Валун и женщина

– Опять твоя идет.
– Не вижу. Одна?
– Да, как всегда.
Два валуна тихо переговаривались между собой. Были они очень старые, настолько, что помнили век прошлый, позапрошлый и позапозапрошлый, и сбились они со счета этим векам, да и память сдавать стала, очень уж старые они были. Лежали валуны рядышком возле кромки моря.
Один был вдвое больше второго, с плоской в рытвинах верхушкой, половина которой была окружена с трех сторон такими же изъеденными морем и ветрами выступами, вторая половина располагалась ступенькой к первой. И всей своей статью походил этот валун на трон, собратья про себя так и звали его Троном. Нижняя ступенька примыкала к берегу, тронная часть располагалась полностью в море. В далекие времена весь валун жил в море, а еще в более далекие времена был частью скалы, но об этих временах воспоминания были фрагментарные и не четкие, то ли было, то ли сон.   
Второй валун приходился первому родней, оба от одной скалы происходили, то, что они родня, валуны помнили, но о праматери вспоминали редко, века стирали воспоминания. Второй был меньше первого и статью первого не обладал, угловат, резковат на изгибах, одним словом, неказист был. Располагался он наискосок от собрата и чуть поодаль от берега, полностью в море, только неровная бугристая верхушка выступала над водой.
Нижней частью валуны были одеты в юбочки-пачки из бурых и зеленых водорослей. Смешно, такие солидные мужики и в балетных юбочках. Смешно, но красиво, юбочки придавали старым валунам изыск и даже какую-то долю  изящества. Юбочки колыхались от наката волн, то поднимались параллельно поверхности моря, то обвивались вокруг камня. В водорослях резвилась рыбья мелюзга, ближе к дну моря росли гроздьями мидии, чудом незамеченные и не уничтоженные двуногими жителями прибрежной зоны, так про себя валуны называли людей.
Давным-давно людей здесь не было, не было и особых событий, так, по мелочи, то шторм оторвет от скалы кусок ее плоти, то ветер с солнцем раскрошит поверхность выступа-индивидуалиста. Но вот появились люди, и в жизни валунов события начали происходить много чаще. Главное событие случилось, когда люди разрушили скалу. Валуны рассыпались по берегу, падали в море, люди радовались, что получили удобный  проход к морю, камень плакал, потеряв праматерь и утратив единство.
Женщина шла по берегу моря. Темные очки закрывали половину лица, короткие темные волосы, лохматились, переплетались и летали вокруг лица женщины, потревоженные дневным бризом. Женщина шла к своему валуну. Приходила она к нему часто, пару раз в неделю. Приходила, садилась боком на ступеньку у трона, укладывала руки на подлокотник, на руки опускала голову и долго сидела, молча смотря неподвижными равнодушными глазами на горы, что были по ту сторону бухты.  Машинально гладила камень, иногда что-то ему говорила, но это случалось редко.
Второй валун слегка завидовал собрату. И ревновал. Собственно он завидовал и ревновал многие века, но в этот раз как-то сильнее, чем обычно. И еще его страшно раздражало поведение брата. Тот замолкал и замирал, когда приходила женщина. Камни могли между собой разговаривать, не боясь быть услышанными, люди их все равно не понимали, а морской живности, ветру и чайкам за столько лет их разговоры изрядно надоели и были уже совсем  не интересны. Зато камни могли слышать людей, их мысли и чувства.
– Опять будешь ее слушать? Что в ней интересного? Давай пообщаемся, обсудим  новости чаек.
–Тихо ты.
– Да не слышит она нас,– второй камень резко буркнул и раздраженно повел боком. Вскрикнув от боли, от него отвалилась одна мидия, серебром в разные стороны брызнули рыбешки, женщина вздрогнула и оглянулась. Сегодня она пришла в изящно обернутом  вокруг плеч красивом палантине, замерзла в прошлый раз.
–Ну вот, напугал, увалень старый.
–Не слышат они нас, ты же знаешь….
–Не слышат, но чувствуют, не все, но моя чувствует…
–Моя!!! Ты ее идеализируешь.
Трон не ответил, незаметно подставил женщине бок, чтобы удобнее было садиться.
«Вот старый ловелас, влюбился что ли? Не могу понять, ну что она ему? И красивее приходили и моложе, за столько веков, каких только не повидал,  так нет, запал на эту. А какая парочка ночью была, девчонка вылитая Афродита, так опять не то, еще и брезгливо поморщился, ханжа. Мне бы таких гостей, но кто ж углы и рытвины полюбит! Ох! И не ценит же счастья своего, дурак», – второй камень недоумевал и искренне горевал, а еще в глубине души боялся перемен в брате, и волновался, чтоб не заболел  и не захирел от любви.
    Женщина сидела тихо, как обычно. Сидела и смотрела на горы. Второй камень присмотрелся, по щекам медленно катились прозрачные горошины. Понял: «Слезы». Начал вспоминать все, что знал о слезах. Давно это было. Утопленника выловили в море, прибило к скале, тогда женщина тоже плакала, но громко, навзрыд, не то, что эта. Еще напряг память: «Кажется, они соленые».
– Брат, она плачет? Это слезы? Они соленые?
– Она всегда плачет, ты просто не замечал. Да, они как  наше море соленые. Люди же вышли из моря, это их родина.
–Как родина? Они в море тонут.
–Это было давным-давно, люди другими были, на рыбок были похожи, в море жили, потом на сушу вышли, как крабы выходят, потом долго изменялись и вот такими стали, как сейчас. А слезы как память о праматери остались.
–Ну, ты загнул. Как такое возможно?
–Мы же тоже другими были давным-давно. Значит, возможно.
–Это точно, другими. Почему она плачет, узнал?
– У людей это называется одиночеством.
–  А это что такое?
–Сложно объяснить, сам до конца не понял. Вот представь, что меня не было бы, и ты лежал бы здесь один, как бы тебе было?
– Как это тебя не было бы? Всегда был, и вдруг не было бы, это как? Я не могу это представить.
– Вот и она не может. Была мама и не стало ее, как наша ушла, помнишь давным-давно. Мы еще тогда молодыми были, тоже с тобой плакали.
– Смутно как-то помню, и как это было, и что чувствовал.
– А у нее недавно ушла. Пройдет время и она успокоится.
– Да, время сложная штука, как работает так до конца за столько веков и не разобрался. А вдруг не успокоится? Помнишь ту утопленницу?
–Типун тебе, старый, на язык. Эта женщина сильная, она справится.
–Где ж сильная, раз плачет и плачет все время.
– А это, брат, вещи разные. Бывает и не плачут, а внутри  слабенькие и пустенькие. А эта сильная, в ней душа большая живет. Мы с ней как-то переговорили, пока хозяйка слезы лила. Тоже за нее волновалась, потом подумала и сказала: «Нет, она справится, не позволит себе не справиться, поплачет-поплачет и будет жить дальше».
– Ты уж и с душой переговорил, шустрый ты брат.
– Знаешь, сколько на людей смотрю, столько поражаюсь тому, что они собственную душу не слышат и с ней не умеют общаться. А ведь их души еще праматерь-море помнят, и в море уходят, когда люди умирают. Может быть, поэтому люди так море любят, все, практически без исключения.
– Что-то ты несешь ерунду. Помнится мне, люди говорили, что души их уходят в небо.
– В небо и уходят, а потом в море. И вообще, туда куда уходят и море, и небо едины, как мы в свое время с матерью нашей были, где ты был, где я? Стояла скала-мать. А мы где были?
– Ну, в ней и были.
– Да? А ты это помнишь?
– Нет.
– И я не помню себя в ней. Помню, как она умерла, смутно, давно было. Она умерла, а мы с тобой родились.
–Да, и я пока она жива была нас не помню. Слушай, а странно-то как, как это нас не было? Ты можешь себе это представить?
– Когда нас  не было, как-то легко представляю, хотя и не понимаю, где мы были, а когда нас не будет,  и представить не могу и понять не могу, где мы будем. Вот и моя женщина мне вчера сказала: «Странно, нам не страшна мысль, что нас когда-то не было, нам страшно, что нас когда-нибудь не будет. Не знаешь почему? Ты старый и мудрый, должен знать».
– Ох, как сложно, что-то у меня голова закружилась от всего этого. Дамочка непростая у тебя.
– Грустная и несчастная. Но вопрос интересный, буду думать.
– Делать тебе нечего, давай я про чаек тебе расскажу, у них вчера собрание было, обсуждали помойки города, ты как раз спал тогда.
– Не мешай.
Второй валун  обидчиво притих. Трон повел бровью в сторону идущей на него небольшой волны, та смутилась и рассыпалась фонтанчиком брызг в стороне: «Откуда взялась? Тоже мне надумала, у меня гости, что ж их обливать водой, совести нет…».
Женщина смахнула слезу, пора было уходить. Ласково потрепала камень уже ставший другом: « Я не прощаюсь, скоро вернусь. Хороший ты парень, теплый, удобный, приветливый, всегда выслушаешь, спасибо тебе. В следующий раз принесу листья платана, будем кораблики пускать. Хочешь?».
И улыбнулась.
Камень улыбнулся в ответ.

 25.02.2016.