Когда ещё не было секса...

              Когда ещё не было секса, или Как я разбил семью друга.

Моя юность пришлась как раз на то время, когда секса в нашей стране ещё не было. В этом чистосердечно призналась одна из участниц телемоста «США – ССССР», за что в последствии соотечественники долго подвергали её признание язвительным насмешкам.

На самом деле она не лгала. Мы, действительно, жили в советской стране без секса. У нас была дружба. Была работа. Была общественная деятельность. Дружба между юношей и девушкой могла, конечно, перерасти в большую любовь и  –  сразу же следующий за ней брак. Но секса – нет, секса не было.

То есть он, конечно, был. Но очень робкий, очень стыдливый. Собравшись у кого-нибудь дома, выпив и закусив, мы выключали яркий свет (темнота, мол, друг молодёжи ), включали медленную музыку и танцевали, тесно прижавшись друг к другу.

Как только музыка заканчивалась, мы рассаживались по местам, торопливо стараясь скрыть подчас слишком заметные признаки нашего возбуждения.
 
Не было в те времена ни ТНТ, ни СТС, поэтому с девушками мы говорили только о литературе, кинематографе, погоде и международном положении. О сексе говорить было неприлично. Поэтому женились мы довольно рано, и часто не очень удачно. Романтические отношения проверки реальным сексом и  первым ребёнком, как правило, не выдерживали.

Кто-то, подобно мне, с крушением семьи мирился довольно быстро.
Кто-то, подобно моему приятелю Юрке Седову, пытался сопротивляться.

Вот, как раз в такой-то момент его жена Ольга достала нам путёвки в спортивный лагерь под Днепропетровском. Сама она поехать не могла, и мы отправились туда с Юркой и Андрюшкой – его сынишкой лет четырёх-пяти.

Ольга просила нас только не слишком пить и следить за мальчиком.

Я к тому времени уже развёлся, а Юрка всё ещё стремился сохранить семью. Главным образом, ради ребёнка. Это стоило ему больших нервных усилий, и потому мы пили.

В лагере нас поселили в домик, состоящий из двух апартаментов. В одних поселились мы с Юркой и Андрюшкой, в других  –  четыре девочки из Днепропетровска.

Благодаря «челночной дипломатии» Юркиного сынишки мы довольно скоро познакомились с милыми соседками. Их звали Лена, Катя, Марина и Света.

Сначала мы посылали  Андрюшку к ним то за спичками, то за солью, то за штопором. Потом кто-то из них решил заглянуть к нам. Наконец, мы пригласили их к себе. Потом они нас -  к ним. Потом мы стали встречаться за общим столом каждый вечер.
 
Юрке почему-то особенно приглянулась Марина, и мы с ним договорились заранее, что, как только Марина задержится у нас, я сразу же постараюсь куда-нибудь испариться вместе с Андрюшкой. Не потому, чтоб он её полюбил, но ему нужна была какая-то отключка.

Однако Марина оказалась крепким орешком. Вместе со всеми она ела, пила, обсуждала события прошедшего дня, благосклонно поглядывала на Юрку, но, как только девчонки вставали, чтобы отправиться к себе, она поднималась вместе с ними.

Никакие Юркины намёки задержаться ей под тем или иным предлогом чуть дольше не работали. Самое удивительное, что водка, казалось, совершенно не действовала на неё в нужном направлении! А ведь именно на водку Юрка главным образом и рассчитывал!

Сначала это была бутылка, потом две, потом три за вечер – а результат был прежним. Марина краснела, её глаза сияли, но, как только девочки поднимались, чтобы идти домой, она вставала вместе с ними.

Юрка матерился и срывал своё зло на мне. Мол, это я мог бы пить поменьше. И тогда Марина...
Мне же, на самом деле, казалось, что, чем больше Марина пила водки, тем трезвее она становилась...

Днём мы принимали участие во всякого рода соревнованиях: по стрельбе из лука, по баскетболу, волейболу, настольному теннису и т.д. и т.п. По вечерам ходили на танцы, но потом обязательно собирались у нас в надежде, что Марина, наконец-то, отправит своих подружек спать без неё.
 
На водку, даже по тем временам довольно дорогой напиток, мы потратили все наши  скудные материальные запасы. Марина оставалась неприступной.

Наконец, практически в последний день нашей смены, мы, за неимением достаточной суммы, вместо водки купили какое-то недорогое шипучее винцо. Именно оно, к нашему вящему изумлению, произвело на Марину тот самый эффект, которого Юрка тщетно добивался в течение двух недель с помощью дорогой водки. Марина вдруг как-то обмякла и на Юркино предложение задержаться, когда девочки собрались уходить, ответила молчаливым наклоном головы.
 
Я быстренько собрал Андрюшку и повёл его ловить светлячков. Когда мы вернулись, Марины в комнате уже не было. Я надеялся на Юркину благодарность, но вместо неё услышал ворчание:

 – Столько денег потратили зря! Знать бы заранее, что она хмелеет не от водки, а от этой шипучки!

Марина же, как выяснилось, охмелела от шипучки настолько, что уснула буквально у Юрки на руках, превратившись в бесчувственное тело. Так что ему с большим трудом удалось оттащить её к девчонкам в комнату. Поэтому и на этот раз никакого секса у него с ней не получилось.
 
На следующий день девочки уехали. Мы  должны были уезжать через день. Договорились встретиться с ними в Днепропетровске до отхода поезда.
 
В опустевшим лагере мы пошли собирать по домикам пустые бутылки. В одном из них нашли двух симпатичных москвичек. Они также должны были уезжать через день.

Отправили их в лес за грибами, а сами с огромными авоськами пустых бутылок попёрлись километра за два в магазинчик за спиртным.

Вечером собрались в домике девочек. Они прекрасно играли на гитаре и здорово пели дуэтом. От них так и разило хорошей, милой интеллигентностью... Так что и с ними до секса дело не дошло.

На следующий день мы отправились на автобусе в Днепропетровск. Наши девочки встретили нас в своём родном городе очень тепло, пригласили нас на свои деньги в кафе и даже собрали нам очень приличную закуску в дорогу.

Там были и пирожки, и огурчики, и хлеб, и сало, и лучок, и помидоры...
Только бутылочку к этой закуске девочки положить не догадались, а у нас не осталось ни копейки!

Вот почему, простившись с ними на перроне, мы устроились в нашем купе в довольно мрачном настроении: богатая закуска, собранная нам в дорогу девочками, только раздражала. Зачем всё это изобилие, если не хватало главного?!

Перед самым отправлением состава в наше купе занесли совершенно бесчувственное тело какого-то железнодорожника. Судя по форме, в которую он был одет. Мы с Юркой мрачно переглянулись: на его месте с радостью оказались бы мы сами...

Но делать было нечего, и скоро мы улеглись спать.

Утром Андрюшка разбудил нас довольно рано. Вообще, надо сказать, что больше всего во время нашего отдыха повезло именно ему. В лагере он просто купался в тёплых объятиях девочек, каждая из которых стремилась заполучить его к себе, угощая всякого рода сладостями. Юрка смотрел на его похождения сквозь пальцы, преследуя в это время, как я уже сказал, совсем другие цели.
 
Под стук колёс мы выпили утренний чай и стали тоскливо смотреть на мелькавшие за окном поля и перелески.

Железнодорожник, покачиваясь в так движению поезда, лежал на нижней полке и беспокоил нас своей странной неподвижностью.

Признаки жизни он стал подавать только где-то к полудню. Наконец, он открыл глаза и резко сел. Покрутив головой, словно разминая шею, он молча полез в карман и, не обращая на нас никакого внимания, достал оттуда несколько таблеток, сосчитал их и положил себе в рот, запив всё это большими глотками воды из бутылки.

Мы с Юркой исподтишка с любопытством наблюдали за его действиями с верхних полок.
 
Мужик, равнодушным взглядом скользнув по Андрюшке, игравшем на нижней полке напротив него, поднял голову и посмотрел на нас.

 – Ну, что, ребят, выпить хотите?  – спросил он нас.

Мы с Юркой чуть не рухнули на него сверху:

 – Конечно, хотим!

 – А закуска у вас есть?

 – Навалом!

 – Ну, тогда слезайте!

Засунув огромную лапищу в сумку, стоявшую недалеко от его изголовья, он извлёк оттуда здоровую бутыль спирта:

 – Ну, с богом, ребятки!

Когда бутыль была полностью опустошена, а от закуски ничего не осталось, на одной из станций в вагон поднялись заботливые мужики и помогли нашему благодетелю покинуть вагон. Мы искренно пожелали ему здоровья и счастья. А он нам  – благополучного завершения путешествия.
 
Выпитое и обильная закуска разморили и меня, и Юрку.
 
Будучи более крепким бойцом, он предложил мне поспать часочек первым с условием, что потом поспит он. Я не сопротивлялся.

Через час он разбудил меня, заявив, что теперь его очередь. Я снова не сопротивлялся. Кто-то же должен был следить за Андрюшкой...

 – Только обязательно разбуди меня за полчаса до прибытия. Мне надо будет подготовить Андрюшку. Иначе он такого наговорит!

Я пообещал.

 – Не забудь!  – ещё раз строго предупредил Юрка, прежде чем сомкнуть тяжёлые веки.

Я честно старался бодрствовать, несмотря на невероятное желание спать.

Проснулся я от визгливого женского голоса.

Это Ольга, одевая Андрюшку, обвиняла Юрку во всех смертных грехах. Разбуженный женой почти одновременно со мной, Юрка, не понимая, что происходит, обводил вокруг себя мутным взором и, наконец, остановил свой взгляд на мне. Здесь его глаза прояснились. Он понял, что произошло, и взгляд его изобразил горький упрёк. Мол, я же просил!..

А Ольга, ругая и Юрку, и меня, нервно одевая Андрюшку, задала сынишке для начала несколько безобидных вопросов и вдруг спросила:

 – А к папе в домик приходила какая-нибудь девочка?

 – Да! – закричал с радостью Андрюшка. – Много!

 – А как их звали?

 – Тётя Таня! Тётя Света! – вдохновенно начал перечислять Андрюшка.  –  Тётя Лена! Тётя Марина!
 
Я не знал, куда девать себя под испепеляющим Юркиным взглядом.

Простились мы очень холодно. Позвонил он мне только спустя полгода, когда бракоразводный процесс с Ольгой был уже в своей необратимой стадии. Сказал, что скоро подъедет. Я побежал  за бутылкой.