Ты в моем сердце

Ты в моем сердце.

Вот уже сколько лет у меня нет
друзей.  Сейчас я уже в 9 классе, а
человека, которому я могу доверить свои сокровенные тайны, нет. Может быть,
трагедия, которая произошла пять лет назад, так повлияла на меня? Это происшествие  до сих пор живёт в душе, в глазах появляются
слёзы, когда услужливая память рисует силуэт девочки, моей подруги.

  Мы учились в третьем классе, сидели за
одной партой, делились булочками на переменах, вместе гонялись за  мальчишками, когда те показывали нам
языки.  Я всегда любила наблюдать, когда
моя подруга Тоня заливалась смехом, и, чтобы она не переставала смеяться, показывала
ей смешные рожицы. Наши мамы  работали
продавщицами в одном магазине. Так как папа Тони погиб, мой отец всегда с
теплом встречал ее у нас дома, заменял ей, как мог, отца. Нас связывала
настоящая дружба,  которой, казалось, ничего
не грозило.
В этот день стояла невыносимая жара. На лето
нам дали список книг, которые мы должны были прочитать. Я и Тоня договорились
встретиться у меня во дворе в 10 часов, чтобы пойти в библиотеку и взять книги.
Вчера, когда Тоня взяла телефон, я услышала очень болезненный, тихий голос моей
подруги. Испугавшись, что с ней что-то случилось, я спросила:

-Тонечка, все нормально?

-Да, все нормально, -ответила Тоня.               
Было видно, что она пытается скрыть свое болезненное состояние, но вышло
наигранно.  Настаивать не стала, но
что-то тревожило меня. Я вышла во двор.
Всё, как обычно: дети катаются на качелях, бабушки-соседки шепчутся на
лавочке, птицы щебечут на ветках березы,  люди бегут по своим делам. На часах было
10:15.   
«Тоня никогда не
опаздывала, - подумала я. – Может, что-то случилось?».
Я решила подождать еще
немного. «Мало ли, может, маме помогает», - продолжала я думать.
 Уже 10:35.

«Да что может так задержать? Договорились же, в 10:00», - бесилась я.

-Аня! - окликнул знакомый голос.

В надежде, что это Тоня, я обернулась. Нет, это была  моя мама. Правда, что-то было не так. Растерянная
и подавленная, она быстро шла ко мне.

-Анюта, - тихо сказала мама, - Тонечка в больнице, она серьезно больна.

В глазах у меня потемнело.
-Пойдем, доченька! Папа
ждет в машине, мы должны ехать в больницу, - сказала мама и взяла меня за руку.
В машине я села возле окна. Небо казалось не таким как раньше. Такое грустное,
пасмурное, будто хочет заплакать вместе со мной. Странно…Я не увидела ни  одной птицы, словно они исчезли… А вдруг Тоня
никогда не поправится? Я с трудом отогнала эти мысли.
  В больнице я  почувствовала резкий запах лекарств, увидела
какие-то серые лица больных, сидевших в коридоре. Мама крепко держала мою руку.
Мы подошли к палате.
Я открыла дверь. Стены в палате были выкрашены в белый цвет, пол выложен
белоснежной плиткой.
Тонечка лежала одна. Больше никого в палате не было. Нежный , но грустный
взгляд подруги встретил меня.
-Тоня, привет! - с такими словами я подлетела к кровати.
Тонечка слабо улыбнулась. Я села на край кровати, а мама стояла сзади меня. -Как ты себя
чувствуешь? - спросила моя мама.
-Все хорошо, - прошептала Тоня.
Дверь  открылась. Вошла мама Тони. Она подняла
на нас заплаканные глаза:
- Вы пришли. Добрый
день.
Повернувшись к Тоне, я
сказала:

- Ты обязательно поправишься! Все будет замечательно!

Мама Тони заплакала и выскочила из палаты, моя мама за ней.

 - Наташа! Наташа! - звала моя мама.
- Почему твоя мама плачет? – спросила я.
Рука Тони чуть дрогнула
в моей руке.
- Аня, - начала Тоня, -
Я слышала разговор врача и мамы, у меня рак.
- Нет, - заплакала я.
–Ты не можешь умереть!
- Я не думаю, что врач
врет. Будешь гоняться за мальчишками одна, - произнесла она с улыбкой.
Слезы покатились
градом. А что можно было сказать? Рак никого не жалеет. Это было известно даже
сопливым второклашкам. Но мне казалось, что
происходящее просто дурной сон, что скоро мама зайдёт в комнату и
скажет: «Анюта, вставай! Опоздаешь в школу», а потом все будет как прежде:
уроки, книжки, глупые мальчишки, заразительный Тонечкин смех…
Дурной сон не кончался.
Я приходила почти каждый день, сидела на кровати, держа Тоню за руку. Иногда ей
становилось лучше: появлялся аппетит, розовели щёки, Тоня шутила и смеялась. В
такие хорошие дни мы играли. Её куклу звали Барби, а мою – Синди. Куклы
работали моделями, ездили друг к другу в гости, обзаводились семьями – словом,
жили на всю катушку. А Тоня бледнела и худела. Потом ей обрили голову и надели
тонкую вязаную шапочку. Однажды в самый разгар игры Тоня откинулась на подушки
и прошептала:
- Не хочу играть. Я устала. Возьми мою Барби
себе.
На следующий день меня
не пустили к Тоне.
До сих пор стараюсь не
вспоминать о том, что было спустя два месяца: похороны, гроб, венки, надсадный
плач тёти Наташи…
   Меня  зовут Аня. Я учусь в 9 классе. Нормально
учусь. И предки у меня нормальные, но место подруги в моей жизни пока пусто. Некому
рассказать, что Саша Гринько вчера посмотрел на меня особенно. Не с кем
поделиться тем, что новая водостойкая  тушь оказалась дрянью – осыпается с ресниц.
Иногда всё такое я рассказываю Барби – кукольной блондиночке с карамельной
кожей и нарисованными синими глазами. Порой во сне слышу заливистый Тонин смех
и просыпаюсь со слезами на щеках.