Роковые сороковые Из цикла Посёлок

        Начало войны обрушилось на посёлок внезапно, как и всю страну. Директором завода в это время был Павел Сергеевич Тюрин. Немедленно Нижний завод переведён был на выпуск колючей проволоки. В 1941-м году на предприятие прибыло оборудование эвакуированного Николаевского судостроительного завода. Станки в механическом цехе были заменены новыми, и завод начал работать на оборону. За годы войны было выпущено до трёх миллионов мин для миномётов. Из-за нехватки стали извлечены были и переплавлены шлаковые плиты с мокрого откоса заводской плотины, собраны были все большие и маленькие куски шлака из-под вещнего сброса. Всё это было переплавлено, и металл пошёл в дело.
   
     С первых же дней войны ушли на фронт многие заводские рабочие. Десятки выпускников школы написали заявления идти на фронт добровольцами, многие из них геройски погибли.  Более полутора тысяч югокамцев прошли фронтовыми дорогами. Поэт Виктор Каменских провожал своих друзей на фронт, а позже сам отправился воевать с врагом. Драматические события начала войны описаны им в поэме “Венко”:
          
            Молодых ровесников и старше
            Призывался сразу целый взвод.
            Не играли им походных маршей,
            Но машину выделил завод.
            Новобранцы быстро погрузили
            Рюкзаки с едою про запас.
            И родным и близким говорили:
            – Мы вернёмся, только ждите нас.
            Кончились минуты расставанья,
            Матери прощались, как в бреду.
            Будто в миг последнего прощанья
            Всех острее чуяли беду.
            Принимали в проводах участье
            И подростки с уличных сторон.
            Фыркнул грузовик, чихнул на счастье,
            Покатил за Каму он, в район.
            Вслед ему бежали и вздыхали,
            Вслед летел отчаяния крик.
            Им в ответ кричали и махали,
            Пока пыль не скрыла грузовик…
      
       Можно написать немало книг о мужестве воинов югокамцев. Приведу лишь несколько примеров. Лётчик Пётр Дубровских совершил сорок шесть боевых вылетов, что само по себе было боевым подвигом. Батальонных комиссар Михаил Батуев, находясь в окружении в керчинских каменоломнях, сражался сам и вёл в бой своих солдат до последней гранаты и последнего патрона.
    
     Офицер Красной армии Михаил Васильевич Баженов командовал разведкой одной из воинских частей 1-го Украинского фронта. В труднейшей обстановке водил он бойцов в тыл врага, добывал ценнейшие сведения, столь необходимые для коренного перелома ситуации на фронте. В октябре 1943-го года М.В.Баженов погиб при освобождении Киевской области и похоронен в деревне Гдень Чернобыльского района. За проявленную храбрость и мужество Михаил Васильевич был награждён двумя орденами – Боевого Красного Знамени и орденом Отечественной войны I степени.
      
      Свои воспоминания о роковых сороковых годах оставил мой отец – Василий Константинович Чудинов: “Чем была для нас, молодых уральских парней, война? Война – это прежде всего работа, независимо от того, где ты находишься, в тылу или на фронте. Война – это работа, лишения, трудности, страдания, ограничение питания. За освобождение города Славянска нашей Гвардейской Стрелковой Краснознамённой дивизии было присвоено название Славянской. Такой путь прошла она за три года с момента её создания.
      
     В моей памяти сохранились эпизоды переправы через реку Воронеж на Чижовский плацдарм, эпизод с книгой в Чижовке и гибель политрука с комбатом во время обстрела немцев в Ростовской области. В составе дивизии, в основном, были уральцы – пермяки, свердловчане, челябинцы – и люди, вышедшие из госпиталей, возрасту старшего и среднего, мобилизованные из запаса. В мае-июне состоялась переброска дивизии к линии фронта, получение оружия и боевой техники, обучение военному делу. Сам я был в одном из стрелковых полков дивизии, в батарее противотанковых пушек 45-миллиметрового калибра. Был яичным, замковым, наводчиком, командиром орудия в звании гвардии сержанта, то бишь младшего начальствующего состава.
       
       Всего пробыл я на фронте, на передовой линии, семь месяцев: с июля сорок второго  по январь сорок третьего. Третьего февраля 1943-го года был тяжело ранен под Воронежем и шесть месяцев лежал в различных госпиталях В декабре сорок третьего был демобилизован по ранению как инвалид  III группы. Ко времени моего ранения из первоначального состава батареи, из “старичков”, в строю осталось только семь человек, остальные вышли из строя – были убиты или ранены, пропали без вести. Запомнилась переправа через реку Воронеж: по узенькой тропке тёмной ночью под обстрелом волок я на себе ящик со снарядами – тридцать шесть  килограмм. Застряла пушка в реке – расчет в воду, помочь вытаскивать пушку. Прыгнули, вытащили пушку, заняли огневую позицию. Костер разводить нельзя, обмундирование так на себе и высохло – и никакой простуды, ни гриппа, а было это уже в октябре.
      
      Помню, как где-то на юге Ростовской области немцы начали нас “обтекать” и оказались, примерно, за километр от нас. Я в это время был наводчиком, стал стрелять осколочными снарядами, немцы падали по два и больше человека, а политрук смотрел в бинокль и после каждого выстрела кричал: “Молодец, Чудинов!”. Однако, после трёх-четырёх выстрелов немцы нас засекли, и к нам полетел крупнокалиберный снаряд, а на фронте уже выработалась привычка: слышишь – летит – сразу падаешь на землю. Весь расчет упал навзничь, а политрук и комбат не услышали рёва снаряда: шапки у них были одеты на уши – дело было зимой. Их обоих сразу убило осколками, а весь расчёт остался в живых.
    
     Помню, как ночью близко подошёл к немцам один наш расчет, их легковая машина шла без пехоты – я выстрелил из карабина по машине, дверца открылась, и шофёр стал вываливаться.  Его тут же подхватили, машина пошла дальше, а по нам стали стрелять. Пришлось отходить, к тому же пушка наша уехала и расчет ушел. Я стал последним выползать по пригорку, а по мне стреляют из автомата, цепочка пуль приближается ко мне. Что делать? Я тут же перевернулся на спину, раскинул руки и притворился мертвым, пролежал так минут пять, потом вышел к своим”.
      
      Краткие воспоминания отца о войне, начатые двадцать четвёртого  февраля 1982-го года и завершенные седьмого мая года 1985-го, явствуют о том, что смерть, буквально, ходила за ним по пятам. Вот отрывок из его письма брату Сергею от тринадцатого сентября сорок второго  года: “Сегодня у меня в расчёте убило одного бойца. Произошло это очень скоро, и до некоторой степени мне повезло. Обычно спал я в неглубокой щели без перекрытия, так как тут было свободно и вообще удобнее. Сегодня утром лёг ещё отдохнуть, так как ночью мало спал, только стал засыпать, один боец попросил журнал посмотреть – надо добавить, что я недавно назначен агитатором, – я поднялся и стал проводить читку газет, а на моё место лёг другой боец. Вскоре начался миномётный обстрел нашего района, стреляли и шрапнелью.  Вдруг, после очередного близкого разрыва слышим глухие стоны, оказывается, это в предсмертной агонии стонал боец, спавший на моём месте.

       Когда я бросился к нему делать перевязку, то было уже поздно: это было смертельное ранение, видимо, от шрапнели, в голову и в бок. Такова судьба”. Конечно, отец испытал ещё одно душевное потрясение, не случайно эпизод этот запомнился ему на всю жизнь. Но тогда он объяснил случившееся судьбой и очередным своим везением, а не промыслом Божьим, не волей Господа, сохранившего ему жизнь для того, чтобы на свет могла появиться я, а позже – мой брат Миша, давший жизни свои детям – Николке и Анютке. За проявленное в боях мужество мой отец был награждён орденами Отечественной войны I и II степени и несколькими медалями.
       
       Более пятисот жителей посёлка пали на поле боя. В год празднования 20-летия Победы в Великой Отечественной войне  на средства завода в парке посёлка был установлен обелиск и мраморные плиты с фамилиями погибших на фронтах воинов югокамцев. Вечная им слава!
    
      Оставшиеся на производстве работали, буквально, на износ. В годы военного лихолетья вернулись на завод многие ветераны. Был среди них Василий Иванович Кетов, старейший прокатчик завода, который до выхода на пенсию проработал пятьдесят два года. Сохранились сказанные им при этом слова: “Наши сыновья с оружием в руках идут защищать от подлого врага свою Родину. Их надо заменить на работе, чтобы ни один станок не пустовал, чтобы не меньше, а больше продукции давал завод. Невзирая на мои шестьдесят семь лет, я возвращаюсь на работу в цех”.
    
     На заводе созданы были фронтовые бригады, люди работали без устали, без выходных дней, по двенадцать часов сутки. Организован  был сбор тёплых вещей и посылок на фронт, собраны тысячи рублей взаймы государству на нужды  армии. За несколько лет до начала войны в посёлке было открыто ремесленное училище, которое готовило рабочие кадры для завода. Каким своевременным было это решение! Учащимся скоро пришлось заменить отцов и старших братьев, ушедших на фронт. Сохранились воспоминания об этом Геннадия Фёдоровича Назарова: “Меня взяли в ремесленное училище в 1943-м году в группу токарей. А ещё были там группы модельщиков, прокатчиков, слесарей, сталеваров. Через некоторое время меня перевели в группу модельщиков, мастером у нас был Нечаев Николай Александрович.
    
      Обычно день начинался с учебы: шесть-семь часов теоретических занятий, потом работали в цехах. Мне приходилось работать на Нижнем заводе, где было очень холодно в цехе. Работали мы по четыре-шесть часов.
    Но нас, ремесленников, кормили очень хорошо, старались поддержать ребят. В иных семьях питались тогда совсем плохо, жили бедно, да и детдомовцев у нас было немало. На завтрак давали кашу, чай, хлеб с маслом, обед был из трёх блюд, а потом был ужин. Утром давали по двести граммов хлеба, в обед – триста, вечером – снова двести. Нас кормили даже лучше, чем преподавателей: им полагалась меньшая норма. Были у нас занятия и по военной подготовке, были лыжные кроссы на три километра. А ещё хватало времени выпускать стенгазеты, устраивать вечера – молодость брала своё!”.
   
        В годы войны многие мужские профессии заняли женщины. Сохранились воспоминания Нины Александровны Сергеевой: “С начала войны я жила в Юго-Камске и работала на заводе шофёром. Всю войну возила мины в Пермь, а в посёлок везла сырьё для производства да разные грузы. Все добрые машины были тогда на фронте: нам приходилось ездить на худых. Работала сутками – то в моторе копаешься, то колёса чинишь. Ездила и летом и зимой, и в дождь и в снег, и днём и ночью. Помню, везу как-то мины в Пермь в зимнее время. Было уже поздно – темно. Деревья заснеженные над дорогой нависают. И показалось мне, что на одном дереве сидит человек в белом маскировочном халате. Испугалась я, заревела. А сама жму на газ – реву да еду. Так и проездила всю войну”.
   
        Военными нуждами жил в те суровые годы и весь посёлок. С 1943-го года председателем поссовета был Александр Андреевич Аликин, получивший тяжёлое ранение и контузию в одном из боёв под Воронежем. Приходилось ему отвечать на множество писем фронтовиков с разного рода просьбами да вопросами. Вот одно из них: “Дорогой товарищ, председатель поссовета! С прошлого  года я ничего не знаю о моей семье, проживающей в Юго-Камске. Все мои письма жене и брату остаются без ответа. Где она, жива ли, где дети? Я ничего не знаю, и эта неизвестность меня страшно беспокоит… Очень прощу вас написать мне о моей семье”.  А.А. Аликин тут же ответил фронтовику: “Семья жива, здорова. Письма получают и отвечают регулярно”. Да, видно, порой не все письма доходили до адресатов.
    
      В 1942-м году постановлением ГКО завод был определён специализированным предприятием по выпуску оборудования для нефтепромыслов. В цехах стали осваивать производство задвижек, вентилей, пробковых кранов, воротниковых фланцев и другой продукции для нефтяников. Весь завод по периметр был обнесён высоким забором с колючей проволокой. По углам стояли вышки с часовыми. Однажды кто-то попытался проникнуть в завод через забор со стороны пруда. Охранник заметил лазутчика, дал предупредительный выстрел,  затем выстрелил на поражение. Позже говорили, что это был, якобы, диверсант.
   
        В годы войны прибыли на завод специально мобилизованные немцы Поволжья. Работали они на лесоучастке, а жили в общем бараке. Если ими не выполнялась дневная норма заготовки леса,  их заставляли работать до восьми часов вечера. Были в посёлке и немецкие военнопленные. Их расселили под охраной в бараках неподалеку от Нижнего завода, место это вскоре стали зазывать “зона”. Трудились военнопленные на разных работах: в конце войны заставили их разбирать здание кладбищенской церкви. Пленные говорили, что делали они это не по своей воле, а по принуждению. Во время работ один из пленных сорвался с купола и разбился, похоронили его на опушке леса за Нижним заводом. Позднее тут захоронены были ещё несколько военнопленных, и место в народе стали называть “Куртовым кладбищем”.
    
       Павел Сергеевич Тюрин, директора завода, так вспоминал о труднейших военных временах: “В сорок первом году завод встретил войну с морально устаревшим и изношенным оборудованием: токарные станки выпуска 1861-го года, паровая машина – 1900-го года, недоставало производственных площадей, слаба была топливная база. Но завод имел дружный коллектив. Много лучших рабочих ушли на фронт, но оставшиеся, особенно женщины, порой выполняли нормы на пятьсот процентов. В конце сорок первого перед коллективом была поставлена задача – наладить производство боеприпасов. Организатором и командиром участка боеприпасов был замечательный специалист-практик, потомственный литейщик, душа коллектива – Андрей Васильевич Орехов. Он пользовался огромным авторитетом у всех заводчан.
   
        Никакой другой период в жизни завода не сравнить с этим – насыщенным трудовыми подвигами, высоким напряжением всех сил и способностей. Не знали тогда фронтовики, что знаменитые 82-миллиметровые миномёты громят врагов минами, корпуса которых готовили труженики Юго-Камского завода”.
    
      День Победы – 9 мая 1945-го года – югокамцы встретили со слезами радости. Улыбки, объятия, поцелуи, поздравления с Победой – и слёзы о тех, кто не вернулся с кровавых полей сражений.