Дама Бубей

Однажды она устала. Просто устала. Ей надоело быть серыми буднями с вечными и беспощадными проблемами, напрягами, неурядицами, глупостями и пошлостями, однообразным и, казалось бы, беспросветным депрессивным состоянием, существующим не в потустороннем воображении мозговых клеток телесных внутренностей.
- Все! Не хочу! Надоело! Сил моих больше нет! – закричала она в сердцах своей душевной и телесной боли, от которых бросало то в дрожь, то в озноб, то в пламя, - Уеду! Уеду! Уеду, куда глаза глядят!

Ее душа противилась происходящим быстротечным и вялотекущим процессам, непонятным делам и суете, обволакивающим тело и мозг, сжимающимся вокруг горла кольцом внутренних и наружных локальных войн и перешептываний, злому косоглазию в ее сторону по поводу и без оного. Не хотелось больше быть палочкой-выручалочкой и последней соломинкой для других, идущих рядом и вослед, заискивающе заглядывающих в очи и душу, прозябающих и преуспевающих, приятно и дурно пахнущих, красиво и натужно улыбающихся, говорящих добрые, но бесполезные лестные слова и целые фразы, а то и любовные сладко-пресные монологи. Ей надоело смотреть в глаза друзей и недругов, жаждущих наступить на горло, прервать ее нежно льющуюся песню, подставить ножку под ровный и уверенный шаг, утопить во лжи, подхалимаже и лести долгую и, казалось бы, настоящую дружбу или недолгую, но лютую вражду. А уж как ей надоело заниматься бесконечной рутиной своих действий, которые кроме ежедневной головной боли и физических долгов, не приносили ничего хорошего. Разве только время шло очень и очень стремительно: жаркое и беспощадное солнышко сменялось холодными и бесполезными звездами, колючие западные ветра зимы сменялись горячими летними потными потоками южного направления, дни текли ускоренным течением и превращались в недели, месяцы убегали из молодости годами, а то и десятилетиями. Да, еще домашний уют, правда, малыми и редкими, но достаточно яркими, дозами, поглощал плохие дневные эмоции извне и заряжал, по вечерам и ночам, на новое радостное, как желалось, утро. Он же скрадывал темные и длинные зимние сны в теплой супружеской постели, с примостившейся рядышком, на правом плече, Любимой женщиной и сопящими за стенками, в смежных комнатах, детьми, поддающими жару со своими дневниками, тетрадками и учебниками. Может быть, немного оптимизма добавляли ей сами телодвижения, что все движется относительно оси земного чрева и все-таки есть место для нее с наружной стороны планеты и кому-то она нужна в том состоянии, в котором присутствует.

- Никому ты здесь, кумушка, не нужна, никому. Беги, пока есть силы и возможности, пока не потеряла то малое, что еще осталось. Беги, а то и это, последнее, отнимут или само уйдет, - так твердило ей сердце и вторило сознание, а, может то, что от него осталось на данный момент.
Связав воедино все выше выстраданное и «лестное» услышанное, она решила покончить с прошлым, сжечь мосты и мостики, взорвать дорожки и тропочки, выключить свет за своей спиной и, не оборачиваясь на вчера, пуститься куда-нибудь подальше, начать с нуля, может быть, с единицы, если повезет и…

…Взвесив все «за» и «против», сложив «плюсы» и отняв «минусы», она, перекрестившись в виртуальном воображении, залезла во «всемирную паутину», знающую все и про всех во всем мире. Она стала искать то место, где смогла бы быть более полезной со своим багажом знаний, накопленных при полетах и поездках, ходьбе и беге, ползании и плавании по долгой ухабистой и нелегкой дороге, называемой водными просторами Великой Матушки-Руси. Отыскав такое место на другом конце огромной страны, она выскребла по сусекам последние гроши и купила билет на большую белую стальную птицу, которая должна была унести прочь от боли, обид и непоняток. Лететь хотелось и не хотелось, душа ее металась в сомнениях и думах, но направление выбрано и делать нечего – взлет. Позади остались друзья и недруги, родственники и Любимая женщина с взрослеющими не по дням, а по часам, детьми, южные широты и бесконечные ветра всех сил, направлений и температур. Остались помогать различного рода воспоминаниями, словами, письмами и звонками, слезами и улыбками. Она летела между белых облаков, близко-близко к холодным звездам (и это в апреле-то месяце), навстречу восходящему солнцу, туда, где ее ждало нечто…

…И это нечто встретило морозным утром, и когда, в середине весны! Удивительно, но факт! Приплыли, точнее, прилетели. Она ощутила себя маленькой беспомощной раковиной на дне незнакомого враждебного океана, где каждая малявка с хищными зубками норовит этими самыми острыми, как нож охотника, зубками открыть ее внутренний мирок и откусить кусочек лакомого тельца. Утреннее апрельское солнце как-то скудно и болезненно освещало серый снег, как бы спросонок, показывало на весеннюю хмарь простудного вида и нежелание что-либо и кого-либо собой согревать. А у нее на душе было такое смятение, как будто облили ледяной водой разгоряченное тело и не дали зайти погреться внутрь. Да к тому же, дорожка, а точнее бездорожье, длиной в вечер, ночь и холодное утро, привели туда, где, наверное, «Макар телят не пас», на край, на самый край Земли! Ей осталось только ножки свесить и на тебе – бездна небесного пространства со всеми своими космическим сказками, причудами и «черными дырами». Короче говоря, один большой сплошной мину-у-у-у-с. Но, посмотрев с другой стороны, слегка отоспавшись и припудрившись, она увидела совсем иной расклад карт, где были заметны прелести: свежий и приятный незнакомый до последнего утра воздух, бескрайние просторы и еще спящая подо льдом могучая Великая река – Алдан. Нет весны, да и ладно, нет тепла, да появится. Не велика потеря, цивилизация! Все будет, если она только захочет. На дальнем горизонте, на том, правом берегу почудились, нет, действительно, появились маленькие такие плю-си-ки. Она встрепенулась, набрала в легкие свежего таежного воздуха и!…

…И все это она – моя Жизнь, которая принесла мои ноги, бренное тело, голову, а вместе с ними сознание и душу в край вечных снегов, быстротечной, но красивой весны, беспечно яркого и сочного лета, плаксивой и серой осени и долгой-долгой, ну очень холодной зимы.