Одно слово

 Лара Курумочкина вошла в автобус с букетом роз, сияя от счастья. Склонные к наблюдательности и вдумчивому анализу пассажиры решили, что розы эти — подарок от любимого, либо от очень благодарных людей. Впрочем, несклонные к наблюдательности и анализу подумали ровно то же. А на самом деле Лара только что выбрала эти цветы в магазине. Она долго и мучительно выбирала самые красивые и необычные цветы, и наконец решила, что розы всё-таки в самый раз.

   Февральское «окно» распахнулось вовсю, солнце припекало весь день, и только к вечеру небо затянули грозовые тучи. По сухому асфальту шли легковушки, издавая шипованными покрышками шкворчание, как от жарящегося сала на сковородке. Будут ещё и холода, и заморозки, а может, что и метели. Главное — чтобы сейчас не стали распускаться цветы и почки, а не то весне не будет яблок и абрикосов. Но загремел гром, ливень струями хлынул на крышу автобуса, залил стёкла, закипела вода на асфальте. А заходящее солнце сверкало в струях дождя, и давало столь яркие блики на дороге, что огни светофора не было видно.

   Но дождь закончился, солнце село, тучи на западе окрасились сине-красным цветом. И Лара радостно поднялась на пятый этаж панельной «хрущёвки». Старая деревянная дверь, пережившая и 90-е, и нулевые, открылась после звонка. На пороге стоял он, почему-то без берета, и без заляпанной красками куртки, в домашней клетчатой рубашке и спортивных штанах. Он взял букет роз с таким видом, с каким бы их взял любой человек, которому позвонили в дверь незнакомые и вручили розы, ничего не объясняя. Явно в букете не спрятана бомба, но — почему?!

    — Здравствуй, Жора, я так рада за тебя! -

    — Здравствуй, а розы-то с какой стати? И что такого стряслось? -

    — А кто первое место занял на выставке? Вот и поздравление! -

   Его лицо исказила горькая усмешка.

    — Это ни к чему. -

    — Почему это? -

    — Ох, проходи на кухню. Кофе будешь? -

    — Да! -

   Она расположилась за столом, потягивая кофе из чашки. А он сидит напротив, всё так же горько улыбаясь, положив ладони на скатерть.

    — А скоро ты нас новыми картинами порадуешь? -

    — Никогда! -

    — Что за глупости? -

   Она продолжает пить кофе, а он только молчит.

    — А можно посмотреть картины, за которые ты получил первое место? Это прекрасные работы! Ты будешь вторым Айвазовским! -

    — Я их уничтожил… -

    — Как?! -

   Чашка выпала из её рук, залив скатерть.

    — Просто. Уничтожил — и всё. И художник из меня никакой. -

    — Почему?! С чего ты решил?.. -

    — Это сказала мне ты. -

    — Когда это?! Нет!!! -

    — В самом начале, когда я только пробовался со своими первыми картинами. Я очень трепетно относился к Петрову-Водкину, и считал его своим учителем. И до сих пор считаю великим мастером. Но ты тогда сказала, что я не разбираюсь в живописи, и что Петров-Водкин — бездарность. -

    — Но ведь ты продолжал писать, и писал прекрасные картины!!! -

    — Просто иногда необходимо время, чтобы осознать правильность слов. Сначала мне было трудно бросить — ещё оставались идеи, что так и не воплотились в полотне. Знаешь, как бывает — съехал из старого дома, а потом — нет-нет, да и заедешь в старый двор — столько воспоминаний. Но потом эти наезды становятся слишком частыми. И ты понимаешь, либо рвать, либо останешься навек в старом дворе бомжом, с ключами от новой квартиры в кармане. И ты больше никогда туда не приходишь — сжигаешь старые фотографии, выкидываешь мебель, а иногда и старые книги, и покупаешь новые. -

   Она молчала. На глазах блестели слёзы.

    — Так и со мной, — продолжал он. — Только всё намного хуже. Я умер, ибо не нашёл себя после того, как порвал с живописью. Я — труп. -

    — Как же так? Что же делать?! -

   Помнила ли она сказанные слова? Придавала ли им значение?

   Бывший художник, всё так же горько улыбаясь, заметил:

    — Нет, неправ был покойный Егор Летов, когда сказал, что слово обесценилось. Раньше за слово и в самом деле расстрелять могли, и в психушку отправить, и в тюрьму. Но и сейчас слово сохранило свою силу. Оно может убить, а может и воскресить. Твоё слово убило меня. -

   Он помолчал, потом продолжил:

    — Может, что чьё-нибудь слово меня воскресит. Может, что и твоё. Может быть так и будет. Ну, а пока — я мёртв. -