Сказка о попе

        Жил – был поп, толоконный лоб, так начиналась сказка у Пушкина А.С. Я не знаю, что такое толоконный лоб, только у нашего попа он был деревянным. А почему?  Да так искренне молился поп Богу, так низко кланялся, что лбом доставал до земли, да до пола. И так продолжается и до сих пор. Молится, молится, молится, молится поп Богу, уж он стоит  перед образами, да со слезами на глазах, а чего просит то? - Денег? - Нет, так дают. Истины духовной? - Нет, Библия под боком. Красоты себе да здоровья? - Нет, не нужна ему красота да здоровье, и так высок да широк, скоро в двери не пролезет.

  Хоть батюшка очень набожный был, однако к нему в дом частенько бесенок на разговоры прибегал. А как может бесенок находиться в доме с иконами?  Да запросто! Прибежит, все иконы хвостом сбросит, те, что ликом вверх упадут – перевернет, и сидит спокойно, ждет, что на шум поп прибежит. А место было святое для попа, туда и попадья зайти не могла, сам батюшка иконы ставил, чистил, пыль с них вытирал, да смотрел, чтобы ребятня оттуда свечи не таскала. И каждый раз, когда падали иконы, бежал поп со всех ног посмотреть, что случилось. Уж очень он пожара боялся, и правильно делал. Дома то у всех деревянные – вспыхнет угольком, ничего не останется.

 Прибегает поп и на этот раз. Все иконы на полу, ликами вниз, а никого нет! Он и начинает про себя говорить:
- Что за черт! Уж не я ли здесь прибираю, все на место расставляю, никого не пускаю! Какой бес вселился в иконы, что все они валяются на полу?
 Хихикает бес неслышно, вскочил ему на плечи, да давай нашептывать непристойности. А поп то за чистую монету принимает все, что бес шепчет, он то думает, что это его мысли. А уж что в голову полезло, какие скабрезности, так и не высказать! И не замечает ведь этого батюшка. Кроет и кроет матерными словами батюшка и свои иконы, и эту комнату, и свечи, что потухли, а зажечь - не зажигаются. Бес то как радуется, растет на глазах, в весе  прибавляет, в росте увеличивается, а сам все сидит на плечах у батюшки.
  Тяжело стало попу, уж он сам то не маленький, да бес сидит на плечах, ноги и перестали его держать. Сел батюшка на пол, ноги раскинул, иконы меж ног положил, сидит, перебирает. А бес не дает ему иконы то переворачивать ликом вверх, ударит лапой по иконе и снова она на полу лежит. До такой степени устал поп поднимать иконы, которые падают с его рук, что решил отдохнуть тут же, на полу.  Подтянул он к себе половичок, на котором на коленях обычно стоял, кланяясь Богу, и под голову положил. Быстро уснул, сморил его сон да не сам по себе, а бес ему закрыл глаза да уши своей мохнатой лапой, прижал к себе плотнее и на пол уложил.

Бес доволен, что уложил попа  спать, на полу иконы не собраны, свечи не горят, а он, бес, уже чертом стал, ибо  у них, чертей, тоже свой ранжир есть. Как много пакостей наделает бесенок, так ему великая благодарность от старшего черта, а уж если большой бес с попом сладит, то по рангу значится чертом. Это как орден - заслужил! Вот и радуется бес своему новому рангу да думает, как его, попа то тяжелющего, дотащить до главного черта, показать надо, а так, на слово верить, не принято у чертей. Думал – думал, придумал.

   Бес уже неоднократно бывал в доме у попа, знал, что где лежит, что нужно хвостом махнуть и потайные места батюшки тоже найдутся. Пошел бес по дому в поисках большого мешка. Рождество, все колядуют, с большими мешками ходят, вот и он пойдет. Нашел большой мешок, затолкал туда в него попа, осторожно вышел из дома, оморочив всем глаза, да идет по улице с большим мешком, приняв вид самого попа. Негоже бесу попом рядиться, а что делать, добычу показать надо!
   Тяжело бесу тащить такую тушу, вот он и придумал, а пусть ка  сам идет по улице, и превратил, оборотил его в козла. А сам то - в виде попа, да козел на веревке, вот и славно идут. А козел то хорош: и большой и жирный и рога есть, но идет не сопротивляется.

 Сколько времени идут, неизвестно, а только стали на улице люди появляться да с песнями, с весельем. Не рассчитывал бес на такие встречи, нехорошо ему стало, а вокруг них с козлом уже и поют колядки, и хоровод водят, да подарки просят. А нет ничего у беса, пусто  в карманах, хотя и попом прикинулся. Стали тут сердиться колядующие на жадного попа, вон де козел какой жирный, его и заберем, если больше нет ничего.
   Пока хоровод то водили, с козла оморочка бесовская сошла. Видит он себя со стороны стоящим среди хороводящих, а и себя видит козлом. Потряс головой да как начал блеять, людей привлекать, что он не козел, он – батюшка, а вместо него – бес стоит в его рясе.

      Кричал, да  не до кричался. Люди то поняли по своему, что козел  согласен уйти от попа. А уж им то, хороводящим, мясца захотелось, замерзли они да и решили, козла есть не будем, не вкусный он, а  обменяем на другой мешок с хорошей добычей, где лежит в том мешке и горилка, и сало, и сладости. Схватили козла, накинули на него мешок и понесли. Видят, впереди идут совсем шатающиеся два мужика, уж видно наколядовались на славу. И мешок большой тащат едва - едва, а то и волоком. Подбежали хороводом, закружили мужиков да и подменили мешок с козлом на мешок съестного.
   Бес находился где то рядом. Уж он пытался вклиниться к хороводящим, ибо песни то колядки пели не  самые приличные, но как ни крутился, не мог пробраться ближе к мешку. А уж когда произвели подмену мешков, то и вовсе не усмотрел. И остался поп-козел у двух мужиков, а поп - бес пошел за колядующими. Сколько то времени прошло, хороводы поутихли, колядующие пошли в дом разбирать  колядки, да праздновать с горилкой, с чаем, со всем, что набрали.

    Веселится народ, а бес волнуется. Ему то как быть, его же, как попа, никуда не приглашают, а как мешок вернуть с настоящим попом? Снова он стал невидимым, пробрался в дом, в котором все собрались, снова хвостом все иконы посбрасывал, да не обратили  внимания люди на это. Столько в один дом народу набилось, что и немудрено, если что то упадет. Стали на стол из мешка вытаскивать наколядованное. Уж одни вкусности были, да в таком количестве, что и съесть  ночи не хватит. Заволновался бес, а где же козел? -Обманули! Его, беса, провели, подменили мешок, а он и не заметил! Это как же так случилось, в какой момент? - Вернул время в обратную сторону и увидел как в замедленном действии все, что произошло, кому козла отдали. Срочно нужно найти этих мужиков! Эх, сколько времени потеряно, где их искать?

    А мы вернемся к двум мужичкам и времени, когда у них в руках оказался мешок с попом в виде козла. Как только бес исчез с колядующими, стал поп приходить в себя, оморочка с глаз ушла, да и холод помог восстановить свое истинное тело. Стал он кричать: люди помогите, вытащите. Только вначале то блеяние  козла раздавалось, а уж потом речь человеческая пошла. Услышав такие крики, козла,  вперемешку с человеческим голосом за спиной, решили мужики посмотреть, кто кричит. Оглянулись, да как побежат, бросив мешок! Обоим то померещилось, что тащат они беса в мешке. Страшно так стало, что сразу вся хмель вышла, протрезвели.

  Постояли, подумали, вернулись. Нет, мешок нормальный, тот, что они наколядовали, большой и лежит спокойно. И тишина, нет крика ниоткуда. Показалось, почудилось. Только до мешка дотронулись, обратно вопли послышались, да ругань отборная. Мужики уже трезвые, решили не связываться с таким подарком, ведь в рождественскую ночь каждый знает, что бесы гуляют меж людей. Нет, уж если попался, пусть сидит. И решили они отнести мешок к церкви, а там батюшка разберется с  ним. Тащат они мешок к церкви, да черта с бесом всуе поминают. А они тут как тут. 
   Объявился тот самый бес, что попа в мешок запихал, заложил, и черт, коего как вспомнишь, так он тут как тут. И заспорили они, кому принадлежит мешок. Мужики то, увидев аж двух нечистых, чуть в обморок не упали. Наземь свалились, в полах запутались, сапогами скребут по снегу, подняться не могут. С трудом развернулись и на четвереньках поползли от нечистых, ускоряя свой бег. А нечисть стоит, перепирается, кто здесь главнее, кто первый попа заприметил, да кто его доставит первый к главному черту.

 Поп то за это время совсем очухался, от козла в нем ничего не осталось, притих, слушает о чем нечисть спорит. А те уж до хрипоты дошли, каждый доказывает, что он сделал в доме попа и почему достоин его, как награды. Все свои пакости рассказали, ничего не утаили. Поп как услышал весь то рассказ и понял, почему в доме, в святом месте, всегда иконы валяются. Перепугался поп, что и вправду его к главному черту потащат, а уж ему оттуда не вырваться, грешен. Так грешен, что страшно самому себе признаться.
      И стал он перечислять свои грехи, исповедоваться пред собой, как перед Богом. Вспоминает, пальцы загибает, да спрашивает:
- Боже, слышишь ли меня, отпусти мои грехи. Виновен я, исправлюсь!
И начинает креститься, да голосом уже не тихим, а чуть не кричит на всю то улицу, перечисляя то, что делать нельзя. И крестится, и падает вниз головой, забыл, что в мешке сидит. Голова занята важным делом, забыл про неудобство нахождения в мешке.

    Нечистые как услышали, что перечисляет в своих грехах поп, обрадовались. Как раз по его душу пришли, сам все рассказал и будет им, нечисти, чем похвалиться перед главным чертом. Они уже и про распри свои забыли, а как начал поп креститься, так у них шерсть дыбом встала, ножки с копытцами на одном месте застучали, коленки затряслись, глаза остекленели, вот-вот столбом встанут, статуей, с места не сдвинешь. А тут как закричит поп на всю то улицу:
- Господи! Помоги, освободи, защити и помилуй!
Кричит поп, в раж вошел, истово крестится и кричит:
- Господи! Помоги, освободи, защити и помилуй!
 Кричит поп так громко, что порвался мешок от его крика. Вылез батюшка из мешка весь помятый, с перекошенным лицом, но кре;стится не переставая, и уви;дя нечистей, стоящих столбом перекрестил и их, неоднократно.

   Как тут подпрыгнули вверх обе нечисти – бес да черт, как будто обожгли их огнем, да как побежат, только копытца засверкали, да хвосты вытянулись в трубочку. Не может прийти в себя поп, видя такое бегство нечистых. Сел на снег, сидит умывается снегом, ест его - наесться не может, внутри все горит, пожар в теле. Сколько сидел, не ведаю, но кое - как встал батюшка, шаг сделал, другой, ноги дрожат, но держат. Пошел он домой, а мешок закопал в снег, чтобы кто случайно на него еще раз не набросил. Идет домой, молитвы читает, Бога и Ангелов призывает, милости у них просит, да благодарит за спасение.

    Ничего домашним не сказал, что с ним приключилось. Пошел в свою молельню, расставил иконы по местам, зажег свечи и говорит:
- Господи! Спасибо тебе за урок, век не забуду твоего учения, уж очень все явственно было. Внукам – правнукам закажу, как в рождественскую ночь с нечистыми встретился. Упаси Боже от таких встреч. Прости мои грехи да мое невоздержание. Уж очень ты доходчиво объяснил, как мои грехи нечисть ловит, собирает, да душу поганит. Очисти мою душеньку от тех мерзостей, что я себе позволял, очисти мои мысли от попытки отойти от несоблюдения законов небесных, спаси и сохрани меня от моего же зла и недовольства!

Долго разговаривал батюшка с Богом, перестал он лбом тыкаться в пол, а открыл глаза на заповеди заново. И полегчало ему душой и телом, и удивился он, что и тело его жирное опало, стали видны опавшие мышцы да кожа висячая. Понял батюшка, как наша греховность в теле то водится, отзывается нездоровьем, да полнотой безбожной.
  Оглядел себя батюшка заново, сам похудел, вещи уже падают с плеч да живота, ряса и та вот-вот упадет на пол. Понял поп, как ни держи одежду, если большая –то упадет, так и с грехами, если их много, они как одежда, слоями одеваются, плотнее прилегают. А если ты честен, людям помогаешь, работаешь во славу Бога, да на радость, на счастье домашним, тогда и жиреть некогда, все сгорит в огне труда и праведности.


19.01.2016г.                11ч.00м. – 12ч.50м.