Красный дом на обочине гольфного поля

Этот мистически нахохлившийся домик стоит почти в центре Бостона - по дороге к Гарвард-скверу.
Но в окружении двух гольфных полей кажется затерянным в безлюдном пространстве.
Всегда ухоженный, подкрашенный, чуть мрачный, нелюдимый, он останавливает на себе внимание.
И дело даже не в решетках вместо окон, не в этих башенках и не в зловещих отсветах окраски.
Есть что-то в воздухе его от средневековья - сдержанно отталкивающая сухость.
Проезжая мимо много раз, могла ли думать, что столкнусь с его тайной.

И видела однажды сон.  Как будто домой еду в послеполуденный час по пустынной дороге.
И вижу недалеко от этого дома у обочины гольфного поля - черный джип с включенными мигалками, все двери нараспашку, а на заднем сиденье стонет, извивается беременная женщина, хватает воздух ртом. Проехать мимо невозможно. Позвонила в скорую, дала координаты.

А сама за помощью в этот тревожно-красный дом - без задних мыслей. Парадная дверь оказалась камуфляжной, а боковаяподалась легко и сразу же за мной защелкнулась. Пока оглядывалась, что там за щелчок, не поняла. что впереди стена - стекло от пола до потолка. И я, как в сэндвиче - носом к огромному стеклу. Смотрю и начинаю понимать - здесь происходит что-то невообразимое.

Весь дом предстал одним большим нешироким холлом, пол которого не пол, а движущийся транспортер, на котором стоят застывшие задумчивые люди. Много их, один за одним. Обычные, но в странных бесцветных комбинезонах. На середине холла из незаметного устройства напротив выдвигается прозрачный рычаг, который ловко расстегивает комбинезон очередного человека, там открывается пустота, как у манекена.

Но в той пустоте у каждого человека есть нечто - не то спеленутый младенец, не то что-то типа большой куколки, в которую превращается гусеница, прежде чем она станет бабочкой. В отличие от однообразных, скользящих с транспортером людей, эти свертки-куколки очень разные. Есть сморщенные и почти безжизненные, серые. Есть туго наполненные светящейся янтарной жидкостью, Есть очевидно тяжелые поленообразные. А есть и такие, которых невозможно удержать - готовы трепетать по воздуху.

Опустошенные фигуры людей уплывают на транспортере куда-то в сторону, в боковой коридор.
А прозрачный, почти эфемерный, рычаг уверенно, как катапультой, отправляет свертки-куколки рывком в раскрывшееся за стеной далекое туманное цветущее поле. При этом одни сразу падают камнем вниз, другие рассыпаются в воздухе в пыль, третьи становятся прозрачными и легкими, похожими на летучих рыбок. Но только некоторым удается улететь так далеко, что их не видно. И почему-то в воздухе становится известно, что их перенесло через ущелье. А процесс на транспортере продолжается. И чем дальше я  свидетельствую, тем тоньше разделяющее меня с ним стекло - всасывает монотонное движение.

Но раздается крик рожденного в машине ребенка. Меня выталкивает из сна неведомая сила.

А дом стоит, как и стоял. Стоит, насупившись, хранит свои тайны, притворяется невзрачным и скучным. Но проезжаю мимо и чувствую его взгляд и незаметный выдох в мою сторону. Нас связывает этот странный сон.