Дружба по наследству

Почти всю свою жизнь я прожил и проработал в Грузии. По профессии я инженер-машиностроитель. Поскольку работал в машиностроительном ведомстве, мне близки и понятны были основные проблемы, решаемые в этой области.
Во второй половине прошлого века в республике активно занимались созданием чаеуборочной машины, ибо сборка вручную очень трудоемка и малопроизводительна. Была создана специальньная проектная организация, в которой сформировалось несколько групп, каждая из которых работала над своей моделью. Большинство из них были неудачными, и дальше опытных образцов дело не доходило. Но один образец оказался работоспособным. По службе я был прикреплен к этому направлению и хорошо видел его внутреннюю кухню. Я видел, что душой проекта был один талантливый инженер. Когда построили опытный образец, он вместе с ним пошел в поле, и месяца два в комбинезоне доводил до ума свое детище. Самую объективную информацию можно было получить только от него. Кое-как машину довели, и даже поставили ее на серию.
Поскольку в то время в мире нигде не было чаеуборочных машин, нашу показывали на всех выставках. Даже представили на Ленинскую премию. Не присудили, и, вероятно, правильно. Машина все же не была вполне совершенна. Но сам факт, что на плантациях появились машины, означал чуть ли не революцию.
Прошли годы, меня перевели на другую работу. И я как-то потерял из виду чайные машины и их основного конструктора.
Лет через 20 мы оказались в одной отрасли – в Агропроме. Но уже в других ролях. Я был начальником главного Управления, ведавшего ресурсами, а он - управляющим оптовой базой, куда завозились все ресурсы, начиная от тракторов и комбайнов, и кончая гвоздями, которыми подковывают волов.
В какой-то степени база была подведомственна мне, и я был в курсе дела, как там идет работа, и какие распри там существуют.
Блестящий конструктор плохо вписывался в среду профессиональных снабженцев, у него постоянно возникали конфликты со своим непосредственным руководством. Причем, при любой разборке, виноватым оказывался управляющий. Я сочувствовал ему, но кардинально помочь не мог. Кончилось тем, что его уволили. Это был очень тяжелый удар. В советское время не очень охотно брали на приличную работу людей где-то снятых с должности. Я написал докладную Министру, что четверть века знаю этого человека, и мне сейчас как раз нужен специалист его профиля (это была правда). Мне разрешили его взять. «Назло надменному соседу», он был оформлен на новую работу тем же числом, что и уволен. А по законам того времени это считалось переводом. Так, что стаж у него не прерывался. Ни на минуту. Но для престижа и авторитета человека это означало очень много. К тому же, в нашем Главке он получил одну из самых ведущих должностей.
Я даже старался, по возможности, оказывать ему кое-какие льготы, как пострадавшему. Работа шла нормально.
Постепенно мы даже подружились. Он был не только хороший работник, но и мастер на все руки. У меня в деревне был дом, и мои сотрудники иногда приезжали ко мне в гости. Но если приезжал он, это был светлый день. Кроме него никто не мог наладить микротрактор, бензопилу и другие агрегаты, нужные в сельской жизни. Иногда вместе с ним приезжал его сын –ученик 6-го, или 7-го класса.
Так мы и прожили, пока не стало СССР.
Это разбросало всех, кого куда. Я даже на несколько лет уехал работать в Москву. Так или иначе, большинство бывших сотрудников потеряли друг друга. Некоторые, Царство им Небесное, ушли из этой жизни.
Прошло почти четверть века. Врачи рекомендовали мне жить в селе, ближе к природе. Поскольку старый сельский дом уже очень давно был продан, мы купили небольшой дом в селе, находящемся поблизости от Тбилиси.
Поселившись в нем, мы очень скоро поняли, что на одной электроэнергии мы не проживем, в особенности зимой. Газ-то в селе есть, но в том микрорайоне, где мы поселились, его нет. Коренные жители ставят на зиму железную печь, заготавливают дрова и таким способом обогреваются, как и их деды 100 лет тому назад.
Поскольку такой способ нам не под силу, мы вместе с соседом пошли к высокому газовому начальству - руководителю самого большого в республике регионального управления газификации. Нам объяснили, что газовыми системами владеют иностранцы, а они не очень охотно расходуют деньги на нужды населения. Нас поставят в очередь и мы будем ждать, пока ситуация не изменится. Понуривши голову, мы направились к выходу. Руководитель провожал нас до двери. И когда нам осталось только переступить порог, он вдруг обратился ко мне: «Простите, а как Ваша Фамилия?». Я ответил. «Я так и думал», - произнес он , и попросил вернуться на несколько минут к его столу. Когда мы вновь присели, он спросил меня: «А Вы меня не помните?».
Я пожал плечами: «Нет конечно». Тогда он мне представился, что он тот самый мальчуган, который будучи школьником, несколько раз вместе с отцом приезжали ко мне на т.н. дачу. Тут же он сказал, что хорошо знает, какую роль в свое время мне довелось сыграть в жизни его отца, который уже довольно давно ушел из жизни. Он с такой теплотой стал рассказывать моему соседу нашу старую историю, которую знал до малейших подробностей. Мне даже было как-то неловко. Затем он сказал: «Считайте, что мой отец жив, и Вы продолжаете с ним дружить. Но его роль буду выполнять я. Таким образом, получится, что я от отца получил в наследство старшего друга».
Бумаги наши он оставил у себя, а со мной начал поддерживать очень дружеские отношения. Несколько раз приходил в гости, даже с супругой.
Часто звонил, справляясь о здоровье, и нет ли у меня в чем-либо нужды.
Года два он промучился со своими шефами, но не смог получить от них согласие на проведение локальной линии газа на две точки.
Он так переживал, что не может решить вопрос, что мне его даже жалко было.
Однажды он позвонил и сказал: «Я подписываю приказ о проведении линии газа к Вам. Пусть меня даже снимут, но газ я все равно успею провести, а разрушить его никто не посмеет, тем более, что все оформлено по закону». На следующий день к нам пригнали технику, завезли материалы, прислали рабочих. Задача была очень трудной. Расстояние - 1км. Местность пересеченная. Линия проходит через кладбище, где рыть траншею очень неудобно. Канализация. Десятки водопроводных ответвлений и т.д.
Если бы я знал, что это связано с такими трудностями, ни за что не посмел бы обращаться с подобной просьбой.
Но так или иначе, газопровод построили.
Придя благодарить за такую громадную услугу, я сказал патрону, что это он не мне подарок сделал, а своеобразный памятник отцу воздвиг.
В селе все были в шоке. После Советской власти, это были первые газовые работы в селе. Уже несколько лет мы пользуемся отоплением, и чуть ли не каждый раз, зажигая горелку, мы повторяем: «Господи! Благослови этого человека».
Однажды он пришел к нам в гости со своим иностранным шефом. Он оказался очень интеллигентным человеком, хорошо владеющим русским языком, начитанный, и вообще, приятный в общении. Приняли, как могли. Я подарил ему только что вышедшую мою книгу. Он был очень благодарен.
Как потом выяснилось, он хотел посмотреть, ради кого здешний руководитель пошел на грубое нарушение правил.
Он увидел, что здесь живет не коммерсант, или делец, а очень великовозрастный человек, старый друг отца, отработавший всю жизнь в органах государственного управления, который еще и сегодня консультирует своих молодых друзей, если в этом возникает надобность.
А по характеру разговора понял, что люди, и их семьи, почти полвека знают друг друга.
Возвращаясь от нас, он сказал моему молодому другу: «Ты был прав. Этому человеку надо было помочь. Будем считать, что я тебе разрешил».
Так закончилась эта небольшая морально-бытовая картинка.
Но она дает право еще раз подтвердить, что добрые дела не имеют ни времени, ни пространства. А память о них может оказаться больше, чем само дело!
 
P.S.
Главного героя этого повествования уже более трех лет, как повысили в должности и перевели руководителем газоснабжения в самый значимый регион Республики. Тем не менее, бывая в Тбилиси, несмотря на постоянный цейтнот, он находит время, чтобы хоть ненадолго заехать к нам. Мы постоянно перезваниваемся. Дружба живет. Жизнь продолжается.