Ярослав 44. Нонна

на фото: Нонна вторая слева в нижнем ряду

Володю Патрова я в общем знал, по крайней мере здоровался при встрече, так сказать шапочное знакомство. Он был старше на пару лет и уже поступил в институт. И я был удивлён, когда на стук открыв дверь, однажды увидел Володю. А он прямо с порога:
-Ты будешь ходить с Нонкой?
-С Ноной? Да причём здесь я?
- Она нравится Юрику К. Он пытался войти в контакт, а она: «Я буду ходить только с Ярославом или ни с кем».
-Но я не понимаю ситуацию. Юра очень красивый и достойный парень. И с какого бока здесь я?
-Ну я сказал всё. Дальше решай сам.
 Итак, меня стоящего скромно в толпе заметили и выделили из общей массы.
Ну и что? Что я должен подойти к Ноне и сказать, что она мне нравится? Вот так, подойти ни с того, ни с сего? Глупее этой возможной сцены я не мог ничего представить.
И я по-прежнему издали наблюдал, как к Ноне подходили с приглашениями на тур танца. В очереди подчас было три-четыре человека, она в голове держала список желающих, и танцевала с очередным партнёром.
Нет, я решительно не мог сделать первого шага. Вот танцы заканчиваются, я слежу, как она на креслах ищет свою верхнюю одежду, идёт к выходу. Я выскальзываю из помещения, иду в десяти шагах сзади. Осенняя полночь, рядом никого нет. Я мысленно отдаю себе приказ: вот сейчас догоню, заговорю с ней. Но о чём? Какая будет первая фраза?
Наверно я так шёл бы за ней, пока она не скроется за дверью общежития. Но сзади нас шёл,  Вова Кромин, мой партнёр по незаконным играм в дурака во время уроков, сын доцента и такой же бездельник как я. Он был в курс наших взаимоотношений, и видя, что без его вмешательства, я никогда не решусь на сближение, окликнул Нону. От неожиданного оклика в темноте, Нона  стремительно обернулась в нашу сторону. Видя, что я уже попал в поле зрения Ноны, Володя бросил:
-Нет, нет, ничего, я только…, - и рукой сделал жест в мою сторону.
Мне ничего не оставалось, как подойти и сказать: «Здравствуйте!»
Я уже не помню, что я там мямлил в первые минуты знакомства, но скоро ощущение взаимной неловкости исчезло, и  разговор перешёл на нейтральные и общие темы о погоде, о будничных мелочах.
Я признался, как я наблюдал за ней на танцах, пытаясь быть незамеченным в толпе.
Она рассказала, как впервые увидела меня.

Вот, что она мне поведала.
«Подруга как-то мне сказала:
-Пошли на стадион, посмотрим, там сегодня районные соревнования школьников.
-А что, разве это интересно?
-Да, в общем, нет. Но там есть один мальчик, девчонки специально ходят, посмотреть на него.
От нечего делать пошли.
В одном из забегов участвовал ты. На беговой дорожке четверо твоих соперников создали перед тобой стенку. Бежали рядом так, что ты никак не мог их обогнать. Но вот один из них чуть замешкался, ты воспользовался образовавшимся просветом, моментально прошёл через заслон и  побежал вперёд, оставляя их далеко сзади.
Казалось, что ты бежишь легко и свободно, но вот ты поравнялся со мной, я заглянула в твоё лицо и увидела, страшное, нечеловеческое усилие. Казалось, что ты сейчас упадёшь замертво. Особенно поразили твои глаза. Мне показалось - они белые."

Вообще-то я спортсменом, и даже болельщиком, никогда не был. Потолкался в разных спортивных секциях, но если ставить себе цель – добиться успехов в спорте, то это требует повседневной отдачи и предельного напряжения сил. Меня на это не хватало.
Использовал то, что было под рукой, что было на школьном дворе.
А там был турник, брусья и лестница (см. фото к главе «Ярослав 40»). На переменах вместе с ребятами подходил на разминку к этим снарядам. Кто-то добивался больших успехов, кто-то отставал. Учитель пения Владимир Иванович (прозвище «Комар») на зависть всем подтягивался на одной руке.
Кстати, и как учитель, он был на высоте. Я не любитель хорового пения, но школьный хор, как на мой вкус, звучал великолепно. Меня поражало то, как торжественное звучание басов переходило в светлые ручейки мальчишеских дискантов подчиняясь едва уловимым жестам его рук..

А превосходство Владимира Ивановича  на турнике ещё более укрепляло его авторитет. Я же едва дотягивал до  30 подтягиваний, но и это в мальчишеской среде что-то значило.

Ну и насчёт спортивной лестницы. Кто-то в первый раз продемонстрировал, что на лестнице можно подтягиваться, не перехватывая перекладины поочерёдно каждой рукой, а резким броском сразу двумя руками перебрасывать тело с одной перекладины на следующую..
Инициатива была подхвачена и скоро лестница не смогла выдерживать броски наших тел. С самой верхней перекладиной в руках суждено было лететь  на землю именно мне. Потом посыпались и другие перекладины. Увы, для ремонта лестницы школьных ресурсов было недостаточно. По крайней мере, до нашего окончания школы.
Уже после школы под влиянием товарища О.А. начал посещать секцию бокса. Свою роль тут сыграли и фильмы: советский «Первая перчатка», зарубежные «Восьмой раунд» и комедия «Гладиатор». Там герои путём усердных тренировок добиваются таких успехов, что становятся неуязвимыми для сил зла.
Но и тут меня ненадолго хватило. В течении пары часов мы занимались общеукрепляющими упражнениями, и только на какие-то три минуты мы одевали перчатки и боксировали на ринге. Да и перчатки были 300 граммовые, разбитые, мягкие как подушки. Удар ими был неопасен, и всё это было очень далеко от реальной уличной драки.
Гораздо полезнее были устные наставления тренера, Георгия Максимилиановича Терпиняна. Он внушал нам, что для мужчины неэтично демонстрировать своё физическое превосходство, что конфликтные ситуации лучше решать не в кулачном бою, а умением  прислушиваться к аргументом противника, и либо признать его правоту либо убедить его в своей. А благоразумнее вообще обходить места конфликтных ситуаций.
Ну и ещё привлекательным было то, что после занятий, где мы хорошо пропотели, можно было принять душ. В то время это было очень ценно.
После десятка занятий я оттуда слинял. И если потом я хвастался, что занимался боксом, то в самом деле общее время пребывания на ринге свелось где-то к 30 минутам. Может, чуть больше.
А вот на всевозможных школьных соревнованиях я довольно успешно выступал в беге на большие дистанции. Большого умения и особых физических данных у меня не было, а брал в основном за счёт волевых качеств: школу, команду и преподавателя физкультуры подводить нельзя.
Кстати, физруком и военруком был мой двоюродный брат. Он воевал, после войны служил в Германии, а на пенсии пошёл в преподаватели.
После победы в соревнованиях он вёл команду в столовую Академгородка и заказывал на всех обед. Это всё стоило недорого, винегрет по 30 копеек, что-то там ещё. Но главное было: торжество победителей, атмосфера общности команды, да и после соревнования действительно хотелось есть, и готовили там очень вкусно. Так что побеждать нужно было обязательно.
И если летом на беговой дорожке лидировал я, то зимой на лыжне был первым мой сосед по парте, Тошик.

Кстати, в отношении нашей тогдашней одежды. Мама переживала, что у меня возникнут комплексы из-за скромности одежды. Вот уж это никакой роли не играло в нашей школьной среде! Мой товарищ при выполнении «короткой склёпки» на турнике предоставил на всеобщее обозрение свои подошвы. Подошвы у тапочек отсутствовали, а чтобы они не спадали, верх стянут по подошве проволочкой. Когда он шёл, был вроде обут, но практически он шёл босиком по земле. Остроумное решение проблемы с обувью вызвало всеобщее восхищение.