МАТЬ

 

    Суд был открытым в стареньком сельском клубе. Антонину лишили материнства. Некоторые сердобольные женщины плакали. А вот соседка Нюрка, у которой вся жизнь семьи Петровых на глазах проходила, была полностью за принятое решение. Муж Антонины Юрий сидел весь красный, нервно крутил ус и молчал.
Тонька и сейчас была с похмелья. Рядом с ней сидели две её подружки, с которыми вместе и докатилась она до жизни такой. Они тоже были слегка навеселе, что-то выкрикивали, ругались и даже угрожали, кому?

          Тонька, кажется, ничего как следует, и не поняла. Ей казалось, что это очередная выволочка, к которым она уже привыкла.
- Ну, поругают, пошумят и разойдутся, - думала она, - не в первой.
Председатель сельсовета Валентина Ивановна лично ей объяснила, что с детьми она больше жить не имеет права, она теперь им не мать. Тоньку это даже рассмешило
- Выгоняют, да я к матери жить пойду, а то ей одной скучно.

          Мать её Екатерина Семёновна весь суд проревела и ничего теперь из-за слёз не видела и не соображала.
Из клуба Тонька ушла с подружками. Двинулись они к Та-нюхе – Нескладухе отметить завершение суда, главное по-вод есть. Три дня продолжалось это беспамятство. Хорошо бабёнки гуляли. Ночевала Тонька то у Татьяны, то у матери, потом и сама не помнила где. На третий день мать Антони-ны отправилась в город к старшей дочери от позора и от пьяной Тоньки. Вот тут наступило какое-то затишье. Таню-ха – Нескладуха приболела животом, даже слегла. Другая товарка Варька ногу по пьяному делу ошпарила. Вот ком-пания временно и распалась.

            Осталась Антонина одна в материном доме. Слоня-ется она по трём комнатам, руки не к чему приложить не хочет и не может. Болеет она ещё, лихо ей. Стала она при-поминать на протрезвляющуюся голову всё, что произошло за последние дни. Про клуб долго думала. Сама с собой раз-говоры ведёт, нет-нет да отмахнётся как будто от кого ру-кой. Вроде как спорит. Маялась она, маялась, вышла на крыльцо. Мать рядом со школой жила. Мимо стайка дево-чек промелькнула. Среди них показалась родная фигурка -  белые волосики в хвост собранные, не бежит, а прыгает. Это её Сонечка, она уже во втором классе учится. Девчонки побежали с лейками цветы поливать на участок. Хотела Антонина сразу окрикнуть дочку. Да поперхнулась.

- Теперь, наверное, нельзя мне, - подумала она.
Сжалась Тоня в плечах, нахмурилась, в дом пошла.
- Вот до чего дожила, дочь родную покликать не имею пра-ва. А ну, их! - она погрозила кому-то кулаком, и с яростью занялась домашними делами.
          После обеда отправилась она Татьяну проведать, тош-но одной-то. Шла она, а про себя ворчала:

- У них детей не забрали, им то что. Вместе гуляем, а мне отдуваться.
         Сегодня Тонька трезвая была, и вроде как стыдно ей было в открытую по деревне двигаться. Вот она всё вдоль оград, задами бежать старалась: по лопухам да по крапиве. Ноги поизжалила, а и внимания особого на то не обращала. Между детским садиком и домом, где Егоровна жила, был узкий проход. Если по нему пройти, то оно короче будет, и никого не встретишь.

 Крадётся Тонька вдоль ограды. Глянь за ограду-то, а там малыши с Анной Ивановной сидят на лавочке, разговоры ведут. Припала Антонина к ограде, из-за крапивы её не видно, прислушалась. Анна Ивановна объясняет детям, что через неделю к ним придут гости, мамы и бабушки и для них они концерт приготовят. У Тони в садике двое ребят Толик и Леночка. Они рядом на лавочке сидят. У Антонины сердце заныло.

- Кто сегодня Алёнке банты завязывал? А у Толика рубашка помята. А Лена похудела, вроде бы…. А хороши мои ребят-ки, красивые, послушные.
И тут Леночка спросила, стесняясь:
 - А нам можно папу привести?
- Конечно, можно.

Видно Анна Ивановна сама сконфузилась, как-то неожи-данно вопрос такой возник.
     И тут Тоне показалось, что воспитательница её заметила. Она покраснела, и плотнее прижимаясь к зарослям крапивы, побежала дальше. Антонина не ошиблась. Анна Ивановна потом шепнула нянечке Осиповной:
- А Антонина сегодня под забором стояла, за ребятишками своими подглядывала, видно, скучает.

          После этого у Тоньки внутри что-то перевернулось. Не пошла она к Татьяне, а развернулась и уже по другой дороге в материн дом вернулась. Плохо она в эту ночь спа-ла. На следующий день взяла она ведёрочко и совершенно трезвая, чего давно с ней не было, отправилась на поляну за ягодой.
- Нарву клубники ребяткам, порадую их.

       Ягоду брала самую крупную, спелую, сладкую. Нажа-рилась она на солнышке. Набрала литра четыре. Дома  Тонька ещё раз, как следует, всю ягоду просмотрела, и в хо-лодильник спрятала.
         Рано утром побежала она к своему родному дому. Там теперь жил  муж Юрка с детьми и со своей матерью Федо-рой.  Собака Волчок её сразу признала, обрадовалась хозяй-ке,
- Хоть она решение суда не признаёт, -
 подумала Тонька.

Поставила она банку с ягодой на крылечко, на лавочку и бежать. А сама думает:
- Вот дожилась. Вроде ничего и не воровала, а прятаться приходится.
Вышел Юрка на крыльцо, на работу идти собрался. Видит он ягоду на лавочке.
- Вот как! Да у нас Антонина в гостях была, видно, протрез-вела. Может, ещё и одумается.

           Он жену любил, но её пьянки и ему опостылели. Правильно говорят, что если мужик пьёт это ещё полбеды, а вот если женщина…
Занёс он ягоду в дом, отдал детям:
 - Это от мамы вам подарок.

          Так и пошло. Тонька каждый день стала к ограде са-дика приходить. Слёзы льёт. Уже и прятаться перестала. Наготовит чего-нибудь вкусненького и детям передаёт, а сама не подходит, нельзя! Про пьянки и позабыла.
А потом как-то случай был. Шла она мимо магазина, а по дороге пронеслась «скорая помощь». Тонька её тревожным взглядом проводила.

- К кому это она так быстро ехала, у кого что случилось?
         Глядит она из-под руки, куда та свернёт. А та в сторо-ну их дома движется. Далековато, но видно, что в том направлении. Сердце как заныло. Заметалась Тонька. А тут ещё тётя Зоя подошла:
- Говорят какую- то девочку собака сильно покусала, за ней скорая подалась.
Не выдержала тут бедная мать:
 - Не её ли девочку собака повредила?

 Бросила она сумку тёте Зое, а сама быстрей скорой понес-лась к своему прежнему дому. Добежала она, глядит, скорая немного дальше проехала. Села она на траву, да как начала реветь, да как запричитала. Собрались соседки со всей их улицы, стоят сами слезу смахивают. Даже соседка Нюрка и та расчувствовалась.
        Ушла к матери Антонина, легла на койку и два дня пролежала. Соседи уже забеспокоились, не видно её, чего не случилось бы. А Тонька лежала, плакала и думала…

     А на утро надумала она. Пошла она в сельсовет к самому председателю. Закрыли они дверь. Долгий у них с Валенти-ной Ивановной разговор был, долгий и трудный. И решили они, что попробует Тоня в семью вернуться, к детям своим, к мужу, потому что жить она без них никак не может. По-пробует жизнь по-новому построить.

           Да, много лет прошло с тех пор. Дети Антонины уже выросли, внуков ей нарожали. С тех пор она к горькой больше ни-ни…. Внучат нянчит, чем и счастлива. Хорошая она мать, хорошая бабушка. А про ту историю уже все в се-ле забыли. А мы вот вспомнили, чтобы другие матери, что к спиртному тягу имеют, призадумались: стоит ли детей менять на разгульную жизнь.