Ни о чем как Вегас

               
     Гольцман, голдовый гудок, Шварцман, чорный холодец, конь в пальто, Шебур Тулупов и Собчак, граф Невзоров, вся ху...ня, Захер-Мазох зэхерящий, накосячивший Косяк, дубоссаристый Дубак, Шумурдяк и Кошкильды, всей толпой казали ахуй, несогласье, в рот компот, в шубе норковой и кепке, шарф, бельгийское дубло, кое-где порой фуфайкой, фуфлоеб...м, фуфлогоном, зафуфлистым Грегуаром, кудреватым армянином, некошерным молодцом, бородатым, волосатым, бандерложистым Бандерой, чуть вафлистым " хто не скаче", каторжанским бля буду, Мишей сраным Ходорковским, заворованным дуплом, кодлой гольных обдрищанцев по прешпекту с поэтессой, все ничтожное говно чё-то там кипешевало, в рамках, в долбаных форматах, как до них е...чий Визбор, Ковалев и Окуджава, Грегуар ( всегда при деле ), три старухи, два деда все жевали и жевали сотни лет, эпохи, эры, проводя среди себя спор с дискуссией е...ской о правах и человеках, получая гонорар, отмечаясь в МГБ, пососав чутка у этих, тем подставивши задок, жили-были-не тужили, жрали кал и отгружали экскаватором продукт, неизменно несогласный, либеральный, говносерский, вставший колом в глотке всем, и при этом возмущались : Нездоровая х...ня, весь Фейсбук бурлит и стонет, Твиттер злобой изошел, целых полтора процента превратятся скоро в два.
     Ну, а я мечтал, как крутя штурвал, подымая перископ, поправляя галифе, всех уе...щных уродов положил бы на мосту, ибо очень просто : шило-мыло, но основой - девяносто третий год, а раз так, идите на х...й, Кашин, Яшин и Навальный, снова сучия Собчак, три еврея, два армяна, русский, немец, пидарас, комсомолец, большевик, купчик, лондонский беглец, падаль Миша Ходорковский, Путин, Сечин и Шойгу, хрена пробовать сорта, ведь говно одно и то же, тот же славный мародер, прихвативший и отжавший, кто успел, кто съел, кто сдох, кто жирует, кто бедует, на х...й, смысла нет, лишь бунт с резней, что всех нас отправит в ад.
     Я бормотал эту дичь, направляясь к любимой ведьме, скромно теша свое самолюбие снисходительным высокомерием, хмыкая и улыбаясь, предвкушая испуг в ее глазах, когда вкачусь колобочком, сбежавшим от бабушки долбаной, умненьким колобочком, нашедшим общий язык с лисой, как ни странно, русский. Слава богам, не иврит. Хотя, и идиш - тоже нех...во.
     - Чё за на х...й ?
     Ведьма шоркалась по заокеанским движухам, понтовалась дешевкой, дохлыми неграми и живыми поросятами из демократических республиканцев, одинаково говенных и неинтересных, разве, у одного имя было, как у мертвого английского пидора с кучей ангелочков, а у второго парик и фамилия, наводящая и настораживающая, прицел и хер, соответственно, прицел на башку его глупую понтореза, хер на блондинистую порноактрису из немцев, точнее, немок. Как Доротея Пеш. Как Мерседес Бенц и Тереза Орловски.
     - Вот, - растопырилась она маечкой, - наш выбор, товарищ.
     Я вздрогнул и оглянулся. Волков нет. Значит, в лес можно не ходить. И то ладно. А то получится, как с тестем Чубайса, прости Господи и помилуй Богородица. Хотели кино снять, но получилось одно недоразумение и это правильно, потому, что всесильно. Я прикрыл глаза и представил Сесиль. Голая. Красивая. Говорит :
     - С вашей формой черепа вам непременно нужно уйти в запой. Навсегда. И никогда не снимать кино. Не писать книг. Не ставить спектакли. Вспомните, гражданин, великого Буркова из рязановского фильма, как он каждое предложение на собрании кооператива заканчивал призывом пить вино. Вот и соответствуйте.
     - Бля, я не знал, что у тебя гражданство уже ихнее, а то б Джессикой звал, - я умышленно сплагиатил у Трапезникова его словечко " ихний" и снова задумался. Интересно, а слово " гражданство" ему известно ? " Джессика" точняком неведомо, импортное слово, заграничное, типа, Лады в экспортном исполнении, но круче. Как Лионель Месси. Как СиСи Кетч и Сиси Кепвелл, закозлиный коматозник.
     - Не, - засмеялась она, - гражданство нашенское. Вроде. Надо мужа спросить.
     Вредная она, все-таки. Обязательно мужа приплетет с сиськами волосатыми и рожей глупой, нет бы подругу рыжую, все норовит мне мужика подсунуть. Блин, как бы ей объяснить, что моя любимая Бэйли Джей не совсем мужик, точнее, совсем не мужик. Ха !
     - Ты чо ?
     - Вспомнил, - хохотал я, - вчера игра ассоциаций меня от Паука к Дите перекинула, а от нее к Бэйли.
     - А потом ?
     - Кончил.
     - На Бэйли ? - Выспрашивала она, сверкая враз загоревшимися глазами. Понятно, надоело ей говно жевать политическое, хочется разврата.
     - Ну, не на Паука же.
     - Отчего, мне он очень даже нравится, - размечталась ведьма, - бороденка такая, топор, опять же. - Она даже застонала, видимо, вообразив дичайшую оргию, непроизвольно опустила руку вниз, глупенькая. При встрече с ним руку надо вскидывать вверх.
     - Вверх ! - Гаркнул я.
     - Негры не поймут, - она сплюнула, устав лицемерить, улыбаться в эти дегенеративные черные рожи, скалящие зубы и гнусящие " олл райт, мазафака". Суки.
     - Слушай, я такую херню не пойму : почему самые достойные американцы сваливают жить в Европу, а вы дрочите на континент этот хренов, но до Рио- Гранде, а ниже будто и нет никаких Америк ? Один летчик, кстати, точнее, не один, тоже думал, что нет никаких Америк, придурок, хоть, фамилию бы сменил, что ли.
     - Ниже не плотят.
     - Надо говорить " платят".
     - Ты мне мозг е...ть пришел ?
     Разговор становился скучным, как физиономия российского президента, как книжки Борхеса, как искусство Уорхолла и порнуха в презервативах без анального секса.
     - Скучно, - зевнул я и пошел к двери.
     - А ты чо заходил-то ?- Крикнула она.
     - Так, глянуть. Убедиться.
     - В чем ?
     - Все в том же. На Западном фронте без перемен. На хрен.
     Я аккуратно прикрыл за собой дверь и пошел смотреть порно.