Главная роль

   Все случилось из-за Наташки. И девчонка она, кажется, самая обыкновенная, но не стало мне жизни без её карих озорных глаз, звонкого голоса и каштановых, спадающих на плечи волос. Не увижусь с ней в течении дня – и нет мне покоя, никакое дело на ум не идёт. А она и смотреть на меня не хочет. Зато как увидит рыжего Серёгу – всё в ней преображается: и голос становится ласковее, и улыбка нежнее, и румянец на щеках ярче. И начала меня точить ревность жгучая, тяжёлая, неотвязная.

   Однажды вечером, пользуясь отсутствием Серёги ( он был в командировке), я решил проводить Наташку из кино домой. Хотел взять её под руку, но она так посмотрела на меня, что … Пошли рядом. Помалкиваем. Вдруг Наташка говорит:

   - Костя, я знаю, что ты неплохой артист в жизни, а на сцене ты мог бы сыграть? Дело в том, что мы начинаем готовить новогоднюю пьесу и у нас не хватает одного участника. По-моему, роль для тебя подходящая. Как ты на это дело смотришь?

   Голос Наташки потеплел, и волна неуёмной радости захлестнула меня с головой. «Ага! Наконец-то ты и на меня обратила внимание», - подумал я. И перед моим мысленным взором возникла такая картина: я иду с Наташкой, под нашими ногами весело похрустывает снежок, а Серёга злой, как чёрт, плетётся сзади.

   - Я любую роль сыграю! – вырвалось у меня. – Хоть самую трудную!

   Наверное, это прозвучало очень хвастливо, потому что Наташка громко расхохоталась.

   - Не веришь? – спросил я, не желая отступать, хотя и сам понимал, что хватил лишнего.
   - Нет, почему же? – не особенно уверенно отозвалась Наташка. – Приходи завтра к семи вечера в клуб.

   Я пожал на прощание её холодные пальцы и полетел в общежитие. И хотя в хмурых пирамидальных тополях, выстроившихся вдоль улицы, гудел холодный ноябрьский ветер, в ушах моих пели соловьи.

   На другой день, прежде чем пойти в клуб, я долго вертелся перед зеркалом, примерял новый галстук. И, кажется, мои старания не пропали даром. Во всяком случае, она встретила меня приветливо.

   С этого дня я зачастил на репетиции. Сначала они мне казались нудными и скучными. Сначала они мне показались нудными и скучными. Повторяешь одну и ту же фразу по десять раз и всё никак не угодишь Наташке. И тут, говорит, у тебя не так получается, и здесь не этак. Вот тебе и «любую роль сыграю». Однако я парень по натуре настойчивый, что задумаю – обязательно сделаю. Не ограничиваясь репетициями в клубе, начал и дома заниматься. В конце - концов, сумел-таки войти в роль и так изобразил на сцене влюблённого офицера, что Наташка принялась мне аплодировать. А за ней и все участники нашей самодеятельности. Я был так растроган, что у меня даже в горле запершило. «Ну, думаю, Наташенька, растопил я, наконец, твоё сердце!»

   Вскоре в заводском клубе мы ставили нашу пьесу. Зрители встретили её очень тепло. Моя игра всем понравилась, мне хлопали. И всякий раз, когда я покидал сцену и появлялся за кулисами, Наташка подбегала ко мне и с жаром трясла мои руки, и говорила что-то очень приятное и возвышенное, а потом даже поцеловала в щёку. При всех! И Серёги не постеснялась!

   Я ликовал. У меня было такое хорошее настроение, что в глубине души я даже пожалел Серёгу и мысленно попросил прощения за то, что отбыл у него подружку.
 
   Позже я вместе со всеми веселился, танцевал. В зале было жарко. Я вышел на улицу освежиться, покурить. В голове всё ещё звучали монологи, отдельные фразы из пьесы…

   Но вдруг всё оборвалось. Мимо меня со смехом, в обнимку, пробежали Наташка с Серёгой. Я не верил своим глазам. Оставаться в клубе не было никакого желания. Быстро одевшись, я вышел и медленно побрёл по улице, сурово осуждая себя за то, что согласился на предложение Наташки заниматься в самодеятельности. «Знал бы, что так получится, разве бы пошёл! Ни в жизнь! Эх, Наташка, Наташка, неужели ты не понимаешь, что только из-за тебя пошёл я на сцену?»

   Резкий осенний ветер дул в лицо, освежая и успокаивая. Постепенно я настраивался на новые более спокойные мысли. «И здорово всё же у меня сегодня получилось, - думал я, закуривая. – многие, наверное, так и не догадались, что блестящий офицер на сцене – это я, Костя Снегирёв. Нет, хорошее всё-таки это дело – сцена: был я Снегирёв, а перед зрителями явился кем-то другим». И тут я понял, что со сценой меня теперь связывает не только любовь к Наташке, но и нечто другое, не менее сильное и властное.

   Я вспомнил Наташкины слова, сказанные мне в ходе пьесы за кулисами: «Да ведь ты, знаешь ли… ведь ты очень способный Костя! В следующий раз ты получишь главную роль».

   Около самого общежития я снова увидел Наташку с Серёгой. Но вот чудо! Почему-то не было ни обиды, ни ревности, ни одна живая струна не задребезжала в моей душе. Удивительно. Откуда-то из темноты выплыла и снова встала перед глазами сцена. Я удивлялся тому, что о своей будущей главной роли я думал сейчас больше, чем о Наташе