Подобно бабочке. Глава 2

                1
               
 Глубокая ночь. Яркие звёзды, вкручены в фиолетовое небо будто лампочки-невелички. Бело-голубой рожок месяца узкой полоской окаймляет угол небесного покрывала. Постоянно поступающие потоки воздуха пронизывают своей свежестью и великолепием. Они, подобно упругим дождевым струйкам ополаскивают тела и души, вызывая лёгкую дрожь. Дрожит и Земля, иначе как объяснить воздушное покачивание гордых, грациозных тополей, особо активизирующееся на границе воссоединения с небесами? А танцующий в полете листок, в спасении сорвавшийся с едва заметно трясущейся осины?
 Отчего так переменчива погода? Ещё недавно рёв господствующего ветра заглушал колокольный перезвон. Своими смертоносными порывами, ветер грозился сорвать крыши с  домов и словно пластины тонкого стекла разбить о землю. Вся мелочь, умещающаяся на земной поверхности: пыль, песок, листья – всё кружилось под его аккордами в бешеном танце.
 А сейчас? Тишина. Лёгкое, щекочущее дуновение ветерка фактически неощутимо. Оно способно поднять с земли разве что крупинку пепла. Определённо существует целое семейство ветров. Отсюда и контраст.
И всё же, отчего так переменчива погода? С другой стороны, а кто не переменчив? Мы? Люди? О, ветру ещё учиться и учиться, чтобы хоть частично достичь нашего непостоянства, нашей ветрености.
 Все эти мысли циркулировали в моей голове на протяжении всего времени, пока я, в сопровождении своей новой знакомой, шёл по направлению к дому, в котором отныне мне предстояло бывать регулярно. Всю дорогу, женщина не умолкала ни на секунду. Но я не помнил и слова из её безостановочной болтовни.
      Вот и дом. Он значительно больше того, в котором обитаем мы с дочерью. Большой двор, засаженный плодовыми деревьями, прямо у входа в дом  цветочная клумба. Красота, да и только, даже в столь поздний час. В небе над домом звёзд как будто больше, нежели на остальном пространстве. Может это их собственные звезды?
- Проходите, чувствуйте себя как дома. Раздевайтесь. Давайте-ка я вам помогу. Хотите чаю? А может кофе?
 Женщина явно симпатизировала мне. Казалось, она уже позабыла, ради чего я оказался в её доме.
- Спасибо, но я  хотел бы как можно скорей познакомиться с вашей дочерью. Не возражаете?
- Нет. С чего бы? Эта дверь ведёт в кабинет супруга. Вы, наверняка, застанете её там, лежащей на диване и уставившейся в потолок. 
Интонация и тон, коими это было сказано, наводили на мысль, что женщина напрочь лишена сочувствия.  Неужели слёзы, бесконечные причитания не что иное, как мастерски  отыгранный спектакль? Но ведь она мать, и несчастье случилось ни с кем-нибудь, а с её дочерью.
По роду своей деятельности, мне приходилось сталкиваться и не с такими аномалиями. Впрочем, это даже нельзя назвать аномалией. Очень часто между матерью и дочерью возникает  дух соперничества. Если же верить статистике,  тридцать процентов женщин и  вовсе лишены материнского инстинкта. Плюс те, кто просто зациклен на собственной персоне. К примеру – моя последняя пациентка. Именно после встречи с ней, я завязал с лечебной практикой и с головой ушёл в теорию. Женщина уже несколько лет была в разводе, но её никак нельзя было назвать обычной разведёнкой, обозлившейся на весь свет и вписавшей себя в ряды несчастных и обездоленных. Супруг покинул её, ушёл к другой, а она продолжала оставаться цветущей и пышущей здоровьем. Причиной разлада была сама женщина, её фанатичное поклонение Богу. Точнее будет сказать не Богу, а лжемессии,  что засоряет умы своими ложными проповедями. Земля просто согнулась от изобилующих сект и новоявленных пророков, и у людей моей специализации прибавилось работы. В схватке с ними побеждает лишь сильнейший. Подверженные же внушению несчастные обманутые, под силой их гипнотической власти теряют свою личность и становятся выгодным, причём бесплатным орудием в руках изощрённых мастеров лжи и надувательства.  Именно одной из таких запрограммированных тетушек  и была моя последняя, теперь уже, похоже, предпоследняя пациентка. Служение призрачным идеалам завладело всем её временем, её мыслями. Она забросила дом, детей, а их у неё было, аж трое. В результате, старший сын примкнул к дурной компании и пристрастился к наркотикам. Но даже это не вернуло женщину в семью. Она всего-навсего приняла это как испытание, ниспосланное ей Господом, дабы укрепить в ней дух и укоренить веру. Через полгода после этого, отец, которого, кстати, тоже не назовешь образцовым родителем, покинул семью, оставив тем самым детей на произвол судьбы. Вскоре пятилетняя дочь женщины слегла с тяжёлым недугом. Только благодаря самоотверженной борьбе докторов, ребёнка удалось спасти. Но и это не стало ей уроком.  Обеспокоенная всем происходящим, уверенная в том, что мать теряет рассудок, старшая дочь обратилась  ко мне за помощью. Я согласился помочь, однако все попытки вернуть женщину в реальность, были обречены на провал, поскольку мозг женщины был умело заблокирован. Это был один из тех безнадёжных случаев, когда медицина оказывается не в состоянии излечить недуг. Именно неудача стала причиной нашего переезда в другой город.
Несмотря на некую аналогичность, между двумя этими случаями явно были различия. В первом примере женщиной искусно манипулировали. Тут совсем другой случай. Излишнее самомнение. Жить с таким человеком под одной крышей непросто. Это весьма  благоприятная почва для прогрессирования любого психического заболевания.
 Всё это я прокручивал в мозгу в те несколько секунд, пока подходил к кабинету. За дверьми меня ждала встреча с новой пациенткой. Любопытство пожирало меня. Одно неудобство: женщина следовала за мной по пятам.
- Помните, я старый сосед вашего супруга.
- Не только супруга, я и сама из тех мест.
- Я понимаю, но для дочери авторитетнее отец. На нём следует сфокусировать внимание.
- Я поняла.
 Голос женщины прозвучал как-то пискляво и раздражительно.
Девушка и впрямь лежала на отцовском диване, устремив взгляд в точку на потолке. Даже в этом положении она выглядела грациозно и привлекательно. Всё это мелочи, но с профессиональной точки каждая мелочь имела значение. Поведение человека наедине с собой – это целая книга познаний в области психологии.
- Доченька, а у нас гость.
 Та, кому предназначались слова, даже не шелохнулась. Я заметил на лице женщины следы растерянности, и мне снова стало жаль её.
- Может, она спит? – произнес я  полушутя-полувсерьёз. 
- Нет, глаза открыты.
-О, это не помеха. Солдаты на посту, к примеру, тоже часто спят с открытыми глазами.
 Упоминание о солдате вернули девушку к реальности.
- Вы служили?
 Вопрос был задан так непринуждённо, словно перед девушкой стоял не посторонний человек, а её давнишний знакомый.
- А как же, я ведь мужчина, а мужчина должен уметь защитить Родину, Мать, Ребенка.  Ты не согласна со мной?
- Знакомься, старый друг папы. Он приехал из тех мест, где мы раньше жили. Ещё до твоего рождения.
Когда мать произносила последние слова, девушка уже сидела на краю дивана и рассматривала меня, как таинственный экспонат музея.
- Ну, не такой уж и старый.
 У меня это вырвалось непроизвольно, без намёка на умысел. Зато женщина, кажется, усмотрела в этом что-то особенное. Что же касается девушки, к этому моменту, она уже снова находилась в горизонтальном положении.  То ли объект показался ей неинтересным, то ли она уже успела выяснить всё, что хотела.
Придётся начинать сызнова. Взглядом и жестами я попытался объяснить женщине, что мне необходимо остаться с пациенткой тет-а-тет. К счастью, на этот раз женщина оказалась догадливой.
- Могу я предложить вам кофе или чаю?
- От свежезаваренного чая я бы не отказался.
Не то, чтобы я предпочитал чай, просто на это уйдёт больше времени, которое я попытаюсь использовать с пользой для дела.
 Когда женщина с подносом в руках вернулась в кабинет, распространяя вокруг восхитительный аромат, мы с её дочерью уже мило беседовали.  В этот раз при виде дочери  на лице женщины блеснула улыбка.
- А, я вижу, вы успели подружиться. Сидите тут, беседуете. Можно узнать  о чём?
Пара невинных фраз и всё разрушено. Между нами только-только стало возникать доверие, а тут раз и…
 - Тебя это не касается! Мы говорим о моём отце.
 Местоимение «моём» было произнесено с таким ударением, что могло означать лишь одно:  он мой отец, а ты ему – никто.  Женщина была ошарашена. Вот только почему? После всего, что она успела нарассказать, я  примерно такого и ожидал. Нет никаких сомнений, мать вызывает у дочери гнев и раздражение. И это не каприз, а боль, зараза. Больше всего от них страдает сама девушка.
Не в силах совладать с собой и унять дрожь в руках, женщина поставила поднос на столик. Лучшим решением для неё сейчас было бы уйти. Но она осталась. Пододвинула стул к столику, села напротив дочери и принялась разливать чай по чашкам.  Дочь одарила её взглядом, полным ненависти и презрения и снова приняла горизонтальное положение. Но на этот раз она не ограничилась этим, а ещё и отвернулась лицом к стене. Дальнейшая беседа проходила исключительно между мной и женщиной. Да это была и не беседа вовсе, так, две-три полу-фразы и  многословное молчание. Я был крайне огорчён. О том, чтобы привлечь девушку к разговору не стоило и думать. Своим поведением она  дало понять, что не намерена больше контактировать.

                2   

 Итак, по четыре раза в неделю, под видом отцовского друга, я врывался в безразличие девушки, тормошил его, заставляя отступить. Первое время наши встречи включали в себя беседы ни о чём. Мне следовало пополнить информацию, лучше узнать истории жизни пациентки, проанализировать и собрать анамнез. Кроме того, необходимо было войти к ней доверие, а уже потом пытаться «вразумить». Где-то на десятом сеансе я впервые позволил себе высказаться ей наперекор. Ей это явно не понравилось и это было здорово. Я понял, что перестал быть для неё посторонним, ничего не значащим гостем. 
Теперь я мог не бояться отторжения с её стороны, и это позволяло мне быть иногда беспощадным и указывать пациентке на её ошибки. Я налетал как вихрь, ураган и выводил девушку из равновесия. А потом мой голос вдруг делался мягким, ласковым, и это нравилось девушке гораздо больше. Выбранная мной тактика «то кнут, то пряник» приносила свои плоды. Ежедневно в своей толстой тетрадке, я подробно описывал, что да как. Мои «мемуары» состояли в основном из терминологии. Однако встречались  и слова-исключения, типа «умничка» и «молодчина». Мать тоже стала замечать перемены в поведении дочери. А как ей не заметить, ведь она постоянно находилась рядом. Её присутствие негативно сказывалось на девушке, и я настойчиво  попросил женщину отказаться от присутствия во время работы с пациенткой. Ей это пришлось не по вкусу, но выбор был уже сделан за неё. Её извечное: «А как же я?» не имело веса.
 Весь сентябрь я сражался как бог. Девушка, несмотря на не вполне адекватное восприятие окружающего, сохранила индивидуальность и постоянно оспаривала свою точку зрения.  Всё противное её натуре подвергалось жёсткой критике и оспаривалось. Это усложняло мою задачу, но в то же время настойчивость и упорство девушки нравились мне. Работа поглощала меня всецело. Никогда прежде я не испытывал такого колоссального рвения, такой неудержимой страсти к победе над недугом, глумящимся над больным. Возможно, причина в уникальности случая, а может, пациентка была слишком юна и прекрасна, чтобы позволить коварной твари сломить, погубить её окончательно и бесповоротно.
То, что лечение проходило без соучастия пациентки ставило «палки в колёса». С подобным я сталкивался впервые. Своим желанием излечиться, больной оказывает лечащему неоценимую услугу. Тут же то и дело сталкиваешься с сопротивлением, нежеланием признать действительность. Девушка добровольно шла на контакт, я давал слабину, смягчался, и вдруг она менялась, становилась грубой и резкой. А временами она бывала излишне подозрительной, забрасывала меня каверзными вопросами и тогда мне приходилось совсем туго. Самые сложные это вопросы, касающиеся нашего с её отцом  знакомства. Девушка могла задавать  их пачками, и мне ничего не оставалось, кроме как выкручиваться и фантазировать.
Незаслуженно изгнанная из братства мамаша, не смирилась со своим отстранением, и  постоянно торчала за дверью. Поведение дочери настораживало её. Она поведала мне, что по ночам ей снится, будто дочь разоблачает наш заговор. Это было бы непоправимой катастрофой.
Прошло чуть больше месяца с момента нашего знакомства. Как-то утром, я попросил женщину, зайти к нам, как бы невзначай, где-то на середине беседы. Она страшно перепугалась:
 - Зачем? А что, если я опять всё испорчу?
Я, я, я. Сколько можно? Неужели весь мир женщины крутится вокруг её самой? Хотя, следует заметить, в данной ситуации беспокойство нельзя назвать беспочвенным. С того момента как она примкнула к нам, девушка стала замыкаться, появились неуверенность и неловкость.  Присутствие матери было ей неприятно, и это приводила к  дисбалансу мыслей и ощущений. Вновь появилась подозрительность, которая заметно прогрессировала. Психическое состояние девушки хоть и имело определенные изъяны, но это не влияло на её способность думать и анализировать. Её что-то тревожило. Что-то, не имеющее отношения к основной проблеме. Не исключено, что она заметила, что её мать симпатизирует мне. Такое поведение могло расцениваться ею как предательство памяти отца.  В особые моменты она делалась неуправляемой и дерзкой, хамила как матери, так и мне.  А когда мать попыталась поговорить с ней, намекнув, что нехорошо вести себя так в присутствии постороннего, девушка, не растрачивая времени на споры и пререкания обезвредила мать вопросом: «Если он как ты говоришь посторонний, отчего тогда ты принимаешь его у нас?».
Что оставалось матери в такой ситуации? Прикусить язык и молча сносить обиды. А тут ещё я учудил: вздумал ухаживать за ней, и делал это публично, не стесняясь, буквально забрасывал женщину комплиментами. И всё это в присутствии дочери. Правда, я предупредил, что это такая методика. Я  просто пытаюсь донести до сознания пациентки, что её мать ещё молода и вполне заслуживает права на личную жизнь. Но, кажется, методика оказалась ошибочной.
               
    В первых числах октября начались дожди. Прогнозы синоптиков были неутешительны: дожди прочно обосновались в наших краях. С их началом состояние моей пациентки резко ухудшилось. Она постоянно была раздражена, закупорила в доме все окна и опустила шторы. Целыми днями девушка лежала на диване, укрывшись с головой. Даже при мне она едва высовывала голову из-под покрывала. Глаза её переполнял страх. Я беседовал с ней часами, рассказывал всевозможные истории, в которых, так или иначе, фигурировал дождь. Я старался внушить ей, что дождь – это вовсе не враг, не хищник какой-то. Это просто вода, живительная, омолаживающая. Мне было необходимо выяснить причину её страха.
Как-то днём началась гроза. Настоящая, как в мае. И вот тут-то мне и явился её недуг, во всём своём величии. Как только первые капли забарабанили по стёклам, девушка вскочила с постели и кинулась на пол. Свернувшись калачиком, она стала причитать и неистово молиться. Я бросился к ней и стал успокаивать, нашёптывая на ухо о том, что ничего не произошло, это просто дождь, который скоро кончится. Это сработало на удивление быстро. Она поднялась, оправила одежду и ушла в кабинет. Обескураженная произошедшим, мать девушки забросала меня вопросами. «Бог даст, такого больше не повторится» - это всё, чем наградил я несчастную.
  Бог дал, и истерики не повторились, но девушка продолжала находиться во власти гнетущего кошмара. Не успевал небосвод облачиться в тёмный наряд, и бредовая интерпретация дождя  наводила на девушку ужас. Она вся тряслась и, казалось, молила меня о помощи.  В моей душе зарождались противоречивые чувства.  Оставаться в стороне и наблюдать становилось всё сложнее. Девушка сделала меня свои другом, и я не мог предать её доверия. Того времени, что мы провели вместе было более чем достаточно для того, чтобы я разобрался что к чему и нашёл корень зла. Оставалось его побороть. И мы должны были с этим справиться.
 Я приходил к своей пациентке на рассвете, когда тишина окутывает все и вся, а уходил, когда на дворе уже стояла ночь. Постепенно её доверие ко мне возрастало. Между нами зародилась связь, невидимая, но очень прочная.
Ко всему вдобавок я занялся её образом. Нет, она была очаровательна, но кое-что я посчитал нужным изменить. Я заметил, что она отдаёт предпочтение оттенкам серого и захотел как-то приукрасить её. Серый цвет - это цвет нейтральности. Он одинок, так как находится на грани белого и чёрного. Преобладание серого в одежде говорит о том, что человеку свойственно стремление найти чувства, которые внесут внутреннюю гармонию и отдых. Такая одежда позволяет быть свободным и успокаивает нервную систему, абсолютно не раздражает и не имеет никакой психической тенденции. И всё же много серого – это депрессия. И я решил разбавить её гардероб. Для начала я приобрёл ей сапфировую брошь. Я боялся, что она не захочет принять от меня подарка, даже подготовил целый ряд доводов, чтобы уговорить её это сделать, но она не сопротивлялась. Презент ей явно понравился, чего нельзя сказать о её матери. Ей не то чтобы брошь пришлась не по сердцу.  Она была недовольна тем, что я делал её дочери подарки.  Но меня это не занимало. Дальше больше: голубой шарфик, бархатно-синий гребешок, синий пуховый свитер. Его она неохотно приняла. Видимо посчитала, что такой дорогой подарок – это слишком. Но, главное, она его приняла и даже надела. Я не случайно остановил свой выбор на синем. Синий – цвет  вечности. Его влияние необычайно глубоко. При взгляде на синий у человека замедляется пульс, дыхание становится глубоким и спокойным. Это способствует общему расслаблению, поэтому весьма рекомендуется людям с перевозбужденной психикой. Кроме того он ассоциируется с водой, с морем. Это именно то, что нам было надо. Она не отвергала синий, и это было просто замечательно!
Мои старания приносили неплохие плоды. Страх отступал. Несмотря на льющийся с небес дождь, девушка смело выходила на веранду встречать меня. Тучи, заполняющие небо перестали её пугать. Они стали объектами наблюдений. Мы с любопытством наблюдали за ними, выявляя сходство со всевозможными предметами и животными.
Лечение стало даваться легко, неожиданно для меня самого. Одна беда, чем непринуждённее становилось наше общение, тем мрачнее и сварливее делалась её мать. Ей бы радоваться, а она всё бурчит и высказывает недовольства. Чем? Ведь всё складывается, как нельзя лучше.
 Как-то пасмурным утром я застал пациентку у распахнутого окна. Девушка наслаждалась свежестью и чистотой воздуха. Глаза её были слегка прикрыты, и на лице проступали признаки наслаждения. Дождя не было, но толкающиеся в небе чернильные тучи, свидетельствовали, что его не избежать. Так и случилось. Минут через десять полил проливной дождь. Девушка в ужасе отскочила от окна.
- Вижу, ты ещё не завела дружбу с дождём?
Я намерено обратился к ней напрямую с вопросом, в надежде получить  столь же прямой ответ.  Но я просчитался. Девушка сделала вид, будто не слышала меня. Пришлось действовать иначе: подойти к проблеме со стороны.
- А вот я очень люблю дождь. Мелкий баюкающий или же ливень, с крупными, часто больно бьющими по лицо каплями. Любой. Вообще дождь, он, определённо, лидер стихий. Ему неведом страх перед неизбежностью. Размахивая своими саблезубыми конечностями, он устанавливает свои, не приемлющие неподчинения законы. Эхо его разборок часто слышно за версту, а сила удара, случается, бывает неимоверной. И, тем не менее, я его просто обожаю! Он успокаивает меня, приносит умиротворение. В тёплый сезон я всегда выхожу на улицу. Прогулка под дождём –  что может быть прекрасней! И, знаешь, я не дружу с зонтиком. Совсем. Кажется, гроза стихла. Пойдём, погуляем?
- Нет!

Сказала, как отрезала.

-Что? Что случилось?
Отлучившаяся ненадолго женщина, услыхала голос дочери и буквально вбежала в комнату. Она переводила взгляд то на меня, то на дочь, и глаза её были полны непонимания. 
- Ничего необычного. Ваша дочь ссылается на плохую погоду, но я-то знаю, что ей просто лень гулять со стариком. А, может, вы составите мне компанию? Надеюсь, для вас я не слишком стар?
Лицо женщины засияло, недоумение сменилось радостью.
- Для меня так  в самый раз.
- Тогда, в путь.
Не прошло и пяти минут, а мы уже гуляли и вдыхали аромат последождья (слово из моего собственного лексикона). Мы болтали о разном. Речь шла в основном о пустяках. 
 Прогулка заняла не больше часа. Нельзя было надолго оставлять девушку в одиночестве. Подойдя к калитке, мы заметили, что  нас уже поджидают у окна. Конечно же, девушка не могла не заметить нашего приподнятого настроения, и ей это явно не понравилось. Когда мы вошли в дом, она даже не шевельнулась, упрямо продолжала стоять у окна и тупо глядеть в никуда. Всей своей сущностью она демонстрировала, насколько ей омерзительны наш смех и веселье.
- Зря ты не пошла с нами. Ты лишила себя истинного удовольствия. Погода – шикарная, слепой дождь – что солнечная водичка.
Женщина была в восторге.

 На следующий день мы снова отправились шлёпать по лужам, но на этот раз, вышли из дому под ручку. Девушка едва сдерживала гнев. Подозреваю, что ей хотелось вопить и бить кулаками, но она лишь тяжело вздохнула и уселась в кресло, откуда можно было наблюдать, как мы удаляемся.  Когда мы вернулись, то застали её стоящей в луже, а дождь, не встретив сопротивления, ласкал её своими нежными поцелуями. При виде столь необычной картины моя спутница вскрикнула. Но я успел пресечь дальнейший визг, накрыв ей рот рукой.
- Не заостряйте внимания. Ведите себя непринуждённо. Разве мы не этого добивались?
Женщина понимающе кивнула.
- Сейчас бы чайку горячего. Завари, пожалуйста.
Я намеренно перешёл на «ты», дабы внести в отношения с женщиной элемент близости, и привлечь внимание дочери. И мне это удалось. Девушка обернулась, а, заметив наши обменивающиеся взгляды, поспешила покинуть место своего уединения. Пройдя к центру залы, она, полная величия и превосходства, уселась в кресло, прямо напротив меня, с какой-то не то издёвкой, не то пренебрежением, закинула ногу на ногу и кокетливо и игриво улыбнулась. Такого поворота событий не ожидал никто, даже я, со своей многолетней практикой.  Её мать, так та и вовсе остолбенела. Она испытывала нечто вроде "жамевю": внезапное ощущении того, что столкнулся с ситуацией или человеком первый раз, хотя на самом деле они хорошо тебе знакомы. Такой контраст: несговорчивая, пусть даже порой дерзкая девочка-подросток, и, своенравная, соблазнительная, почему бы и нет, женщина.
Должен признать, что проглядел момент, когда в ней произошли такие изменения. Непростительно, непрофессионально.
 Не знаю,  чем объяснить, но  поведение девушки смутило меня. Я не смел поднять на неё глаз. А ведь психологи всегда стараются смотреть в глаза пациентам.
- Пожалуй, и я глотну чаю. Или может, мне не положено?
 - Почему тебе может быть не положено?
О, сколько тайного смысла вкладывал я в свой, казалось бы, незатейливый вопрос. Мне было страсть,  как любопытно услышать ответ. И он последовал. Девушка премило улыбнулась, показав тем самым свои белоснежные зубы, взлохматила влажные волосы и тихим, волнующим голосом произнесла:
- Да так. Я подумала, раз вы вместе совершаете изнурительные прогулки, вам и приз положен. Кроме того, насколько я успела заметить, вы насквозь  промокли и задубели. А еще говорили, солнечная водица.

 Вот это ответ! Не к чему придраться.

- А ты не особенно-то от нас и отличаешься. Погляди, волосы мокрые, ноги, те вообще. Да и блузку сухой не назовёшь.
 Снова до мелочей продуманный шаг.  Девушка оглядела себя с ног до головы, погладила рукой волосы и…снова заулыбалась, открыто, непринуждённо. А ведь ещё совсем недавно, похожая ситуация закончилась бы истерикой. Хотя, скорее всего, раньше подобная ситуация бы и не возникла. 
 Я был счастлив. Не менее счастливой выглядела и девушка. Она смотрела на меня и словно ласкала взглядом. Думаю, в эту минуту трудно было предположить, что мы – врач и пациентка. Всё это время находившаяся в комнате мать девушки, томимая неведением и окончательно потерявшая надежду что-либо понять, попросту ушла на кухню заваривать чай.
               
                3

  Синоптики, что не удивительно, ошиблись. Дожди не прекращались до конца октября. Казалось, целые океаны испарились в небо и теперь разом обрушиваются на несчастную Землю. Люди, с зонтами, в плащах и капюшонах, ругая дождь, спешили кто куда.  Вот и я, теперь уже ежедневно, навещал свою пациентку, и, прощаясь, предвкушал прелесть последующей встречи. Что послужило причиной моих регулярных визитов, сложность ли  ситуации? Ответ на это я мог дать даже себе. С перерывами в два-три дня продолжались и наши прогулки с мамашей. Но они не доставляли мне никакого удовольствия. Это больше было похоже на отбывание срока, нежели на приятное времяпровождение.
 Девушка на наши прогулки и тесное общение реагировала чрезвычайно негативно. Мать стала раздражать её ещё больше. Что это, тот самый дух соперничества? Но кого с кем?
Так незаметно прошла осень. Я всё чаще ловил себя на мысли, что думаю о девушке несколько иначе, нежели об обычной пациентке. Отношения приобрели личную окраску, и это всерьёз меня тревожило. Увлечений пациентками у меня не случалось, а тут вдруг молоденькая девчонка, почти ребёнок. Такого нельзя было допустить. К тому же чем я, не первой свежести седеющий мужчина, мог привлечь её, свежую и благоухающую, словно розовый бутон? И, тем не менее, я не мог не заметить, что вызывал у девушки интерес. Но поводом для него, скорее всего, являлась тоска по отцу.  А вот мамаша – эта всерьёз запала на меня. А что? Интересная особа, хороша собой. Может, имело смысл  присмотреться?
Я бы и рад, да вот только сердцу не прикажешь. Чем больше я старался переключиться на мать, тем сильнее влекла меня дочь. Это становилось серьёзной помехой. Человеческий фактор переворачивал всё с ног на голову. Ушли стараниями добытые свобода и непринуждённость в общении, и к девушке вернулись былая несговорчивость и бессонница.