» добрую пол литру, крушил и рушил всё. Разлетались стулья, скамейки и обязательно портреты, висящие в деревянных рамках. В ту пору общественного сознания и окончательной победы социализма, в клубах вывешивали фотографии коммунистических лидеров и членов Политбюро. Как же, наша духовная и вся… вся… вся… власть. Кто же посмеет прикасаться? Да они неприкосновенны! Да это же слуги народа! Да это?..
Шпак добирался до этих «выдающихся» омбудсменов и рвал на куски. Эти портреты не вписывались в его понимание равенства и свободы. У него была своя свобода. Она шла впереди нашего героя, окружала его со всех сторон. Этим он всегда притягивал к себе народ. Никто никогда не держал на него обиды. Наоборот, его любили.
За эти вольности, сорванные портреты, его лишали свободы. Но наш герой возвращался и всё снова повторялось. Теперь же, он решил осесть и начал строить дом.
- Вот видишь,- говорил он мне,- старый моряк нарушил морской кодекс, вернулся на сушу. Но меня по-прежнему тянет туда, вдаль.
Мне нравился этот взгляд, свобода и сила, присущие этому человеку. В душе я был таким же, тянулся к новому, неизведанному. Но поведал своему собеседнику о своих достижениях на «железке», о мечте заниматься наукой и оставить после себя след на этой земле. Мы подолгу просиживали на завалинке и продолжали путешествовать по морям и океанам, дальним дорогам, а затем снова возвращались в родные края. Нет ничего лучше родного крова.
   Прошли годы, я окончил военное училище, Калининградский университет, стал преподавателем и начал писать свою главную книгу о детском доме. Волосы мои покрылись редкой сединой, походка стала степенной и неторопливой. Я успел побывать в Европе, увидел передовую цивилизацию и ощутил свободу. После европейского турне, жизнь побросала меня по разным «закоулкам» нашей необъятной России и я очутился на самом краешке земли. Но где бы я ни был, всегда вспоминал край родной, отеческий.
   Мы снова встретились со Шпаком. Я увидел постаревшего и больного человека, с трудом передвигавшего свои ноги. Мы обнялись, посмотрели друг другу в глаза.
- Видишь, во что превратился старый моряк,- сетовал Шпак.- Ноги уже не тянут, весь трухлявый. А ты, значит, прибыл с самого Дальнего Востока. Не думал и не гадал, что ты перещеголяешь меня: Европа, Прибалтика, Забайкалье, а теперь у самого Тихого Океана. - Ну, рассказывай.
Мы опять  вспоминали, восхищались, сокрушались и сожалели, что это удивительное путешествие по земному «шарику» заканчивается. Как и прежде, я почувствовал силу и свободу этого человека. Мне казалось, что мы вместе шли по жизни, плыли по морям и океанам и никогда не расставались.
Время моего отпуска подошло к концу. Я вышел на «выгон», который сопровождал меня до самой электрички. Среди провожавших лиц увидел Шпака, который в обнимку с соседом Штымом, смотрели мне вслед.
- Приезжай, возвращайся!- кричали они вслед.- Здесь твой родной дом.
Со мной была цифровая камера. И я не достал её, не снял эти, дорогие мне, лица.
До сих пор жалею, и до конца жизни буду сожалеть, что не запечатлел их. Не оставил на память этот прощальный взгляд. Это была последняя встреча со Шпаком, мечтателем и свободным человеком.


               




               









                Свадьба


 Эй, гармонь, скрипки! Наш громогласный бубен! Выдайте нам коломийки, да так, чтоб полы затрещали. Чтоб душа радовалась и весь свет заплясал. Давай, народ, пляши, свадьба!
Меня разбудили рано утром, бесцеремонно подняли с постели, принесли мой новый костюм, и в машину. Я не сопротивлялся, видя родные, улыбающиеся лица. Разобравшись, что ждет впереди, попытался изобразить что-то вроде улыбки.
- Да дайте мне проснуться,- кричу я.- Куда в такую рань пить и плясать?
- Ты не будешь пить ни утром, ни вечером,- отвечают мне.- Тебя ждёт большая и ответственная работа, старостой на нашей свадьбе.
- Как же так,  я давно не гулял, почти позабыл застольные песни и обряды.  Какой с меня толк?
- Ничего подобного, мы тебя знаем, ты хоть офицер, но нашей породы.
 И я уже на кухне, здесь снуют озабоченные женщины, в котлах кипит, шкварчит, мне же велено снимать пробу с каждого кушанья. Ну, это я умею, в армии доводилось  заниматься, и довольно часто. Вижу картошку, а там мясо, студень, отдельно готовится фруктовый кисель. Я уже вошёл в свои обязанности и подал голос, как в солдатской столовой:
- Здесь недосол, мясо еще не сварено. В кисель добавить сахара.
Старшая повариха немедленно выполняет, и я чувствую, что дело пошло. Стою уже на улице и смотрю, как готовится танцплощадка. Сама площадка готова, но никак не могут управиться с брезентом. Это уже по моей части, укрывать боевые машины я научился.
В одной из комнат невеста и ее подружки готовятся приглашать гостей на свадьбу. Мне так хочется посмотреть на это таинство, но мужчинам вход воспрещен, даже старосте.
И вот они появляются. Нет ничего краше на свете, как эта юность, эти светящиеся счастливые лица. Молодая, с венком на голове, поправляет разноцветные ленты, которые спадают ей на грудь, плечи, и делают еще краше. Под стать ее подружки, украшенные  букетами барвинка, на правой стороне груди. Они пойдут по селу и принесут радость в каждый дом. Скажут такие прекрасные слова: «Просылы тато и мати, и мы просымо на наше весiлля».
Нет времени любоваться, нужно расставлять столы, стулья, да украсить свадебный зал зелёными ветками. Не хватает стульев, нужно искать строганые доски, да установить всё это прочно. Мне не советуют добавлять разного рода ёлочные украшения, достаточно рушников да красивых вышиванок. Я не соглашаюсь, и там где будут сидеть жених и невеста, добавляю маленькое «дерево жизни». Оно является обиталищем небесных светил, звёзд и душ прадедов. Птицы, живущие на нём, всегда приносят на землю весну. Так было до нас, и пусть этот  старинный обряд снова оживёт. Наконец, зал для приёма гостей почти готов. Решено стелить на столы красивые, с узором, скатерти. Никаких клеенок, это вам не столовая.
Спрашиваю:
 - Жених- то любит невесту? Сваты были?
- Любить-то любит, и сваты были, но его мама не очень согласна.
- Да, дела. На свадьбу приглашали?
- Отец и мать Марийки обошли всю родню, всех звали. А для неё особое приглашение.
- Дай-то бог, уже ничего изменить нельзя. Скоро гости будут у нашей хаты.
Тут самый главный  «виновник» торжества где-то затерялся. Бегаю, ищу этот поднос. Наконец-то всё готово. Нет, не всё, не определились, что же наливать в рюмки? Свою или «чужую?» Решено встречать гостей хорошей водкой. Пришли музыканты, целый оркестр. Я встречаю их и приглашаю на танцевальную площадку. Предлагаю небольшой завтрак. Мне очень понравилось, что ребята с утра не «употребляют». Решили по «ходу пьесы».
Погода как по заказу, солнышко пригревает, значит, гости будут сидеть во дворе и вести беседы. Вижу, что места для отдыха маловато, нужны скамейки. Бегаю, ищу, что-то «сооружаем», добавляем, и вот они, первые гости. Встречаем, как положено по ритуалу: хлебом,  солью и рюмочкой горилки. Я держусь поодаль, с запасом «горючего», мне пить нельзя. Музыка играет, всё, началось.  Через некоторое время узнаю, что не решен серьезный вопрос, как рассаживать гостей? Нужен тамада, чтобы на месте распоряжался и создавал атмосферу радости. Я разорваться не могу, и мне назначают помощника. Его место строго в зале.
Возвращаются невеста с подружками. Уставшие, голодные, но лица радостные, несутся ко мне в объятия.
- Всех пригласили,- спрашиваю.- Никого не обошли? У неё были? Последний  вопрос непосредственно к невесте.
- Нет, побоялись. Будь что будет, как бог даст.
- И это верно. Придет, а там посмотрим.
Этот диалог вокруг той самой матери жениха. Но процесс пошёл, как говорится, и никто не может помешать этому торжеству. Я приглашаю девчат в «коморку», и предлагаю лёгкий «перекус».
- О, да тут сколько печёного, пирожных, сладостей, мы хотим этого всего.
- Невестушка, и вы красавицы, вам весь вечер и всю ночь гулять. Там некогда объедаться,  вы в центре внимания, вами любуются, вас обожают. А придет жених, нужно целоваться.
Так что кушать мясо, овощи и запить родниковой водой.
- Вы слишком уж строги  к нам, это же свадьба.
- Марийка, красотулечка наша, даю вам полчаса - туалет, зеркало, прически-расчёски и в зал. Порадуйте гостей, будьте краше всех! Никакой грусти и никаких слёз!
Действительно, прошло назначенное время, и наши красавицы появились в зале. Гости зааплодировали и встали со своих мест. Перед ними стояли нарядные  красуни. В центре выделялась виновница торжества, в белоснежной фате, красивой вышиванке, и украшенным Караваем  в руках.   
Она одарила всех присутствующих своим взглядом и заняла почетное место. Рядом расположились подружки, и пошло веселье, и пошла радость, как было во все времена до нас и будет после нас.
Начались здравицы в честь виновницы торжества, а на улице уже поют, во все голоса, самое старшее поколение. Это такое задушевное протяжное пение – латканье. С давних времен в нём передаются боль и потеря кормилицы: «Ой, невестушка, ой красавица наша, на кого ты нас покидаешь? В чужой дом войдёшь, будет ли тебе там сладко, полюбят ли тебя? Плачьте мамо, дитя уходит и покидает родную хату…» Это пение наводит такую тоску, от которой многие плачут. Но свадьба, с молодой и подружками, выливается на простор, и пошли коломийки гулять. Музыка всё звонче и припевы всё громче: «Коломыя, коломыя, по селу ходила, много счастья и добра, в дом наш приносила!..»  И вот уже пошли свадебные:  «Ой не журысь матусю, що рано вiддаюся. Доля дiвоча, замуж iти; до весiлля готуйся… Як заграе звiнко, музыка «троиста» и пiшло весiлля от села до мiста. Чарiвна сопiлка, скрипка та цымбалы, так iще нiколи весело не гралы». И пошли плясать, да так, что полы затрещали и каблуки отлетали. А по селу уже идут женихи. В центре главный виновник – молодой – он должен добраться до своей невесты и «выкупить» её. Играет гармонь, бьет бубен, со всех хат выбегает народ и преграждает дорогу свадебной процессии.
- Не пропустим!  Выкуп за молодую. Гроши или дарунки?
Раздает подарки наш молодец, и продолжает свой путь до дома  любимой.
И вот уже дорогие гости добрались до заветного порога, где ждет-не дождется невестушка наша. Но что это? Вместо милой и любимой, какое-то «чучело гороховое?»
- Угадай, жених, где твоя невеста? Не эта ли, а может та?
 Начинаются игры и поиски настоящей невесты. Тут без выкупа не обойтись. Бедолага уже вспотел, и готов выложить драгоценности: самое красивое намысто  для любимой.
- Покажись, подай свой голос, и получишь подарки!
Продолжаются поиски и, наконец, Она предстает перед своим суженым.
И все видят, как они очаровательны, со всех сторон доносится: «Какая пара! Как вы подходите друг другу!»
Свадебное торжество продолжается уже с женихом и невестой. Гости  поют: «Ой горька горилка, не будем пыты, просим молодую та посолодыты! – Горько! Горько!»             Целуются наши молодята, и свадебное торжество разгорается с новой силой.
На Каравае появляются новые  украшения, из золотых и серебряных монет. 
Вечером, под окнами появились дети. Они также захотели принять участие в этом торжестве. Но более всего, они хотят увидеть красивую невесту. Я попросил подруг Марийки угостить малышню, чтобы помнили наше  весiлля. Всем раздают сладости. 
 А где же свекровь? Где мать нашего жениха? Неужели не придёт? Невеста приготовила подарки для неё. Этот старинный обряд  необходимо исполнить. Она пришла, ссылаясь на плохое самочувствие, но приняла с рук будущей невестки красивые, с узорами, рушники. Мы облегченно вздохнули. Примут в новой семье нашу Марийку. Традиции и предания нашего народа живут.   
Гуляла, пила и плясала свадьба до утра. А после небольшой дрёмы, наступил еще более торжественный момент – венчание в церкви. Жених и невеста, с Караваем в руках, предстают перед родителями и ближайшими родственниками. И уже сыпется зерно на головы и плечи молодых, они получают благословение:
- Любите друг дружку, будьте всегда вместе в радости и горе. Чтоб в вашем доме «плодились» детки и всегда был достаток.
Процессия направляется в церковь, где уже всё приготовлено для такого Великого  Таинства. Венчание – это важный, духовный момент единения, когда двое берут на себя ответственность за сохранность брачного союза.
Это решение всегда добровольное и свободное, оно читается в глубинах души:  «Слушайте своё сердце, оно подскажет, нужно ли вам благословение Господа…  Да, мы всей душой хотим быть в Царстве Небесном и стать перед Богом». Только тогда, Господь одаривает будущих супругов благодатью, и благословляет их на вечный союз и христианское воспитание детей.      
Крещёные жених и невеста с иконами Спасителя и Божьей Матери, с венчальными свечами и караваем входят в Храм. Невеста без яркого макияжа и «густого» запаха духов, голова покрыта белым платком. Также учтиво ведут себя свидетели, уважая многовековой обряд.
Церковь категорически запрещает браки двоюродных, троюродных, сводных братьев, и сестер, а также атеистов.
На невесте пояс, или подарок от матери и бабушки, свидетельствующие о любви к своим родным и близким, а также о неразрывной связи между прошлым и будущим.  Часто, невеста держит в руках голубое украшение, как символ верности и преданности. Родители и свидетели так же встают перед алтарём – Царством Небесным, и начинается обряд Таинства. Молодые держат в руках зажженные свечи, знаменующие целомудрие будущих супругов. На головы возлагаются венцы – Царские Короны, символизирующие их «царское» достоинство. Они построят своё царство, свой мир для себя и своих детей.
И уже с глубин веков слышится: «Венчается раб Божий Николай и раба Божья Мария, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Далее, возносится молитва к Господу Богу, жениху и невесте, которые дали клятву Святой Церкви. В этой молитве заложена вечность: «Господи, Боже наш, венчай молодых, пусть войдут в Царство Небесное».
 У алтаря, на отдельном возвышении, украшенном вышитым рушником и караваем, золотые кольца, как символ вечности и неразрывности брачного союза. Священник  продолжает молитву, которая также обращена к Господу и молодым. Завершается Таинство словами: «Обручается раб Божий Николай и раба Божья Мария во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Молодые обмениваются кольцами. С этого часа перед нами предстают новоявленные муж и жена, они вступили в законный брак. 
Напомню, что давние церковные традиции давали право совершать свадебное торжество в летний и осенний периоды. Это было связано с Богородичными праздниками. Чаще, под Покрову Пресвятой Богородицы, с первого октября по четырнадцатое ноября.  В народе говорили:  «Як прийде Покрова – зареве дiвка  як корова».
Лучшим временем для венчания считалось: 21 июля, 26 октября и 4 ноября.
Ныне не все придерживаются вековых традиций. А следовало бы, так как эти традиции   создавали прочный союз и благоденствие в новой семье.
Далее, свадебный поезд направляется на регистрацию, где будет юридически узаконен брачный договор между супругами.
   Мы всегда должны помнить, что Свидетельство о заключении брака не является полным актом данного действа. К нему прилагается брачный Договор. Будущая супруга, войдя в новый дом, должна знать не только свои обязанности, но также стать полноправным членом семьи. И она, и ее дети, которые появятся на свет, должны обладать всеми правами законных наследников. Это очень важно в настоящее, жестокое, время. Мы все свидетели, как выгоняют на улицу женщин, детей, оставляя без средств существования. Какие перипетии по поводу прописки, выделения «доли»; суды переполнены подобными «военными наступательными операциями».
Приведу один лишь пример: дочь моего друга годами судилась, чтобы хоть что-то получить после развода. В конечном итоге, детей она забрала с собой, а в придачу «вырвала» только гараж. Не сосчитать, сколько здоровья и нервов унесли эти «разборки».
В те годы почти не заключались подобные договора. Но жених, в присутствии свидетелей, давал клятвенное обещание, содержать жену и детей до конца жизни. Зная, как относится свекровь к невесте, мы потребовали такую клятву.   
Наконец, молодые возвращаются в дом невесты, и здесь она совершает «печальный» ритуал. Предстоит расстаться с фатой и передать новой молодой «поросли». Выбор падает на младшую сестрёнку, ей пятнадцать лет, будущая невеста.
А виновница торжества, с непокрытой головой, просит мужа открыть бал.
Она, в красивых черевичках, подобранных для такого обряда, приглашает всех к танцу.  Жених поднимается на стол, подает платок своей нареченной, обхватывает ее за талию и очень бережно опускает на пол. Первый танец дарится мужу. Затем, она танцует со всеми желающими, а жених со старостой собирают подарки, полученные за танец. Следует сказать, что во многих местах это считается древним обрядом. Здесь радость гостям и незначительная прибыль молодым.
Это чудесное действо длится до изнеможения невесты. Наконец, она падает в объятия суженого. На этом свадьба не кончается. Готовится приданное невесты - «скрыня». Там всё ее богатство, накопленное при подготовке к замужеству. Подарки от родителей и гостей. Это добро грузят в машину и везут в дом жениха. А там гости заждались, да напились, да все хотят увидеть новую хозяйку дома. И снова родители жениха, да свидетели, да родственники призывают молодых к любви, добру и послушанию. Повязывают вышитые пояса, как символ воссоединения.  На головы сыпятся конфеты и монеты, чтоб жилось им сладко, да богато. Всему свидетель Каравай, он сопровождает виновников торжества и принадлежит только им. Свадьба продолжается и может длиться еще день, а то и два.
   Я так натрудился на этой свадьбе, что был голодным, не доспавшим, уставшим. Получил в награду пол литру горилки и настоящий торт. Проспал в чужой хате полные сутки. Но это Великое торжество не забудется никогда.
 








               


                Мои старшие братья


                Андрей



Я не нахожу его в своём детстве. Он уехал на Донбасс, вместе с отцом, когда мне было четыре года. Первые письма, которые он присылал мне, были с Грузии. В ту пору я уже считал себя взрослым, посматривал за девчонками и даже пытался танцевать в нашем сельском клубе. Почему мой брат начал писать именно мне, я не знал. В мои младенческие годы  он недолюбливал меня, даже поддавал по попе, лишь бы я не орал. Но всё это давно забытое прошлое, а теперь я читаю очень интересные рассказы про знаменитые танки Т-34.
«Утром рано,- писал Андрей,- сигнал «тревога!» и мы срываемся, и мчимся в парк учебно-боевых машин. Я быстро занимаю место механика-водителя и жду сигнала «вперёд». На мне танкошлем, большие  противозащитные очки и мне, через наушники, всё слышно, все команды. До танкодрома мы идем единой колонной.  Я знаю, что вокруг очень красивый лес, рядом речка, но вижу в узкие тримплекса только узкую полоску дороги. Мне некогда любоваться, я веду боевую машину. Вождение мне нравится, особенно преодоление препятствий. У нас очень грозный противотанковый ров, и «эстакада» - там я всегда боюсь свалиться...»
 Часто в его письмах фотографии. Мне нравится в шлёме, с очками, красивое улыбающееся лицо моего брата. После службы в армии, Андрей уехал осваивать казахские целинные земли. Это было время дерзаний, комсомольских строек, освоения новых земель. Он вернулся оттуда весь загорелый, «обветренный», с прекрасной улыбкой во всё лицо. Первым делом, он посетил наш клуб. А там, в левом крыле здания, вместо игр и развлечений, полным ходом идет пьянка. Расхрабрилась молодёжь, всё ни по чём, ни замечания старших, ни заведующего клуба. Мой брат также попытался приструнить этих сопляков, но в ответ отборные маты. Воспитательный процесс немедленно прекратился. Он тут же положил всю эту «шушеру», а затем выволок на улицу и добавил каждому в отдельности. Всё это произошло  на моих глазах. Я был ошеломлён и долго восторгался братом. Позже, когда я пригласил родных и друзей на своё свадебное торжество, мой брат снова показал умение владеть приёмами боевого самбо. На мои вопросы, он всегда отвечал: «Всему научила армия». Теперь я могу утверждать, что в нашем роду это был самый смелый и настоящий боец.
   Мы не раз встречались и строили новые планы. Его по-прежнему тянули новостройки, особенно строительство сложных сооружений. Мой брат самостоятельно изучал «Сопромат», прекрасно «читал» чертежи и смело руководил бригадой. О нём говорили «самородок, с ясной головой». Чтобы идти дальше, двигаться выше, нужно было упорно учиться. Давно позабытые сельские семь классов, да и не до учебников было. На Донбассе пришлось не сладко. Отец болел, приходилось с самых юных лет трудиться. Потом армейская служба и вот, теперь, нужно всё начинать сначала.
С горечью он мне говорил: «Уже за тридцать, а за плечами ничего нет, ни одного диплома. Здоровье пошаливает, жить не хочется». Я видел его отчаяние и как мог успокаивал, убеждал, что ничего не потеряно.
«Нам надо идти вперёд, двигаться, не сдаваться,- говорил я Андрею.- Вот Иван, как бился, старался, но не дошел до финиша. Его скосила смерть. А мы здоровые, сильные, нам нельзя отступать».
С той нашей встречи прошло три года. Я снова в гостях у брата, а он весь обложен учебниками, у стенки чертежная доска. Вокруг много цветов и молодая хозяйка улыбается, и подает на стол пироги.
Андрей делится со мной: « Вот, дерзаю, поначалу было невмоготу, не хватало элементарных знаний, базовой подготовки. Сейчас пришел интерес,  до ночи не могу оторваться от сложных чертежей. Вижу, что это мой конёк. Я смогу строить школы, больницы, торговые комплексы, сложные и красивые «высотки».
Мы с Братом идём по улицам Червонограда. Он показывает мне, когда эти здания были построены, кто там руководил, и где он приложил свои руки. Я вижу профессионала, смелого и зрелого руководителя, радуюсь вместе с ним.
- Мне остается только поздравить тебя, мой дорогой брат. Ты проявил силу воли и уже поднялся. А диплом скоро будем «обмывать»?
- Еще пару годиков нужно попотеть и тогда я смогу не только строить, но и руководить.Поздновато, в сорок лет…
- Учиться никогда не поздно. Я сам заочно окончил  университет и преподаю в высшем таковом училище. Это была цель моей жизни.
 - Да. Вся наша «порода» очень целеустремленна, умеем добиваться своего.
Прошло время, и я получил приглашение на свадьбу, с оговоркой «быть в военной форме, нужен свадебный генерал». Я всего лишь подполковник, но раз такое решение, нужно ехать. Мой брат выдавал замуж старшую дочь.
Длинный ряд палаток, прямо на улице. Вокруг снуют люди, раздаются команды, слышна музыка. Начинаются свадебные торжества. Я занимаю место в главной палатке, недалеко от невесты, и обязан сказать первый тост. Конечно же, это пожелания любви, счастья и много детишек в доме. Затем,я приглашаю невесту на танец. Играют скрипки, бьет бубен и мелодия Венского вальса разносится на всю округу. 
   Мы с братом ведем неторопливые беседы, к нам присоединяется его супруга Стефания, полна радости и счастья. Как же, вырастила достойную дочь и очень удачное замужество. Жених образован, с хорошей семьи, твердо стоит на ногах. Молодым звучат поздравления и традиционное «Горько!»
 У меня остались самые  лучшие впечатления от этих свадебных торжеств. Надолго запомнились музыка, скрипка, народные мелодии, польки и коломийки,  без которых не обходится ни одна свадьба.   
   Вскоре мой брат начал строить дом. Да не просто дом, а дворец. Как он мне объяснял, это для младшей дочери Лилии. В это время я служил на Дальнем Востоке и, не взирая на расстояния, приехал на строительство. Мы вместе залили первый фундамент под будущую новостройку. Он с увлечением показывал мне план и выкладывал весь свой замысел: « На первом этаже зал для приёма гостей, там же камин. А выше разместим спальни и детскую. На мансарде небольшая библиотека. Там же выход на большую террасу. Ты сможешь делать свою любимую зарядку и читать книги».
- Так ты, брат, и обо мне позаботился. Придется преодолевать эти огромные расстояния, чтобы полюбоваться  прекрасными пейзажами, да позагорать тут, у тебя.
А пока мы «загорали» с камнем и щебнем, и месили, как говаривал мой брат, «болото». Фундамент получился прочным, и Андрей начал первую кладку.
- Ты брат не разучился черновой работы. Так и весь дом выстроишь?
- Жизнь всему научила. Теперь строю для себя.  Это мне только в радость.
 Мне доставляло большое удовольствие заниматься с племянницей Лилией. Она училась в двух школах и всегда приносила отличные оценки. Это была способная ученица и к музыке, и рисованию. Мы слушали ее игру на рояле, изучали альбом рисунков и всегда спрашивали: «Кем же ты хочешь стать, наш золотой ребёночек?» Лиля с достоинством отвечала: «Буду лечить маму и папу».
   Так случилось, что я долго не мог приехать к брату. А когда появился у его дома, ахнул!
- Это действительно дворец! Да такие утончённые колонны, открытый архитектурный стиль? Это же итальянское «барокко».
Ну, не Италия,- отвечал мой брат,- но мои замыслы полностью воплощены. Я доволен, что оставляю после себя какой-то след. Пусть дети и внуки знают, как мы строили, и любили.
- Вижу, что ты выращиваешь виноград? И что, есть урожай?
- А как же, сейчас попробуешь наше, родное,  игристое вино.
Мы удобно расположились у камина. Стефания накрыла праздничный стол, и начались чудесные застольные беседы.
- Вот так должен жить человек, дорогой мой брат. Хороший дом, любимая жена, радостные дети. Всё в достатке.
- Да. Это так. Но ты не знаешь, как это дается, каким трудом и потом. Свой дом я начал строить поздно. Отдано почти всё здоровье, а хотелось бы еще пожить.
- Поживёшь брат, теперь у тебя всё есть. Наша родословная живуча, можно замахнуться на девяностолетний рубеж.
Нам было о чём поговорить со Стефанией. Она много лет работала с детьми, занималась педагогическим воспитанием и любила книги. Я подарил свои, недавно изданные повести и рассказы, и мы углубились в прекрасный мир знаний. Очень сожалели, что пришло другое время, когда книга перестала быть настольной. Вместо этого, компьютер и планшет, которые никогда не заменят удивительного мира, которого давала книга.
   Прошло время, и я получил приглашение посетить храм, который строит мой брат. И был очень удивлён, когда увидел сложнейшее высотное сооружение, увенчанное золотым куполом. Внутри еще стояли «леса», шла отделочная работа, но храм действовал и мы присутствовали при первом богослужении.
- Так ты, брат, замахнулся на такое сложное строительство? Кто же тебя вдохновил?
- Это мой долг и завершение всего жизненного пути. Здесь я смог воплотить накопленные знания. И вот что получилось.
- Думаю, ты впереди всех нас, пяти братьев. Пора ставить памятник, или бюст, как герою.
- Мой памятник-это все сооружения, которые я построил за всю жизнь. Этим я горжусь.
   С братом Андреем и его супругой мы изредка встречаемся. Они занимаются садоводством, цветами и воспитанием внуков.  Лиля окончила медицинский институт, вышла замуж, родила двоих детей  и работает врачом.  В каждый свой приезд, я любуюсь великолепным дворцом с точёными колоннами. Это построил мой брат.
 
               








               

                Илья


Так получилось, что в молодые годы, я меньше всего общался с моим старшим братом.   Не помню, как он уходил в армию. Но его фотографии, в красивой военной форме, храню до сих пор. Мне очень приятно читать надпись, на обратной стороне фото: «Наводчик орудия танка. Белоруссия. 1953 год».
Илья не высок, коренаст, весь в деда, как говорили о нём. Ничем не выделялся среди сверстников, но планку всегда держал высоко.  Ему досталась  образованная, интеллигентная и, на ту пору, очень предприимчивая супруга. Она-то сыграла в его жизни самую значительную роль.
Но прежде, чем продолжить «взрослое» повествование,  мне хочется вернуться в школьные детдомовские годы. Я учился в шестом классе, и не надеялся, что кто-то с нашего села может приехать ко мне. В это голодное послевоенное время, мало к кому приезжали. А тут такой крик на весь двор: «Лопух! К тебе приехали».
Нежданно, нагадано, на пороге детского дома появился мой брат Илья. Конечно, я обрадовался, но был несколько озадачен: «Не случилось ли что-нибудь?»
Оказалось, что брат работает на шахте «Горняк», зарабатывает, как он говорил, неплохие деньги, и решил приехать ко мне. И вот, мы идём через весь центр города, в самое лучшее кафе. Меня это страшит, куда такому «шкету», почти оборванцу, да в кафе. Но Илья упорно тащит меня за руку и, не доходя до порога этого красивого кирпичного здания, распаковывает свой багаж. «Смотри, что я тебе привёз,- говорит он мне». Мои глаза широко раскрываются  при виде красивого тёмно-синего костюма. Не дав мне произнести ни слова, мой брат тут же скомандовал: «Переодевайся! Мы зайдем как «белые» люди». 
Впервые в жизни я в кафе, да за отдельным столиком, держу в руках меню. Что я кушал, уже не припомню, но пирожные помню до сих пор, и костюм помню. Вот такой «тихий» мой брат, а какой совершил поступок: «Героический».
  Позже, когда я учился в военном училище, мы встретились на строительстве крупного калийного комбината. Я приехал к нему и позавидовал, во мне тоже «горел» дух строителя. Он всё показывал, рассказывал, а по вечерам садился за учебники и одолевал науку. Брат учился в механическом техникуме. Помню, как мы, однажды, возвратились в общежитие, и взялись жарить картошку. На эту работу вызвался  я один, так как брату предстояло закончить две контрольные работы. Не знаю почему, но всё, что было на сковороде, подгорело и почернело. Вроде, руки у меня растут откуда надо, да и стоял у плиты с малых лет. Ну что тут скажешь! Мы всё это проглотили, ну там кое-что выкинули, но вот такой конфуз на всю оставшуюся жизнь. Илья никогда не ругался, не матерился, и на сей раз не было никаких моралей. Он поделился со мной своими планами на будущее. Главным здесь было - дать образование детям и построить для них добротный дом.
Я то знал, что воспитание и обучение подрастающего поколения полностью взяла на себя  супруга Анна. Её следует охарактеризовать: невысокая, светловолосая, с типичным славянским лицом, женщина. Похожа на всех баб, что плодятся и рожают, и пашут, и никогда не знают отдыха. Но всё же она в корне отличалась от остальных. Ее предприимчивость была направлена на результат.
  Здесь я сделаю отступление и выскажу некоторые соображения по поводу воспитания  нового поколения. Что я вижу в современных семьях:  молодые не спешат заводить детей, чаще стремятся пожить в своё удовольствие, появившиеся дети мешают им и, наконец,они сами по себе или вовсю заброшены. Это мягко сказано и не достаточно характеризует славянские семьи.  А истина более жестока:  свыше семисот тысяч никому не нужных детишек, пьянство и мордобой тех, кто их сотворил, издевательство над беззащитным и ни в чём не повинным ребёнком. Но это еще не всё, надо разбить опустошенными бутылками рожи, наблевать вокруг, а тут оказывается, дети наблюдают. Ану-ка подай их сюда! Вот так и живём.
Но ребёнок ласковый, послушный, тянет ручонки к свету и ждёт открытия мира. Девочка вся вокруг мамы, копирует её действия и учится у неё. Она прекрасная помощница. Мальчик воспринимает папу, как созидателя, всезнающего и всесильного, и также повторяет его.
Если в руках у мамы сказочные книги, рукоделие, а вокруг чистота и приятные запахи с кухни, то ребёнок улыбается и растет здоровым.
Если папа занимается ремеслом или автомобилем, а по вечерам с книгой в руках, то ребенок видит и впитывает этот новый  волшебный мир.
Вот такие простые истины, господа. И не нужно превращать маленьких детей в кукол, постоянно хвалить и целовать фото, водить по ресторанам и гостям и, наконец,  подгонять под свои «мерзкие»  потребности. Мир детства совсем иной.
Пусть девочка трудится с мамой на кухне, убирает своё жилище, садится за вышивку, штопает и зашивает свою одежду.  Это ее удел, так заложено веками.
Пусть мальчик помогает папе в мастерской, изучает ремесла, слушает его рассказы из детства и любовь к родителю он пронесет до конца жизни.
Я не долюбливаю Америку за сытость и вечное «превосходство», но там есть прописные истины: «Мы двое, любим друг друга, мы хотим продолжения, сотворим Его и посвятим Ему свою жизнь». Как вам, господа славяне, такой расклад.  Пока двое любящих сердец не придут к единой мысли об огромном желании иметь продолжение своей любви, экономической независимости, способности поднять и поставить на ноги, до тех пор никаких творений «под одеялом». Давно ушли в прошлое: «свидится-слюбится, с милой рай в шалаше, как - нибудь проживём, дети что трава, сами вырастут». Пришло другое время и оно диктует совсем иной подход к демографической проблеме. В каких странах избивают детей, выбрасывают в баки, «забывают» в лесу? Где еще детские дома, и тысячи маленьких «за бортом». Я попытался осветить лишь малую часть проблемы. Мы всё знаем, но ничего не хотим изменить в своём славянском мире. Мы обленились и заворовались донельзя, живём только для себя, и дети нам часто мешают.
  Дети Анны, которую я ставлю в пример, были ориентированы на труд и образование. Для них отдельная комната, где царство книг, школьных учебников, разных учебных наборов, так необходимых в классе. Не существовало таких выражений: «не могу, не хочу, не буду, потом сделаю, хочу гулять…» Ее дети приносили только отличные оценки. Сын с отличием окончил школу и институт. Наталья, о которой я уже упоминал в предыдущем рассказе, также на «отлично» школу и пединститут. В замужестве родила двоих сыновей.
Оксана, после университета, уехала в Италию, там построила дом, вышла замуж и родила сына. Не так давно я побывал в кузнице, где трудится Лопушанский Роман. У него золотые руки и умная головушка. Бизнес, которым он руководит, приносит радость всему городу, и хорошую прибыль. Он показал мне свой дом, который возводит своими руками. Знания и умения он получил от родителей, и толику этих знаний передает своим детям.
   Да, в этой семье ведущая женщина, но она всегда созидала, умело вела мужа и своих детей к свету. Это никогда не нарушало равновесия и взаимопонимания между супругами. Наоборот, Илья вместе с детьми учился и строил, и построил добротный дом. Мать выполнила свою миссию, отец свою. Вот такая замечательная семья.   
   В 2013 году я побывал у своего брата.  Ему стукнуло восемьдесят. Живой, энергичный и, как в прошлые годы, интересный собеседник. Первым долгом мы помянули его супругу Анну. Как я уже сообщал, это была настоящая мать, труженица, не знающая покоя ни днём, ни ночью. Брат рассказал, что внуки растут здоровыми, учатся в школе и уже заглядывают в будущее. Мы пришли к единому мнению, что современные дети совсем не похожи на нас. Они ушли далеко вперёд, обладают огромным информативным полем и сумеют выйти на просторы Вселенной. Да, мы мечтали о космосе, сделали первый шаг, но нам не хватило времени и знаний, чтобы открыть новые миры. Мы до сих пор не знаем есть ли жизнь во Вселенной, но наша научная мысль на пороге этих глобальных открытий.
Мы пришли к выводу, что люди живут иллюзиями и заблуждениями, так как считают, что ими управляют сильные и способные Homo sapiens. Да, человек до сих пор  подвержен стадности, ему нужен сильный вожак. Но никто не отменял золотого правила, которое гласит, что из каждых ста выпускников вузов двадцать способных идут в науку, а восемьдесят в управленческий аппарат. И мы выбираем того самого вожака, который ведёт не к прогрессу, а к разрушению и войне. Я не стану называть имена прошлых, жестоких  европейских и азиатских правителей, мы их хорошо знаем. Они пронеслись огнём и мечом, уничтожив миллионы жизней.
Новый, двадцать первый век ничего не меняет. Еще большими темпами куется оружие, так же убивают друг друга, и если не найдется разум, чтобы остановить всё эту вакханалию, ни о каком космосе не может быть и речи. Наши дети и внуки сгорят в огненном пламени разрушительной войны.
Вот мы с братом оставляем Вам, господа, прекрасных сыновей и дочерей, удивительных птенцов - наших внуков. А вы что? Сумеете уйти от огня и меча, и войти с нашими отпрысками в новые миры?               



               
               





                Фёдор


Это удивительный человек. Он выделяется среди всех старших братьев…
Меня разбудили рано утром. Да не просто подняли с тёплой постели, а растормошили, подбросили высоко и расцеловали. Передо мной стоял мой брат в военной форме и улыбался самой, что ни на есть, счастливой улыбкой. Я долго не мог прийти в себя, а когда окончательно проснулся, увидел погоны, с тремя полосками, знаки различия на груди армейской гимнастёрки. Сиял Фёдор, отсвечивали золотым блеском все армейские регалии, блестели начищенные сапоги. Не успела кукушка пробить полдень, как в хату повалил народ. Расселись на всех лавках, табуретках, достали с карманов махорку, кисеты с табаком и вовсю задымили. А наш герой в центре внимания, ходит петухом, рассказывает, стойку на руках показывает, «мостик» выделывает.  Вокруг смех, гомон, все силятся что-то рассказать. Пошли воспоминания, как до армии Фёдор где-то достал велосипед, что на ту пору равнялось чуть-ли не космическому кораблю. Да колесил по селу не так как положено, а ногами управлял этой новой «машиной». Потом взялся за торговлю, начал продавать скотину со двора, за что был бит кнутом. Нанялся плотничать по чужим дворам, но с этой затеи ничего не получилось. Зимой забирался  на лыжах, на самые высокие сопки, и устраивал гигантский слалом. Я помню, как Фёдор поднялся на наш крутой «Вырьх», и в одной рубашке, стрелой помчался вниз. Вся округа сбежалась смотреть это бесстрашное зрелище. Кричали: «Разобьется! Улетит в речку! Сломает руки и ноги». Но он промчался и влился в толпу живёхонький. Теперь, в военной форме, он ходил по селу, гостил у друзей и дважды пришел, вместе со мной, в школу. Помню его слова: «Учись, человеком станешь».  Отгуляв положенный срок и израсходовав весь подарочный запас, мой брат уехал в Харьков, на тракторный завод. Домой приходили письма, в которых он сообщал о новой работе и большом городе, который так понравился ему. Не прошло и полгода, как мы получили посылку и целых двести рублей. Сестра решила, что это слишком большие деньги и хотела вернуть обратно. Она не верила, что этот непутёвый «байструк» мог заработать такие деньги. А я всё продолжал заглядывать в свой тайник, там были два маленьких танка - подарок от старшего брата.      
   Потом наш герой затерялся где-то на Урале и нашелся уже в Казани. Там родной дядя Антон принял его как сына, и направил учится в автошколу. Фёдор получил водительское удостоверение, но когда стал вопрос о женитьбе, он тут же умчался в дальние края. Заводить семью не входило в его планы, он всё еще искал своё место на этой земле.
От него долго не было известий, а потом пошли письма с Красноярского края. К этому времени я уже работал на Донецкой железной дороге и мог катиться, бесплатно, в любую точку страны. Мой выбор пал на Енисей, к брату.
Мы встретились, как двое взрослых мужчин, овеянные романтикой и мечтающие покорять вершины. Теперь я мог оценить все поступки брата. Он, в свою очередь, прошедший «медные трубы», имел полное право поучивать и воспитывать меня. Мне к этому времени стукнуло восемнадцать.
Фёдор рассказал, что проходил армейскую службу на Камчатке, а затем, во Владивостоке. Танки ему нравились, и весь это ритм военной жизни очень привлекал, но хотелось чего-то большего. Как он вспоминал: «Я сам не знал, чего толком хочу, рвался в неведомые края и уже потом,  долго сожалел, что не остался. Меня оставляли в должности командира танка, давали комнату в армейском общежитии, но я очень соскучился по родным краям. Вот так и колесю до сих пор». Он похвалил меня за первое хорошее образование и предложил строить будущую железнодорожную магистраль:
-Ты бригадир пути, возглавишь бригаду, и мы покажем!  Мы вместе начнем строить первую ветку БАМа. 
Он пригласил меня на свой строительный участок, сел за рычаги экскаватора и работа пошла. Вокруг лес, сопки, и мне до сих пор слышен этот родной голос: «Здесь будет железная дорога, современный вокзал, а на пригорке поднимутся пятиэтажки…»
  Забегу вперед и скажу, что там вырос прекрасный город Лесосибирск.
Мне предстояла военная служба, и мы расстались с братом. Он, как и другие братья, советовал мне поступать в военное училище. По прибытию в военкомат, я высказал все свои пожелания. Эти военные посмотрели на меня с удивлением и довольно в жёсткой форме сказали: «Пойдёшь, куда прикажут, здесь не выбирают». Так я очутился в Высшем военно-инженерном артиллерийском училище. В это время пришла тяжкая весть о смерти любимого брата и учителя, Ивана. Я весь «ушёл» в траур, постригся наголо и  пошёл бродить вокруг Киева. Очутился на ВДНХ Украины, там же заночевал и всё не мог найти своего места. Постепенно мои мысли пришли в порядок, и я снова вспомнил слова Фёдора: «Мы все танкисты, полный экипаж. Тебе надо в танковое училище».  Я нашёл это военно-учебное заведение и пришёл туда. Первым, кто меня выслушал, был майор Горелов, бывший детдомовец. После моей повести о братьях, моих мытарствах и потерях, я был зачислен в дополнительную группу. Так я стал танкистом и вскоре оповестил моего брата. 
Он очень обрадовался и настоятельно рекомендовал «до винтиков» изучить танк и стать механиком-водителем первого класса. Я выполнил все его наставления.
Мы встретились, когда я окончил военное училище. Предстояло свадебное торжество и мне очень хотелось, чтобы руководил мой старший брат. 
Должен сказать, что он очень ответственно выполнял порученную работу. Кроме всего оказал мне самую, что ни на есть, огромную услугу. У меня не было костюма для такого торжественного мероприятия, и Фёдор тут же предложил свой «бостоновый», чёрного цвета. Мы по росту не подходили, но в вечернее время, в таком шикарном платье, я был похож на настоящего жениха. А на утро мой брат предложил мне надеть офицерскую форму. Все тут же пришли в восторг: «Да он, оказывается, офицер, невесте-то повезло».
Наши пути снова разошлись, я уехал на Запад, он на Восток. Моя служба складывалась очень удачно. В Калининграде, я «попал» в руки фронтовиков. Это были сильные и смелые люди, прошедшие горнило войны. Мой непосредственный начальник, полковник Копейкин, всю войну воевал танкистом, не единожды горел в танке. Служить под его руководством доставляло мне радость и гордость. К тому же я учился в местном университете, готовился к преподавательской работе. Об этом я сообщил брату и, зная его «авантюрный» характер, пригласил к нам. Мой Фёдор появился и представился, как положено командиру танка. Мы собрались на берегу Балтийского моря и начались военные воспоминания. Владимир Александрович рассказал о жестоких боях за Кенигсберг. О том, что более всего досталось пехоте, они почти все полегли здесь. «Весь залив был забит черепами солдат, так жестоко нам достался этот город»,- закончил он свой рассказ. Не было слов, не было слёз, чтобы до конца осознать эту горькую правду войны.
Я проводил брата, который уезжал в город Золотоноша, чтобы повышать свою квалификацию механика. Сам продолжил службу и после долгих «путешествий» по Европе, прибыл на Дальний Восток. Здесь, в Высшем военном танковом училище, меня ждала преподавательская работа, на кафедре эксплуатации и вождения танков.
Конечно, я выбрал время и навестил брата. Это была встреча уже поседевших, умудрённых опытом, близких людей. Первым делом мы исколесили весь город, и снова вспоминали, как все начиналось. Побывали на той самой железной дороге. Увидели строящийся порт на реке Енисей, и новые корпуса завода гиганта. «Здесь будут перерабатывать лес,- объяснял Фёдор.- Это город большого будущего».
 Я хвалил брата за его энтузиазм, за труд, и посчитал это за подвиг . Рассказал о своей поездке в столицу БАМа, город Тынду.
-Помнишь, сколько писали об этой всесоюзной стройке? Так вот, я побывал там. Прошёл пешком десятки километров, хотел почувствовать всё эту мощь, заглянуть в лицо строителям и путейцам. Мне удалось побывать на митинге и сказать несколько слов от имени железнодорожников Донецкой железной дороги. Вместе с бамовцами  скандировал: «Слава БАМу!»  По сожалел, что не довелось самому приложить свои руки, и уложить «золотое звено».    
   Да, мы о многом мечтали, не знали где приложить свои руки, какой совершить подвиг? Каждый искал свою Вершину и шёл к ней. Мой брат был танкистом, строил новые дороги и города.  Я учился и укреплял армию, лучшие годы отданы  боевым машинам, и это мой подвиг, этим горжусь.
В 2013 году мы в последний раз встретились с братом. Расположились у Енисея и всё вспоминали…вспоминали…  Как молоды мы были, как жаждали жить и творить.
 











                Антон


Антон наш самый старший брат. Он был для нас отцом, хранителем домашнего очага. Когда я был совсем маленьким, он ушёл в армию. В ту пору служили четыре года, и я долго не видел своего брата.  От него приходили письма и фотографии. До сих пор храню фото, на котором трое красивых загорелых парней купаются в реке Иртыш. Среди них мой брат. Отслужив положенный срок, он приехал к отцу, в Донецкую область. Отец к тому времени тяжело болел и стал просить сына остаться и строить новую жизнь здесь. Вокруг шахты, работы много и есть хорошие невесты. Мой брат стал перед выбором, а тут еще вскружила голову красавица Галя. Возможно, он бы и остался, но в чемодане письма с родного дома. Сестра сообщала, что сама не управляется, челядь большая, всё порушено, нужна мужская рука. Так мой брат возвратился в родные пенаты. Да, работы было невпроворот, и первым делом он начал облагораживать дом. Что представляло собой, в ту пору, наше жилище? Обыкновенная бревенчатая изба, состоящая из больших сеней и светлой комнаты, с печкой в углу. Полы были земляные и к выходным, и праздничным дням, «смазывались» глиной. У окон длинная лавка для посиделок и «приёма» гостей. Самоё почётное место занимал дубовый стол, за которым трапезничали. Выше, над столом, святые в резных рамках из дерева. Я застал еще качающуюся люльку для младенца, которая была подвешена к потолку. Но не только эта простота сопровождала меня в детстве. В моём доме стояли прялки и проводились «Вечорницi». Какое это было весёлое время. По вечерам приходили молодые девушки и садились у прялок. А позже, когда я уже усыпал, приходили парни с гармошкой. Музыка, смех, объятия и даже поцелуи – всё было. Я очень любил эти вечерние гулянья. Казалось, само счастье вошло в наш дом. Когда пряжа превращалась в нити, устанавливали ручной ткацкий станок. Натягивали нитки и «челнок» творил чудеса - появлялась ткань. Для меня это было загадкой. В сенях стояли жернова для помола зерна.  Это были два огромных круглых камня, и верхний нужно было вращать руками.
К приезду старшего брата, почти ничего не работало. Не пряли прялки, вышел из строя домашний ткацкий станок, требовался новый камень для жерновов. Много чего нужно было сделать. Антон взялся за эту нелегкую работу.  Я тогда пошёл в третий класс и помощник с меня не ахти. Повсюду лез, постоянно мешал, но всё же, среди всякого старинного «добра», мне достались лапти из бересты и музыкальный инструмент «Варган». У нас его называли «дрымбой или дримлей».  Много позже я встретил этот язычковый инструмент в Хакасии и у якутских народов. Как он попал в моё детство, никто не знает. Моя помощь пригодилась в уходе за коровой, не то чтобы я ее чистил, убирал стойло, а вот на пастбище уже мог выгонять. Следует отдать должное этому молочному, так необходимому, «цеху». Без коровы нам не выжить, поэтому она являлась полноправным членом семьи. Лучшие травы для неё, подкормка сеном и  клевером, постель из сухих листьев, чистая вода из колодца. Но больше всего я любил, когда крутили колесо на нашей «Сiчкарне». В сарае всегда стоял этот дедов механизм, при вращении барабана он выдавал готовый размельченный корм. Это была вкусная «сечка», так необходимая буренке, особенно на ночь. Я не   мог еще вращать большое колесо, но бегал вокруг и впитывал чудесный запах скошенного сена.
При приближении зимы шла заготовка кормов, это был тяжелый труд. Здесь нужна мужская рука, и мой брат легко справлялся с этой работой. За что бы он ни взялся, всё приобретало надлежащий  вид.
Кроме бурёнки, была у нас овца. Я очень привязался к этому мягкошерстному домашнему животному, и всюду бродил с ней. Особенно мне нравилось, когда копали картошку. Да, это тяжёлый труд, но приносил много радости. На поле, на всех делянках народ. Разговоры, шутки, вечные подсчёты урожайности, долгая ли зима, да хватит ли на всех едоков?  Вместе с копкой «Бульбы», шла уборка свёклы. Я сную со своей любимой овечкой и угощаю её разным овощным лакомством. Но приближались зимние новогодние праздники, и было принято решение пустить мою овечку «в расход». Её выволокли в огород, и тут она, почуяв неладное, совершила такой «кульбит», что не описать. Перемахнула через полутораметровый забор и бежать. Сколько было пролито слёз? До сих пор перед глазами этот её прыжок.
Несмотря на то, что во дворе была какая-то живность, мы жили очень бедно. Работы, как таковой, не было. В колхозе и лесхозе денег не платили, а ставили в трудовую книжку «палочку», трудодень. Паспорта не выдавались, мигрировать в поисках работы никто не мог. Приличные дома, я бы сказал усадьбы, появились у председателя сельсовета и нескольких «воров» из «Селькоопторга». В этом я разобрался несколько позже.
Нам не хватало одежды, обуви, питательный рацион был довольно скудным. Школа, в которой мы учились, не могла всех обеспечить. Помню, что где-то в третьем классе, мне вручили ботинки.  А после четвертого класса было принято решение отправить меня в детский дом. Считаю, что это было верным решением. Там я мог получить полноценное образование, питание и одежду. На время каникул разрешали посещать родной дом.
   Время неумолимо, у него свои законы. Брат должен жениться, а сестра выйти замуж. И вот уже свадьба. Мне удалось побывать на этом торжестве, увидеть новую хозяйку нашего дома, даже получить подарки. Помню, что мне вручили целых два рубля. Вместо благодарности я убежал за «стодолу» и впервые напился горилки. Так было отмечено постигшее меня «горе». Что я мог тогда понимать, глупый малыш.
Прошел почти год и уже на подходе чудесный праздник Рождества Христова. К этому времени я считал себя взрослым, как - никак седьмой класс являлся  выпускным. Прибыл на побывку к брату, а тут такое событие: наша новая хозяйка должна рожать. Антон побежал искать повозку,  тут же появились соседи, закутали её в тёплое одеяло и увезли. Вот так появился на свет первенец Васька.
   Время шло, я продолжал учёбу в турковской городской школе и очень стремился покинуть стены детского дома. Меня манили новые города, свобода, Донбасс. Там брат Иван, новая интересная жизнь. Но как же туда добраться? Здесь следует сказать самые добрые слова в адрес братовой супруги Юлии. Ни в юности, ни в последующих годах, я не слышал от неё ни одного плохого слова. Всегда спокойная, выдержанная, с большой любовью к своим детям и ко мне. Она собрала меня в дальнюю дорогу, выделила немного денег и наказала писать письма.
Антон к этому времени трудился на строительстве домов, больниц и школ. В Дрогобычском стройуправлении он стал профессионалом, передовым бригадиром, и в последующем будет награжден орденами.
Ко мне понемногу приходило осознание того, что надо выбирать дорогу в жизни. Нельзя быть просто «босяком» и вернуться в родные пенаты с пустыми руками. Я всегда помнил и до сих пор вспоминаю напутствие старшего брата: «Учись, не будешь коням хвосты крутить». Я взялся за учёбу и уже через год мог отрапортовать о первых достижениях. Они были на виду: новенькая шинель черного цвета, красивая фуражка с околышком, форменный мундир с блестящими пуговицами. Таким я появился в родном доме и предстал перед братом. Он долго рассматривал меня, улыбался и удивлялся.
-Не очень-то я верил, что с тебя что-то получится. А ты замахнулся на железную дорогу.
И кем же ты станешь?
-Бригадиром пути,- отчеканил я.
-Ну, брат, ты даёшь? Так молод и уже достиг моего.
-Мне еще учиться, а потом покажем.
Теперь я увидел, как изменился наш дом. Появилась веранда, а в комнате деревянный пол, вместо лавок новые стулья. Рано утром Антон уезжал на работу, а к вечеру вся челядь ждала его. В потёртой брезентовой сумке всегда были гостинцы для маленького сына. Он садил мальчика к себе на колени и доставал угощение. К праздникам подарки получала также жена.
Я не видел более доброго и заботливого отца и мужа, каким был мой старший брат.   
  Время шло, я успел поработать на железной дороге, заработать первый рубль, но хотелось чего-то большего. Да и подоспел срок идти в армию. И вот я курсант военного училища, заканчиваю второй курс. Узнаю, что мой брат, со своей бригадой, работает в том самом городе Турка, где я воспитывался. Как же не поехать? Это была радостная встреча. Антон, с засученными рукавами, штукатурит внутреннюю стену большой комнаты. Рядом помощники, сильные загорелые ребята и девчата, одно слово-рабочий класс. Я высказал свои замечания, почему бригадир трудится, а не руководит. Бойкая девушка ответила, что так всегда, он учит личным примером и дает заработать. Мне осталось только похвалить брата. В тот же день я побывал в том самом трехэтажном здании, где когда-то кипела жизнь. Где было много радости и слёз, первая влюблённость и первый робкий поцелуй.
Так грустно на душе, где вы, мои детдомовцы? Мой защитник Стёпа, друг Лозьо, первая юношеская любовь Бигун Светлана с 9-го «б»?
Антон, видя моё опечаленное лицо, сказал: «Ну что, погрустил?»
Мы ехали домой молча, каждый думал о своём. А дома ждут уже два мальчика. Мой брат всё также раскрывает свою драгоценную сумку и достает гостинцы. Затем, сажает на колени сына Николая и всем дарит частицу своего отцовского сердца.
   Офицерская служба помотала меня по разным закоулкам, и наконец, я очутился в янтарном городе Калининграде. Обзавелся семьей, большой квартирой, и стал приглашать Антона к себе, в гости. Но, в ответном письме он сообщил, что перестраивает  дом, а также есть кое-что обмыть. При всей моей занятости, я нашел несколько дней и вырвался в село. Да,родной дом приобрел совершенно другой вид, я бы сказал, стал городским. Удлинен, оштукатурен снаружи и внутри, новая летняя веранда. Большой двор, покрытый зеленым газоном. Здесь же небольшая мастерская с набором слесарных инструментов. Тот самый первенец Васька уже вырос, стал хорошим помощником в доме. Тут же он показывает усовершенствованную «Сiчкарню». Теперь не нужно вручную крутить колесо, всю работу выполняет электромотор.
Мой брат достает свою новенькую награду – орден Октябрьской революции. В советское время это была достойная награда. К ней приложена правительственная телеграмма с поздравлениями. Юлия по этому поводу сказала: «Вместо поздравлений нам бы сена для коров, да побольше». На этой весёлой ноте мы устанавливаем самогонный аппарат и начинаем праздновать. Надо отдать должное батьку-Антону, его горилка всегда была самой лучшей. Наш праздник затянулся так надолго, что я впервые в жизни уснул у самого аппарата. Вот обмыли награду, так обмыли! На следующий день мы знакомимся с третьим сыном Антона, Романом. Подвижный и любопытный растет мальчик. Я просто горд, что наша порода «выдает» только сыновей.
Перед отъездом я от всей души поблагодарил хозяйку дома. Прежде всего, за таких красивых мальчиков. За хлеб и соль, и тёплый очаг в родном, родительском доме.
   Здесь я позволю себе небольшое отступление. У каждого из нас по-разному складывается жизнь. Мы вырастаем, поднимаемся, достигаем каких-то вершин, затем падаем и снова встаём. И всему опора наш добрый родительский дом. Часто бывает, что жизнь так «закрутит», да так завертит, что мы оказываемся у подножья Голгофы, и нет нам спасенья. Но мы  ползём, голые и босые, с кровоточащими ранами, туда, где тлеются угли, и теплится очаг. Там нас согреют и подарят ту самую частичку тепла, что была в нашем сказочном детстве.
Говорят, «времена не выбирают», каждое время по-своему прекрасно. Не спорю, но что мы имеем сейчас. Жестокость и насилие по отношению к родителям. Они забыты и заброшены, у них нет больше сил, чтобы подогревать тот самый очаг. Холод и голод провожают их в последний путь. Пустынны многие погосты, только ветер да вой меж могильных крестов.
Где закон об ответственности молодых «нуворишей» за содержание стариков? Почему в соседнем Китае эта проблема решена на государственном уровне. Родители до восемнадцати лет отвечают за своих отпрысков, тратят на них все средства, выводят в люди. А уж потом дети обязаны содержать своих отцов и матерей, заботится о них. И не дай бог, кто-то посмеет отказаться или забыть своих близких - десять лет каторги обеспечено. В этом государстве пенсионное обеспечение только у госслужащих, остальные на выживании. Мы не можем себе даже представить, как там живут полтора миллиарда населения, а в нашей любимой «Раше» всего-то сто сорок миллионов. Никаких сравнений и пропорций. Нам нужны другие законы и совершенно иной уровень мышления. Но не об этом речь.
2013 год, мне скоро семьдесят. Я иду к своему врачу, Лилии Николаевне, и прошу подготовить мой организм к длительной поездке. Затем готовлю автомобиль. Предстоит преодолеть более восьми тысяч километров, с Востока на Запад. Мне крайне необходимо побывать на могиле отца, что на Донбассе. Встретиться  со старшим братом, пока он жив. Увидеть  друзей нашей юности офицерской. Послушать музыку старого друга Володи Попова, полюбоваться садом Василия Алексеевича и, наконец, увидеть детдомовца «Лозьо», Лозанчина Николая.
Первая встреча на Байкале, но до этого разбитая дорога от Улан-Удэ. Строится новый участок с хорошим асфальто-бетонным покрытием. Но где объездные пути, как тут выползти с этих котлованов? Вся надежда на японский автопром, который «подарил» мне железного коня. Наконец, встречаемся с семьей Кошкарёвых. Мой армейский товарищ с дочерью Альбиной принимают меня как родного. Нам есть что вспомнить, мы вместе начинали службу и «съели пуд соли». Идём к родниковой серебряной воде, запасаем в дорогу, и я уже на пути к Лесосибирску.
Здесь меня ожидали мой брат с сыном и дочерью. Фёдор гордится, что сын Владимир обеспечен, твердо стоит на ногах. Дочь Анна недавно приобрела дом и теперь стала полноправной хозяйкой.Наша встреча была очень тёплой и радостной. Мы расстаёмся, как и подобает родным.
Я следую в Кемерово, к любимой племяннице, дочери моей сестры Устиньи. Надежда с Николаем встречают меня варениками, сетуют, что баня еще не построена. Но мы чудесным образом располагаемся на даче и ведём неторопливые беседы.
   Да, велика Россия, только после двух недельного путешествия, добрался до своего друга. Попов многому научил меня, во время совместной преподавательской работы в танковом училище. Но он еще превосходный музыкант. Я занимаю место на диване и слушаю такие знакомые песни молодости нашей. А синтезатор  всё «выдает» мелодию за мелодией. Мой друг подпевает и затем играет свои собственные сочинения. Вскоре к нам присоединяется его дочь Елена. Но она упорно «тащит» нас к машине, на которой я недавно прибыл.
- Мой родной город Благовещенск, 28-й регион,- говорит она.- Я так скучаю, выросла там.
Вместе со своими детьми она устраивает хоровод, и нам всем радостно и грустно.
Покидаю гостеприимный Воронеж, и теперь мой путь в Донецкую область. Я не был на могиле отца много лет, не встречался со сводным братом. До сих пор не знаю, почему родитель оказался вдали от родного дома и там ушёл из жизни. Что скрывали от меня мои родные и близкие люди? Надеюсь, что эта тайна, наконец, будет раскрыта.
Меня радушно встретила шахтёрская семья. Толя, шахтер со стажем, похож на нашу родословную. Под стать ему Галина, с таким мягким южнорусским говором. Нам о много предстоит поговорить. Ведь я посещал эти края, когда учился в вечерней школе и училище. Потом, когда был офицером, щеголял здесь в парадном мундире. И вот теперь, по прошествии многих лет, я снова здесь.
- Ну, здравствуй отец! Твой самый младший сын кланяется тебе. Как жаль, что ты так рано ушёл. Не успел, не построил, не поднял нас. Всё-равно спасибо, ты подарил мне жизнь.
Мы со сводным братом решили больше не терять друг друга, а почаще встречаться, невзирая на то, что происходит. Мы братья, единая славянская нация.
Еще две замечательные встречи с друзьями ожидали меня. Марченко Василий,   однокашник по военному училищу, полковник в отставке, добрейшая душа. Когда бы я ни позвонил ему, сразу же слышу в трубке: «Где ты, друг, приезжай, жду в гости». Вместе с супругой, Любовь Ивановной, встречают и показывают дом, который построили своими руками. А какие цветы, с весны до осени;  хозяйка любит и лелеет этот роскошный сад. Здесь вишни, черешни, абрикосы, яблони, груши. Василий Алексеевич всё показывает, угощает, а вечером выставляет лучшие вина собственного приготовления. И мы вспоминаем город Киев, нашу «бурсу», походы в самоволку. Спасибо вам, дорогие друзья, нет ничего на свете лучше настоящей, бескорыстной дружбы. Дай бог нам пожить и снова повстречаться.
Последняя встреча с «Лозьо», мы прожили в детском доме целых пять лет. Наши кровати, в спальне, стояли рядом. Коля офицер-ракетчик, живёт в Днепропетровске. Я везу ему книгу, которая так и называется. В ней наше детство, юность, первая любовь. И нет ничего лучше этих воспоминаний.
Через судьбы и расстояния я добираюсь до родного очага. Антон обнимает меня и сразу же начинает допрашивать, сколько времени я провёл в пути, как наши дороги, на каком уровне сервис? Мы углубляемся во все детали моего путешествия и затем, мой брат приглашает к столу всю семью.
- Мне много лет, - говорит он.- Когда еще состоится такая встреча? Пришло время подвести итог своей жизни, и дать напутствие сыновьям.
Я вижу, с каким уважением и любовью дети смотрят на отца, хозяина и настоящего человека. Он достойно прошёл этот нелегкий путь. Поставил на ноги сыновей и заложил крепкий фундамент для внуков. Рядом с ним старший сын Василий с супругой Валентиной. Трудятся не покладая рук, в доме появилось газовое отопление, ванная комната, современная уютная кухня. Обзавелись добротным хозяйством, здесь и коровы, и козы, и курочки. А двор охраняет собачка по кличке «Амур». Это дань уважения мне и моей любимой реке Амур.
Средний сын Николай с супругой Светланой, образованны, интеллигентны; он успел поработать за границей, она педагог, завуч школы. Расширили свою усадьбу, создали такой милый уютный уголок. При встречах, мы всегда ведём интересные «педагогические» беседы.
Младший сын Роман с супругой Татьяной, неутомимые трудяги. Построили чудесный дом, да в таком великолепном  месте. Вокруг лес, горные ручейки, целебная вода. Там и хозяйство своё, и достаток во всём. Помню этого «мальчика» еще с детства:  худенький,  непоседливый, не обладающий богатырским здоровьем. Но в жизни оказался целеустремлённым, способным к наукам и созиданию.
Вот такие сыновья у старшего брата, такой родительский очаг. Он не угаснет никогда.



P.S. Мы идём на могилу матери. Вижу достойный памятник, который установил Антон. Но сердце кровью обливается – давшая жизнь шести сыновьям и одной дочери, прожила всего тридцать восемь лет. Умерла сразу после родов самого младшего, то бишь меня. Как жаль, что я не видел ее лица, не слышал ее голоса? Антон продолжает рассказывать, как трудно жилось в это голодное, послевоенное время. Стало еще труднее, когда родитель принял решение уехать на шахты Донбасса. Это было большой ошибкой и не принесло никому радости и благоденствия. Отец уже тогда болел и не смог подняться на новом месте. Ушел из жизни в возрасте сорока восьми лет. Да, он хотел чего-то добиться, забрать туда сыновей, как-то помочь всем нам, но не вышло, не получилось. Простим его, и поблагодарим за всё, что было. За тот очаг, который он зажёг, за то, что он отец.
   2016 год.   Мы снова соберемся у родного очага и вспомним весь этот тернистый путь. Как мы падали, затем поднимались и шли вперед, к вершинам. Жизнь прекрасна и удивительна, стоит за неё бороться.