Предатель

      Жила я в то время, о котором пойдёт речь, на небольшой станции, на ул. Садовой с родителями и младшим братом Сашей, который родился, когда я уже была семиклассницей. Приходилось много заниматься братишкой, водить в детский сад, мама была постоянно на работе. Гулять меня почти не пускали. Все заботы о брате легли на меня. Не до кино было и не до мальчиков. Только каждое лето меня отправляли в пионерский лагерь, и запомнился мне один случай. Во время какой-то "военно-спортивной" игры один мальчишка выдал место закладки ориентира другой команде. То ли по ошибке это получилось, то ли по другому какому недоразумению, но получил мальчишка обидное прозвище "предатель", подразнили сезон да и забыли, всерьёз никто не верил, что сделал он это намеренно. Звали мальчишку Вадик Старчиков. Он мне и тогда нравился, но из детской вредности предателем, всё же, пару раз  называла и я ... Он не обращал на это внимания и не злился. Может потому, что на самом деле не был виноват. Но в этот вечер мимолётно всплыло в памяти почему-то...
      
     Я уже заканчивала десятый класс, когда впервые у нас в школе решили ввести традицию проводить Вечера встреч выпускников прошлых лет, дата  выпала на 15 февраля,  и наш класс, 10 б, назначили следить  за порядком, встречать гостей, показывать школу. Торжественные,  с повязками дежурных на рукаве, мы наблюдали за ходом вечера, как будто от нас что-то могло зависеть.
      В тот вечер по всей школе звучала музыка, работал буфет с пирожными, мороженым и газировкой, всякими сладостями, и даже можно было купить чай или кофе, что тоже, кажется, было впервые. Обычно кормили учеников горячими обедами в столовой на первом этаже, куда, стоило прозвенеть звонку, из всех классов неслись ребятишки занимать очередь.

    В спортзале, который служил и актовым залом, и местом проведения вечеров и праздников, репетиций школьного хора, собралось на вечер довольно много народу, пришли даже из железнодорожной школы ребята, живущие на станции.
     Как раз двоих ребят я и приметила, с которыми была в одном отряде в пионерлагере на реке Пойме, куда было за радость ездить каждый год, несмотря на огромное количество комаров по вечерам.
      Ребята жили по соседству на одной улице  на станции, дружили, учились в одном классе железнодорожной школы, имели одинаковые имена и были заметными личностями среди станционной молодёжи. И вот оба Вадима, Старчиков и Кабаков, оказались на нашем вечере.

       Это были уже не те мальчишки, с которыми мы в лагере носились целыми днями по стадиону, ходили в походы, купались в огороженном лягушатнике в речке Пойме, куда спускались по деревянной лестнице с высокого берега.  Ходили на рыбалку, в походы в лес, играли в футбол и волейбол, ставили спектакли и концерты для родителей, которые навещали нас по выходным дням.  В конце сезона жгли огромный прощальный костёр, искры которого высоко взлетали в черное ночное время, создавая неповторимое грустное настроение прощания с лагерем.

      И вот они здесь, повзрослевшие, два высоких красавца, один русоволосый, с мягкими чертами,  приятной улыбкой, не сходящей с лица - это Вадим Старчиков,  второй смуглый, с волнистыми чёрными волосами, казавшийся старше друга, Вадим Кабаков.

     Вадим Старчиков подошёл ко мне, как старый знакомый, поболтали о прошлых лагерных сменах, и он пригласил меня потанцевать, да так и не отходил  весь вечер, показавшийся нам таким коротким. Меня удивило его внимание. По слухам он дружил с девчонкой с Московской улицы,  хотя я никогда их вместе не видела.
     Когда вечер закончился, Вадим предложил проводить меня до дома, чего я втайне с трепетом ждала. Постоянного парня у меня ещё не было, а тут от такого внимания затрепетало девичье сердечко. Так с 15 февраля и пошёл отсчёт нашей дружбе и моей влюблённости.

     Вадим был старше на год, после школы пошел работать на Ремзавод. Так и повелось: я искала повод побывать у мамы в магазине, где она работала, или в библиотеке, а потом на рабочем автобусе доехать до своей остановки. Вадим выходил с завода в рабочей одежде, заходил в автобус и искал меня глазами. За это короткое время между остановками,  мы успевали договориться о встрече на вечер. Мама, узнав о том, что я начала дружить с Вадимом, препятствовать встречам не стала, так как знала его семью и хорошо отзывалась обо всех её членах, а главное о Вадиме, что меня очень радовало.

      Мы всё больше привязывались друг к другу, вечерами и в выходные дни ходили в кино в клуб РМЗ,  долго гуляли по улице до его дома и обратно, потом он провожал меня до ворот. Подолгу стояли, прижавшись,  друг к другу. Был ещё холодный февраль, потом март, когда уже начало потихоньку  таять.

     Я оттягивала время первого поцелуя, как могла. При малейшей попытке, вставала на лавочку возле ворот, отламывала веточку черемухи  и грызла её. Чтоб только он не дотянулся до моих губ. Черёмуха была горькая, он смеялся, говорил:
- Всё равно не спрячешься!
     Прошумел ручьями апрель, настал май. Пришло настоящее тепло, зацвела черёмуха,  в воздухе витал её аромат.   Самое счастливое время для любви.…  Однажды, после фильма, Вадим предложил пойти к нему домой, я засомневалась, было уже довольно поздно, но он сказал:
- Дома мама, ничего страшного в этом нет. Посидим,  и я провожу тебя домой.

    Медленно шли по весенней улице, где дурманяще пахло свежими клейкими листочками  зацветающих черёмух, обсуждали только что просмотренный фильм,  говорили о моих предстоящих экзаменах.

      Дома у Вадима никого не оказалось, вопреки его уверениям.
Отступать было поздно, он открыл замок на двери и мы вошли в дом. Впервые я была с парнем в доме в поздний час наедине, чувствовала себя скованно, брала робость. Мне было 17 лет,  а серьёзные отношения только начинались с молодым человеком. Верила я ему безгранично. Ничего плохого он себе никогда не позволял.

      Напоив меня чаем, Вадим придвинулся ближе, обнял, всё настойчивее и настойчивее стал целовать. Я отворачивалась, мне было очень стыдно. Сердце колотилось в смятении: что будет дальше? А дальше Вадим, отодвигая мои руки, стал настойчиво раздевать меня, продолжая целовать в шею, грудь жгучими поцелуями. Я отчаянно сопротивлялась,  кричала, что посажу его в тюрьму, что покончу с собой, если он сделает «это». Отбивалась изо всех сил. Все движения его были неловкими, торопливыми, опыта и уверенности в них не чувствовалось.  В конце концов,  он не смог справиться с последним препятствием – с поясом, который оказался застёгнутым на ряд мелких пуговиц, - раздасадованно сказал:
- Что вы, девчонки такое надеваете, не расстегнуть!

    Пока он замешкался, я вырвалась из его рук, не помня себя, схватила свою одежду – кофточку с юбкой,  лишь успела, накинула болоньевый плащик, только вошедший в моду, и выскочила за ворота мимо собаки, которую всегда боялась. Та даже не успела на меня отреагировать.
     Как я бежала по улице, в каком состоянии, обливаясь слезами, плохо помню. Меня настолько поразило произошедшее между нами, что я была как в лихорадке.

      Дома родители уже спали. Я схватила лист бумаги, написала гневное письмо, в котором обвиняла его во всех смертных грехах, на мелкие части разорвала такую дорогую для меня Вадькину фотокарточку, запечатала всё это в конверт, чтобы отправить по почте.
     Ночь прошла в каком-то бреду, даже не знаю, спала ли я, или, не сомкнув глаз, прокручивала в памяти произошедшее. Я никак не могла поверить, что Вадим, мой такой хороший Вадим, мог так поступить со мной, даже не сделав признания в любви. Это было настоящее предательство нашей дружбы!

      Утром я стояла перед зеркалом с опухшими от слёз глазами, рассматривая   отметины от поцелуев на шее и груди, и не заметила, как сзади подошла мама.  На её вопрос, что случилось, я с плачем ответила:
- Вот посмотри, что сделал твой хвалёный Вадим!
- Но ведь больше ничего не случилось, дочка?! – спросила дрогнувшим голосом  мама. Я только помотала головой. Больше она ни о чём не расспрашивала.
      По дороге в школу я бросила письмо в почтовый ящик.

      Прошло несколько дней. Меня пригласил на проводы в армию парень с соседней улицы, наши огороды как раз были напротив друг друга, через межу. Тоже Вадим, только Голобоков.
       Я пошла с подружкой, жившей напротив моего дома, Наташей Кручеевой, доводившейся какой-то родственницей Голобоковым.  Не успело, как следует, начаться застолье, как появился Вадим Старчиков с двумя парнями. Я не знала, что они тоже приглашены  сюда.
     Не помня себя, я выскочила из-за стола, и прямо по огороду, по только что посаженной картошке, побежала домой. Ничего не понимающая Наташка бежала за мной. Как больно мне было его видеть, я всё ещё любила его, и, если бы он подошёл поговорить со мной, попросить прощения, наверное, я простила бы его.

     Назавтра, 25 мая прозвучал для нас последний звонок, на котором я читала дрожащим голосом своё первое стихотворение, а букет цветов и микрофон от волнения готовы были выпасть из рук.
Начались выпускные экзамены, уже написали математику, сочинение, настал день сдачи экзамена по литературе устно. Я стояла у двери, готовая зайти в класс, когда одноклассница Зина Шнайдер вдруг спросила у меня:
- Тебя Вадим Старчиков пригласил на проводины?
 - На какие проводины?! – удивлённо переспросила я.
- Ему повестка в армию пришла! А ты разве не знала?!

  У меня подкосились ноги…
       Я зашла в аудиторию, как во сне взяла первый попавшийся билет. Нужно было отвечать на вопрос: «М.Горький как основоположник литературы социалистического реализма». Я замешкалась,  основоположника литературы в тот момент в моей голове не было. Билась в мозгу одна только мысль:
- Вадим уходит в армию, мне ничего не сказал, и хотел «так» со мной поступить!!!? Как он мог?!

     Некоторое время я молчала, собираясь с мыслями.  На выручку  неожиданно пришёл сидевший в комиссии, кроме наших учителей, директор вечерней школы:
- Я эту девушку знаю,  она ездит в нашу районную газету «Победа» заниматься в литературном объединении. Она уже нештатный корреспондент газеты. У неё хорошие стихи.  Конечно же, она знает билет, но давайте лучше попросим её прочитать что-нибудь своё!
      Как ни странно, члены комиссии согласились. Ведь я была одной из лучших учениц по литературе.
 Я прочла стихи   про осень, заканчивающиеся словами: «А в руках минувшим бабьим летом рыжие, колючие снопы».   
Экзамен был сдан на 5. Следующие дни прошли как в угаре. Постоянно думала о Вадиме…

      Через 2 дня я была дома в комнате одна, только отец что-то мастерил в сарае. Я задумчиво смотрела в окно, как вдруг прямо возле нашего дома остановилась грузовая машина, а в кузове  десятка два молодых ребят.  Я поняла, что их везут  в район на призывной пункт. Но почему они остановились на моей улице, и кто спрыгнул с кузова машины и направился к воротам?!  Это был он, Вадим Старчиков!
      Вместо того чтобы побежать навстречу и броситься ему на шею, я выскочила из дома и спряталась в бане. Сердце моё выпрыгивало из груди, казалось, оно набатом бьёт по голове. В ворота постучали. Подошёл отец, у него спросили:
- Лена дома?
Отец позвал меня, но я не откликнулась.
Заглянув в дом, он ответил:
- Её где-то нет. Вроде, только что была.
    Водитель нетерпеливо посигналил. Вадим запрыгнул в кузов, машина тронулась и через несколько минут исчезла за поворотом в конце улицы. Я выскочила за ворота, но было слишком поздно…

   Потом мы с подругами перед каждым экзаменом ходили «за линию» загорать и учить билеты. В конце нашей улицы находилось  «Лесничество», а дальше тропинка вела к железнодорожной линии, вдоль которой на вырубках было множество цветов. Это было наше излюбленное место. Мы приходили, расстилали покрывала и учили билеты, проверяя друг друга, делали шпаргалки на самые трудные билеты, брали с собой немудрёную еду из дому, с аппетитом ели, весело болтали. Нас было четверо: Таня,  Ира,  Люда и я.

  Однажды, позанимавшись и позагорав, мы собрали свои пожитки, набрали огромные букеты цветов – жарков,  колокольчиков, медуниц, и пошли к переходу через линию. Вдруг слышим, к станции, сбавляя ход, медленно приближается пассажирский состав. Когда первые вагоны поравнялись с нами, мы увидели, что в открытые окна высовываются молодые бритоголовые ребята и что-то кричат нам. Мы подбежали ближе и стали бросать в окна цветы. Парни ловили их, так проходил вагон за вагоном. Вдруг из окна последнего вагона я вижу его, Вадима Старчикова, он прокричал мне:
- Ленка, прости меня! Ты слышишь, прости…!
Я ничего не успела ответить. Слёзы застилали мне глаза, оставшиеся цветы я бросила ему, но они уже просто упали на землю. Последний вагон проплыл перед глазами...
      Кто-то из девчонок сказал, что раз поезд замедляет ход, значит, будет остановка на станции.  Из всех сил мы бросились бежать за поездом, но расстояние было слишком велико. Потом мы узнали, что это был состав с призывниками, сформированный в Красноярске, и отправлялся он на Дальний Восток. Служил срочную службу Вадим в Даурии, как рассказала вездесущая Зина Шнайдер,  да там и остался.

  Закончились экзамены, по традиции после выпускного всем классом мы пошли встречать рассвет на виадук. В сентябре наша семья переехала в другое место.
   С тех пор  бывала я в своём посёлке редко, раз в несколько лет.
 Где бы я ни была, меня  до сих пор тянет в родные места, где прошло счастливое детство, школьная юность, и первая любовь...

 Эпилог.
В прошлом году я случайно встретила в интернете знакомую, хорошо знавшую семью Вадима. Она то и рассказала, что когда Вадим ещё служил срочную службу, в часть к нему поехала на Дальний Восток та самая девчонка с Московской улицы. Стала его женой. Говорят, он пылинки с неё сдувал.  Сам Вадим дослужился до высоких чинов и два его сына тоже пошли по военной части, по стопам отца. В последние годы он с семьёй перевелся служить в Москву.

Но самой грустной для меня стала новость, что Вадим совсем недавно умер, не выдержало сердце…
- Прощай, предатель...! Я тебя давно простила.

    
                22-25 февраля 2016 г