Путевые заметки. О поездке в Израиль. Часть 4

Если он - это первое, о чем ты думаешь, когда просыпаешься;
единственное - когда бодрствуешь; и последнее, о чем ты думаешь перед тем, как заснуть - значит, он действительно особенный!


Это моя семья решила за меня. И отправила в город, где столько месяцев звездой светилась странная загадка и забирала всё мое внимание.  Тайна моя, нежданная-негаданная напасть, obsession, виртуальное одержание...

Он там жил, человек, с которым я не встречусь никогда.
И мне была нужна эта поездка? Зачем, зачем?

По дороге туда, в полете, закрыв глаза, старалась думать только о Ближнем Востоке, о роли его в судьбах человечества, о древней его красоте и мудрости. Пыталась нарисовать в воображении предстоящие дороги, экскурсии, встречи.  Настраивалась на обстоятельное расписание каждого дня.

А детская, наивная душа моя сияла сквозь все эти благочестивые планы, сквозь холодок приближающейся неизвестности и неизбежности. Сияла. Как бы там ни было, но ехала я - в Его сторону! Под одно небо, под один ветер - к его любимым сказочным закатам. Мысль об этом сводила с ума целый месяц. И необъяснимо, удивительно на этот душевный подъем  отвечала моя физическая оболочка. На глазах менялась и становилась матовой и ровной кожа, заблестели и как-то особенно броско оформились ногти, по-другому задышали волосы, подтянулось лицо... Это было ни на что не похоже!  И я ходила, как в облаке, в необъяснимом таинственном потрясении, и тайной была я сама - со всеми этими загадочными переменами в себе, с устремлением за моря-океаны. Девять тысяч шестьсот километров между нами, как один вздох.

Год напролет Он- единственным светом в окошке. Боль, тревога, радость, ожидание хотя бы слова на своей странице, восхищение каждой его строкой, жар до костей от скупых комментариев... Калейдоскоп, палитра, сумасшествие - тесно дышать, и не о чем больше думать. Пустила корни сквозь сердце, вросла, как плющ, в каждую мою молекулу эта беспощадная мучительно-сладкая, горько-желанная боль. Не погубив меня, её не выдрать. Боже мой...  Пришло, как наважденье -  и страшно потерять эту неведомо откуда обрушившуюся на меня странную заботу, последнее в жизни сокровище.

Но без вмешательства каких-то высших сил здесь явно, явно не обошлось.  Иначе чем же объяснить, когда за десять тысяч верст приезжаешь в чужой город, ночной консьерж в гостинице дает тебе ключи, ты взлетаешь на десятый этаж, открываешь окно в своей комнате и - пожалуйста! Прямо на уровне твоего этажа, напротив твоего же окна на соседнем доме двухметровыми горящими в ночи буквами - Его имя! Каждую ночь свет этих букв огнем в моей комнате.  Вот тут-то и затрясет крупной дрожью и подкосятся ноги. И станет страшно - так ведь не бывает...не может быть...не снится ли все это...И что происходит вообще?

Все дни поездки по Земле Обетованной это имя было вокруг. Все гиды как сговорились. День начинался и заканчивался ударами тока. Река с его именем, перекресток, развалины, таблички, долины, победы, жертвы, торжественные и печальные события. И не при чем здесь был Александр Македонский...

Бостон - Париж - Тель-Авив

Покупая билеты, благодетели мои позаботились о том, чтобы в поездке было как можно больше впечатлений. Поэтому дали мне возможность на день остановиться в Париже, пересаживаясь с американских авиалиний на мистически незнакомые израильские. Разница между этими двумя авиалиниями  потрясла. К несмываемому позору великой державы Америки.

Несчастные-несчастные American Airlines!
С презренных бушевских времен здесь все впало в нищету и запустение.
Более, чем скромные, завтраки, застиранные одеяльца, далеко не первосортные напитки на борту -
пусть бы все это было просто дешевым! Так нет же - это было  убожество и серость.

Но даже это можно хоть как-то объяснить. А вот почему вместо плакатно элегантных и подтянутых бортпроводниц таскались по салонам старые пожеванные клячи в безликих жакетах, как с чужого плеча - это было необъяснимо. Весь полет они еле передвигали ноги и наводили невероятную тоску. А ведь это был международный рейс, и не куда-нибудь - в Париж. Как эти одры в их серых обносках собирались представлять великие USA в парижском аэропорту? Ужас!

Вот тут-то Израиль, что называется, и вытер нос оплошавшему дяде Сэму.
Переход из одного воздушного лайнера в другой был как переселение из средневековья в сияющий мир какого-нибудь Кубрика. Я понимаю, что я - восторженная натура, не чуждая преувеличений. Но какое же это было облегчение - расположиться в сверкающем белизной и свежестью удобном салоне EL AL, по проходам которого кокетливо цокали каблучками замечательно молодые и яркие чернобровые стюардессы с чудными патриотичными шейными платочками, затейливыми прическами и сияющими глазами. My Goodness, я вообще обожаю восточную красоту, а после американского позорища они показались мне просто божественно прекрасными. И веселыми. И дружелюбными. И участливыми. И все вокруг говорило о том, что ты - в заботливых руках. Где все обдумано, удобно и достойно. Ну, что здесь скажешь, если было очевидно, что Израиль уважает своих пассажиров и умеет о них заботиться. Я отдыхала всей душой.

Вулкан Эйяфьядлайёкюдль

Еще хочу сказать, что каждый раз, когда собираюсь перемещаться на какое-то значительное расстояние, где-то обязательно случаются большие аварии и катаклизмы. Знаменитые люди гибнут в катастрофах. От Джона Кеннеди-младшего до всего правительства Польши, например. Погода и природа при этом бесчинствуют. То дождь исторический, то снежный буран судьбоносный. А в моей тогдашней поездке проснулся и забушевал нешуточный вулкан. Небеса решили запереть меня в Израиле.

Оставалось только сардонически расхохотаться, когда русское телевидение в тель-авивской гостинице,объявило о прекращении авиаполетов над Европой!  Представляете, какими глазами я смотрела на экран TV, где прилизанный гомоподобный телеведущий радостно утверждал, что, по прогнозам ученых, раньше чем через два года мощные выбросы вулкана не прекратятся!

И какие же мне виделись при этом личные перспективы?
Что за будущее рисовало воображение? Обосноваться на этой священной земле?
Из Америки посылали клятвенные уверения, что за заложниками будет выслан пароход (ха-ха), но ошарашенное сознание уже лихорадочно соображало, как достать адреса каких-нибудь кибуц, где мой посильный труд был бы accepted.

За несколько дней международной паники вся моя жизнь прошла перед глазами.
А будущее прокрутилось в нескольких вариантах.
Каждый из которых вызывал горький смех.
По утрам я прогоняла издевательские мысли и ехала на запланированные экскурсии.
А вечером сидела перед телевизором с приготовленным одеялом, чтобы при самых страшных прогнозах прятаться под ним с головой и не знать, не знать всех этих ужасов.

Весть о выбросах из вулкана застала меня через несколько дней после приезда в Израиль.
Когда дневные часы были перезагружены дальними поездками.
И теперь мне наивно кажется, что в этой маленькой стране не осталось уголка, мимо которого я не прошла бы и не проехала. И не оставляло чувство, что была я как будто у себя дома - может быть, где-то в Адлере, в Сочи. Грузия не выходила из памяти. Из-за ландшафтов и еще потому, что постоянно окружали живые, энергичные смуглые люди со своеобразным произношением, с заметным чувством юмора и неиссякаемым желанием хоть чем-то помочь. Паломники из России тоже не раз говорили об этом же - о странной близости этой страны, о том, что здесь ты - как в своей тарелке.

Так что днем было некогда думать о дороге домой.
Пыль вулкана исчезала за пылью веков в древних пещерах и городищах.
Зато вечерами, перед сном, когда включалось почти забытое за все эти годы российское телевидение, шел по коже мороз от кошмарных прогнозов. Когда специалисты - вулканологи, метеорологи, летчики начинали со знанием дела толковать о перспективах, о том, что двести лет назад этот вулкан буйствовал два года...а сейчас и другой, более мощный, ворочается рядом, просыпаясь...

От таких слов пути отступления домой затягивало вулканической пылью.
И смятенное соображение судорожно искало обходные пути.
Но к Парижу дороги не было точно.
К тому времени, когда мне предписано было там появиться, в европейских аэропортах скопилось десять миллионов незадачливых пассажиров. Доведенные до отчаяния, люди пытались вырваться домой даже на велосипедах. Мне был нужен только самолет.

И когда настало время, самолет нашелся.
Совершенно очаровательный, смуглый мальчишка-кассир в аэропорту Бен-Гуриона в последнюю минуту откопал заветное свободное место на аэробус, через час отправляющийся прямиком в Нью-Йорк.

И что же это был за самолет! Не самолет, а чуть ли не уложенная набок девятиэтажка. Шестьдесят рядов, по десять кресел в каждом. На двенадцать часов эта махина в воздухе стала моим убежищем, моим спасением. И что же это была за публика! Черные бороды, черные сюртуки, черные шляпы. В их окружении сама себе казалась я особенной. По крайней мере - с особенной удачей. Еще бы! Вулкан мне больше был не страшен!

Возвращение

А в Нью-Йорке нужен был шаттл, чтобы перебраться из одного  аэропорта в другой, и молодая, стройная черная женщина в униформе JFK как будто прочитала мои мысли - сама подошла и спросила, не жду ли я этот шаттл. И улыбнулась, и пригласила пройти, и вручила совсем не дорогой билет на автобус, и попросила не беспокоиться, так как она немедленно проведет меня к нему, как только он появится.

И подарила чувство если не принцессы, то долгожданного и дорогого человека. Потеплела душа, отошла, оттаяла, застонала ответной любовью к этому миру. А мир сиял молодыми свежими, сверкающими на солнце листочками, торжественной красотой цветущих деревьев, благоухал молодой весенней радостью. И очень бросалась в глаза чистота. Вокруг, во всем. Откуда ни приезжай - здесь всегда будет чище, чем где бы то ни было. Как они умудряются это поддерживать в таких городах-гигантах?

А потом я летела к себе в Бостон на небольшом самолете с уютными кожаными креслами. Это было так называемое воздушное такси, у пилота, наверное, было то же настроение, что и у меня. И он гнал на двойной скорости и выделывал пируэты, переваливаясь с крыла на крыло в сверкающей синеве над искрящейся ручьями и речками голубой поверхностью земли. Душа замирала в восторге. И я нескончаемо думала:"Ах, если бы мне вот такой маленький свой самолет! Какую-нибудь "Сессну"...Как бы сейчас я могла сама кружить в этой благостной синеве..."