Заложники, Гл. 15

Гл. 15
Классный кабинет Надежды Валентиновны оказался заперт. И Саша вздохнула с облегчением. Чем дальше по пустынным слабо освещенным коридорам школы они уходили, тем тревожнее становилось у нее на душе. Мокрым канатом скручивало живот в предчувствии чего-то нехорошего, опасного.

И когда Димка предложил:
- Тогда к вам пойдем!
Она воспротивилась:
- Зачем? Не надо!
И даже попыталась пошутить:
- Я ностальгии по своему классу не испытываю. Еще не успела соскучиться.
- Да ладно? – Димка сделал хитрючие глаза, расхохотался, опять превращаясь в хулиганистого первоклассника, и вприпрыжку понесся по коридору к кабинету Галины Дмитриевны. Тревога отступила. Саша поспешила следом – развернуться и уйти сейчас, когда Димка уверен что она – догоняет, просто невежливо. И все-таки в глубине души она надеялась, что и этот класс окажется запертым.

Однако дверь легко поддалась под нажимом Димкиной руки. В кабинете было почти светло, так как в огромные незашторенные окна вливалась лунная ночь.

Димка запрыгнул на последнюю парту среднего ряда и пробежал его до конца, гулко стукая подошвами модных туфель по ламинированным столешницам, перескакивая через наваленные в беспорядке вещи – ветровки, сумочки, пакеты. Назад он вернулся таким же способом, только по первому ряду, на котором когда-то сидела Саша.

Когда Димка оказалась рядом, она не смогла сдержать улыбки и парень ответил ей коротким смешком:
- Ну а что? В последний раз по партам побегать. В универе, наверное, не разрешат.
И тут же, практически без паузы:
- Ты куришь?
Саша отрицательно мотнула головой.
- Ну все когда-то начинают. Может, компанию составишь?

Она отказалась. И он больше не настаивал. Устроился на подоконнике распахнутого окна, глубоко затянулся.
Саша разглядывала его тонкий, слегка напоминающий девический профиль – в нем легко было узнать семилетнего мальчика, когда-то покорившего ее воображение. Та же челка, слегка потемневшая за годы. Те же ярко-голубые глаза, выражение которых поминутно менялось. Сейчас, в полумраке, их цвета нельзя было разобрать, но Саша его хорошо помнила. 

Она перебирала одноклассников, разглядывая сохраненные сознанием образы. Анжелка из полноватой девочки с косой до пояса превратилась в хрупкую невысокую барышню, первая в классе сделала «химию» и покрасила волосы. Жорик Усенко – когда-то прыщавый и нескладный, вытянулся в почти двухметрового широкоплечего детину, у Славика Василькова и Дениса Махновского над верхней губой заметно темнели усики, да и многие мальчики выглядели как взрослые парни, возмужав за последний год. А вот Димка – оставался подростком, хотя такая «несерьезная» внешность не мешала девочкам в него влюбляться. Было в этой опоздавшей мужественности что-то трогательное.

- Иди сюда, смотри, какая луна – как будто сейчас взорвется, - позвал Димка и опять зашелся от хохота, вдохновленный собственной шуткой.

- А ты знаешь, что на Луне притяжение в шесть раз слабее, чем на земле, - сказал он невпопад, ухмыляясь, словно выдавал какую-то постыдную для ночного диска тайну. – И обычный человек может легко подпрыгнуть там на десять метров в высоту. Ты бы хотела ощущать себя в шесть раз легче, а, Сашка?

Саша присела рядом на подоконник, с грустью вглядываясь в огромную посеребренную тарелку, повисшую в сизом небе. Светило казалось неприкаянным, жутко одиноким и почему-то – сердитым.
- А если потоптаться по луне, следы останутся на миллионы лет.
- Почему? – заинтересованно и одновременно недоверчиво спросила девушка, начиная проявлять любопытство.
- Потому что там порода не выветривается и не размывается. Ну и слонов нет – затоптать некому.

Димка глянул искоса, из-под пшеничных ресниц, и Сашу вдруг кольнуло раскаяние и чувство вины перед Аскером, которое, впрочем, девушка тут же отогнала, с некоторым раздражением – «Что ж теперь, и с бывшим одноклассником не пообщаться?»
В коридоре послышались шаги. Кто-то приглушенно вопрошал:
- Завадский, ты тут?
Судя по всему - у кабинета Надежды Валентиновны.
Димка легко вскочил, и сдвинул защелку замка, запирая класс изнутри. Секунд через десять шаги стали ближе, опять прозвучал тот же вопрос и дверь ощутимо дернули несколько раз.
- И тут нет, странно, - прозвучал женский голос.
- А он точно в школу пошел? – спросил мужской басок.
- Да, я видела, вроде с Сашкой Потаповой из параллельного сюда завеялся.
- Ну тогда их сложно будет найти, - парень гоготнул, а потом добавил:
– И в таком случае не думаю, что Завадский будет рад, если мы его обнаружим до поры до времени.
- Блин! Как же салют без Димки!

Двое еще немного порассуждали – в основном на предмет, где искать Завадского и нужно ли это делать – и ушли.
Димка беззвучно смеялся, держась за живот. Саше стало не по себе. Впервые она подумала о том, что об их спонтанной экскурсии в школу известно многим, и истолкует это порыв каждый в силу своей испорченности. 

Когда шаги в коридоре стихли окончательно, она строго проговорила:
- Действительно, Дим, надо идти. Раз нас уже ищут.
- Не-хо-чу, - дурашливо проговорил он.
Сигарета все еще подрагивала в его руке и он в очередной раз затянулся, и вдруг, подскочив к Саше, впился в ее губы, выпуская сладкий дым прямо ей в рот. Девушка закашлялась, на глазах выступили слезы.

- Это называется – па-ро-воз, - опять разрубая речь на слоги, объяснил Димка. И как только Саша выпрямилась, намереваясь отругать его за странную выходку, опять приник к ее рту на несколько секунд, сильно сдавливая затылок ладонью.

У Саши все поплыло пред глазами. Голова наполнилась плотным туманом, в области висков начала зарождаться тягучая тяжелая боль. Но вскоре неприятные ощущения схлынули, она почувствовала себя легкой (сразу вспомнились свежие сведения о лунной гравитации) и веселой. То, что Димка прижимает ее к себе и шарит руками по спине и даже ниже – показалось ужасно забавным. Конечно, она попыталась его оттолкнуть, почувствовав, как его не в меру шустрые пальцы лезут в свободный вырез платья, но возня получалась какой-то детской, шуточной. Они оба то и дело прыскали от хохота, падая на ближнюю парту, шурша пакетами и сбрасывая на пол чью-то увесистую сумочку.

Саша успела удивиться быстрым поцелуям Завадского, словно пропитанным смехом – он как-то умудрялся хихикать, даже вбирая ее губы в свои и скользя по зубам быстрым языком. И тут низ живота пронзила острая боль, мгновенно отрезвившая девушку.
- Что ты делаешь? – выдохнула она, начиная паниковать.
- Догадайся с трех раз, - хохотнул Дима, продолжая двигаться.
Она подняла руку, чтобы оттолкнуть его, ударить. И тут же бессильно опустила, осознав, что уже ничего не изменить. На смену истеричной веселости пришло глухое отчаяние.

Саша смотрела в его лицо, по которому блуждала странная улыбка и думала, ну как так: ей больно, противно, страшно, а ему – судя по всему – хорошо. Хотя выражения сверхнаслаждения, как у актеров во время постельных сцен, она на лице бывшего одноклассника не улавливала. Наконец он остановился – без финального стона, который по уверениям авторов женских романов должен был непременно прозвучать, и Саша почувствовала, как по ногам стекает что-то липкое и теплое.

Димка вытерся носовым платком и протянул ей. Она смотрела несколько секунд на кусок белой ткани, потом резко ударила его по руке, всхлипнув. Парень пожал плечами, бросил платок рядом на парту, деловито застегнул ремень. За окном что-то взорвалось, ночь размазало цветными всполохами.

- Салют! – констатировал Димка. – Сволочи, без меня начали. А ведь всю пиротехнику папаша оплатил.
Он оправил рубашку и кивнув Саше: - Давай, присоединяйся! – легкой пружинистой походкой вышел из класса.