Живые Иконы - одна звёздная ночь Ананды Нирванова

                Живые Иконы —
           или одна звёздная ночь Ананды Нирванова


Ананда Нирванов вёл полуотшельнический образ жизни.
Его уже мало интересовала политика, с её извечными выпячиваниями коллективного эго, распрями и самовозвышениями во самообвинениях других, хотя и следил за разными новостными лентами, и иногда даже телевидел новости из различных стран и от разных «евангелий», при просмотре которых зачастую чувствовал такую «безнадёжную» любовь к их страдательным персонажам, ярко прорисовываемым, словно в отместку кому-то на небесах, режиссёрами, что половину времени тихонько осознанно молитвенно плакал, но взгляд от экрана не отрывал.
Не так много интересовало Ананду и мирское искусство, призванное более «убивать время» людей, нежели давать настоящую прикосновенность и чистую радость, а книги, газеты и фильмы — словно кишмя кишели этой бессмысленной для души и сердца мельницей слов и образов,были полны шелухи без самих зёрен; однако, Ананда просматривал с понимающим теплом сердца и эти говорящие «мёртвые души», и вскоре начинал молитвенно приговаривать: проснись, Брат, воспрянь, Сестра, - ещё ведь не вечер,-
мир полон поющей красоты, в каждой капле дождя — отражена вечность, во любой трели птицы — небесная симфония, в каждом листочке — единое древо, и даже во любой ничтожной пылинке — великая иллюзия майи, которую творит сам Бог.

Ананда Нирванов и был, и не был отшельником сознательно, он — находился за этими полюсами, а, может, - и ни не был, и ни был одновременно,- ибо для него важнее всех концепций, принадлежностей и приписываний —
стало само Живое присутствие - да, «здесь и сейчас» —
во бездонной вечности, явленной любым событием, которое он видел как бы сразу из разных измерений — и как свет из «ниоткуда», и как реальность живых теней пред ним.

 Вечером Ананда ожидал свою нынешнюю, дарованную Небесами, Подругу, с которой, дабы совсем «не отлететь от поверхности земли», словно молился Небесам, используя ещё наличествующие в нём биологические силы рода; словно бросая якорь «заземления» своего пребывания на Земле, чтобы не воспарить безвозвратно во тонком теле на свою Небесную Родину.

Её звали на земле Анна, - Небесная благодать, и Ананда нежно улыбался, говоря, что у них — имена одинаковые, с толь лишь разницей, что она имеет её во земном имени, а он — во небесном.

Анна была мистическим художником, и каждое созданное ей творение — словно или исходило из Небес, или — молитвенно пело им.

Начинался новый вечер уходящего дня, и Анна, с радостной детской улыбкой, переступила порог дома нашего Героя.

На столе горели, потусторонне потрескивая, расставленные «звездой Давида» восковые свечи, блестели два хрустальных  бокала со гравированными  символами виноградного плододарения Небесного Виноградаря, три бутылки молитвеной силы выдержанного «винной бродячей мудростью празднования», вина отсвечивали своими округлыми изобильными выпуклостями и отражались шелестящими тенями на золотисто-белой шерстяной скатерти домашнего «молитвенного алтаря» причащений.

Ананда и Анна беззвучно смотрели во глаза друг друга, начиная взаимопогружение во единый поток связывающей их от «верха» Души до мирских стоп силы.

Наполнялись бокалы, и был провозглашён молитвенно-взывающей речью Гимн Творцу, глаза обоих смотрели в Небеса, и с каждым глотком шёпотных слов «во славу Его!..», была торжественно провозглашена мистерия, во молчной силе  Его со-присутствия у тех, кто собрался во Его Имя.

Далее лились новые пьянящие аккорды и пелись еле слышные на Земле, пронзающии Небеса молитвенные восхваления красоты Источника.

Анна и Ананда молчно прикасались друг ко другу во тонком духе мистической близости, взятой из Источника и обращённой ответной благодарностью к Нему.
Высокое вино словно светилось запахами блаженной радуги Небес, пропитывая их тела живительными соками даруемой земной насладительности.
Лицо Анны, с тонкими рельефными линиями, явственно рисованными во славу красоты Сотворителя, с огромными бездонными глазами ожившей на земле вечности, стало торжественно-жрическим, сияющим золотым светом иконическим чудом Божией явленности, призывающей воспеть хвалу Небесам магической необоримой силою запредельности.

Ананда встал и, молитвенно склонившись, поцеловал руку Анны, и нежно потянул её ко магической со-прикосновенности.
Земное тело Анны было стройно и нежно, длинные иссиня-чёрные локоны ниспадали на свисающую почти до пупка виноградными гроздьями  нежную, напоённую соками жизни, грудь, изящные узкие бёдра плавно переходили во длинные ноги, белая кожа пронзительно-гремуче пахла неизбывным первогрехом женского  сотворения, а запах «нижнего лотоса» соединял первородное отступничество с триумфом Божиего миротворения.

Ананда пил пенящееся вино из лотоса Анны, которая пропитывалась им через обеие уста, в аккомпанементе томного со-причастия к таинству благодарения Дарителя во всех октавах своей духо-телесности этого мира.

Сами не заметив сего, их тела, соединившись, образовали магическую энергетическую окружность, на груди Анны был великий созидающий «плюс», а во лотосе растворяющий «минус», у Ананды был «обратный» поток; глаза смотрели во вечность Душ друг друга, словно великая пустота беседовала с собою внутри человеков, празднуя свою зримую явленность.
Время почти остановилось, и не Анна, ни Ананда не знали уже его неизбежности, и сколько десятков минут были они в со-молитвенной растворённости, не имело уже никакого метафизического значения — ибо они присутствовали в этой непревзойдённой земной мистерии  со-любви великой безусловности Любви Бога в их Душах; были одни — наедине с Ним.

Но всякому земному блаженству приходит неизбежное окончание, и, с диким молитвенным криком во вселенскую безбрежность, растворённый бездонностью бездны глаз Анны, Ананда излил серебряный жидкий жемчуг во лоно Матери миров, во продолжение осознанной явленности,
и - два тела-Души во объятии взлетели ко блаженному  Свету, исполнив свой долг во Предвечности, награждённые простирающимся во все пределы Небес вселенским оргазмическим крещендо во взывающей самому Абсолюту космической симфонии благодарённости...


Ананда не был отшельником, и был им;
и Анна не была отшельником, и была им.
Ананда и Анна творили молитву Всевышнему,
используя и силы Рода на Земле,- но главное в этой молитве —
было их любящее Бога друг во друге единое Сердце, позволяющее видеть Его живые Иконы во Лике каждого и — любить Создателя этих икон...