Лев Клопов

Хуторяне.

   Говорят, что у людей одарённых и талантливых, природа отдыхает на их детях. Это утверждение точно подходило к семье Клоповых. Старший Клопов, Константин Генрихович, всегда стремился к знаниям. Проживая в маленьком хуторке, где не было школы, самостоятельно научился читать и писать. В дальнейшем окончил  школу семилетку станицы Старогладовской, расположенной в семи километров от его родного хутора. 
  Тяга к знаниям привела его в ФЗУ (фабрично- заводское училище) города Грозного. Перед войной он с отличием окончил нефтяной техникум. Все его мечты и планы разрушила война. В 1940 году он был призван в Красную армию. В начале войны, в боях под Москвой,получил тяжёлое ранение, потерял обе ноги. Оптимист по натуре, к тому же  человек волевой, не растерялся и не замкнулся в своём горе и печали. Всегда был в хорошем настроении и не придавал большого значения полученной инвалидности.               
   В дальнейшем,судьба привела его в небольшой хуторок, близ города Кизляра, что в Дагестане.  Жил на инвалид­ную пенсию и подрабатывал  сапожником. Мастер он был отменный. Зака­зы поступали к нему не только от хуторян, но и из других станиц. Отличный гармонист, весельчак с мощным и красивым тембром голоса. Хуторяне его уважали и обожали, он был просто на расхват. Передвигался Константин Генрихович сидя на самодельной, маленькой, низкой тележке на подшипниках, отталкиваясь от зем­ли какими то калабашками, одетыми на кисти рук. Смастерил эту тележку, конечно же он сам. Хозяйство у него  было большое, хуторяне удивлялись, как инвалид первой группы ухитрялся содержать его в образцовом состоянии.   Ходили слухи, что он из поволжских немцев. Всех смущало его отчество - Генрихович, хотя внешностью он походил скорее на монгола или якута из -за своих раскосых глаз. Хату, из трёх комнат, он тоже построил сам. Жил  с  женой, сыном Лёвой,  не­весткой и внуком. Достатка большого не было, но семья не бедствовала.
      Сын Лёва, полная противоположность старшему Клопову. Как считал Константин Генрихович,сын пошёл в породу  жены и внешностью и характером. Это обстоятельство очень огорчало его. Но сын есть сын, он любил его и старался привить ему настоящие мужские качества.
  В России, во все времена, детям давали имена по святцам. А вот отец Лёвы дал ему другое имя, хотя по свят­цам он должен получить имя Семён.  Можно только предположить, что отца Лёвы сильно смущала фами­лия Клопов и чтобы как то уменьшить акцент на этой фамилии, он назвал сына Лев.  А получилось и смешно и грустно. Два слова антипода - Лев Кло­пов, вот и живи человек с таким смешным дуэтом.
По жизни Льву часто приходилось защищать своё гордое имя от та­кой, как он считал, невзрачной фамилии. Был он, как говорят, от горшка два вершка, чуть больше полтора метра.  При этом  ху­дющий и злющий до безумия. Про таких  селяне говорят: «Не в коня корм». Работал он в колхозе, как все мужики, по разнарядке. Зимой, когда в колхозе было мало работы, помогал отцу по сапожным делам. Учиться Лёва не захотел, четыре класса, вот и вся наука, хотя отец всячески старался убедить его в дальнейшей учёбе. Лёва аргументировал своё решение тем, что "быкам крутить хвосты" и четырёх классов достаточно.
Работал он не шатко не валко, без радости и инициативы. Дома помогал отцу по хозяйству, но не как хозяин, а на вторых ролях, это тоже была его выгодная жизненная позиция.  По характеру человек он был вспыльчивый, нерв­ный и конфликтный. С его физическими данными надо бы быть поскромнее, ан нет, «Аника - воин» всё время искал себе на одно место при­ключения.
Трезвым ещё терпимо, просто огрызался или обидчиво поджимал губы и долго ни с кем ни разговаривал, считая всех вокруг виноватыми. В селе знали про этот недостаток Лёвы, поэтому относились терпимо к его завихрениям. А вот когда Лева выпивал, много ему не надо было, два стакана вина и Клопов Лёва превращался в настоящего "грозного льва". Он находил такие оскорбительные слова для своих обидчиков, что простить ему эти оскорбления никто не мог. И ходил Лёва, почти всегда, чередуя фингалы то под левым, то под правым глазом и другими отметинами на лице и теле от тумаков земляков.
Это произошло зимой. Был православный праздник - масленица, совпавший с воскресеньем и главное с днём образования колхоза. Все эти праздничные даты объединились в одно действо. Зима в этот год выдалась снежной и лютой: снегу намело столько, что плетни и заборы пропали вовсе. Интересно было смотреть на разбросанные квадратики хат, заплутавшихся среди садовых деревьев. Хуторок смотрелся, как одно целое хозяйство. Плетни и заборы разделяли и отдаляли людей друг от друга, а природа постаралась объединить.
В этот день погода была на заказ. Мороз около пяти градусов, безветренно, яркое зимнее солнышко как бы приветствовало праздник.
К полудню, хуторяне собрались на площади возле клуба. Дети играли в придуманные ими же игры. Те что постарше, водили хороводы, пели, весе­лились, некоторые показывали свою удаль в различных схватках. На столбе из репродуктора неслись патриотические песни о Родине, Ленине, партии, Сталине. По воскресеньям репродуктор не замолкал до восьми вечера. Масленице очень повезло,тем что она совпала с днём образования колхоза. Так что этому празднику радовались и атеисты- партийцы и православный люд. Никто не вдумывался в смысл текста звучащих из репродуктора песен, сама музыка  радовала сердца сельчан и создавала праздничное настроение.
Основная масса мужиков была в подпитии, некоторые в изрядном.
Много любопытных собралось возле высокого, ошкуренного и отполированного столба. На вершине которого была прибита  поперечная жердь, а  на её концах  висели с одной стороны женские сапоги, с другой мужские. Условие конкурса было самое простое.Тот кто доберётся до сапог, тот и станет их обладателем. Мужики и парни разминаясь и разогреваясь, готовились к схватке со столбом.
   Началась потеха. Смельчак, обхватывая столб  руками и ногами, пытался двигаться вверх по столбу, но безуспешно. До се­редины кое кто доползал, но выше никто. Сапоги, на столбе, всё больше разжигали публику и манили жаждущих.
В какой то момент к столбу подошёл Лёва Клопов. Он шёл раскачи­ваясь влево и вправо, достойно неся своё «могучее тело». Всем стало понятно, Лёва пьян. Некоторые, от греха подальше, отошли в сторону.
Лёва сбросил верхнюю одежду, снял нижнюю рубашку, оголив при этом свой «хилый торс» и с криком: «артиллеристы, Сталин дал приказ...»  бросился на столб. Подпрыгнул, пытаясь обхватить столб руками и ногами, но руки - плети не удержали и Лёва сполз на притоптанный вокруг столба снег.
Громкий смех потряс всю площадь. Лёва встал и направился к крепкому, смуглому парню, молотобойцу (помощнику кузнеца) Толику Го­ловину, который, как показалось Льву, смеялся громче всех. Лёва раз­вернул плечи, сжал кулаки, наклонив голову и смотря исподлобья, вдруг рявкнул визжащим голосом: «Ты угольная козявка, мразь подзаборная, железяка ржавая, тля купоросная, голь чумазая, я тебя буду сейчас учить уму разуму».
Он подошёл к кузнецу вплотную, голова его упёрлась в нижнюю часть груди  обидчика.  Лёва начал энергично кулачками тыкать того в живот. Вокруг все смеялись, приняв это за шутку. «Хватит тебе, Лев, потешил людей, довольно» - сказал ему кузнец. Но куда там, обидные оскорбительные слова лились потоком из уст Лёвы, при этом он всё ещё бил кузнеца кулаками в живот. Кузнецу это на­доело и он отодвинул от себя драчуна на расстояние вытянутой руки. В этот момент, Лёва сказал что то обидное  про мать молотобойца. Кузнец без замаха, коротким ударом, ткнул кулаком в лицо Лёвы, тот запрокинул голову и упал на­взничь. Глаза его закатились, тело обмякло и стало   неподвижным. Два мужика, со­седи Лёвы, взяли его под руки и отнесли домой. К выходкам Лёвы все привыкли, поэтому праздник не был испорчен.
А вот кому испортил настроение Лёва, так это молотобойцу Голови­ну. Злой до нельзя, он подошёл к столбу, снял сапоги и верхнюю одежду, крепко потёр ладонь об ладонь, обхватив руками и ногами столб, по­очерёдно перебирая руками и ногами быстро дополз до вершины столба. Спокойно снял обе пары сапог и заскользил вниз. Женские сапоги он тут же подарил звеньевой колхоза Шуре Ковалёвой. Та в благодарность по­целовала его  в щёку. Шура давно  нравилась кузнецу, но он не решался и не знал, как ей сказать об этом? А тут, такой случай! Он уже забыл стычку с Лёвой, глаза его светились радостью и счастьем. В этом же году,осенью, Александра вышла замуж за куз­неца.
На другой день в колхозном дворе, при получении разнарядки на работу, по­явился Лёва. Под левым глазом у него сиял огромный синяк. Мужи­кам, что поинтересовались откуда это у него, он ответил, что в темноте ударился о приоткрытую дверь. Он, или  на самом деле не помнил, откуда у него это удовольствие, или делал вид,что не знает.
Когда в 1974 году колхозникам, впервые, стали выдавать паспорта, Лёва Кло­пов, сменил свою фамилию.
Он стал Львом Константиновичем Богатыревым.  Лёва очень гордил­ся своей новой фамилией. Но по жизни собственно ничего не изменилось, так как привычки  у него остались прежние.  Периодически, особенно после праздников, на  лице Лёвы  продолжали красо­ваться честно заработанные им синяки.
               
                2016г Февраль