Дед Мороз и Домовой

– Ты кто таков? – лениво спросил лохматый Домовой, потягиваясь на антресоли.

– Кто тут? – испуганно заозирался толстый незнакомец в красной шубе.

«Эх, хороша шубка, – подумал Домовой. – Хозяйке бы такую...»

– Ну, я тут. – Домовой проворно спрыгнул на пол прямо у незваного гостя перед носом. – Кто ты есть и чегой-то тебе тут надобно?

Тусклый свет слабенькой гирлянды пробивался сквозь густой полумрак комнаты. Переливаясь разными цветами, маленькие лампочки боязливо освещали внушительное лицо толстяка. Большой и грузный он стоял, подпирая головой потолок и поддерживая рукой какой-то тряпичный мешок, такой же огромный и красный, как и он сам.

– Так ты вор, что ли? – разочарованно протянул Домовой, подтягивая грубые штаны и почёсывая свалявшуюся бороду.

– Кто?! – опешил большой незнакомец.

– Ну так ты не обессудь, – продолжал домовик, – но у хозяйки моей красть-то нечего. Бедно живём.

– Да я не красть... – совсем растерялся ночной гость. – Я вроде как... совсем наоборот.

– Наоборот? – недобро сощурился Домовой. – Никак подкидыша принёс? Так вертай его туда, откуда приволок! Хозяйка у меня одинокая, сама через раз вечеряет. Куда ей ещё нахлебника?

– Да какой подкидыш? Дед Мороз я! – в сердцах повысил голос толстяк и тут же зажал себе рот руками, покосившись на дверь хозяйской спальни.

– Таких не знаем, – ничуть не смутился доможил. – Проваливай, пока цел, хозяйка никого не ждёт.

– Как же это не ждёт, когда, вон, ёлка наряжена? – гость указал толстым пальцем в сторону щуплой тонкой ёлочки, в бессилии прислонившейся к стене в углу.

– Так Рождество же, – развёл лапками Домовой. – Традиция.

– А чего под ёлкой пусто? – продолжал допытываться настырный великан. – Подарки-то где?

– Какие подарки? – начал терять терпение домовик. – Сказано же тебе, одинокая хозяйка! Ни семьи, ни друзей в живых не осталось. От кого подарков ждать?

– Ну, так а я на что? – Дед Мороз гордо выпятил свой необъятный живот и любовно похлопал по боку тряпичный мешок.

– А ты что, подарки принёс? – ещё больше насторожился Домовой.

– Принёс, – лицо толстяка так и сияло в неверном свете разноцветной гирлянды.

– А ну-ка, покажь, кто у тебя там в мешке? – деловито скрестил лапки лохматый доможил. – Покажь-покажь, с чем пожаловал!

– В мешке у меня чудеса! – с трепетным придыханием начал Мороз, словно сказку собрался рассказывать. – Говори, чего твоей хозяйке хочется, а я уж подберу ей дар особенный.

Домовушка смерил взглядом незваного гостя с головы до пят и вдруг ощерился, как хищник перед дракой.

– Хозяйке шубейка твоя пригодилась бы, – прошипел Домовой. – А ну, снимай!

– Это кто из нас ещё и вор! – возмутился великан. – Да ты знаешь ли, что я с тобой сделать могу, козявка?

– Козявка?! – вскипел хранитель дома. – Вот я тебе покажу!

Домовик подскочил чуть не до самого потолка и вцепился острыми коготками прямо Деду Морозу в длинную белую бороду. Толстяк в шубе взвыл от боли и обиды, схватил коротышку за ноги и попытался оттащить от себя. Куда там! Оторвать лохматого можно было только вместе с бородой.

– Я тебе покажу козявку! – злобно приговаривал Домовой. – Я покажу, как без спроса вламываться в чужие хаты!

За дверью вдруг послышались шаркающие шаги. Драчуны притихли и прислушались. Шаги зазвучали отчётливее. Дед Мороз неуверенно присел, Домовой, не отпуская вражьей бороды, затравленно обернулся на шорох. Дверная ручка задёргалась в слабых конвульсиях и с четвёртой попытки всё-таки повернулась. Дверь открылась, и в комнату, шаркая тонкими вязаными тапочками, вошла сухонькая старушка с жидкой седой косицей на плече, завёрнутая в несколько дырявых шалей.

Толстяк в шубе затаив дыхание сидел на антресоли, сжавшись и согнувшись в три погибели. Одной рукой он придерживал мешок, чтобы не упал, а другой – обнимал свои огромные сапоги, при этом старательно подгибая под себя весьма немалые ноги в полосатых чулках. Домовой нервно ёрзал у гостя на плече и, делая страшные глаза, постоянно прикрывал ему рот лапкой. Оба опасливо посматривали вниз, на хозяйку – только бы глаза не подняла...

Старушка тем временем неторопливо прошаркала на кухню, включила свет и начала чем-то шуршать. Дед Мороз и домовик в недоумении переглянулись и снова уставились на дверь, из-под которой едва пробивалась тусклая полоска света.

Через минуту в комнате появилась хозяйка. В слабых ладонях она несла стакан, до половины наполненный молоком, а сверху на нём придерживала тонкий ломоть грубого хлеба. Старушка медленно доковыляла до светящегося угла и не без труда наклонилась, чтобы поставить всё это под ёлку. Тяжело разогнувшись, она направилась обратно на кухню.

Домовой с антресоли недовольно фыркнул.

– Глянь только, – проворчал он. – Раньше хоть полную чарку оставляла. А теперь что? Тьфу!

– Сам же говорил, что голодает хозяйка, – толкнул его в бок толстяк в шубе. – Чего нос воротишь? И вообще, это она мне принесла. Бедняжка, столько лет да без подарков! Ничего, сейчас подкрепимся и всё устроим...

Только Мороз спустил одну ногу со шкафа, как ему в бороду опять вцепился Домовой.

– А ну растопырки прочь от хозяйского молока! – зашипел лохматый хранитель дома, норовя лапкой задеть гостю по носу. – Ишь, какой шустрый. Моё, говорят тебе!

– Да уймись ты.

Великан тихонько приложил домовушке кулаком по темечку, тот так и замер, глаза выпучил и начал заваливаться набок – ещё чуть-чуть и свалился бы со шкафа. В последний миг Дед Мороз ухватил его за заднюю лапу и втащил обратно на антресоль. Едва сам успел ногу подтянуть, как старушка опять вернулась.

– Гляди, – прошептал толстяк в шубе, встряхнув Домового, как куклу. – Туда гляди!

Доможил насилу собрал глаза в кучку и увидел, что его хозяйка второй раз, кряхтя, возится у ёлки. Постояла, покачала головой и со вздохом поковыляла обратно в спальню.

Под ёлкой стояли два полупустых стакана с молоком. Каждый из них заботливо прикрывала корочка хлеба.

В гробовом молчании парочка слезла со шкафа. Домовой озадаченно разглядывал подношения хозяйки, а Дед Мороз только широко улыбался разноцветным огонькам старенькой гирлянды.

– Так что же, стало быть? – почесал затылок домовик. – Это нам с тобой на двоих, чтоль?

– Похоже на то, – одобрительно прогудел великан. – Ай да старушка у тебя! Сама недоедает, чтобы с ближним поделиться. Даже если этот ближний – такая злыдня, как ты.

Домовой исподлобья зыркнул на гостя, но ничего не сказал.

– Ты поэтому такой противный, что тоже впроголодь живёшь? – продолжал Мороз.

Домовушка только скрестил лапки на груди и снова промолчал.

– Ну, всё ясно, – ещё раз улыбнулся толстяк в шубе. – А ну-ка, отойди в сторонку, не то подарками ненароком зашибу...



***



Старушка проснулась от странных звуков в передней. До её ушей доносился такой скрип и грохот, как будто за дверью кто-то двигал мебель.

«Неужто грабители? – промелькнуло в голове у хозяйки. – Под Рождество... Ничего святого не осталось! Да только красть-то у меня чего?»

Нашарив на полу свои вязаные тапочки, старушка поднялась с тахты и, хватаясь за сердце, зашаркала к выходу. Уже много лет заедающая ручка вдруг плавно провернулась, и дверь аккуратно качнулась на петлях...

Спальню залило ярким светом от большой хрустальной люстры. Ослепшая в первый миг хозяйка отшатнулась и локтем заслонила лицо. Но даже с закрытыми глазами она ясно слышала радостные возгласы:

– Мама! Здравствуй!

– Бабушка!

– Как поживаете?

Постепенно привыкнув к свету, старушка захлопала глазами, силясь понять, снится ей всё это или происходит на самом деле. Она озиралась по сторонам, обнимала своих взрослых детей, целовала маленьких внуков и не могла узнать свою бедную квартирку.

Вместо старой лампочки под потолком теперь висела сверкающая хрустальная люстра. На месте прежних облезлых стен красовались новенькие узорчатые обои. Хилая потрёпанная ёлочка превратилась в настоящую пышную лесную красавицу. А гости составляли вместе невесть откуда взявшиеся дубовые столы.

– Я что, сплю? – не переставала повторять хозяйка.

– Разве может быть сном то, что так вкусно пахнет? – в очередной раз отвечала ей дочь. – Давайте скорее, все садитесь за стол, а то жаркое остынет.

Ночной семейный ужин получился весёлым и шумным. Старушка то и дело утирала набегающие слёзы, дети рассказывали о своих делах и успехах, а внуки по очереди просились к ней на ручки.

Вдруг, о чём-то вспомнив, хозяйка обернулась к ёлке и взглянула на оставленное под ней подношение. Стаканы были пусты, и от хлеба не осталось ни крошки.

А Дед Мороз с Домовым на этот раз удобно устроились на антресоли – сжавшийся вдвое великан лежал на животе, подперев рукой подбородок, а лохматый домовушка сидел у него на плече и болтал ногами в новеньких лаптях.

– Хор-р-рошо... – протянул довольный толстяк в шубе.

– Эх, лепота! – поддакнул сытый Домовой.

И только разноцветная гирлянда на праздничной ёлке молчаливо играла огоньками и радостно светила в окно, как будто хотела рассказать всему свету о том, что где-то сегодня случилось удивительное чудо...


Рецензии