Политология в России. Или...

ПОЛИТОЛОГИЯ на деньги г-на Сороса. Или…  Либерально-буржуазная сущность российской политологии. Часть 1.

Двадцать пять лет назад из  образовательного  процесса начали исчезать многие  гуманитарные  дисциплины,  представленные ранее как  основа научного знания. Главным образом, это учебные предметы, связанные с марксизмом-ленинизмом. Поводом для  этого была, якобы,  их чрезмерная идеологическая  составляющая, ставшая, по мнению бюрократии от образования,  не просто не нужной, но и весьма вредной для развития рыночных отношений.

 Экономическая  парадигма,  как  и следовало ожидать,  изменила и парадигму идеологическую. Материальные интересы, в полном соответствии с марксистской теорией «потянули» за собой и соответствующую идеологию, их оправдывающую.

На самом деле, этот процесс происходил исподволь, как бы само собой разумеющимся образом.  Диалектика этого процесса такова, что  сам переход к частной собственности сопровождался сильнейшим идеологическим воздействием. Здесь не  идеология следовала за  экономикой, а, наоборот, сначала была создана некая идеологема, сердцевиной которой были либерально-буржуазные взгляды, а затем последовала  коренная  политико-юридическая перестройка, необходимая для создания соответствующих  экономических  отношений.

Иными словами, имеющийся сегодня капитализм в России не столько вызревал в недрах провозглашённого социалистического общества, сколько был навязан  определёнными кругами (прежде всего партхозноменклатурой, далее – ПХН), сумевшими  использовать своё положение 

Особенным нападкам, как и во все смутные времена, вызванные обострением социальных противоречий, подвергся марксизм. Сегодня многие ученые - обществоведы открещиваются от марксизма, провозглашают его устаревшим, отражающим в лучшем случае реалии 19 века. Отрицание научной значимости марксизма для анализа  современного общества идет по всем направлениям, но, прежде всего, как и сто лет назад, отвергается учение о классовой борьбе, о роли рабочего класса в жизни общества, о периодизации общественного развития и т.д. Пересматриваются исторические реалии, факты истории наполняются противоположным идеологическим содержанием.

Приверженцы марксизма объявляются зашоренными, недалекими людьми, не понимающего сути современного этапа. Марксизм в России ненавидят и поносят весьма активно, в чём-то даже более яростно, чем его западные оппоненты. Что легко объясняется конкретной боязнью потери задарма полученной собственности.

Определяющим направлением критики марксизма является его обвинение в появлении культа личности и гибели миллионов людей в тот период. Идеологию пытаются объявить виновной в возникающих социальных противоречиях, в конкретных исторических деяниях лиц, преследующих свои материальные интересы. Извращая, при этом, философский смысл марксизма.

Это тот жупел, который появляется всякий раз, когда по существу вопроса противопоставить марксизму нечего. И очень сильно лукавят эти люди, ибо прекрасно знают, что марксизм виноват в появлении культа личности так же, как Библия в появлении крестовых войн и инквизиции, или Коран в бомбежке Нью-Йорка.

Вместо того, чтобы показать научную значимость марксизма, отделить её от наносной шелухи «марксизма бюрократического», политологи  идут по пути наименьшего сопротивления – отбрасывают  марксизм целиком, провозгласив его устаревшим.

Этот процесс не происходил мирно и спокойно. Внедряемые в сознание масс новые либерально-буржуазные идеи  (новые для масс, но не для тех, кто занимался их внедрением) встречали серьёзное сопротивление со стороны многих слоёв. В конечном счёте, преступный расстрел Парламента в 1993 г. позволил   пробуржуазным силам  «взять верх» и навязать обществу свою траекторию развития.

Либерально-буржуазные  позиции занимают сегодня многие обществоведы и, прежде всего, находящиеся на службе у государства различные политологи, социологи и т.п., не говоря уже о бизнесменах от «политических технологий», различных пробуржуазных исследователях политики и власти.

Капитализм всегда, во все времена обеспечивал социальный заказ на всевозможные политологические изыскания, направленные на главное – идеологическую поддержку буржуазии, обеспечение ее властных функций. «Грязные» политические технологии проявляются не только на выборах, но и для очернения своих идеологических противников. Не идеи правят миром, а люди, манипулирующие этими идеями.

По существу, можно говорить о захвате власти  с последующим её удержанием и укреплением любыми способами, одним из которых является, в том числе,  радикальное изменение общеобразовательного процесса как  структурно формирующего  идеологическую сферу общества. 

Частная собственность и либеральная рыночная экономика, функционирующая на её основе,
настоятельно требовали своего ментального закрепления,   внедрения в сознание молодёжи (прежде всего) идей о положительном, передовом характере  новых экономических отношений. 

При этом, важнейшим приёмом необходимых изменений была манипуляция общественным сознанием с использованием уже известных и хорошо проработанных  представлений  об общественном развитии. Понятия «власть», «государство», «демократия», «политика», «классы»  и т.п., рассматривавшиеся ранее с позиций материалистической диалектики,  стали получать новые формулировки и определения, наполняться новым содержанием, якобы отражающем новую политическую реальность. Прежние представления были объявлены устаревшей догматикой, не соответствующей современным  научным требованиям.

«Длительное время усилия нашего научно-педагогического сообщества  были направлены на преодоление идеологической блокады официозного марксизма и освоение западной научной классики, включая новейшие разработки политической теории» (3, стр. 3, Предисловие).

Это абсолютно конкретное и чёткое  заявление одного из ведущих идеологов  политологической  науки в России А.С.Панарина, ставшего по-своему лидером этого либерально-буржуазного направления. И издавшего свою известную книгу "Философия политики" при содействии Института "Открытое общество" (Фонд Сороса).

Прежним представлениям и понятиям  надо было только придать другой идеологический знак,  наполнить другим смыслом, «онаучить»  в нужном направлении, выхолостить все упоминания об их идеологическом содержании.  Эти представления должны были возникнуть  в сознании людей как бы в «чистом виде»,  без какой бы то ни было классовой подоплёки. Самое главное – выхолостить марксистское содержание, убрать любое упоминание о классах и классовой борьбе, о революции, о непримиримых противоречиях буржуазного общества и т.п.

Буржуазный либерализм (идеи которого исподволь протаскиваются под различными политологическими формулировками), в свою очередь, объявляется панацеей от всех бед капиталистического существования, представляется в качестве идеальной теоретической основы  для развития демократической идеологии. Социал-демократическая идеология (а по существу – одна из разновидностей буржуазного либерализма)  чуть ли не с восторгом преподносится в качестве универсальной идеологии. «Пластичность теоретических положений, которые никогда не имели ортодоксального характера, позволяла ей изменяться вместе с изменениями социальной действительности. Она смогла интегрировать достижения политической мысли разных направлений, в том числе марксизма и либерализма, и создать идеологию, выражающую интересы широких слоёв…» (6, 294-295). К марксизму стыдливо подвёрстывают либерализм и называют это всё «социал-демократической идеологией». Перепуганные коренными изменениями в собственности и власти, желающие приобщиться к властной кормушке, политологи делают всё возможное для идеологического оправдания происходящих изменений.

Иными словами, российская политология целиком и полностью перешла на позиции субъективного идеализма и буржуазного либерализма. Что, несомненно, не может не радовать нашу новоявленную буржуазию, готовую всячески поддерживать материально такую «выгодную» идеологию.

Кафедры политологии, различные политологические центры как по мановению волшебной палочки возникли по краям и весям России. Политология, как учебный предмет, быстренько подменила собой изучавшуюся до этого марксистскую науку. Ставшую, в одночасье,  не просто помехой, а серьёзным противником в идеологической сфере.

Понятно, что власть предержащая достаточно легко может осуществить эти манипуляции. Для этого надо, убрав из учебного процесса  одни предметы (марксистского содержания), заменить их на другие, имеющие необходимую идеологическую направленность.

При этом,  учитывая извечную борьбу марксизма с буржуазным мировоззрением, не составляло особого труда осуществить эту замену.  Западная либерально-буржуазная идеология  давала для этого солидную теоретическую базу, позволявшую долгое время сохранять относительное спокойствие в умах западноевропейского обывателя. Накопилось множество всевозможных школ и направлений либерального толка, объединённых, правда, единой идеей –  согласование непримиримых интересов при сохраняющихся  господствующих формах  собственности и власти.

Разработанные западными учёными различные политологические, философские и другие исследования напористо стали внедряться в России.

Надо сказать, что и российские  учёные  внесли в это дело свою лепту. И немалую. К сожалению, либерально-буржуазная идеология, как оказалось, была близка многим советским обществоведам (см. «Дефолт совести …»), с радостным вожделением воспринявшим  свершившийся буржуазный переворот.
 
Оставалось только открыть соответствующие кафедры, сформировать преподавательский состав и – дело сделано.  А там, пошли диссертации, аспиранты, докторанты, публикации и т.п. Одним словом дело завертелось. Желающих остепеняться и работать в вузах всегда было немало. Десятки липовых диссертаций заполонили псевдонаучный небосклон.

Одной из таких наук и стала политология. Вот уже чуть больше 20 лет эта наука «торжествует» на культурно-общеобразовательных просторах России (от ТВ, до школ и вузов). Созданы кафедры, многочисленная профессура, издаются журналы, учебники. Студенты толпами рвутся в политологи, желая  поучаствовать в реальной политической гонке, посодействовать политикам в их многотрудной борьбе за власть.  Диплом политолога открывает двери не только в политику, но и на государственные должности. А что это сегодня значит – объяснять не надо.

Так что же такое эта «новая» для России наука? Что нам предлагают учёные-политологи? Какие теории они выдвигают? Как они сегодня интерпретируют изучаемые ранее понятия?  Какое содержание они в них вкладывают? Вот об  этом мы и будем говорить.

Как и в любой науке, в политологии есть свои кумиры и авторитеты, наиболее важные для её развития теоретические работы. Пожалуй, самым авторитетным теоретиком-политологом является уже упомянутый  А.С.Панарин, написавший много теоретических работ и учебников. Большинство книг современных политологов издано в виде учебников, так как, во-первых, наши доморощенные политологи это прежде всего бывшие преподаватели общественных наук, а, во-вторых, издать учебник гораздо проще, используя государственную финансовую поддержку. Да и само буржуазное государство несомненно весьма заинтересовано в издании такого рода политической литературы. Так что, интересы определённой части вузовских обществоведов идеально совпали с интересами становящейся буржуазной власти.

Таким образом, российская политология возникла и стала развиваться прежде всего  на кафедрах общественных наук, где философская идеалистическая линия никогда не исчезала, но «тлела» и «ждала своего часа».

Список некоторых  учебников,  положения из которых  я буду использовать в качестве иллюстрации идеалистического характера буржуазной политологии, приведён в конце статьи

В Предисловии к  учебнику политологии (3, 3) А.С.Панарин пишет о замене «прежней догматики новой»  и необходимости «действительного творческого освоения классического политического наследия» (3, 3). Далее он заявляет о  попытке  выполнить «недогматическое прочтение  западного политического опыта»  и  освоить «восточное  цивилизационное наследие, взятое в политическом измерении» (3, 3).

Таким образом, автор ставит перед собой гигантскую, без преувеличения, задачу и хочет её воплотить ни много, ни мало, … в учебнике. 

Ясно, что публикация этого учебника есть не что иное, как особая форма публикации монографии под грифом учебника. Тем не менее, это существенное  замечание, ибо изложенное в этом учебнике должна изучать молодёжь, не имеющая  ни  должных гуманитарных знаний, ни жизненного опыта.  Кстати, адресуется эта книга самому широкому кругу читателей: от студентов до экспертов (3, 3).

Как автор  выполняет эти задачи? Что он предлагает изучать? Какие  методологические основания он  использует в своих исследованиях? Что нового он привнёс в разработку  политической теории? Чьи интересы он выражает? 

Формирующуюся науку (а автор заявляет, что его исследования «представлены в отечественной научной литературе впервые» (3, 3) следует начинать изучать с её аксиоматики, с исследования тех концептов (понятий), которыми она оперирует.
Его работы изобилуют критическими выпадами в адрес марксизма и восхвалениями западных демократических ценностей. Западная система ценностей, пишет он,  «основана на презумпции доверия к гражданскому обществу, к возможностям самодеятельного неподопечного существования, которое в самом себе несёт правду, справедливость и порядок» (1, 31). Уже забавно, не правда ли? Разве это соответствует действительности? Порядок и справедливость? И никаких тебе кризисов, бомбёжек, преступлений, наплыва эмигрантов и т.п.?

Одним из ключевых понятий в политологии выступает понятие «политика», которое многие авторы исследуют всесторонне, желая придать  ему максимальное научное обоснование и звучание. Однако, прежде чем оценить данное им понятие,  давайте посмотрим,  как и какими более общими философскими представлениями оперирует автор.

«Философия политики»! Вот так, ни много,  ни мало, автор замахивается на … «основной вопрос философии».  Правда, он «отрывает» его от бренного бытия как такового и переносит в политическую плоскость. 
Хорошо ещё, что г-н  Панарин не начинает рассматривать политику с вопроса о материальности  или нематериальности  мира и о соотношении бытия и сознания. Иначе пришлось бы как и  в «Анти-Дюринге» Ф.Энгельса  начинать рассматривать всю историю философии.

Марксисты с их представлениями о материальности бытия объявляются «экономикоцентричными  дальтониками», чрезвычайно однобоко понимающие общество и человека (2, 11).  Марксизм обвиняется в непонимании взаимосвязи  политики и  экономики, и провозглашается «примат политики» над экономикой. «Сама история большевизма…, стала свидетельством примата политики» (2, 11).

 «Марксистская школа базисно-надстроечного детерминизма» объявляется  «недоразумением» (2, 12). Это «недоразумение», по мнению автора, проистекает  из того, что сам марксизм есть не что иное как «наследие старого, лапласовского детерминизма» (2, 11).  Другими словами, марксизм это «механистическая философия истории…, навязанная всем социальным наукам» (2, 13).

Ошибка (преднамеренная или нет?)  Панарина состоит в том, что он,  критикуя марксизм, оперирует представлениями, сформированными  во многом начётническими, примитивными, «бюрократическими» представлениями от науки. Легче всего сегодня, взяв положение из программы КПСС о построении коммунизма к 1980 году, обвинить в этом марксизм. И доказать его догматизм и ненаучность. 

Из огромного философского наследия марксизма г-н Панарин  буквально «выдёргивает» ту или иную  цитату, и начинает её интерпретировать, приспосабливая к своей концепции.  Он прибегает к уже известному идеалистическому методу,  «согласно которому свойства какого-либо предмета  познаются не путём обнаружения их в самом предмете, а путём логического выведения их из понятия предмета» (Энгельс).

Панарин абсолютно не понял сути марксистского понятия «надстройка», вернее, понял его формально, примитивно, не вникая в его философскую суть. «Политика не «надстройка», а вид человеческой практики…» (2, 12). Панарин фундаментально путает философское представление об определённом феномене человеческого бытия (выражаемого понятием «надстройка») и человеческой деятельностью, выражающейся в многочисленных практических действиях, в том числе и в области той же «надстройки». Это разноуровневые понятия, которые не могут противопоставляться друг другу.

Это лишь маленький пример неадекватного понимания сути марксистского учения, которому следуют все без исключения идеалисты-философы, критикуя марксизм. Им недоступно понимание сути материальных и идеальных общественных отношений, тем более их диалектическая связь.

Материальные отношения складываются независимо от воли и сознания людей в ходе их производственно-практической деятельности, направленной на обеспечение средствами к жизни. (Примитивный пример: покупая какой-либо продукт в магазине, человек и не предполагает, что, тем самым, вступил в отношения с производителями данного продукта, с владельцами производства, со всей совокупностью лиц, участвующих в этом процессе. От владельца средства производства (фабрики), до грузчика, разгрузившего в магазине этот продукт.)   Осознание всей совокупности производственных отношений практически невозможно. Но понять их суть и направленность развития – вот подлинная цель науки об обществе.

Не признавая определяющую роль материальной стороны человеческой деятельности, мы тем самым,  отвергаем само понимание истории человечества, как естественноисторического процесса. Вот почему эти материальные отношения названы базисными (то есть, определяющими, основополагающими,  фундаментальными…). Слово «базис» употребляется именно в этом смысле. Материальные отношения зависят от уровня развития производительных сил и являются  объективной основой общественного бытия, формируя, в свою очередь, общественное сознание. 

Идеальные же отношения как раз и являются формой общественного сознания, попыткой осмыслить эти материальные отношения, дать им адекватную оценку с позиций понимания  того уровня науки, которого достигло человечество. И политические идеи, к которым относится и сама «политология», есть всего лишь идеальное отображение в сознании людей системы этих материальных отношений. (Опять-таки, примитивно выражаясь, как раз и отражают характер взаимосвязи покупателей товара и владельца фабрики).

Материалистическое понимание истории, представляющее методологию исследования общества, является самой опасной для буржуазии системой знания. Вот почему именно на неё и ведут «атаки» новоявленные политологи, вот почему они с таким рвением кинулись в изучение буржуазной политологии, которая давным-давно определилась в своей ненависти к марксизму.

У современных представителей либерально-буржуазной идеологии   в полемике  существует своеобразный логический приём. Если им не нравится критика и ответить по существу нечего, они просто заявляют: мы изучаем проблему в другой парадигме. То есть создаётся некая система взглядов, разветвлённых, структурированных и всё это объявляется некой новой парадигмой, отличной от старой, догматической.  Так зачищается пространство для «новых истин», так создаются симулякры научного знания. 

Таким образом, марксизм это нечто старое, отжившее,  ставшее догматическим и не соответствующим новой, передовой парадигме.

Но не только в ненаучности и устарелости обвиняется марксизм. В полном соответствии с буржуазно-либеральной логикой политического становления новой власти, марксизму приписывают множество всевозможных негативных черт. Вот, например,  как характеризует марксизм проф. Пугачёв В.П.: «Более полувека российские граждане не имели возможности даже ознакомиться с достижениями мировой политической науки и культуры. В их сознание с раннего детства и до конца жизни систематически внедрялась утопическая, отрицающая общечеловеческие ценности политическая идеология» (подчёркнуто ВК) (4, 7).

Таким образом, приверженцы политологии, считающие себя, по-видимому, основоположниками её российского направления, открыто заявляют о своём антимарксизме и антисоветизме и приверженности западной политологии.  А раз так, то и понятийный аппарат науки наши политологи пытаются создать чуть ли не заново. И если раньше, как пишет А.Панарин, «усилия нашего научно-педагогического сообщества были направлены на преодоление идеологической блокады официозного марксизма», то сегодня требуется переход «от позиции пассивных адептов западной мысли к действительно творческому освоению классического политического наследия» (3, 3).
Как же происходит это «творческое освоение»? Какова его методология? Каков его итог?

Вернёмся к «Философии политики». Важнейшей проблемой любой науки является определение «предмета» исследования. Чёткое и недвусмысленное определение и понимание «предмета» науки есть залог её успешного развития, соответствия материальной реальности. Таким «предметом науки» для политологии должна была бы быть сама политика, как некий конкретный процесс, присущий человеческому сообществу. Как же определяют свой «предмет» исследования наши политологи?

Но сначала о некоторых несуразностях, связанных с философским пониманием процесса познания. А.Панарин пишет: «философия политики есть способ исследования динамической природы современных обществ, взятой в одном её относительно автономном измерении – политическом» (1, 6). Вдумайтесь в эту фразу. Разве может быть философия какого-либо явления быть способом исследования этого явления?  Что означает понятие «философия чего-либо»? Видимо, прежде всего, это понятие выражает основные принципы изучаемого явления, его сущность и смысл, его место в общефилософской картине науки.

Понятие «философия политики» должно выражает смысл этой науки, её мировоззренческие основы, её место в системе познания, её принципы, её место в философии науки вообще. При этом, без понимания проблем философии науки как целостной системы общественного сознания, выделение «философии» какого-то конкретного знания, отдельной науки,  вообще не имеет смысла. Так можно договориться до «философии …» дальше вы можете подставить, после слова «философия» всё что угодно, название любой общественной науки. Так появляются множественные философии: права, природы, чувства, жизни, истории, культуры и т.д.

Философия, как общая методология познания,  тем самым, теряет свою всеобщность, распадается на множественность подходов и принципов, фрагментируется. Это может быть оправдано только в том случае, если «философия науки» рассматривается в общеметодологических рамках, через призму основных законов диалектики.

Но ничего подобного у А.Панарина нет. Он как бы «изобретает» свои философские подходы, опираясь, прежде всего, на «богатое наследие политологов Запада».  Вот почему, большинство его основных представлений о политике, об общественной жизни вообще являются целиком и полностью идеалистическими, субъективистскими. Хотя и выраженными, подчас, в хорошей литературной форме.   
   
Понятие же «способ» выражает некий порядок действий, метод исследования некоего предмета.
Вот почему, данная фраза призвана как бы «приподнять»  теоретическую значимость работы, сделать её всеобщей для последующих исследователей. Однако, философия как «способ» у Панарина выражается в использовании идеалистических взглядов и принципов.
 
Ниже А.Панарин пишет: «Можно сказать что философия политики это миросозерцание переломных исторических эпох…» (1, 16). И становится совершенно непонятно, это всё-таки, - способ, или – миросозерцание? Такой неряшливой понятийной путаницы у политологов хватает.

Правильнее было бы назвать эту книгу "Феноменология политики", ибо "уши" субъективизма и схоластичности Гуссерля и его последователей Хайдеггера и Сартра прямо-таки "торчат" из всей этой идеологической мешанины. Попытка назвать всё это "философией", объясняется лишь желанием предъявить, якобы, высший уровень обобщения проблемы, представить написанное в качестве последней и окончательной истины.

Любая новая теория опирается на накопленный до неё теоретический материал, обобщающий познанные и  принятые научным сообществом факты.  На что опирается политология? Какие теоретические взгляды лежат в основе российской политологической науки?

Вот как определяют политологи ключевое понятие «политика». А.Панарин : «Политика – не надстройка, а вид человеческой практики, посредством которой люди воздействуют на социальную среду, перерешают свою судьбу, меняют свой статус в обществе» (1, 19). О соотношении понятий «надстройка» и «практика человеческой деятельности» написано выше. Но, обратите внимание на слова «решают свою судьбу», «меняют статус». Это что означает? Что речь идёт не о взаимоотношении больших  групп людей, а об отдельных личностях, решивших «поменять свою судьбу», изменив свой статус? 
Характерно, что дальнейшее изложение проблематики политологии приводит именно к такого рода выводам.

А вот как А.Панарин излагает суть политики с точки зрения его философии политики: «Политика есть вид рисковой (не гарантированной) деятельности  в области властных отношений, участники которой пытаются изменить свой статус в обществе и перераспределить сферы влияния в контексте сложившихся исторических возможностей» (1, 7). Перед взором тут же предстают наши думцы (особенно Жириновский), рискующие своим статусом и желающие его повысить.
Но вот А.Панарин выдаёт ещё одно определение «политики»: «Итак, политика (в узком – демократическом смысле) есть подчиняющийся конституционно-правовым нормам процесс соперничества различных социальных групп в сфере распределения власти и системе принятия общенациональных решений» (2, 28).
Удивительная «каша» буквально «высосанных из пальца» представлений о политике. Любого космонавта, или представителя какой-либо другой трудной и рискованной профессии можно смело назвать политиком, даже если он не хочет и думать о политике.  И рискует-то он, и статус явно хочет поднять, и ничего-то ему не гарантировано. Оговорка, что всё это относится к власти, суть политики абсолютно не проясняет. Вернее, привносит тот самый флёр, который истинную суть этого явления полностью затуманивает.   В свою очередь, существует масса людей, ничем не рискующих, которым наплевать на свой статус (их волнуют только деньги), но которые являются весьма влиятельными политиками. История знает массу таких «серых кардиналов» от политики.
 
Скажем прямо, не все политологи прямо следуют опыту А.Панарина. Существуют определения понятия «политика» более-менее адекватные, чем-то напоминающие марксистское (то есть научное).  Я бы назвал эти определения «стыдливыми», ибо их авторы явно побаиваются прямых надуманных идеалистических трактовок. Вот какое определение даёт проф. Соловьев А.И.: «политику можно определить как область в основном целенаправленных отношений между группами по поводу использования институтов публичной власти для реализации их общественно значимых запросов и потребностей» (4, 86). Здесь политика предстаёт уже как «отношения между группами», что ближе к истине, хотя и не проясняет, в чём причина этих отношений и в чем их смысл.   

Но вот А.И.Соловьев даёт, по-видимому, уточнённое определение «политики» : «политику можно определить как совокупность отношений, складывающихся в результате взаимодействия групп по поводу завоевания, удержания и использования государственной власти в целях реализации своих общественно значимых интересов» (7, 36).
Тем не менее,  мы видим, любое из определений политики исключает всякое упоминание о противоположности и сохраняющемся поэтому конфликте интересов. Из политологии буквально исчезает всякое представление о частной собственности и её роли в формировании антагонизма в самой материальной жизни и соответствующих  политических интересов.

Учебники буквально напичканы политической фразеологией, но без упоминания самой сути противоположного характера экономических интересов, которые и выражаются в политике. Я уже и не говорю об анализе  буржуазной эксплуатации, порождающей соответствующие политические реакции со стороны наёмных трудящихся.
 
 Важной особенностью буржуазной политологии является её соглашательская суть, определение её как науки о примирении и умиротворении. «Важно, чтобы спор о справедливости и несправедливости вёлся в рамках цивилизованного порядка, а не сопровождался провалом в варварство неупорядоченных «разборок» между различными силами. Поэтому вопрос о том, как сохранить политическое соперничество, т.е. производство новых социальных статусов и отношений в границах цивилизованного порядка, принадлежит к главнейшим вопросам политической теории» (2, 9).  Таким образом, А.Панарин формулирует важнейшую целевую задачу политологии – поиск порядка и мирного пути решения вопросов социальной справедливости. Не затрагивая при этом проблем рыночных, частнособственнических отношений. В определённом смысле, можно смело утверждать, что «философия политики» А.Панарина есть ярко выраженный  субъективный идеализм, сопряжённый с буржуазным либерализмом и антикоммунизмом. 

Учебники политологии полны всевозможными «первое, второе, третье и т.п.», различными «системными, интегративными, институциональными, субстанциональными, эмпирическими» и т.д. и .т.п. подходами, разделами и т.д. Всё это «богатство», якобы теоретического осмысления, на самом деле призвано скрыть объективную сущность политических отношений, вытекающих из противоречивой природы частнособственнических,  рыночных отношений капитализма.

Постмодернизм в науке, как и в искусстве, очень нужен и привлекателен для современной буржуазии. Он позволяет выступать против  признанных научных авторитетов, «подкидывает» нам всё больше и больше «научных» представлений, "онаучивая" всё и вся.

 Вам могут предложить, например, теорию «табуретки». Сначала рассмотрят её структуру, затем взаимосвязь её элементов, далее изучат её место в современной культуре, её историю, далее пойдёт изучение  тех, кто сидел на этой табуретке,  какой краской она покрашена, из какого материала сделана и т.д.  и т.п.  И всё это будет описано сверхмудрёным "птичьим" языком, который специально  назовут  «табуретовским»,  соответствующим современной научной парадигме. В итоге, появится даже «философия табуретки», которую назовут способом изучения всех предметов, на которых могут сидеть люди.

Далее возникнут кафедры изучения теории «табуретки», появятся профессора и доценты, а к ним – аспиранты и докторанты, диссертационные советы. И  «пошла писать губерния» - создано целое научное направление.


Всё это очень напоминает  сталинские времена академика Лысенко, основоположника псевдонаучного направления в биологии, создавшего «ветвистую» пшеницу, способную давать гигантские урожаи и накормить весь страждущий мир.

Российские политологи производят  впечатление, что перед нами создатели «ветвистой» политологии.  Они раздвигают границы своей науки, до чего бы вы думали? До границ вселенной. Их политологической фантазии можно просто позавидовать. Чуть ли не любое явление на нашей бренной Земле они готовы объявить политическим.

Вот, что написано в фундаментальном политологическом труде «ПОЛИТОЛОГИЯ. Политическая теория. Политические технологии» : «спектр предметных областей знаний исходит из понимания органических связей политики с другими областями жизни, отражающими место этой области жизни в системе мироздания в целом» (7, 16).
Отметим всё ту же понятийную неряшливость, о которой говорилось выше. "Спектр" не может "исходить из понимания", это могут делать только люди. Но это так, между прочим. Как я уже отмечал, язык политологических изыскания весьма тяжел, изобилует схоластическими нагромождениями.

Таким образом, наши политологи, не мудрствуя лукаво, раздвигают сферу политики до границ мироздания. Более того, в представленном чуть ниже рисунке в виде концентрических кругов, в самом центре помещается Политика, а далее по сферам: общество, природа, космос.  Рисунок сопровождает пояснение: «На рисунке 1 политика представлена как составная часть всего мироздания. Взаимодействуя с космосом, природой, обществом и различными сферами последнего, политика тем самым обозначает те свои важнейшие внешние связи, которые являются основанием для возникновения специфических форм научного отображения  её определённых черт и граней» (7, 16).
 
Перечитайте ещё раз процитированную выше фразу. Трудно представить себе более ненаучное, схоластическое, надуманное объяснение такой, довольно узкой, хотя и очень важной для жизнедеятельности общества, сферы деятельности, как политика.

Оказывается, даже космос взаимодействует с политикой. Потрясающая ахинея!
На самом деле, политика не есть некий субъект, способный к самостоятельному взаимодействию вообще с кем бы то ни было. Политика сама есть определённое взаимодействие между субъектами политики, это сфера деятельности, связанная, с носителями  различных интересов, требующих для их (интересов) реализации наличия определённых властных функций. Грубо говоря, политика есть борьба за власть и использование власти. И возникла политика именно тогда, когда
появились большие группы людей со своими противоположными интересами.

При чём здесь космос? Ну если только при том, что в космос можно запустить баллистическую ракету, чтобы разбомбить политического противника.
Тем не менее, наши горе политологи договорились даже до такого абсурда: «Связи политики со сферой космоса изучаются и описываются политической астрологией, пытающейся установить зависимость политических явлений и изменений (в поведении масс, стиле лидерства и д.р.) от расположения небесных светил, изменения солнечной активности, звёздных катастроф, галактических трансформаций» (7, 17). Вот так!

Мне тут же представилась небезызвестная Василиса из телепрограммы «Давай поженимся, которая выступает там в роли астролога. Ай, да политолог! Вот кто должен открыть нам глаза на происходящее, научить нас уму разуму, показать Путину правильный космический путь в лучшее будущее. Какая там, к чёрту, нефть. Главное, как звёзды лягут! Об этом нам сама российская политология вещает.

Стыдно, господа, не правда ли?

И как квинтэссенция понимания нашими политологами понятия «философия политики» приведу ещё одну цитату: «Так, политика, рассмотренная в качестве  органической составной части ВСЕЙ совокупности социальных, природных и космических… явлений, изучается ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИЕЙ» (7, 16).
Из этой фразы становится абсолютно ясно, что даже философия у политологов является «политической». И это верно, ибо их философия есть идеализм, а это, как известно одно из главных направлений в философии, наряду с материализмом. Поэтому, учтём  их идеалистические представления о философии и о том, какую отрасль философского знания они представляют – субъективный идеализм.
Но как только субъективный идеализм становится мировоззренческим началом личности, фундаментом её представлений об окружающей действительности, так и все взгляды этой личности приобретают идеалистический характер. И понимание политики в том числе.

Вот так формируются псевдонауки. Взяли модную тему – политику,  выхватили две – три фразы из Маркса-Энгельса-Ленина, сдобрили всё это буржуазно-либеральной похлёбкой, и  «новая наука» политология готова.

Кому же нужна такая наука? Кого она воспитывает? Какие кадры готовит? Всё верно, она  готовит  тех самых политтехнологов от политики  постмодернизма, внушающей  всем и вся  идею … непознаваемости, ложности, бренности, непредсказуемости, абсурдности бытия. Великолепно образно сказано об этом у М.Веллера: «Политтехнолог – это человек, который внушает, что врут все органы чувств, а правду говорит только он.  Политтехнолог берёт деньги у богача и за это придумывает ему имидж, анализирует ситуацию, сколачивает команду и проводит избирательную кампанию. Он аналитик, организатор, пропагандист. Наёмный ландскнехт. Любые пожелания за ваши деньги. Политик меняет ситуацию. Политолог меняет представление о ситуации» (Веллер Михаил. Отцы наши милостивцы. М., Изд-во Астрель, стр. 110).

Вот в чём секрет такой популярности специальности «политолог» среди молодёжи. Она помогает войти в мир политического  постмодернизма, приобщиться к  сильным мира сего, сделать себе имя и, главное, заработать  деньги на всех этих манипуляциях общественным сознанием. Большие деньги.

Но, чтобы научить такого рода манипулятивной деятельности, надо и сам предмет обучения сделать таким же. Насытить его такими обучающими элементами, которые бы полностью отвечали предполагаемому будущему манипулятивному воздействию.

А для этого надо полностью убрать из учебного процесса базовые представления о взаимосвязях и взаимоотношениях людей, доказать  непредсказуемость и  спонтанность этих взаимоотношений, выхолостить всяческое упоминание о каких бы то ни было непримиримых противоречиях и их основных причинах.

И вот социально-классовая структура общества превращается в удобный для политологического анализа объект, формируются совершенно новые представления о социальной дифференциации, исключающие  какой-либо объективный подход,  основанный на материалистических основаниях. Править бал начинает субъективизм, идеализм, замешанный на либерально-буржуазных представлениях о психологии человека, о формировании его психики, о причинах его поступков и деятельности.

Политология,  таким образом, смыкается с другими  буржуазно-либеральными науками, всячески  обосновывающими либеральные идеи « буржуазной свободы и демократии».

Политология активно отзывается на запросы постмодернистской политики, «подсказывает» буржуазии нужные ходы и действия, формирует необходимый план имиджевых пиар акций. Хорошо понимая реальный интеллектуальный уровень электората, политологи ищут его наиболее уязвимые места и, используя различного рода приёмы психологического воздействия,   формируют  у людей необходимые им представления, ложные по своей сути,  но  требующиеся для  достижения хорошо проплаченной  цели.

Одной из уловок либерального постмодернистского наукообразия является появление  так называемого парадигмального мышления.  Создаются некие логические построения, связанные  едиными  целевыми и ценностными установками, и всё это объявляется парадигмой.  При этом, не нравящаяся точка зрения просто объявляется парадигмой, которая не стоит внимания.  Просто так и незатейливо, без какой-либо критики, или обсуждения,  логика оппонента  отрицается, ибо она не в той парадигме.

Сами целевые и ценностные установки могут быть весьма надуманны, а чаще всего, просто взяты из арсенала либерально-демократической буржуазной литературы. 

Так, например, академик Пивоваров  (директор ИНИОН  АН РФ) на  телепередаче «Суд времени», когда речь зашла о состоянии нашего общества заявил, что он вообще не рассматривает  состояние общества  как капиталистическое, ибо  расценивает его в другой парадигме: «для меня капитализм, социализм – это несуществующие понятия. Я рассматриваю состояние общества в другой парадигме – демократическое это общество или нет» (цитата приведена не дословная, а смысловая).

Таким образом, происходит подмена сущностных критериев на произвольные, относящиеся к науке лишь тем, что они излагаются с использованием научных терминов.

 Основополагающие, базисные представления заменяются  на зависящие от них, хотя и важнейшие с точки зрения анализа.  Академик и знать того не хочет,  что сама демократия, в конечном счёте, зависит от  господства той или иной формы собственности, что демократия есть всего лишь выражение базисных социально-экономических отношений.

Зато так гораздо легче манипулировать сознанием публики, которая имеет весьма далёкое представление о зависимости демократии от характера  собственности на средства производства.  Эта мысль, таким образом, просто отбрасывается, объявляется чуждой парадигмой.

История всегда есть некое собрание фактов, характеризующих определённые события, состоявшиеся в прошлом. То есть мы имеем некоторый результат  происходящих событий, выражающийся в понятийной констатации. При этом, человеческий опыт  выработал соответствующий понятийный научный аппарат для обозначения этих фактов и событий.

Однако сами понятия могут быть интерпретированы, во-первых, не всегда адекватно, а во-вторых, кардинально отличаться  по своему содержанию, несмотря на  формальное сходство.

 Любая новая теория опирается на накопленный до неё теоретический материал, обобщающий познанные и  принятые научным сообществом факты.  На что опирается политология? Какие теоретические взгляды лежат в основе российской политологической науки?

Буржуазно-либеральные концепции власти, политики, социальной стратификации легли в основу политологической науки. Они естественным  образом заполнили  идейные лакуны образовательного процесса.  Разработчики  новых учебных программ  брали  на вооружение любые подходящие идеи, идущие вразрез с марксизмом. Именно в противовес марксистским представлениям  и выстраивались  политологические концепции.
Но так как объект изучения оставался всё тем же, приходилось наполнять его теоретическое осмысление  идеями, кардинально противоположными марксистским. Соответственно материализм, таким образом,  выхолащивался из теоретических взглядов, замещался субъективным идеализмом.

Прежняя форма государственного устройства была признана неразумной, несправедливой, и даже диктаторской. И отброшена безжалостно, с яростной критикой и огульными обвинениями. Но что же  сегодня предлагается взамен?  Какая идеология должна заменить прежнюю? 

Вместе с тем, власть прекрасно понимает, что идеология есть та цементирующая сила, способная устранить массу проблем, сдержать народ от недовольства, заставить его поверить в провозглашаемую политику. Идеи должны превратиться в материальную силу, заставить народ выполнять задуманное властью.

Однако  прошедшие 25 лет показали лишь одно, что российское общество превратилось в обычную буржуазную республику, да ещё и с ярко выраженной диктатурой  крупной буржуазии.  Наёмный труд и капитал стали не просто обыденностью, но вопиющей обыденностью, ибо поведение как из табакерки выскочивших нуворишей превысило все разумные пределы.

И,  как и прежде,  возник вопрос о социальной справедливости, о легитимности возникшего вдруг сверхбогатства, о положении рабочего класса и других обездоленных слоёв населения.

Попытка высвобождения от  « догматической теории марксизма»,  казалось бы, должна была привести к чему-то положительному, к объяснению происходящего, к поиску путей выхода из создавшегося кризисного положения. Ничего подобного политология предложить не может, ибо она не ставит перед собой  эту цель. А если кто-то из политологов и пытается это делать, то вопреки самой  политологической теории.   

Неверные предпосылки ведут к неверным выводам. Философия явления есть диалектика этого явления, его противоречивое  поступательное развитие в соответствии с законами диалектики.

Попытка «перешагнуть» через фундаментальные, базовые выводы материалистического понимания истории, объявить их устаревшими  есть  важнейшая черта российской политологии.

Скажем прямо, приход частной собственности формально ознаменовался идеологической победой антикоммунистов.  Все прежние научные достижения в области общественных наук были  объявлены химерой, даже если они действительно являлись объективными и существенными. Но это «Пиррова победа», ибо нельзя уничтожить объективное знание надуманными псевдонаучными построениями, существующими лишь до тех пор, пока в них есть политическая необходимость. Уничтожение капитализма устранит и псевдонауку о его политике из подлинно научного знания.

1). А.С.Панарин. Философия политики. Учебное пособие для политологических факультетов и гуманитарных вузов. – М.: Новая школа, 1996 г.
2). А.С.Панарин. Политология. Учебник. Издание второе, переработанное и дополненное. – М.: «Проспект», 1999 г.
3). А.С.Панарин. Политология. Западная и Восточная традиции: Учебник для вузов. – М.: Книжный дом «Университет», 2000 г.
4). Основы политической науки. Учебное пособие. Часть 1.МГУ, М., 1996 г. Коллектив авторов.
5) Политология. Курс лекций. Изд. второе. М., Зерцало, 1997 г.
6). Мухаев Р.Т. Политология. Учебник для вузов. Издание второе, М., Приор-издат, 2003 г.
7). А.И.Соловьев. Политология. Политическая теория. Политические технологии. Учебник. Аспект-Пресс. М., 2008 г.
При цитировании указывается сначала порядковый номер книги, затем страница.