Глава II. Страх

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ЯНТАРНОГО ДНЕВНИКА БЕЛЬФЕГОРА.

Тёплые нежные лучи солнца освещали роскошный особняк, находившийся вдали от цивилизации, в окружении лесов, полей и небольшого пресного озера. Огромное трёхэтажное здание из красного кирпича отлично вписывалось в окружающую среду, будучи старым и слегка обветшавшим, но сохранившим былую красоту и величие. Во внутреннем дворе было посажено полтысячи цветов: роз, орхидей и бегоний, однако главным украшением особняка по праву считался возвышавшийся над землёй фонтан – символ богатства и власти семьи, проживавшей здесь вот уже больше двух веков.

Заполненное шумом, криками и грохотом здание находилось в нескольких десятках километров от столицы. То было родовое поместье герцога Эйдельмана, пребывавшее в состоянии подготовки к предстоявшему бал-маскараду. Обязанностью герцогов испокон веков являлось проведение пышного праздника раз в пятнадцать лет, чем сейчас и были заняты все слуги в моём доме. Официально это было нужно для того, чтобы продемонстрировать всем своё влияние, величие и состоятельность, однако на самом же деле все аристократы просто горели желанием получить бесплатную выпивку, и некоторые из них даже не скрывали своих намерений за сладкой пеленой лжи о важности мероприятия или приятном времяпрепровождении. Проведение бала и присутствие на нём были обязательны, и, если кто-то не удостаивал чести герцога посетить данное празднество, это считалось дурным тоном и неуважением к традициям. Светское общество всегда вызывало у меня несколько негативные эмоции, но я мог позволить себе вращаться в этих кругах как можно реже, ссылаясь на бесконечную занятость обучением.
– Господин Бельфегор! – крики раздавались по всему третьему этажу. – Господин Бельфегор, вы слышите меня? До бала осталось всего полдня, Вы должны успеть подготовиться!

То были крики моей няни, разыскивавшей меня по дому. Я прятался в комнате своего лучшего друга, который часто гостил в моём поместье со своей семьёй. Все воспринимали этот бал с излишней серьёзностью, особняк преображался как по волшебству, слуги старались украсить его и сделать как можно более благовидным, лишь бы не ударить в грязь лицом перед гостями. Я тоже ждал этот бал, хотя и не относился к нему столь серьёзно. Мне просто хотелось узнать, что эта церемония собой представляет и чем отличается от других пиршеств. Но, хотел я того или нет, мне следовало присутствовать на разных торжествах как можно чаще, потому что участь наследника престола, за неимением детей у короля, была уготована мне, как сыну герцога – второго по важности человека в этом королевстве.

Приоткрыв дверь и убедившись, что коридор пуст, а няня ушла на первый этаж, я выскочил из комнаты и направился прямиком в своё любимое место, находившееся по левую руку от ступенек, ведущих вниз. Добежав до лестницы, я попал в поле зрения служанки, отвечавшей за украшение третьего этажа.
– Господин Бельфегор, Вас ищут, – робко сказала она. – Разве Вы не слышали криков?

Это была девочка моего возраста, выросшая в особняке после смерти своих родителей. Она была достойно обучена тому, как обслуживать своих господ и их поместье, и посему была чрезвычайно ответственной. Я переживал, как бы она не закричала, что нашла меня.
– Нет, ничего такого я не слышал, – улыбнулся я, заговаривая её. – Пожалуйста, расскажи побольше, что же будет на предстоящем бал-маскараде? Я видел множество разнообразных блюд на кухне, и их всё ещё продолжают готовить. Стало быть, гостей у нас будет много?
– Простите, не могу ничего сказать наверняка, – неуверенно ответила она, сложив руки перед собой. – Я ведь и сама ни разу не была у Вас на приёме, но, – она засомневалась и посмотрела по сторонам, а затем помахала кистью, чтобы я наклонился, и чуть ли не шёпотом продолжила рассказ мне на ухо: – ходят слухи, что на этом самом месте, где мы сейчас с Вами стоим, был замок колдуна. Он выходил лишь ночью, когда солнце пряталось за горизонтом, и из-под верхней губы его торчали длинные белые клыки, острые как лезвие, а глаза были кроваво-красные, словно налитые кровью. Однажды он убил принца своего королевства, и теперь дух юноши приходит на каждый бал-маскарад «незваным гостем», желая отомстить за свою смерть! – она отодвинулась от меня и посмотрела мне в лицо, но через пару секунд засмущалась и опустила глаза в пол. – Простите меня, господин, что пересказываю Вам слухи. Я не знаю, насколько эта легенда правдива, поэтому Вам не стоит переживать из-за предстоящего праздника! С Вашего позволения, я пойду выполнять свою работу.

Она быстро убежала, ощутив, что её история ничуть не вдохновила и не испугала меня, да и вообще не произвела на меня никакого впечатления. Моя няня периодически рассказывает эти сказки всем детям в особняке, но вряд ли хоть что-то из этого основано на реальности. Я уже давно перестал верить в подобные небылицы, но вот служанки продолжают пересказывать их друг другу, а иногда и мне, вызывая во мне некое негодование и недопонимание. Что ж… Отсутствие образования скрыть очень сложно.

К счастью, это не единственная легенда, бытующая в наших кругах. Есть и более интересные, и более похожие на правду сказания. В моём особняке имеется специальная комната – «хранилище мифов». Это название придумал я, потому что для меня эта комната – нечто священное, охраняющее самые загадочные мифы современности. Находится она на третьем этаже у правой лестницы, ведущей в гостевую комнату, предназначенную для моего лучшего друга, который всегда с радостью приезжает ко мне в гости, – Галбрейт Акиры.

В «хранилище мифов» выделена целая стена всего лишь для трёх портретов. Откуда они там взялись, когда были написаны и кто на них изображён – никто уже и не помнит, потому что они висят в нашем особняке вот уже два столетия. На двух из них изображены мужчины, а на третьем – женщина, приковывающая наши с Акирой взгляды с самого детства. Лица мужчин стёрты временем: частично порваны холсты, частично смыта краска, но портрет женщины, что висит в середине, сохранился абсолютно нетронутым, что добавляет ему притягательности. Акира уверен, что такое несоответствие не может быть простым совпадением, и посему он вечно убеждает меня, что мужские портреты были испорчены намеренно, однако никто не может подтвердить или опровергнуть эту версию событий.

Легенда, живущая в этой комнате, гласит, что тысячелетия назад, задолго до рождения Иисуса Христа и большого потопа, в человеческом обществе существовали «негласные короли». Они захотели создать свой собственный мир, отличавшийся порядочностью, честностью, отсутствием лицемерия и людских масок, – идеальный мир. Они попытались, но были уничтожены и отправлены в ад за свои деяния. Тот портрет, что висит по левую руку от женского, изображает первого Короля, получившего имя «Справедливый» – именно он вёл людей к изменениям. Его имени на портрете нет, но в самом низу можно разглядеть крохотную надпись на латыни: «rex iustus» – «Справедливый Король».

После смерти первых, желавших перемен, появились вторые. Портрет, что висит справа от женского, изображает потомка первого революционера – его племянника, «Великодушного Короля». «Великодушный», как гласит легенда, увековечил себя попытками удовлетворить потребности всех, кто шёл за ним, раздавая нуждающимся еду и предоставляя кров. Но судьба вторых неизвестна, хотя существует множество догадок, что они повторили участь первых. Родственные связи двух королей также не доказаны, и временной промежуток между двумя восстаниями неизвестен, но Акира утверждает, что где-то слышал об этом.

Женский же портрет является самым загадочным, несмотря на то, что он единственный, на котором видно лицо человека. Про эту женщину известно лишь то, что она тоже была королевой, но ни особый титул, ни связь с другими правителями не известны ныне. Существует лишь её портрет, который привлекает всех, кто его видит. Я прихожу в эту комнату, кажется, чаще, чем в свою собственную, и смотрю на эту женщину, не сводя с неё глаз. Её аккуратные черты лица делают её подобной ребёнку, но взгляд даёт понять, что она намного старше, чем кажется. Она смотрит высокомерно, но не с ненавистью или презрением, а с величием, подчёркивая собственную значимость и самодостаточность, показывая не отношение к людям, а отношение к себе. Но в то же время в её взгляде есть некое смирение с чем-то, не пойму только, одиночество ли? Тоска? Скука? Как бы там ни было, есть что-то, что печалит её. Я так много времени провёл у этого портрета, что мне кажется, словно я почти научился понимать человека, который уже, возможно, не одно тысячелетие как мёртв, а может и не существовал вовсе. Я всё время думаю о том, каким должен быть правитель, и её выражение лица словно отражает всё то, чем я хотел бы быть. Смотря на неё, а потом на тех юных леди, что окружают меня и мечтают о завоевании моего сердца, я понимаю, что реальность сурова. Женщина, что на портрете, словно из прекрасной сказки, из сна, который не может сбыться. 

Неожиданно скрипучая дверь распахнулась, и в комнату, улыбаясь, вошёл самый неординарный человек из всех, кого я когда-либо знал – мой лучший друг Акира. Недаром особая комната находится рядом со спальней особенного юноши. Необычный вкус и нетипичные увлечения – лучший способ охарактеризовать моего дорогого друга, который часто гостит в моём особняке. Будь то брюки, сюртук, жилет – всё его одеяние всегда исключительно чёрное, и единственный цвет, которому он позволяет проникнуть в это тёмное царство, – белый, но белые в его гардеробе только сорочки и шейные платки, да и то не все, а найти что-то зелёное или коричневое и вовсе не представляется возможным. При этом Акира увлечён физическими нагрузками настолько, что в свои двадцать он, аристократ, имеет такую же развитую мускулатуру, как крестьяне, работающие в поле. Многие юные леди, знакомые с ним, не раз говорили, что чувствуют в нём мужскую силу, что за его широкой спиной можно спрятаться, но едва ли он так развивает своё тело ради женского внимания. Говоря по правде, я никогда не понимал, зачем ему это нужно, поэтому никогда не гнался за ним, а физически развивался только с помощью фехтования.

Вдобавок ко всем своим странностям, Акира нечеловечески красив лицом: густые слегка волнистые тёмные волосы падают небольшой прядью на широкий лоб, прямолинейный взгляд тёмно-коричневых глаз всегда наполнен глубоким смыслом, его очи отражают огромный поток мыслей, крутящихся в его голове; аккуратный овал лица и ямочки на щеках делают весь его образ довольно милым с женской точки зрения, несмотря на мужественный подбородок и губы, порой складывающиеся в злобную ухмылку. Скольких бы людей я ни встречал в жизни, ни один не был так привлекателен внешне, как он. Все юные леди нашего круга, встречавшиеся с Акирой хоть однажды, были раз и навсегда влюблены в него, но безответно. Я иногда завидую его успеху и не могу понять, почему же он остаётся ко всему равнодушным. Но не было и нет женщины в мире, способной привлечь его внимание, кроме одной единственной, в которую откровенно влюблён уже много лет и я, но которая никогда не подарит свою улыбку ни мне, ни ему, потому что умерла задолго до нашего рождения, если вообще существовала. 

Именно перед лицом этой женщины стоял сейчас я. Быстро приблизившись ко мне, Акира впился взглядом в портрет, тянувший нас к себе уже долгие годы. Иногда мне казалось, что каждый раз, смотря на картину, мой друг находил в чертах лица этой женщины что-то новое. Он, как и я, мог сутками находиться здесь и рассматривать холст, хотя мы оба уже, пожалуй, изучили каждую его крошечную деталь.
– Волшебно, не находишь? – мечтательно проговорил юноша, не отрывая взгляд от лица королевы. – Столько лет прошло, а мы с тобой всё ещё здесь, будто только сейчас забрели в эту комнату. Помнишь, как ты боялся идти в дальнюю часть особняка, потому что никто другой это место не посещал?
– Помню, – улыбнулся я. – И няня мне часто рассказывала пугающие истории о призраках, обитающих здесь.
– Сколько лет прошло?
– Одиннадцать.
– Уже так много? Не верится, что мы с тобой восхищаемся умершей женщиной вот уже одиннадцать лет, – задумчиво ответил Акира.
– А кем ещё восхищаться? – с досадой спросил я. – В наше время таких выразительных глаз, как у неё, уже не встретишь.
– Да, – тяжело вздохнув, согласился он, – не встретишь.

Продолжая смотреть на портрет, он неожиданно улыбнулся. Такую улыбку я видел лишь тогда, когда мой друг глядел на холст; мягкую, наполненную нежностью улыбку. Не знаю, о чём он мог думать, но я всегда чувствовал его необъяснимую тягу к этой необычной женщине. Мы даже не были уверены, жила ли она когда-то на самом деле или же являлась фантазией талантливого художника, однако ничего не могли поделать с эмоциями, пылавшими внутри нас.
– Один знакомый лорд мне поведал, – неожиданно сказал Акира, повернувшись лицом ко мне, – что в озере, которое за лесом, вода прозрачна и чиста, словно слёзы, а смотришь в неё – будто в зеркало. И королева, что изображена на портрете, как говорят, жила подле этого озера, рядом с которым до сих пор стоит её деревянная лачуга. Я не склонен верить романтичным сказкам, но, если хочешь, мы можем узнать наверняка.
– Идти через лес? – испугался я. – А не опасно ли?

Акира посмотрел на меня таким взглядом, словно хотел сказать мне: «Не будь трусом!» Я подумал и решил, что нет ничего плохого в небольшой, пусть и немного опасной прогулке.

Мы осторожно покинули особняк, стараясь не быть замеченными кем-либо из прислуги, перелезли через забор, окружавший поместье, и побежали в лес. Солнце, пробивавшееся сквозь крону деревьев, согревало нас тёплыми лучами и слепило глаза, а высокие тополя и берёзы своими ветками делали нам коридор, провожая, словно дорогих гостей, и мы послушно следовали их указаниям. Тополиный пух летал в воздухе, подобно снегу, а иногда тропа, по которой мы шли, застилалась пухом настолько, что мне казалось, будто мы идём в ледяной замок к Снежной королеве.

В какой-то момент мы обнаружили, что красота летнего леса, ведущая в неизвестность, настолько вскружила нам голову, что мы заблудились. Акира не был встревожен, он предложил немного передохнуть, прежде чем идти глубже в чащу. Я предлагал вернуться обратно, но он утверждал, что мы зашли слишком далеко, и было бы обидно вот так взять и сбежать домой. Я не был согласен, но прислушался к мнению Акиры.

Я сел на траву и вздохнул, оглядевшись. Мир казался красивым, когда вокруг не было ни единой души, кроме моего лучшего друга и меня, а был лишь свежий ветерок, развевавший волосы, и деревья, шелестевшие листьями.

Неожиданно за спиной я услышал рычание. Грозный голос доносился из-за кустов, и я оглянулся, дабы обнаружить, откуда шёл звук, но потом рык стал слышаться со всех сторон, и я уже не мог понять, где искать источник. Я испуганно посмотрел на Акиру, но он казался спокойным и решительным. Рычание продолжалось с полминуты, мы вскочили на ноги и встали спиной к спине, смотря по сторонам. Наконец виновники шума показались – нас окружила стая волков.

Когда животные вышли из кустов, они выглядели как обычные белые волки, грозно рычавшие и оскалившие зубы. Вожак стаи, облизнувшись, посмотрел мне в лицо, а потом я увидел, как его янтарно-жёлтые глаза наливаются кровью, становясь алыми. Вокруг его шкуры вдруг загорелся огонь, но не такой, как в камине: это пламя не жгло белую шерсть и не поджигало траву под волчьими лапами. Это были не просто волки, нет, это были демоны в волчьей шкуре. Я пребывал в таком шоке от увиденного, что мог только стоять, несмотря на то, что животное уже оттолкнулось от земли и летело на меня, разинув пасть и смотря своими кроваво-красными глазами в мои.

Заметив мой ступор, Акира оттолкнул меня назад и закрыл собой. Волка, уже почти долетевшего до нас, будто что-то отшвырнуло, словно резкий порыв ветра хлынул в его сторону, он ударился об дерево, упал и заскулил. Пламя вокруг его шерсти исчезло, а глаза вновь окрасились в жёлтый, будто всё это мне лишь привиделось. Рычание стало громче, однако волки начали уходить, увидев, что их вожак не в силах сражаться.

Я резко сел на землю, с ужасом смотря на лежащего и тяжело дышащего зверя. Акира подал мне руку, но я не мог встать, потому что не чувствовал сил в ногах. Страх полностью сковал меня и не исчезал даже после того, как угрозы не стало.
– Что это было? – с ужасом спросил я.
– Вставай, нам пора идти, – пренебрежительно приказал Акира. – Здесь оставаться опасно. Идём обратно в поместье.
– Ты не видел пламя? – промямлил я. – Оно было прямо вокруг волка! И глаза!..
– Вставай, – повторил Акира ещё более утвердительно. – Волки могут вернуться, и второй раз нам так не повезёт. Посмотрим на озеро в другой раз.

Уверенный тон Акиры застал меня врасплох, и я послушно взял его руку, поднялся, а затем молча побрёл назад в особняк, не понимая, что только что произошло на моих глазах. Спрашивать дальше я не мог, мне слишком трудно было формулировать свои мысли, поэтому я просто делал то, что говорил Акира.

Когда мы вернулись, грязные и испуганные, няня налетела на меня с расспросами, заставляя идти в комнату и переодеваться, так как до маскарада оставались считанные часы. Я не мог ничего ей рассказать, потому что не знал, что тут можно рассказывать. Послушно переодевшись в другой костюм, я сел у окна своей комнаты и начал прокручивать в голове произошедшее.

Слегка придя в себя, я помчался в библиотеку. Просмотрев несколько книжек, я нашёл легенду о существах, называемых «люпами». Согласно книге, люпы – древние мистические волки, живущие в аду и охотящиеся на сильных колдунов или магов. Взрослые люпы достигают около трёх метров в длину, но те, кого встретили мы, были размером с обычных псов, следовательно, если это и правда были люпы, то всего лишь волчата. По легенде, вокруг шкуры свирепых люпов собирается магическая энергия, наделяющая их огромной физической силой, и внешне она напоминает пламя, но оно холодное и не обжигает ни шкуру люпа, ни то, к чему прикасается, потому что не является огнём по своей сути. Эта энергия нагружает организм люпа чересчур сильно, что вызывает внутренние кровотечения, которые становятся заметны внешне по глазам, меняющим цвет на алый. Однако в книге также было сказано, что люпы никогда не нападают на простых слабых людей и охотятся лишь на обладателей такой же энергии, дабы восстановить её у себя. Тем не менее, то, что мы видели сегодня, по описанию самый настоящий люп. Наполненные кровью глаза, холодное пламя... всё так и было.

Я не мог понять, как столь очевидно неправдивые легенды могли стать реальностью, и я всё ещё не верил, что со мной, обычным человеком, могло произойти что-то столь неординарное. Более того, я никак не мог понять сам и боялся спросить у Акиры, как же он смог нас спасти. Откуда такая храбрость? Почему в тот момент страх сковал лишь меня? Это я настолько труслив, или же Акира столь бесстрашен?

Помимо всего прочего, мне не давала покоя мысль о том, каким именно образом моему другу удалось обратить люпов в бегство. Акира, безусловно, необычный, но едва ли он обладает какими-то магическими способностями, я бы узнал об этом первым. Да и почему они решили напасть на нас? Мой друг не может быть колдуном, способным отразить атаку адских волков, однако... Полная картина этой истории всё равно не складывается в моей голове.