окна разрух

Теория разбитых
окон: как победили
преступность в Нью-
Йорке
В 1980-х годах Нью-Йорк
представлял собой ад.
Там совершалось более
1 500 тяжких
преступлений каждый
день: 6-7 убийств в
сутки. Ночью по улицам
ходить было опасно, а в
метро рисковано ездить
даже днем. Грабители и
попрошайки в подземке
были обычным делом.
Грязные и сырые
платформы едва
освещались. В вагонах
было холодно, под
ногами валялся мусор,
стены и потолок сплошь
покрыты граффити.
Город был в тисках
самой свирепой
эпидемии преступности в
своей истории. Но потом
случилось необъяснимое.
Достигнув пика к 1990-
му году, преступность
резко пошла на спад. За
ближайшие годы
количество убийств
снизилось на 2/3, а число
тяжких преступлений –
наполовину. К концу
десятилетия в метро
совершалось уже на 75
% меньше преступлений,
чем в начале. По какой-
то причине десятки
тысяч психов и гопников
перестали нарушать
закон.
Что произошло? Кто
нажал волшебный стоп-
кран и что это за кран?
Его название – «Теория
разбитых окон».
Канадский социолог
Малкольм Гладуэлл в
книге «Переломный
момент» рассказывает:
«Разбитые окна» — это
детище криминалистов
Уилсона и Келлинга. Они
утверждали, что
преступность — это
неизбежный результат
отсутствия порядка. Если
окно разбито и не
застеклено, то
проходящие мимо
решают, что всем
наплевать и никто ни за
что не отвечает. Вскоре
будут разбиты и другие
окна, и чувство
безнаказанности
распространится на всю
улицу, посылая сигнал
всей округе. Сигнал,
призывающий к более
серьезным
преступлениям».
Гладуэлл занимается
социальными
эпидемиями. Он считает,
что человек нарушает
закон не только (и даже
не столько) из-за плохой
наследственности или
неправильного
воспитания. Огромное
значение на него
оказывает то, что он
видит вокруг. Контекст.
Нидерландские
социологи
подтверждают эту
мысль. Они провели
серию любопытных
экспериментов.
Например, такой. С
велосипедной стоянки
возле магазина убрали
урны и на рули
велосипедов повесили
рекламные листовки.
Стали наблюдать –
сколько народа бросит
флаеры на асфальт, а
сколько постесняется.
Стена магазина, возле
которого припаркованы
велосипеды, была
идеально чистой.
Листовки бросили на
землю 33%
велосипедистов.
Затем эксперимент
повторили,
предварительно
размалевав стену
бессодержательными
рисунками.
Намусорили уже 69 %
велосипедистов.
Но вернемся в Нью-Йорк
в эпоху дикой
преступности. В середине
1980-х в нью-йоркском
метрополитене
поменялось
руководство. Новый
директор Дэвид Ганн
начал работу с… борьбы
против граффити. Нельзя
сказать, что вся
городская
общественность
обрадовалась идее.
«Парень, займись
серьезными вопросами –
техническими
проблемами, пожарной
безопасностью,
преступностью… Не
трать наши деньги на
ерунду!» Но Ганн был
настойчив:
«Граффити — это символ
краха системы. Если
начинать процесс
перестройки
организации, то первой
должна стать победа над
граффити. Не выиграв
этой битвы, никакие
реформы не состоятся.
Мы готовы внедрить
новые поезда
стоимостью в 10 млн.
долларов каждый, но
если мы не защитим их
от вандализма –
известно, что получится.
Они продержатся один
день, а потом их
изуродуют».
И Ганн дал команду
ощищать вагоны.
Маршрут за маршрутом.
Состав за составом.
Каждый чертов вагон,
каждый божий день.
«Для нас это было как
религиозное действо», —
рассказывал он позже.
В конце маршрутов
установили моечные
пункты. Если вагон
приходил с граффити на
стенах, рисунки
смывались во время
разворота, в противном
случае вагон вообще
выводили из
эксплуатации. Грязные
вагоны, с которых еще
не смыли граффити, ни в
коем случае не
смешивались с чистыми.
Ганн доносил до
вандалов четкое
послание.
«У нас было депо в
Гарлеме, где вагоны
стояли ночью, –
рассказывал он. – В
первую же ночь явились
тинейджеры и заляпали
стены вагонов белой
краской. На следующую
ночь, когда краска
высохла, они пришли и
обвели контуры, а через
сутки все это
раскрашивали. То есть
они трудились 3 ночи.
Мы ждали, когда они
закончат свою «работу».
Потом мы взяли валики
и все закрасили. Парни
расстроились до слез, но
все было закрашено
снизу доверху. Это был
наш мэссидж для них:
«Хотите потратить 3
ночи на то, чтобы
обезобразить поезд?
Давайте. Но этого никто
не увидит»…
В 1990-м году на
должность начальника
транспортной полиции
был нанят Уильям
Браттон. Вместо того,
чтобы заняться
серьезным делом –
тяжкими
преступлениями, он
вплотную взялся за…
безбилетников. Почему?
Новый начальник
полиции верил – как и
проблема граффити,
огромное число «зайцев»
могло быть сигналом,
показателем отсутствия
порядка. И это
поощряло совершение
более тяжких
преступлений. В то
время 170 тысяч
пассажиров пробирались
в метро бесплатно.
Подростки просто
перепрыгивали через
турникеты или
прорывались силой. И
если 2 или 3 человека
обманывали систему,
окружающие (которые в
иных обстоятельствах не
стали бы нарушать
закон) присоединялись к
ним. Они решали, что
если кто-то не платит,
они тоже не будут.
Проблема росла как
снежный ком.
Что сделал Браттон? Он
выставил возле
турникетов по 10
переодетых
полицейских. Они
выхватывали «зайцев»
по одному, надевали на
них наручники и
выстраивали в цепочку
на платформе. Там
безбилетники стояли,
пока не завершалась
«большая ловля». После
этого их провожали в
полицейский автобус,
где обыскивали, снимали
отпечатки пальцев и
пробивали по базе
данных. У многих при
себе оказывалось
оружие. У других
обнаружились проблемы
с законом.
«Для копов это стало
настоящим Эльдорадо, –
рассказывал Браттон. –
Каждое задержание
было похоже на пакет с
поп-корном, в котором
лежит сюрприз. Что за
игрушка мне сейчас
попадется? Пистолет?
Нож? Есть разрешение?
Ого, да за тобой
убийство!.. Довольно
быстро плохие парни
поумнели, стали
оставлять оружие дома и
оплачивать проезд».
В 1994 году мэром Нью-
Йорка избран Рудольф
Джулиани. Он забрал
Браттона из
транспортного
управления и назначил
шефом полиции города.
Кстати, в Википедии
написано, что именно
Джулиани впервые
применил Теорию
разбитых окон.
Теперь мы знаем, что это
не так. Тем не менее,
заслуга мэра несомненна
– он дал команду
развить стратегию в
масштабах всего Нью-
Йорка.
Полиция заняла
принципиально жесткую
позицию по отношению
к мелким
правонарушителям.
Арестовывала каждого,
кто пьянствовал и
буянил в общественных
местах. Кто кидал пустые
бутылки. Разрисовывал
стены. Прыгал через
турникеты, клянчил
деньги у водителей за
протирку стекол. Если
кто-то мочился на улице,
он отправлялся
прямиком в тюрьму.
Уровень городской
преступности стал резко
падать – так же быстро,
как в подземке.
Начальник полиции
Браттон и мэр Джулиани
объясняют: «Мелкие и
незначительные, на
первый взгляд,
проступки служили
сигналом для
осуществления тяжких
преступлений».
Цепная реакция была
остановлена. Насквозь
криминальный Нью-
Йорк к концу 1990-х
годов стал самым
безопасным мегаполисом
Америки. via