Рассказ 68. Высшие соображения

Рассказ 68-ой.

Высшие соображения

Заместитель начальника Генштаба России стоял вместе с начальником ГРУ у левой, западной половины карты мира, растянутой во всю боковую стену его кабинета, и внимательно слушал доклад об операции, проводимой силами ГРУ в северном оголовке Южной Америки по линии Венесуэла-Колумбия-Эквадор. И когда тот закончил, в задумчивости прошелся вдоль стены, посматривая на карту, а вернувшись на исходное место, спросил:

-  А Вы-то сами, как оцениваете действия Голавлёва.

- Моя оценка такова, что Голавлёв получил четкое указание решить незавершённые вопросы по проблеме, законсервированной ещё с 2008 года после бл**ских выходок Березовского и последующего разлада с англичанами. Мы рассчитывали решить их, эти вопросы, с привлечением некого Горкина и связанных с ним американской и израильской ударных групп. Целью данной операции было найти и обзавестись промышленнозначимыми количествами материала, условно именуемого К/Е и препятствующего развитию реакции деления ядер урана и других радиоактивных материалов. К сожалению, в процессе развития операции возникли и выяснились дополнительные обстоятельства, продиктованные различием во взглядах нашего управления и ведомства Кривакова. Министр получил указание с самого верха свернуть операцию, не оставив никаких следов в руках взаимодействующих с нами израильской и американской групп. Указания на этот счет Голавлеву переданы, но планов своих он пока до нас не довел. Понимая, что Голавлев с Рикмезовым – люди достаточно решительные, ведомство Кривакова, пользуясь своими каналами в этом районе, выставило боевые заслоны на их пути, не предупредив об этом ни нас с Вами, ни даже свою агентуру в окружении Голавлёва. Это, по моим представлениям может серьезно осложнить положение Голавлева и его соратников, вплоть до вступления в огневые контакты с направленными против него силами местных наркомафий или иных военнизированных формирований, связанных с ФСБ. Короче, наши указания ему действовать по обстановке - вряд ли будут способствовать мирному разрешению конфликта. Зная Голавлёва я могу предвидеть даже самые неожиданные поступки с его стороны.

- Вы передали ему мнение группы военных консультантов Комитета по разоружению относительно опасности появления на рынке ядернного оружия материала типа К/Е?...

- Да, передали, товарищ Генерал Армии, особо отметив момент нарушения баланса за счёт обычных вооружений.

- И что он ответил?

- Ответил, что понял, но очень резко высказался о сроках поступления такой запоздалой информации.

- Резко, говорите? Ну, что же... Голавлёв – это Голавлёв! Будем ждать результатов.

                *      *     *

Я проснулся с мыслью о том, что круг замкнулся... Замкнутый круг! Какой круг? И почему я хожу по замкнутому кругу?... Отдохнул, короче, и расслабился. Ополоснувшись в умывальнике, отправился в передний вагон. Но в их тамбуре дорогу мне преградил проводник:

- Там генерал-полковник совещание проводит. Просили не мешать. Сказано, что если он или Рикмезов кому-то понадобятся, передать через меня и подождать в предыдущем вагоне в совещательной комнате. Они подойдут, кто посвободней будет.

- Хорошо. Вернее, конечно, нехорошо, но понятно. Передай, что я уже жду.

- Слушаюсь.

Я вернулся в предыдущий вагон и зашел в совещательную комнату, где расположился Олег.

- Олежек! Привет! Ты не переработаешь. Уже почти полсуток сидишь не поднимаясь.

- Пожалуй, что приустал, немного. Но так интересно, что бросать не хочется.

- Давай, давай, родной. Остановись и передохни.

- Я Вам мешаю здесь...

- Не то, чтобы мешаешь, но мне тут с генералами побеседовать надо...

- Понятно. Пошел. Я лэптоп не выключаю, но Вы его не трогайте.

 - Договорились! Только крышку прикрой.
Олег вышел, а я сидел и прикидывал с чего начать этот непростой разговор. Получалось, что нас, то есть американцев и израильтян, ткнули носом в дерьмо, отгородившись в сложный момент часовыми, и решая судьбу операции своими силами, не советуясь и не посвящая. Клацнула дверная ручка, дверь отворилась и в комнату вошел Романыч. Протянув мне правую руку и поздоровавшись, он сел напротив и, положив левой рукой на соседнее кресло пачку бумаг, расслаблено откинулся в кресле, демонстративно свесив их обе  вниз и изобразив смертельную усталость.. В этот момент Славик внес поднос с двумя чашками кофе и миской сушек челночков, пахнувших ванилью. Рикмезов потянулся к кружке, а я, упредив его движение, крутанул поднос, подставив ему свой кофе. Удивлённо подняв брови, он, тем не менее, взял ближайшую к нему чашку.

- В чём дело?- отхлебнув, спросил Романыч.

- Да ни в чём. Будем считать так, что если выставлять часовых, так значит всем сразу и во всём.

- Ах вот ты про что! А я подумал, что после истории с Захаром и соком ты теперь со всеми посудой меняешься. Система у тебя такая теперь...

- Теперь такая. Объясни мне в чем дело, Сергей Романыч?

- Да особо-то и объяснять нечего. Штабная проработка возвращения назад в условиях противодействия вероятного противника. Сидим, вот, и трендим. Планы строим, варианты разбираем. Поскольку в таком тонком деле принято карты к орденам держать, вот мы и отгородились временно от пришлой публики, включая, извини, и тебя.

В это время в комнату вернулся Олег:

- Ничего, что я Вам на две минуты помешаю. Мне нужно в компьютере посмотреть значения коэффициентов для расчета, который мы с Мироном начали делать. Кстати, Радомир, гляньте, пожалуйста, мы с физическими параметрами материала ничего не напутали?- он подал мне сложенный лист и, когда я развернул его перед глазами, стоя у меня за спиной, Олег потыкал в тот угол листа, где была видна витиеватая запись, аккуратно «вмонтированная» в основной текст.

- Да вроде бы всё в порядке...- протянул я, прочитав на иврите – «Радомир! Имейте в виду, что высокочастотные связевые устройства состава работают непрерывно на передачу и на приём. Радиообмен идёт на стандартных кодах ГРУ ГШ. Марк»       

Олег, не отпуская руку, вытащил у меня из пальцев свой листок, поиграл клавишами компьютера и посмотрел там, что-то ему нужное. После этого, ещё раз извинившись, ушел.

- Что-то важное?- деликатно спросил проницательный Рикмезов.

- Да нет, так – текучка.- ответил я и не без ехидства заметил.- Давай вернемся к Вашим штабным играм. Вы что, вырываться на волю планируете уже без нас? 

- Почему ты так решил?

- Я не решил, а пытаюсь расклад проанализировать!

- И почему это ты именно за расклад взялся?

- Ну, хотя бы потому, что по численности наша группа составляет 18 человек и, при Вашей численности в 54 бойца, мы тоже можем оказаться нелишней силой в боевом раскладе. И держать нас в «подмастерьях» неверно ни стратегически, ни тактически. И это пока говорю тебе лично я. А мнение и Митчелла, и Марка могут быть ещё более резкими. Мы ведь собирались на пикник, и ежели обстоятельства так резко изменились, это совсем уже не дело предпринимать что-то, не поставив нас  в известность.

- Что-то ты , Радик, куда-то не туда заворачиваешь.

- Я и не собираюсь заворачивать. Я пру прямо на тебя и, фактически, обвиняю в отступлении от принципов, провозглашенных на Арубе всеми нами, в том числе и тобой. Договоров мы там не подписывали, но слово джентельмена везде и всегда считалось дороже презренной бумаги. Дипломатически это называется отход от достигнутого... А по простому, по пацански...

- Я так не считаю,- перебил он меня.-  и продолжаю придерживаться того, о чем уже доложил тебе ранее. Было бы неплохо, если бы ты взял на себя труд и посвятил в эту часть наших планов своих коллег в израильском и американском вагонах. Часа через два-три мы закончим планирование и будем готовы представить Вам на обсуждение эти материалы.

                *     *     *

Криваков был первым, кто, получив оперативную информацию о «Красной Стреле», мчащейся по тоннелю в латино-американских горах, обратил внимание на стратегические последствия массового применения материала К/Е для блокирования действия ядерного оружия. Сразу же вслед за этим, оценив ситуацию, как реальную возможность загладить свою вину в просчетах с созданием и потерей управления ИГИЛ,  он добился высочайшей аудиенции, доложил о своих наблюдениях и соображениях и получил картбланш на любые целесообразные в этих обстоятельствах действия. Задача, которую вернувшийся из Кремля Криваков поставил своим подчинённым, была предельно проста – перехват в тоннеле состава Голавлёва после загрузки его материалом К/Е (на обратном пути) и захват всего имеющегося его количества с целью недопущения попадания в чужие руки. При этом он подчеркнул, что никаких ограничений на действия своих сил в отношении этих «чужих рук» он не ставит. Не допустить! Всё остальное не так важно. Короче, в лучших традициях своего ведомства даже в отношении союзников – патронов не жалеть!

А сейчас, думая о ситации, в которой оказался подставивший его в 1989 году под удар Голавлёв, он просто млел от садистского удовольствия, представляя, что же такое тот должен будет пережить перед тем, как мучительно погибнуть.
Криваков вызвал секретаря:

- Что у нас есть на генерал-полковника Голавлёва? Всё мне на стол.
И получив, спустя час, пухлый том, открыл его и долго вглядывался в фотографию на первой странице. А потом, втянув губы и выпятив подбородок с опоясывающим низ лица жировиком, принялся внимательно вчитываться в содержание давно никем не листаных страниц.                *       *       *

- Хорошо, Сергей Романович, я уведомлю их по телефону.- ответил я Рикмезову.- А сейчас попрошу Олега вернуться и мы продолжим с ним работы в этой комнате. Если
я тебе понадоблюсь, то буду здесь.

- Договорились, Радик. Я, с твоего разрешения, тебя покину и вернусь в головной вагон.

Рикмезов поднялся и вышел. А я позвонил Олегу:

- Олежек! Я освободился от своих забот и готов продолжить общаться с тобой, если ты тоже свободен.

- Радик, мы здесь с обедом занялись, поэтому, если позволите, я подхарчусь за компанию с мужиками, а потом приду. Договоримся на через час?

- Очень хорошо. Договорились.- и я поднялся с кресла.

И только уже поднявшись во весь рост, я обратил внимание на то, что в кресле, соседнем с тем, в котором напротив меня сидел Романыч, что-то лежит. Решив отнести это и отдать часовому на входе в головной вагон, я взял пачку бумаг в руки. Рассмотрев на обороте страницы выходные данные управления картографии Генерального штаба, я машинально отогнул её и увидел необычную карту на которой в три полосы был изображен отрезок горного хребта и разрезы его по вертикали и горизонтали. В разрезах четко просматривался наш тоннель. Штурманское любопытство не дало пройти мимо. И тут у меня перехватило дух. Я понял, что держу в руках разрезанную на листы карту нашего маршрута от точки отправления до точки назначения, разрисованную во всех подробностях и деталях. Суммарно это было 19 страниц, которые я тут же засунул в копировальную машину и, нажав пусковую кнопку, через минуту получил откопированный в цвете собственный экземпляр. Положив оригинал на место, я осмелел или обнаглел уже настолько, что со своей копии «залудил» еще две, для Марка и полковника. И с этой добычей, положив оригинал на место, быстро покинул комнату и вагон.
Обед в израильском вагоне был веселым и шумным. Увидев меня, все сразу подвинулись и начали искать тарелку и приборы. Пришлось приложить немного сил, чтобы отбиться, после чего я вышел в корридор, поманив за собой Филиппа и Марка. Когда они появились, я приложил палец к губам. Получив в руки пачку карт и сразу сообразив, что это такое, Марк сделал большие глаза, а Филипп, посмотрев ему через плечо, просто обнял меня и прошептал на ухо:

- Коль ха-кавод, йадиди ха-йакар! Ми-эйфо лакахта?(Молодец, дружище! Откуда взял?)

- Ганавти! (Украл!)

Подмигнув им обоим, я пошел обратно в сторону американцев. Там история повторилась. Но с Митчеллом и Давидом мы уже сели посмотреть добычу. По номерам станций довольно быстро соориентировались и установили наше местонахождение. И то, что мы увидели, говорило нам – со следующей станции будет отводок пути к тем четырём горам, до которых довёл свою семейную экспедицию Симон Гольда. От нашей теперешней стоянки до туда было около 43 километров, а выходная ветка по длине не превышала 2-х  километров. Положение наше уже перешло тем самым в разряд не столь безнадёжных, как было ранее, когда мы полностью зависели от доброй воли Витяни и его команды. У меня, правда, было одно маленькое дополнение к этому плану, но довести его до соратников я решил несколько позже. А пока мы с Митчеллом позвали Марка и дядю Мишу. И они, уже втроем уселись за планирование наших действий при необходимости выхода из игры. И уже уходя, вспомнив про Боба и Фила, я сказал полковнику, что в команде есть человек, много лет проработавший в Колумбии по вопросам борьбы со здешней наркомафией. Митчелл поблагодарил, подумал и вышел, вернувшись уже в компании с Филом.

А я перешёл в израильский вагон. Перекусив с ребятами плодами их кулинарной деятельности, мы с Олегом отправились в голову состава. По дороге обратили внимание на парня из группы Бобби, курившего в тамбуре с книгой в  руке. Стало понятно, что Митчелл тоже озаботился выставить, если не часового, то наблюдателя.