Инфаркт

   Чудак этот Петров. Хотя, пожалуй, никакой он не чудак, а просто несколько странный удивительный человек. Ну что стоило ему отказаться от командировки? Да, в сущности, ничего. Надо было просто напомнить своему шефу Геннадию Петровичу о своем здоровье. В командировку поехал бы другой, а он, Петров, посиживал бы сейчас дома, смотрел телевизор, готовился к празднику.

   Однако он решил так: Геннадий Петрович хорошо знает о его болезни, чуть ли не ежедневно осведомляется о здоровье, поэтому напоминать ему нет никакой необходимости, а коль посылает в командировку, значит кроме него – некого.

   В действительности не Геннадий Петрович направил Петрова, в командировку забыв о его инфаркте. Заканчивался год, вылезла куча недоделок и неувязок – голова кругом. Выяснилось, что по нарядам недополучено 50 тонн цемента. Цемент нужен позарез. Затевать переписку – некогда. Недополучи цемент в этом году – на следующий наряд урежут. Допустить этого никак нельзя. А тут на глаза попался Петров – ему и выписали командировку.

   - Езжай, Владимир Иванович, выколачивай цемент – напутствовал его начальник.

   А он вместо того, чтобы выколачивать этот проклятый цемент, полеживал себе на больничной коечке, ожидая возвращения главного врача, который сам взялся позвонить на комбинат, узнать как дела с цементом. Ему же приказал: - Лежать, только лежать, и ни о каком деле не сметь думать!

   И вот он лежит и думает не о деле, а о том, как глупо, очень глупо всё вышло: задание не выполнил, попал в больницу, встречать Новый год дома доведётся разве что только следующий.

   В отделе сбыта теснота, накурено. У каждого стола 2 – 3 человека, трясут нарядами, ругаются. Какая-то трескотня, от которой Владимиру Ивановичу стало не по себе. Но он всё-таки протиснулся к одному из столов и вежливо осведомился у инспектора:

   - По нарядам вы недодали нам 50 тонн цемента, нельзя ли их в ближайшие дни получить?
  - Какие ещё 50 тонн? Нет цемента, понимаете, нет. Печи стоят. – заявил инспектор, даже не взглянув на Петрова и листки нарядов, которыми он тряс.
  - Но ведь нам нужно всего 50 тонн – снова напомнил о себе Владимир Иванович зарывшемуся в бумаги инспектору.
  - Вот именно 50. Следовало ли приезжать из-за такой ерунды, у других сотни тонн пропадают. А вы и без цемента обойдетесь! – выпалил инспектор.

   Петров потоптался с ноги на ногу у стола, решил, что здесь ничего не добьёшься и пошел к директору.

   В приёмной тоже полно народу. Разница только в том, что здесь не орут, не трясут перед носом друг у друга бумагами, а чинно сидят и ждут вызова.
Владимир Иванович подошёл к секретарю:

  - Мне к директору, можно?
  - Здесь все к директору. А по какому вопросу?
  - Нужен цемент.
  - Боже всем цемент, да где же он его возьмёт?
  - Девушка! Об этом я буду говорить с директором, - раздраженно оборвал секретаря Петров - к нему можно?
  - Садитесь и ждите очередь – обиженно пробубнила девушка.

   Он сел и невольно стал прислушиваться к разговору посетителей. Оказывается, некоторые жили здесь по неделе и никаких результатов, кто-то связывался с министерством: обещали посодействовать « Ну мне некому содействовать» - отметил про себя Петров.

   Очередь продвигалась слишком медленно. Очень уж долго все задерживались у директора. « И чего там засиживаться?» - досадовал Владимир Иванович. Сам он привык вести деловой разговор коротко, надеялся и на это раз: зайдет, выскажет свои претензии, услышит ответ и всё. Однако разговор получился длинный. Петров сам не замечая этого разгорячился, говорил резко, обрывал директора на полуслове, настаивал на немедленной поставке цемента. Наговорил много лишнего, за что теперь было стыдно даже перед самим собой.

  - Выслушайте, наконец меня! – директор тоже повысил голос – не сегодня, завтра пустим печи и цемент будет, а если вы не хотите возвращаться пока его не получите, поселитесь в гостинице и ждите.

   Ответ был обнадеживающим, и Владимир Иванович поразмыслив, согласился.

   По пути в гостиницу Петров вдруг почувствовал боль в сердце. « Не шали, брат »- тихонько проговорил он, приложив к груди ладонь. И всё-таки «брат» шалил: на смену щемящей боли появилась острая. Владимир Иванович достал валидол, положил под язык таблетку. В номере долго сидел в кресле, старался успокоиться, выйти из нервного состояния. Понемногу боль стала отступать. Петров встал, подошел к окну. Вечерело. Шел снег. Крупные его хлопья медленно кружили в воздухе, нехотя ложились на землю, а некоторые, уже почти долетев до земли, вдруг снова начинали подниматься, как будто не желая расставаться с пепельно-серым небом, породившим их. Потом снег пошел гуще, соединил небо и землю, скрыл улицу.

  - Хорошо! Чертовски хорошо! Грех не побродить по улице в такую погоду! – сказал Петров. Он оделся и вышел из гостиницы.

   Какая-то неземная тишина и спокойствие окружили его. Снежинки скоро запорошили воротник, шапку и полы пальто. Мягкий нетронутый снег лежал под ногами. И всё это придавало легкость телу, боль в сердце почти совсем прекратилась. Петров шел и удивлялся, как мало народу на улице «Увальни здесь живут, что ли?». Он снял рукавицу и подставил дышащую теплом ладонь снегу. Снежинки ложились на неё, обдавали приятным холодком и медленно кристаллик за кристалликом таяли.

  - Хорошо! Чертовски хорошо! – снова повторил Петров. На память пришли когда- то прочитанные стихи:
                О, русский снег
                Под Новый год!
                Как будто с неба,
                С неба, с неба,
                Не снег, а музыка идет!

   Правдивость стихов обрадовала его. Он шел и всё повторял и повторял тихонько: «Не снег, а музыка идет!»

   Первое время, когда он вышел из гостиницы, ему навстречу нет-нет, да и попадались прохожие, появляясь вдруг из-под снежной завесы. Теперь давно уж никто не встречался. Петров забрёл в глубину парка.
              … Как будто с неба,
                С неба, с неба ...

   - Помогите! – отчетливо послышалось сзади. Владимир Иванович резко повернулся, но ничего не было видно: шел снег, крупный пушистый снег. «Наверное, показалось»- подумал он, но дальше не пошел, остановился, прислушался.
   - Помогите! – снова резануло слух. Владимир Иванович бросился на голос. Пробежав метров сто, он увидел двух парней и борющуюся с ними девушку.

   - Прекратите! Сейчас же отпустите её! – закричал Петров, продолжая бежать. – Прекратите!

    Острая, очень резкая боль полоснула по сердцу, потемнело в глазах. «Приступ»- дошло до сознания…

   - Глупо. Право же глупо. – Проговорил Петров, закрыл глаза и решил больше ни о чем не думать.

   Дверь в палату открылась, и вошел главврач.
  - Ну как Степан Михайлович?
  - Успокойтесь, отгрузили всем цемент. Вчера отгрузили. И девушка та приходила. Часы с неё хотели снять. Яблоки вот просила передать.
  - Спасибо. – облегченно выдохнул из себя Петров и снова закрыл глаза. – Сегодня Степан Михайлович, я полежу, а завтра вы меня выпишите. Хорошо? Поеду домой, сейчас ведь конец года, работы много.

   Главный врач ничего не ответил, а про себя подумал: « Чудак человек, чуть с жизнью не расстался, а тоже – Выпишите. Полежать надо братец, полежать».