Колдун

– Ох, как я влюби-ила-ась… – забредшая в гости Инка плюхнулась на диван, запрокинула голову и блаженно с хрустом потянулась.
– В кого это? – хмуро спросила я, открывая учебник. Вот чума! Что ни месяц – новая любовь у нее. И каждый раз «на всю жизнь», то есть, пока не надоест.
– В Валерку-колдуна, – Инка сладко прижмурилась и стала похожа на крупную рыжую кошку, грезящую о сале.
Я машинально зажала пальцем страницу и уставилась на нее: от этой беспечной балбески всего ждать можно – но такого…

Во-первых, Валера этот страшный, как внук бабы-Яги – тощий, волосатый, и с оттопыренными ушами. Из нечесаных зарослей буравят мир серые глазки, близко посаженые к сопливому, вечно шмыгающему носу. На шее, в вороте распахнутой клетчатой рубахи болтаются цепочки с камушками и засаленный шнурок с зубом мамонта.
Во-вторых, он умеет вызывать дух Пушкина и Наполеона. Сама я не верю, но девчонки ходили к нему «на сеанс», и духи предсказали им, что городская контрольная по алгебре будет очень трудная – и это сбылось.

В-третьих, колдуна слушаются не только Наполеон с Пушкиным, но и наши компьютеры в городском учебном центре, куда мы ходим дважды в месяц осваивать «вторую грамотность». При капризных машинах Валера состоит укротителем. От его сверлящего взгляда, зависшие строчки алгоритмов, пугливо вздрагивают, дисплеи покрываются мелкой рябью, а дурацкий робот, застрявший в лабиринте из пустых и закрашенных клеток, вдруг обретает газелью прыть и носится по экрану, как укушенный.
Когда у Валеры спрашивают, правда ли он колдун, тот презрительно щурит глаз и цедит сквозь желтые зубы: «Хошь, порчу наведу?»

– И как тебя угораздило? – удивилась я.
Инка вздохнула:
– Может, он меня того… приворожил? Он же этот… как его… культурист!
– Оккультист, – кротко подсказала я.
– А? Ой, да какая разница! Ну окулист. Ага, знаешь, как зыркнет! – с восторгом добавила она, усаживаясь поудобней. – Вчера на информатике опять долдонили: «если не то – то всё!» И что ты думаешь, у всех этот чертов робот по экрану ходит, а у меня нет! И программу списать никто не дает. Тут у меня раз – и дисплей вырубился. Валерка подошел, глаза к потолку завел, пошептал чего-то, потом меня покрутил…
– Как покрутил? – изумилась я.
– Не помню… – Инка задумалась, – по часовой стрелке, кажется. Опять что-то пошептал, компьютер пнул и ушел. И все сразу заработало – маг! Слушай, – глаза у нее азартно заблестели, – а вас туда скоро поведут?
– Не, мы на той неделе ходили.
– Жалко, – сникла Инка, – хотела записку с тобой передать.
– Кому?
– Да Валерке же! Чтоб на свидание пришел, – бесхитростно объяснила она. – Придется самой…
– Как же ты в учебный центр попадешь? – не поняла я. – Туда только с учителем пускают.
– Никак, – признала Инка, – но я кой-чего придумала. Только… – она замялась, – ты сходи со мной, ладно?

Погода стояла хорошая – морозец без ветра, отчего ж не пройтись. С полярной ночи день заметно прибыл, улицы порозовели от близкого солнца, выславшего вперед нежные облачка-предвестники. Мелкая хрустальная бахрома, свисающая с крыш, обещала весну, а взбудораженная Инка под боком щебетала веселой птахой – единственной на весь город. Дорогой она показала мне переписанное от руки расписание.
– Видишь, – тыча в бумажку малиновым ногтем, говорила она, – сейчас у Валерки «окно» будет. Он один останется. Окна там во двор. А во дворе пожарная лестница…
– Ты что, в окошко к нему полезешь? – испугалась я.
– Ага, – серьезно кивнула Инка и, насладившись моим замешательством, сжалилась, – да ты рот-то закрой, простынешь. Всего делов записку в форточку кинуть – там задвижка сломана, не закрывается.

Учебный центр располагался на втором этаже панельной пятиэтажки, вдоль стен которой, до середины закрывая нижние окна, высились твердые сугробы, облегчая путь к пожарной лестнице.
– Подержи-ка, – Инка сняла мохнатую ушанку и помотала головой, разбросав по плечам огненные пряди.
– Замерзнешь, – с завистью сказала я.
– Да ну, – беззаботно отмахнулась она, – так красивее.
– И где ты собралась красоваться? Думаешь, он тебя увидит?
– А вдруг! – Инка кокетливо оглядела заледеневшие окна окрестных домов, заваленные снаружи слоеными шапками снега и казавшиеся слепыми. Нужное ей – мало чем отличалось от прочих. В верхней части стекла лед почти сошел, да подоконник был почищен шваброй.
Стоял тот тихий предвечерний час, когда ребятня из школы уже вернулась, а взрослые с работы – еще нет, двор был пуст.
– Ну лезь, давай, – сказала я, – пока нету никого.

С непринужденной грацией цирковой обезьяны, Инка преодолела десяток железных ступенек и оказалась у заветного окна. Одну ногу она поставила на жестяной козырек, и потянулась было к форточке, но на полпути замерла, вглядываясь внутрь. Внезапно хриплый вопль вырвался из потревоженного ею окна – Инка громкого ойкнула, отшатнулась и ссыпалась вниз, сиганув с середины лестницы в сугроб.
– Бежим! – она дернула меня за руку и помчалась прочь со двора. Я кинулась за ней, размахивая ее ушанкой, как содранным скальпом.

Пролетев пару кварталов, беглянка ввалилась в открытую дверь «Овощного», проскочила транспортер с картошкой и скрылась между полок с консервами. Там среди пыльных банок с голубцами и кабачковой икрой, она притиснула меня к стене и сипло зашипела в ухо: «Колдун, ей богу! Искры – целый сноп! И пропал! Настоящий окулист!»
– Говори толком! – разозлилась я, – Ну!
Инка взяла у меня свою шапку и нахлобучила ее задом наперед. Это ее успокоило. И она все мне рассказала.

В окно она увидела Валерку, ковырявшего железякой в раскуроченном мониторе. Вдруг он что-то почуял: поднял голову и «прям насквозь взглядом прожог – небось, в спине дырка!» – пожаловалась она. Но едва Инка тронула форточку, колдун хрипло вскрикнул, взметнул своим орудием сноп искр, и… исчез.

Умирая от любопытства, я еле дождалась очередного практического урока по информатике. Волосатый наш колдун был угрюм больше обычного и носил на перевязи загипсованную правую руку. Урок по расписанию был последним. Тех, кто справился раньше, отпускали домой, класс пустел, экраны компьютеров гасли один за другим. А я все корпела над своим алгоритмом, с трудом разбирая латиницу и тюкая по клавишам одним пальцем.

– Ну-ка, – сказал Валера, придвигая ко мне круглый вертящийся табурет – ради экономии места их употребляли здесь вместо стульев, – что у тебя тут?
Оглядел натюканное и спросил снисходительно: «Совсем дура, да?»
– Почему это? – обиделась я.
– Да тут все команды попутаны! – он сунул пальцем в экран и поморщился.
– Где это ты так навернулся? – спросила я.
– На работе, – насупился Валера и хлюпнул носом, – Доколдовался...
– Да ну?
– Зуб даю! – колдун показал мне мамонтов клык на веревочке. Глянул оценивающе:
– Не вздумай болтать, а то порчу напущу! – пообещал он и, понизив голос, объяснил:
– Дух мне тут явился…
– Наполеона или Пушкина? – блеснула осведомленностью я.
– Не, – колдун со свистом втянул сопли, – другой. Упыряка бледный. Харя – во! Я проводки в мониторе паял, вдруг темно стало. Глянул – а он в окне, сволочь! Губищами шлепает и в форточку лезет, и сразу холод такой… знаешь, могильный, – Валера поежился. – Ну, я как был с паяльником в руках – от неожиданности назад опрокинулся, башкой треснулся, и… вот, – он кивнул на пострадавшую руку. – Чуть пожар не устроил…

Все, лопну сейчас, взорвусь как резиновый Тузик! Я изо всех сил свела брови и зашлась в притворном кашле.
– Ох, прости, это у меня… со страху.
– Да ты не бойся, – самодовольно ухмыльнулся Валера, – я уж защиту поставил. Этот дух больше не придет.
– Надо же, какой ты сильный колдун! – восхитилась я. – Вон, даже компьютеры тебя боятся…
– Подумаешь, – дернул плечом Валера, – тут и колдовства никакого не надо.
– Ладно, не скромничай, – поощрила я. – Мне подружка рассказывала, как ты компьютер починил: пошептал чего-то, покрутил ее, системнику пинка дал – и все заработало!
– Я? – изумился Валера. – Ааа, точно… – припомнил он, – была тут девка вертлявая. Весь урок туда-сюда ерзала, ну и намотала шнур на ножку табурета, штекер из гнезда вылетел. Я стуло покрутил, провод размотал и системный блок подальше ногой отодви…

Тут Валера икнул и замер, уставившись на дверь, до половины забранную зернистым стеклом: «Сгинь, сгинь…» – забормотал он и затрясся, как балалайка.
Я обернулась. Было от чего икнуть! Из коридорной тьмы к полупрозрачному стеклу льнула расплющенная белая физиономия в «пылающем» ореоле – как есть упырь, восставший из мрака! Я хоть и узнала Инку, все равно вздрогнула. Поняв, что ее заметили, она отступила от двери. Вот зараза! Я вскочила.

Настигла ее на лестнице.
– Ты тут? – вяло удивилась она, – я и не знала…
Ух, как я на нее напустилась:
– Ты что, нанялась людей пугать?! Ты как сюда попала?
– С Валеркой погулять хотела… – буркнула Инка. – Я его на улице ждала, а тут ребята ваши выходят, я и шмыгнула внутрь. Вахтеру сказала, что варежки забыла – он пустил.
Узнав, что колдун принял ее за кладбищенскую нежить, Инка жестоко оскорбилась: «Сам он нечистая сила!» – сердито выкрикнула она, и на свидание с ним идти раздумала.


Рецензии