Гори, гори, моя звезда

 
                живи и помни…

          Жил у нас в деревне человек. Самый обыкновенный был человек. Не пил он, что очень важно, работал, балагур был, любил пошу-тить, анекдот рассказать. Семья у него была хорошая, другие позавидовать могли. Детей троих нарожали они с женой и вырастили. Ещё сильно он и не состарился, болезнь его прихватила лёгочная. Так как был он не пьяница какой-то, то даже и лечился, и в санаторий ездил. Но пришло время его, помер он. Схоронили его на стареньком деревенском кладбище. Жена как-то быстро состарилась без него, видно тосковала. Увезла её дочь к себе в город. Сыновья тоже поразъехались. Дом – гнездо семейное продали. И никто больше о них не вспоминал, случая не было.  О чём вроде бы и разговор вести. Жили люди тихо, мирно и как бы и не жили.

          Но вот на меня напасть такая приключилась. Вспоминаю я этого человека почти что каждый день, а точнее вечер. И  другом он мне не был, а сватом и подавно, и даже по соседству мы не жили. В чём дело?
          Некоторые люди умеют после себя даже и не след, а такие метки оставить, что хочешь – не хочешь, а про них и  забыть не можешь. Метки эти о них тебе всегда напоминают.

              Про такого человека я и хочу рассказать. Звали его Василием. Он инженером был, образование имел. Да мне-то какое до того дело. Мало ли добрых людей на белом свете проживают.   
           Но вот перехожу я к событиям далёких дней. Дочь его Татьяна заканчивала школу. Училась хорошо, экзамены сдала, а за экзаменами следует всегда выпускной бал. Класс у них какой-то маленький был, всего-то шесть девчонок. Ну не было ни одного парня, что тут поделаешь. Родители ради любимых дочек постарались, праздник приготовили что надо, наряды им приобрели, прямо не выпускницы, а принцессы. А чтобы выпускницы не скучали, они гостей пригласили: молодёжь, друзей – товарищей.

Бал был обычным: дети пили лимонад и шампанское, ели торт, танцевали, бегали в клуб, где в это время шла дискотека. Родители быстро про детей забыли. Их тосты были чаще и более весомые. Они налегали на салаты и пели старые советские за-стольные песни. Баянист был свой среди родителей, песню любую подхватывал.

         Был среди приглашённых бывший наш учитель Сергей. Проработал в школе он года три и уехал в город. Но поскольку человек он был одарённый, то след в девичьих душах оставил. Был он литератор, но с большим музыкальным талантом. Как он пел! В сторонке лежала его славная гитара, применения ей пока не было, так как хозяин её решил первоначально хорошо подзаправиться. 
 
         Всё шло как всегда на любом подобном празднике. Пели песни, которые все знали, ну хотя бы по куплету. Некоторые пели на заказ. Вот тут я к Василию и возвращаюсь.  Попросил он баяниста нашего сыграть ему романс «Гори – гори, моя звезда». Странно это немного выглядело. За столом, за пиршеством и романс. Музыкант играл, Василий пел ото всей души, стараясь заглушить громкий смех, выкрики, тосты. Казалось, он ничего этого не слышал, пел самозабвенно.

 Кое-кто пытались подхватывать отдельные слова нетрезвыми голосами, некоторые пытались перевести музыканта на другие рельсы. Это всё общее впечатление от исполнения песни не меняло. У меня возникло чувство лёгкого удивления: Василий,  выпускной и  - романс?

         Потом праздник продолжался. Во что-то играли, что- то                вспоминали, плясали цыганочку. Время шло. Напомню, что это была ночь выпускного бала. И вот уже и Сергей, вдоволь насытившись, взялся за гитару. И вдруг я слышу, в одном укромном уголке звучит, чтобы вы думали, мелодия и слова уже известного вам романса. Василий с гитаристом поют на пару о заветной звезде. И опять в голосе настойчивого певца слышна такая тоска «Умру ли я, ты над могилою гори – сияй, моя звезда». Удивление моё росло, хотя, я думаю, кроме меня никто больше не обратил внимания на такую странную музыкальную привязанность.

Странно это всё выглядело. Звучал магнитофон с Пугачёвой, весёлые мамаши отплясывали под баян цыганочку. И на все эти голоса, шумы, крики накладывалась мелодия высокого романса.

          Прошло ещё немного времени. И вскоре всё перепуталось в это ночное, июньское время, когда распалась общая большая компания гостей за столом, и каждый находил себе уже собеседников по душе. Кто-то ел, кто-то пил чай с тортом, кто-то изображал в пляске под магнитофон необыкновенные фигуры. Окна открыли, было очень душно. И вот я  снова услышала всё те же слова о рассветной неугасающей звезде.

 Играл импровизированный оркестр из двух инструментов – баян с гитарой. Ор-кестр этот сколотил Василий. Он же и солировал. Музыканты пытались ему подпевать. И снова послышалась в голосе поющего печаль о далёком ночном светиле, а может ещё о чём-то? Этого я понять не могла. Я стояла у распахнутого окна, смотрела в светлеющее небо, а там  звёзды уже меркли, и только ярко и хо-лодно горела она, та далёкая звезда.
 
         Собственно, вот и всё. Больше ничего не было. Но, странное дело, с тех пор. Когда мне доводится слышать этот романс, большей частью по радио, я вспоминаю тот самозабвенный голос, ту печаль…  и этого чужого мне человека.

           Всегда, когда вечером случается выйти на улицу в ясную погоду, лицо невольно обращается к небу, что там над головой? А там она – та единственная и заветная… И опять вспоминается то далёкое, пережитое. Как будто человек тот оставил по себе метку на этой земле.

- Живите и помните!
Немного вдали за деревней виден холм погоста, над ним высоко в небе горит синяя звезда.

          Вот так и жить мне теперь с памятью о нём. И память эта не угаснет, как эта звезда. Была ли в той странной привязан-ности к этому романсу какая-то загадка? Не знаю и теперь уже никогда не узнаю.

                А что останется от нас на этой земле. Будут ли вспоминать нас вот так просто …