Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш, Ангст, Фантастика, AU
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Underage
Описание:
Однажды мир изменился. Вихрь, прошедший над планетой, стер с ее лица большую часть человечества, заглушил атомные реакторы, уничтожил все военные объекты и всех, кто носил военную форму. Оставшиеся в живых люди вынуждены сплотиться и выживать, противостоя невесть откуда взявшимся мутантам - безмозглым и злобным. Но все ли мутанты таковы? И кто станет следующей ступенью эволюции на обновленной Земле?
Примечания авторов:
Авторы теряются в догадках насчет пола одного из героев)) Поэтому пусть постоит слэш))
Для нас - арты несравненной Kiba.Wolf:
https://pp.vk.me/c633923/v633923151/13ce0/9AkKrJFFGpQ.jpg
https://pp.vk.me/c633923/v633923151/13cd6/Mz1zItws2UA.jpg
Глава первая
Мутанты… После того, что прошло по планете, сметая людей с ее поверхности, как ураган — хрупкие деревья, неудивительно было, что на развалинах городов поселилось всякое. Эрион не хотел знать, откуда взялись эти мутанты, стали они такими в результате Вихря или народились где-то под землей, а может и вовсе вырвались из лабораторий. Он просто отстреливал их, многоруких, многоглазых, искривленных, с наростами на коже — разных, но одинаково свирепых и неразумных.
— Они похожи на животных, — сказал как-то Док, задумчиво попыхивая трубкой. — Только вот животное понимает, что такое опасность, старается ее избегать. А эти… Они больше растения. Хищные. Дотянуться, оплести и удушить.
Эрион только хмыкнул и поправил кнут, хороший кнут, тяжелый, с граненым наконечником и спрятанным в рукояти лезвием, если придется дать по морде в ближнем бою. Это было его любимым оружием. Это и еще пара пистолетов, смекалка и умение вовремя сбежать. Когда-то, совсем в другой жизни Эрион Тарглай очень любил смотреть фильмы про апокалипсис. Но не подозревал, что однажды ему придется его пережить.
Он не знал, как ему удалось выжить. Просто лег спать в одном мире, а проснулся в другом, догорающем и почти уничтоженном. Вихрь пощадил технику и дома, но выкосил людей. Док иногда по пьяни бормотал умные слова, от которых голова раскалывалась. Все, что уяснил Эрион: Вихрь был оружием больше биологическим, нежели каким-то еще, поэтому выжила часть людей, которая по каким-то параметрам выпадала из зоны его поражения.
— То, что я жил в зоне повышенной радиации, могло сработать?
— Могло. Или то, что ты был пьян в момент Вихря. Или что спал башкой на юг и ногами на запад. Или то, что черная кошка на тебя чихнула, — Док уже раздобыл где-то спирт.
Они все сбивались в группы, все, кто выжил, пытались как-то организовать свой быт, найти таких же. Возникали маленькие поселения, то тут, то там. А потом пришли мутанты… Они уничтожали людей. Кто-то ел, кто-то просто убивал. Тогда люди вспомнили навык истребления всего сущего, взялись за оружие. И началась затяжная война, очередная и привычная. За эту привычность цеплялись все. Война была словно признак прошлого мира, как эритроциты в крови и кислород в легких. Если бы не было мутантов и войны с ними, человечество бы вымерло окончательно просто потому, что потерялось бы все, что держало его на плаву.
Адреналин, азарт погони за мутантами и не меньшие выбросы адреналина, когда приходится убегать от тех, кто был добычей три секунды назад. Это заставляло жить, но Эрион знал, что такая жизнь имеет свойство очень быстро заканчиваться.
Док разлил мутноватую жидкость по стаканам.
— На сто сороковом шоссе снова видели Паука.
Эриона передернуло: этот мутант был худшим кошмаром того района. Подвижный, ловкий, обладающий шестью полноценными конечностями и, судя по поведению, развитым интеллектом, он, кроме всего прочего, был еще и весьма человекообразен. Если прятал по две руки в один рукав и на башку, украшенную ярко-алым, с лиловыми прядками, ирокезом, цеплял выцветшую фетровую шляпу. Он охотился на людей, предпочитая женщин или молодых мужчин, кусал, впрыскивая в кровь какой-то токсин, как выяснил Док, и утаскивал в пока еще не найденное никем из охотников логово. Вернее, однажды Эрион нашел брошенное. И останки одной из жертв. После этого ему захотелось изловить Паука и прикончить, желательно очень мучительно, отрезая ему руки тупой ржавой пилой.
— Пойдешь охотиться? — продолжал Док, не подозревая, что всколыхнулось внутри Эриона.
— Не знаю. Схожу на разведку, наверное. Посмотрим, кого там видели.
— Поосторожнее, ок? Знаешь же, эта тварь хитрая, как дрессированная обезьяна.
Эрион подозревал, что никакой обезьяне не снился тот уровень интеллекта, которым обладал Паук. Десять лет эта тварь терроризировала крупный район, скрываясь от охотничьих команд и одиночек в практически голой прерии. Паук появился лет так через пять после Вихря. Эрион подозревал, что он являлся все-таки природным мутантом. И не просто мутантом, а еще и воспитанным человеком. Иначе он не мог объяснить разумность Паука.
— Стреляю без предупреждения, — успокоил Дока Эрион.
Паука он не опасался, не попадал под категорию его излюбленных жертв. Максимум, поскалятся друг на друга с разных концов улицы. Поймать в прицел верткую тварь было практически невозможно, Паук двигался слишком быстро и непредсказуемо. Так что мечта расчленить его заживо пока оставалась мечтой, а Эрион не молодел.
— Ладно, охотник, я там чего приготовил, — Док махнул рукой на грубо сколоченный верстак, где в жестяной коробке ровными рядами выстроились патроны, а в самодельной перевязи вместо метательных клинков уютно замерли крохотные запаянные колбы — тоже самодельные, из мутного стекла.
— Зелененькие — светошумовые, красненькие — только в респираторе, понял? Это пневмотоксин.
— Понял, — Эрион снаряжался. — Постараюсь приволочь что-нибудь из вылазки, говорят, по сто сороковому можно доехать до Торгового городка, там есть бары, которые еще никто не разграбил. Попробую найти.
Никаких банд, терроризирующих поселения, не было. Тут или сплотиться или сдохнуть. Может потом, лет через двадцать, новое поколение осмелеет, покажет зубы, собьется в стаи. Пока что основной надеждой поселения оставались охотники, которые совершали вылазки в дальние города за припасами. Эрион часто привозил всякое, грабил без зазрения совести торговые центры на консервы и всякие бытовые вещи. Пить мутноватую, трижды пропущенную через очистители воду из хрустальных фужеров ручной работы из магазина класса «люкс» было нормой.
С топливом тоже были проблемы, никто его не создавал заново и не привозил на заправки. С другой стороны, на машинах рассекали только охотники, водившие либо мотоциклы, либо громадные неповоротливые грузовики. Хотя Эрион придерживался мнения, что пора бы снова вспоминать, как ездить на запряженных лошадьми телегах, но помалкивал. Самое смешное — лошади были. За пятнадцать лет они расплодились, и табуны, поднимающие тучи пыли в прериях, были явлением ординарным. Эрион думал, что пора людям начинать возвращаться к истокам и прекращать цепляться за атрибуты прошлого благосостояния. Только откуда выжившим женщинам знать секрет изготовления полотна или ниток? Пока не разграблены все супермаркеты и склады, люди будут жить прошлым. И здесь не понять, плохо или хорошо то, что из трехмиллиардного населения страны остались жалкие тысячи. Может, полсотни тысяч, может, меньше. Перепись, само собой, никто провести не озаботился.
Может быть, человечество обречено. Может быть, нет. Женщины, во всяком случае, рожали столько, сколько получалось, пытаясь восполнить генофонд. Мужчины защищали их и детей, добывали еду и вещи. По сути, первобытное общество.
У Эриона была целая коллекция машин, вернее, он мог спокойно взять любую в ближайшем городе. Там было пять автосалонов разных марок. Охотник предпочитал мотоцикл или легкий фургон. Сегодня он выбрал фургон, намереваясь заглянуть в магазин одежды и прихватить себе ботинки взамен истрепавшихся, плащ и шляпу, очень хотелось пофорсить в стиле вестернов. Иногда он думал, что просто не наигрался в свои семнадцать, когда пришел Вихрь. Не настрелялся в компьютерных монстров, не наездился на стритрейсингах. Не повзрослел. Иногда — что миновал пору взросления и перескочил сразу в старость. Ну, или в зрелость. Все-таки, тридцать два — это еще совсем не старость. А еще он просто хотел одежду поновее. Потом можно будет заглянуть в отдел косметики и нагрести там всяких баночек. Женщинам понравится. Можно еще привезти Доку какую-нибудь бесполезную антикварную табуретку, старик такие любит.
Сто сороковое шоссе встретило пустотой, остальные охотники предпочитали не соваться к Пауку, следов шин не было. Тем лучше, больше достанется при расхищении торгового центра. Их тут было много, когда-то район назывался «Торговый город» и в самом деле был городом — за чертой мегаполиса, словно спутник у планеты. Центр проведения презентаций и выставок, модных показов и распродаж. Сейчас здесь царили тишина и пыль.
То, что тишину нарушает звук не только его шагов, Эрион понял почти сразу. Тот, кто шарился по этому торговому центру, не опасался никого и ничего. Цокали потревоженные вешалки, шуршали полуистлевшими резинками распашные двери, качаясь туда-сюда.
— Братишка, там черные кожаные плащи наимоднейшего фасона завезли? — весело окликнул Эрион.
Наверное, кто-то с соседнего квадрата забрался. Помедлив, ему отозвался хрипловатый низкий голос, странно растягивавший гласные:
— Пла-а-ащи-и на тре-етьем.
В конце коридора мелькнула невысокая фигура в кожаной байкерской куртке и толстовке с капюшоном, накинутым на голову. Парень чуть скованно махнул охотнику рукой и двинулся куда-то вниз. Эрион пожал плечами и пошел в указанном направлении. Плащи были… У Эриона глаза разбежались от фасонов. И как такое богатство еще никто не расхватал? Охотник опустил входную штору, решив, что успеет увидеть мутантов через стекло, а тупые они настолько, что даже не поймут, что стекло для них непроходимо, и стал раздеваться. Старая разваливавшаяся куртка полетела в угол.
Кроме плащей он нашел еще и кожаные штаны, достойные то ли секс-шопа, то ли брутального байкерского клуба. Не примерить такую прелесть было выше его сил. Мягкая, но удивительно прочная кожа, даже за пятнадцать лет не потерявшая ни капли носкости — да и с чего бы ей терять-то, в запертом торговом зале в глубине помещения, куда не добрались ни влага, ни ветер, ни животные?
— Вот теперь я реально красавец, — заявил он своему отражению.
То было полностью с ним согласно. Эрион осмотрел магазин, потом припомнил, что на первом этаже был супермаркет с тележками. Приволочь тележку плащей и каждый день переодеваться… Движение за окном он уловил краем глаза. Давешний парнишка в косухе сидел на крыше соседнего здания и пялился на него через стекло. Явно пялился, потому что, поняв, что замечен, ухмыльнулся широким ртом и склонил голову к плечу. А потом вытянул руки и показал ему поднятые большие пальцы. Все четыре.
— Ах ты, сука!
Эрион дернулся было к окну, затем решил, что ради удовольствия пострелять по наглому мутанту расстреливать стекло смысла нет. Испортится товар. А Паук этот ему еще попадется. Мутант прекрасно понял и фразу, и то, что стрелять по нему никто не станет. Неторопливо поднялся, скидывая куртку. Рукавов у его толстовки не было, да и правильно, было бы неудобно совать по две руки в один рукав. Он словно красовался, давая рассмотреть себя. Капюшон слетел за спину, открывая чуть вытянутый череп, украшенный длинным ирокезом, вспыхивающим огненными искрами в солнечном свете. Глаза были прикрыты стильными — по моде пятнадцатилетней давности, конечно, — зеркальными очками. Эрион от всей души показал ему средние пальцы, оба имеющихся на руках. И пошел вниз, искать тележку.
Тележка нашлась, даже довольно прочная, Эрион проверил, покатавшись на ней по коридору. За продуктами он соваться не стал, в поселении их хватало. Там нашлись умные люди, которые умели выращивать всякие овощи-фрукты, за пятнадцать лет стало удаваться собирать неплохой урожай. Плюс, иногда ловили тех же лошадей, забивали. На зиму заготавливалось достаточно еды. Опять же, за продуктами надо подгонять тяжелый грузовик и брать пару парней, чтобы перекидать жратву и питье. Сам Эрион ограничился только тем, что ссыпал в карман упаковки жвачки и прихватил банку газировки. Потом хлопнул себя по лбу и отправил в тележку бутылку виски для Дока.
Все, что не было консервами или упаковано герметично — давно испортилось, разложилось и истлело. Вместо фруктов, овощей, мяса и прочих сосисок оставались только черные пятна да шелуха. Зато консервы, из тех, что могли храниться годами, высились стройными рядами. Ну, и алкоголь, конечно. А еще, обежав внимательным взглядом полки, Эрион заметил, что не хватает детского питания. Полки с ним были пусты. Возле полок с мясными консервами лежала пара вскрытых банок. Их содержимое довольно давно испортилось и оставило по себе труху. Создавалось впечатление, что их попробовали и бросили. Эрион с сожалением посмотрел на шоколад. Наверняка тот испорчен, а жаль. Иногда очень хотелось простых конфет, развернуть, сожрать горсть или две.
— Нет в жизни счастья.
В косметический магазин Эрион тоже заглянул, распечатал и перенюхал несколько образцов одеколона. Жаль, что пользоваться ими нельзя, мутанты учуют. Женщинам проще — они живут за высокими стенами поселений, им можно и косметику, и духи. А пропахшего потом, кровью, порохом и требухой мутантов охотника с радостью примут, искупают и обслужат в любом доме. В этом были и плюсы, и минусы: иногда не знаешь, не нарвешься ли на больную чем-нибудь нехорошим дамочку. Хотя лично Эрион за пятнадцать лет не встречал таких ни разу. То ли Вихрь уничтожил всех, кто был болен чем-то венерическим, то ли сами вымерли без лекарств.
Эрион бродил по торговому центру, пустому и гулкому. Свадебные платья, красивые и бесполезные совершенно. Верхняя одежда. Обувь. Украшения. Мебель. Аптека. Это было полезно, оттуда Эрион вывез три тележки добра, сметая с полок вообще все, док разберется, как и что употребить. Большая часть была давно и безнадежно просрочена, но… Токсины, нейротоксины, пневмотоксины и прочие яды Док делал именно из просроченных лекарств. Кое-что еще годилось не только травить мутантов, но и лечить людей. Хотя в их поселении люди были на редкость здоровыми. Иные просто не выживали.
Фургон понемногу заполнялся. Лекарства. Одежда. Одеяла и подушки. Пледы. Все пойдет в дело. Трудился Эрион без устали, не чувствуя ничего от того, что примитивно мародерствует здесь. Все для выживания. Убираясь из Торгового Городка, он заметил Паука снова. Тот меланхолично провожал взглядом его фургон, сидя на крыше одного из крайних торговых домов. Потом лениво помахал вслед узкой ладонью с непомерно длинными пальцами. Эрион решил внимания не обращать. Издевается, сволочь. Ничего, однажды попадется еще на узкой тропинке. Однако заметил, что в этом месте тот чувствовал себя на редкость свободно. Значит ли это, что там его логово? Нет, вряд ли тогда мутант позволил бы охотнику просто так разгуливать там. Скорее, напал бы, чтобы защитить логово. Тогда что? Он наведывается туда примерять шмотки? Это не лезло в представление Эриона о мутанте, как о животном, пусть и близком к разумности. А ведь Паук еще и разговаривает, причем ответил на заданный вопрос. Все как-то совсем странно.
Решив, что подумает над этим позже, Эрион вернулся в поселение, свистнул народ, чтобы разгрузили фургон, прихватил виски и вычурную пепельницу из какого-то переливчатого, серо-радужного камня, отправился к Доку. Тот обрадовался его возвращению, виски бережно припрятал, пепельницу поставил на стол.
— Док, а этот паук… Он разговаривает.
— Разговаривает? — удивился ученый. — Но это невозможно, еще ни один мутант не заговорил с охотником.
Эрион припомнил древний бородатый анекдот и проворчал:
— Может, до сих пор их все устраивало! Док, эта тварь разумна. Зуб даю, ее воспитал человек. Но какого хрена тогда она жрет людей — я в душе не ебу.
— Может быть, сбиты морально-нравственные ориентиры? — Док успел приложиться к своим запасам.
— Какие, нахрен, принципы у мутанта?! — все больше распалялся Эрион. То, чего он не понимал, приводило его в состояние бешенства. А Паук — тем более.
— Мы ничего не знаем о них, по сути. Если где-то и есть лаборатории, изучающие их, мне неизвестно об этом. А Паук… Может, тебе показалось, что он говорящий?
— Да ну нахрен! Мне показалось, что эта четырехрукая сучара мне большие пальцы выставила, пронаблюдав за стриптизом, ****ь, в магазине одежды? Еще и ручкой помахал, когда я уезжал!
— Успокойся, не съел же.
Эрион перевел дух, решив, что сейчас с Доком разговаривать бесполезно. Зато завтра можно будет вернуться и изучить торговые комплексы повнимательнее.
Он знал, что вернется — потому что тварь явно оттуда сдергивать не собиралась. Знал, что обыщет каждый квадратный метр Торгового Городка, но найдет логово Паука, если оно там есть. Жратвы полно в супермаркетах, вот наличие воды он не проверил, а это нехорошо. Одной газировкой напиться не получится. Ничего, просто прихватить с собой пару канистр и не отходить далеко от машины.
— Док, мне нужны разрывные.
Старик только покачал головой, но тяжело поднялся и прошлепал куда-то в глубину полутемного помещения, достал и принес жестянки с патронами. Кое-что он делал сам, кое-что оставалось и от армейских запасов. Еще одной странностью Вихря было то, что военных среди выживших не осталось. Ни одного. Все охотники были раньше, до него, гражданскими.
— Больше всего мне кажется, что Вихрь — это не людских рук дело, — сказал как-то Док. — Людям такое не под силу создать.
— Скажи еще, что это кара небесная, — фыркнул тогда Эрион.
Но с течением времени он задумывался об этих словах, вертел так и сяк. Вихрь, как гигантский ластик, просто стер с лица Земли большую часть человечества. Причем, так, что нигде и ничто не взорвалось, ядерная зима не наступила — атомные электростанции, подлодки, корабли, баллистические ракеты — все это просто умерло, словно ядерные реакции прекратились в один миг. Зато полезли мутанты, еще один феномен. Откуда они в таком количестве взялись? Хотя Эрион решил не забивать себе голову этим, взялись и взялись, черт с ними. Отстреляем, передушим. Пока что никакого сдвига в этой затяжной войне не наблюдалось. Мутанты были диким зверьем, выжившие — первопоселенцами, как будто история сделала хитрый финт или петлю и вернулась на полтыщи лет назад.
— Ладно, Док, пойду, отдохну.
— Ты все же решил на него поохотиться? — набивая самодельную трубку самодельным же табаком, вернее, смесью трав, глянул на него старик.
— Да, — коротко ответил Эрион, проверяя кнут. — Будут мне тут всякие уроды непарнокопытные в примерочную заглядывать.
Лезвие с сухим щелчком выскользнуло из рукояти, послушное и острое, как бритва. Охотник, не заботящийся о своем оружии, долго не живет.
— Будь осторожен. Если он разумен…
— То что? Уже ждет меня? Устроил ловушку?
— Вполне возможно. На его месте ты сделал бы что?
Эрион отвечать не стал, и так ясно, что: засада, слежка за местом появления и все для убийства. Желание поймать и расчленить, поотрывав Пауку все его лапки, не унималось. Даже несмотря на понимание опасности. Скорее уж, наоборот, адреналин подстегивал, как говорил Док, в жопе просыпалось реактивное шило.
— Иди спать, — покачал головой Док. — Глядишь, к утру это глупое желание у тебя выветрится.
Эрион сплюнул, дернул плечом, но не ответил. Да и в голосе Дока убежденности в собственных словах не было.
Глава вторая
Утром охотник не стал даже заходить к Доку. Все, что было ему нужно, он уже взял, в кузове, надежно прикрытые жестяными кофрами, лежали четыре пятнадцатилитровые канистры с водой, достаточно для того, чтобы неделю прожить в прерии, охотясь на мутантов. Ящик с патронами, перевязь с колбами-гранатами, кнут, пистолеты и даже старый, но безотказный «ремингтон». Он был во всеоружии.
Торговый Городок был пуст и казался заброшенным, однако Эрион знал, что где-то здесь Паук. Прочесывать здание он начал с продуктовых лавок, разыскивая воду. Ему повезло, в хозяйственном отделе он наткнулся на свечи. Это и свет и немного тепла при нужде, неизвестно, где придется заночевать, может статься, что не в машине.
Пиковую двойку он нашел на полу, выходя из отдела. Полчаса назад ее там не было. Карта была новенькой, из только что распечатанной колоды. Он видел такие, проходя мимо витрин сувенирного магазинчика. Эрион удивился, рассматривая карту. Что это может означать? Затем рука самая потянулась к кнуту — Паук рядом. Никаких посторонних звуков он не слышал. Никаких теней, следов. Только белый прямоугольник с двумя разнонаправленными острыми пиками, лежащий на полу коридора. Словно указатель: направо? налево? Куда пойдешь, охотник? Паук, сука такая, играл с ним.
Эрион прикинул расположение магазинов — карта висела в самом холле центра. Налево были магазины спортивных товаров, направо рестораны. Куда его приглашают, поужинать или поиграть в мяч? Охотник все-таки свернул направо. Рестораны — это ножи и вилки, а это оружие. То, что он угадал правильно, подсказал червовый туз, вызывающе торчащий из-под таблички с расписанием работы на двери одного из ресторанов. Эрион толкнул дверь, подождал, отсчитал до пяти и после этого вошел внутрь. От первой ловушки — липкой петли, упавшей откуда-то сверху — он уклонился только чудом, зацепившись носком ботинка за вздыбившийся ковролин и пытаясь удержать равновесие. Экономить патроны смысла больше не было, он вытащил пистолет, пытаясь угадать, где именно прячется Паук. Самым хреновым было то, что в зале этого ресторана была такая акустика, которой позавидовал бы и Ла Скала. И тихий смешок раздавался словно бы отовсюду.
— А-а-ах, мо-ои ушки, а-а-ах, мо-ои уси-и-ики! Короле-е-ва разгневана-а-а? — это уже было явным вопросом.
— Королева в восхищении, мать твою Ллос, — рявкнул Эрион.
Смешок стал еще более явным. Мимо лица, в считанных миллиметрах, срезав прядь волос, просвистело лезвие, воткнулось в обшивку стены. Эрион выстрелил в ту сторону, откуда оно прилетело.
— Торопишься-а-а, — прошелестел голос Паука. — За-а-ачем?
— Потому что не хочу играть, — Эрион пытался высмотреть его.
— Я-а-а хо-о-очу, — плотная, словно свитая из шелка, нить неслышно упала на руку охотника, приклеиваясь к коже плаща. Дернула, натягиваясь. Эрион ругнулся, рванул нить на себя, надеясь, что на другом конце будет Паук. Не вышло — нить держала крепко, только теперь еще приклеилась и к перчатке и отказалась отклеиваться. Эрион стащил перчатку, сквозь зубы ругнувшись.
— Раа-аз-два-а-а-три-и-черыре-е-пя-а-ать, — низко пропел голос Паука, — вы-ышел за-айчик погуля-а-ать…
Охотник выстрелил еще пару раз в направлении голоса, затем дернул паутину. Бесполезно, легче было вырвать кусок рукава, но не хотелось портить новую вещь, которая еще и понравилась. Он подумал и вылез из плаща. Потом можно вернуться и попробовать отклеить, кажется, в хозотделе были баллончики со сжиженным азотом, можно будет попробовать заморозить клятую паутину.
— Иди-и-и, поигра-а-аем, — позвал Паук, и голос теперь словно обрел направление.
— Я с тобой, скотина, сейчас так поиграю… — рассвирепел охотник и направился в сторону голоса, зорко следя, чтобы никаких сюрпризов больше не прилетало.
В липкую лужицу он, тем не менее, вляпался сразу двумя ботинками. Будь на месте Паука другой мутант, тут бы Эриону и крышка. Но тварь только захихикала. Пришлось еще и разуваться, подогревая себя мечтой о том, как он расчленит мутанта.
За дверью зала на полу валялась пиковая четверка, указывая на два прохода — к кухне и к уборной. Эрион выматерился. Куда ни сунься, одна рука будет занята фонариком, вряд ли на кухне есть окна, а в туалете они с каким-то покрытием. Однако свернул к туалетам, заодно проверить, что там с подачей воды, работает ли еще система. Воды не было, света — тоже, вентиляция, правда, работала, но только естественная, так что затхлости воздуха не ощущалось. Но оставаться в пустых гулких помещениях не хотелось никак. Слишком мало места, чтобы драться кнутом, стрелять в туалете — вообще хреново, можно и собственную пулю схлопотать рикошетом. На пыльном кафеле оставались только его следы, так что охотник вернулся к развилке — стоило осмотреть кухню. И очень аккуратно. Паук, судя по всему, неплохо метал ножи. А то, что в первый раз не попал — это не ошибка, это тварь игралась с ним.
Кухня тоже была пустой и какой-то зловещей. Сквозь пыль в свете фонарика отблескивал металл плит. Кастрюли, разделочные столы, поварешки — все это бликовало, мерцало. Позади раздался немелодичный лязг, отразившийся от стен и потолка — рухнула какая-то емкость. Эрион обернулся и похолодел: проход закрывала неровная решетка из толстых, даже на вид влажных нитей. Если из кухни нет другого выхода, ему придется несладко. Чем разбирать эти нити, он не знал. Впрочем, есть и кое-что хорошее. Паук либо здесь, с ним в одном помещении, так что его можно пристрелить, либо за решеткой, то есть, не нападет.
— Алиса-а, иди-и за белым кро-о-оликом, — позвал мутант. В проходе мелькнуло что-то бело-розовое, похожее на уши от костюма кролика из секс-шопа.
— Я не собираюсь играть в твои игры, ублюдок, — рявкнул Эрион. — Иди сюда…
— Гру-убо, — протянул Паук. — Ты пришел. Игра-а-а идет.
— У меня нет настроения с тобой играть, — Эрион все-таки приблизился к коридору.
За ним маячило световое пятно. Ну, да, черт возьми — кухонный выход же! Дверь была приглашающе распахнута. Охотник убрал фонарик, переместил кнут под ладонь, чтобы можно было схватить его и сразу воспользоваться, затем сделал шаг вперед, поводя стволом пистолета по сторонам.
Сразу две ловчих нити упали сверху на его плечи, надежно приклеившись к рубашке. Сверху раздалось хихиканье. Эрион выстрелил туда, не целясь. Тварь словно задалась целью раздеть его. Из одежды на охотнике остались брюки, носки и футболка. Пора было возвращаться к машине, ловить эту тварь было бесперспективно. Эрион прикинул путь отхода. Получалось, что надо выйти через эвакуационный выход на улицу. Было до слез жаль плащ и ботинки. Можно было вернуться в магазин одежды, найти замену.
— Сука, ненавижу тебя, — рявкнул Эрион.
Перед ним спланировал червовый валет. Охотник проигнорировал его, пнул дверь эвакуационного выхода и вывалился на улицу. Теперь идти, снова подбирать всю одежду, а эта тварь еще и решит поиграть не вовремя.
Паука он увидел на том же месте, что и в прошлый раз. Тварь лыбилась и беззастенчиво разглядывала его через панорамное стекло. Эрион отвернулся и принялся копаться в плащах, пытаясь выбрать что-нибудь, столь же удобное, как и утраченная обновка. Наконец, остановил выбор на длинной модели практически того же фасона, что и был до этого, повертелся перед зеркалом. И отправился искать ботинки, надеясь, что там же найдет и носки, собственные промокли, пока он босиком шастал по улице.
От злости на Паука горчило во рту. Сдаваться? Уехать ни с чем, хотя твердо собирался уничтожить? Но что ему можно противопоставить, если неизвестно, что это за паутина. И откуда он ее вообще вырабатывает? До этого момента Эрион думал, что Пауком тварь зовут за наличие лишней пары конечностей и умение ползать по стенам. На ум приходили всякие до-вихревые комиксы и франшизы о человеке-пауке и прочих супергероях. Пришлось потрясти головой, чтоб прогнать видение твари, швыряющейся паутиной из запястий. Чушь, пауки, кажется, вырабатывают свою из желез на конце брюшка. Появившаяся в голове картинка была еще менее правдоподобной. Если у этой твари ноги, а у него все-таки ноги… то на конце брюшка у него.
— Меня сейчас стошнит…
В любом случае, тварь вырабатывала паутину явно внутри себя. Фу, какая гадость! Хорошо хоть, он не касался этого голой кожей. Паутина вполне могла оказаться ядовитой, например. Эрион посмотрел за окно. Скоро уже начнет смеркаться, пора прихватить подушку и одеяло и идти искать ночлег. Лучше всего в машине. Еще лучше уехать.
Он подобрал себе все-таки ботинки, прихватил плед из демонстрационного зала в магазине мебели и отправился к машине. Вой негодования при виде оной сделал бы честь и павиану — тварь явно не желала, чтобы охотник покинул Торговый Городок. Машину накрывала целая сеть из липких нитей, закрепленных на столбах освещения и потрескавшемся асфальте. Эрион бросил на асфальт плед и рванул в хозяйственный, запасаться топором, растворителем, жидким азотом и горючей жидкостью. Что-то эту паутину все равно возьмет.
Убить Паука захотелось нестерпимо. Просто облить чем-нибудь горючим и поджечь, пусть горит. Или залить жидким азотом и отбивать по кусочку. Но пока что приходилось свой гнев вымещать только на паутине. Азот паутину замораживал, как ему и полагалось, но вместо того, чтобы стать хрупкой, эта сволочь становилась резиновой. Горючка легко воспламеняла клейкий слой, но саму паутину не брала. Эрион попробовал топором разрубить подмороженное и обожженное, но куда там, впечатление было, что он колотит подушку пластмассовой игрушкой.
— Никак? — участливо осведомились сверху.
— Отвали, сука, — посоветовал охотник, прикидывая, где раздобыть кислоту.
— Ты же приехал поиграть со мной, а теперь хочешь уехать, — Паук больше не растягивал гласные, голос звучал почти обиженно.
— С тобой неинтересно играть, придурок. Иди сюда, я тебя другой игре научу.
— Какой? — с крыши свесились алые пряди, под ними в накатывающих сумерках мерцали болотными огоньками глаза.
— Она очень интересная… только для этого ты должен оттуда слезть, — злобно проворковал Эрион.
— Ты охотник, — заметил мутант. — Будешь стрелять.
— Не буду, — Эрион демонстративно убрал пистолет.
По стене здания стремительно соскользнула юркая тень, словно и впрямь паук спустился по паутине.
— Еще ближе, — у Эриона только что слюна с клыков от бешенства не капала.
Тварь передвигалась бесшумно, в темноте белели обнаженные руки и пятно лица. Медленно приближались, осторожно — Паук явно отслеживал движения охотника, готовый ускользнуть во тьму. Эрион ждал, только верхняя губа непроизвольно вздергивалась от злости. У него было отменное зрение. После Вихря он, прежде носивший уродливые очки, проснулся зорким, как чертов орел. Рассмотреть морду твари он смог довольно детально. Сейчас на Пауке не было зеркальных очков, и стало ясно, что глаза у него огромные, бледно светящиеся, словно отражающие невидимый источник света, почти круглые. Зрачки и белки не различались — белесые бельма. Широкий рот, растянутый в какой-то безумной полуулыбке, из уголков которого торчали поблескивающие кончики клыков или чего-то вроде.
Желание у охотника было одно: сгрести эту тварь за космы и натыкать уродливой мордой прямо в паутину, которая скрывает машину, чтобы кровь брызнула.
— Ты обещал игру.
Говорила тварь… никак не говорила — голос звучал в голове у охотника, но при этом так, словно исходил от Паука.
— Ага. Называется, — Эрион сделал рывок вперед, сгребая тварь за волосы, — натыкай мордой мутанта в испорченные вещи.
Визг, как от камня по стеклу, почти оглушил его, а острые коготки, «украшавшие» каждый тонкий палец, рванули кожаный плащ на груди и рукава, зацепили запястье, вспороли футболку и расцарапали грудь.
— Еще один плащ? — взревел Эрион и от души ударил мутанта головой о капот машины, надеясь, что тот прилипнет к своей же паутине. — Ах ты, твареныш мелкий!
Не прилип, да и удар ему, похоже, не слишком повредил — извивалась тварь так же бойко, превращая плащ в лохмотья.
— Нельзя жрать людей! — еще один удар. — Нельзя портить чужие вещи! — удар.
На пятом или шестом полуоглушенный мутант прекратил верещать, обмяк. Эрион еще пару раз ударил его о столб, связал кнутом поперек тела и поволок в магазин. В хозяйственном хватало клейкой ленты, чтобы превратить Паука в блестящую, толстую серебристую мумию, из которой торчала одна башка. Садистом охотник не был, поэтому привязал его сразу же к стулу. В свете фонарика было видно, что у Паука рассечена кожа на лбу, разбит нос, а из полуоткрытого рта, вернее, с кончиков тех самых клыков стекают, застывая, прозрачными ниточками, тонкие струйки слюны. Глаза затянуло матовой пленочкой, они не отсвечивали. Кровь у твари была бледная и то ли фиолетовая, то ли лиловая. Короче, совсем не человеческая.
Охотник разделся, шипя от неприятных ощущений. Грудь и руки «украшали» порезы, из которых сочилась кровь. Аптечка была в машине, идти на поиски аптеки Эрион опасался, так что пришлось пытаться размазать кровь остатками футболки.
— Сука, сука, сука! — очень хотелось взять пассатижи и повырывать каждый коготь, медленно и с наслаждением.
Тварь захрипела, повела головой на звук. Уши у Паука были — аккуратные такие, маленькие, плотно прижатые к черепу. Совершенно человеческие. Да и нос — до того, как Эрион его сломал — тоже. Сейчас из него капали медленные капли, расплескиваясь по скотчу. Эрион с наслаждением закатил ему оплеуху.
— Очнулся?
Паук взвизгнул, голова мотнулась, и плевок полупрозрачной паутины улетел мимо охотника.
— Понятно, рот тебе тоже надо затыкать… — прокомментировал Эрион, беря моток скотча.
Мутант ощерился, показывая, кроме слюнных клычков, еще внушительный набор острых зубов и что-то белесое, шевелящееся, как длинный червяк, вместо языка.
— Какая гадость, — Эрион взвесил на руке топор. — Сейчас обухом перетяну. Сдохнешь — сам виноват.
— Отпусти! — Паук задергался в путах, угрожающе поскрипывающих — скотч был старый и почти не клейкий.
— Почему я, охотник, должен тебя, мутанта и убийцу, отпускать? — Эрион примерился топором к его черепу.
Паук отпрянул, насколько позволяли мотки ленты, выплюнул сгусток слюны, попал Эриону в лицо, залепляя лоб и глаза мгновенно твердеющей пленкой. Охотник ударил вслепую, уже лезвием, потом бросил топор, принялся сдирать пленку. Когда он закончил, матерясь и рыча, вместо твари увидел уже только стул с обрывками скотча, испятнанными бледной кровью. Прерывистый кровавый след тянулся по полу в сторону выхода, словно приглашал пройти по нему и добить тварь. Эрион сцапал кнут и рванул по этому следу.
В свете фонарика кровь отливала голубым. Пятна становились реже, меньше — то ли регенерация у твари была просто безумная, то ли Паук как-то перетянул рану… Эрион был уверен, что попал, скорее всего, не слишком глубоко и вместо головы по груди. Был зол на самого себя — именно удар, рассекший путы на груди Паука, позволил тому быстро высвободиться. Скорее всего, еще и кожа твари обладала каким-то особенным свойством, если к ней не липла его собственная паутина. Руки просто выскользнули, а дальше он разорвал скотч когтями. Ничего, сейчас он ранен. Просто найти и добить эту тварь. А потом надо как-то освободить машину.
Кровавый след привел его к стене одного из зданий. Дальше пятна и потеки крови указывали на то, что Паук ушел по стене на крышу. Туда Эрион забраться не мог, пришлось вернуться, забрать оружие и идти к машине, пытаться сообразить, что сделать с паутиной.
Только через час он сообразил найти один из магазинов автозапчастей и слить из обнаруженных на складе аккумуляторов электролит. Кислота паутину растворяла на «ура», так что к утру машина была свободна, хотя краска на ней пузырилась и отслаивалась пластами, а лобовое стекло помутнело. Но это были уже несущественные мелочи, главное, что она завелась и поехала.
— Что с тобой? — сразу же спросил Док в поселении.
— С Пауком подрался. Никто не выиграл.
Старик только поцокал языком, принимаясь обрабатывать множественные порезы.
— А будто в бочке с кошками побывал. Ну, и какой он, Паук?
— Не знаю, странный. То ли умственно отсталый, то ли еще детеныш. Оказывается, это он так играет.
— Вот как… Игра у вас явно не задалась, — хмыкнул Док, накладывая на порезы мазь и бинтуя особо длинные и глубокие. — Теперь иди и поиграй в мумию, Эрион. Отоспись и подожди, пока все подживет.
— На заметку, док: он реально паук, в смысле, паутину вырабатывает.
— О, хм. И откуда? — видимо, Доку тоже пришла в голову информация об обычных пауках.
— В меня он ей плюнул из пасти.
— Слюнные железы? Возможно, мутировавшие слюнные или слезные, хм, хм… Эрион, ты можешь нарисовать хоть приблизительно?
Охотник вздохнул и накорябал пасть с клыками, которую наблюдал у Паука. Док остался медитировать над его рисунком, отправив охотника отдыхать в каморку под крышей его дома. Как-то так вышло, что в поселении у Эриона своего дома не было. Он останавливался или в пабе, над которым располагались две комнатки под наем, или у Дока. Здесь у него был свой матрас, подушка и плед из какой-то нежной и мягкой шерсти. Охотнику нравилась эта клетушка, темная и тихая. Когда шел дождь, его шум убаюкивал. Сейчас дождя не было, но уснул он все равно быстро. Правда, выспался плохо — снилось что-то сюрреалистичное, в духе Кэрроловской «Алисы». А все виноват Паук, чтоб ему провалиться, со своими картами и цитатками.
Глава третья
Проснулся Эрион в районе полудня, сразу полез проверять раны, вдруг воспалилось или что похуже. Неизвестно, моет ли Паук руки хоть иногда. К его удивлению и вящей радости, мелкие ранки уже затянулись, крупные подсохли и тоже закрывались. Никакого воспаления. Но очень, очень было жаль брови и ресницы, которых охотник лишился, отдирая с лица паутинный плевок. Теперь Эрион выглядел очень глупо, как ему казалось. Он надеялся, что все отрастет обратно побыстрее. Но не отсиживаться же все это время в каморке, пришлось спускаться вниз.
— Доброе утро, Док, какие новости?
— Утро? Хм! — старик был мрачен, убирал в таз окровавленные тряпки со стола. — Вернулись Клод и Грегори. Урбан погиб. Парни сказали, что его уволок Паук.
— Зачем они туда сунулись? — Эрион нахмурился.
— Решили поживиться, наслушавшись тебя, тряпками.
— Идиоты, что еще скажешь. Я же всегда привожу, если что-то кому-то хочется.
— Они для девок Мартины, у тройняшек же день рождения. Сельма в трауре, — Док с грохотом швырнул таз в мойку. — Они с Урбаном собирались пожениться через неделю.
— Поеду… Может, он еще жив, — Эрион перепоясался кобурой, повесил на пояс кнут.
— Сомневаюсь. Но вдруг? Ты разозлил Паука, а парни подставились.
— Пауки не едят сразу, жертва какое-то время проводит в коконе. Он еще может быть жив, если я найду его вовремя.
Машину Эрион гнал так, что только чудом входил в повороты. Если с Урбаном что-то случилось… Собрать пять охотников, пригнать фуры, выпотрошить один за другим склады. И динамит похоронит эту тварь. Или прогонит дальше, а потом еще дальше. Эрион был мстителен, когда дело касалось его людей. Он помнил, что нашел в одном из предполагаемых логовищ Паука: обтянутый высохшей кожей скелет, в животе которого зияла дыра. Кости были словно кислотой трачеными, хрупкими, раскрошились мигом. Правда, на то, что скелет затянут тонкой паутиной, он тогда не слишком обратил внимание, тем более что в пещерке паутины было дохрена, как и крупных пустынных пауков. Да и она не походила на то, чем плевался мутант. Но если он что-то сделает с Урбаном… Народ с радостью очистит весь Торговый Городок от вещей, а Эрион с не меньшей радостью взорвет логово с Пауком внутри.
Машина затормозила на стоянке у одного из магазинов. Эрион выбрался наружу, осмотрелся. Следы шин, парни были тут, понятно. Пятна уже побуревшей крови. Он прошел по ним, даже не удивившись, когда этот след привел его в тот самый торговый дом, где он впервые столкнулся с Пауком. Значит, все-таки логово. Или временное убежище. На первом этаже царил погром, крови было больше. Клейкие нити паутины висели, чуть колышась под сквозняком. Смазанный след, обрывок клетчатой ткани, еще след. Он шел по этим следам, как гончая, спускаясь вниз, на технический этаж, в запутанную сеть широких коридоров и комнат, складов и переходов. Свет фонарика метался по стенам, высвечивая широкий след в пыли, будто мешок волокли. Урбан был крупным парнем. Паук — мелкой тварью, но, видимо, сильной. Крови было немного, по крайней мере, Урбан ей не истечет. Это придавало уверенности. Не хотелось думать, что охотника Паук уже мог накачать своим ядом, или что у него там, желудочный сок? Ферменты? Надо было хоть умную книжку про пауков почитать на досуге. Раньше. Пятнадцать лет назад.
Эрион скрипнул зубами, продолжил путь. И от неожиданности выругался, когда след вдруг исчез.
— Что за ****ство? Куда он мог деться?
Свет фонарика ничего не высвечивал, ни брызг крови, ни паутины. Не сквозь пол же они оба провалились. Над головой были только опутанные ошметками минерального изолятора трубы, уже давно сухие. Мужчина тщательно исследовал пол и стены, заметил бурое пятнышко, почти невидимое на желтовато-рыжей штукатурке, снова посветил наверх. Между трубами и потолком был просвет. Могла ли тварь заволочь туда кокон? Сам Эрион туда бы не пролез, наверное. Урбана пропихнуть тоже было б трудно. Но проверить стоило.
Охотник подпрыгнул, зажав фонарик в зубах, уцепился за трубу. И мысленно выматерился: за самой крупной, вплотную прилегающей к стене трубой чернело широкое отверстие вентиляции с выломанной решеткой. По его краю болталось несколько тонких паутинок. Эрион смерил отверстие. И полез внутрь, радуясь, что у него нет клаустрофобии. Как чертова тварь протащила в этой квадратной кишке плечистого парня двухметрового роста и весящего около девяноста килограммов? Однако размазанные следы крови и отсутствие пыли говорили сами за себя.
Эрион ускорился. Он должен вернуть Урбана живым. Охотник надеялся только, что вентиляция будет прямая от входа до логова, не придется извиваться как ящерице. Зря надеялся: квадратная труба, глухо гудящая от каждого его движения, изогнулась под прямым углом и ухнула вниз, в темноту. Луч фонарика до дна этой темноты достал, высветил ровные стыки плит. Охотник глубоко вздохнул и прыгнул вниз. Как отсюда потом выбираться — дело десятое.
Это был вентиляционный зал. Огромные вентиляторы с замершими лопастями, еще пахнущие машинным маслом роторы и моторы, трубы и вентили… И гнетущая тишина, в которой каждый звук — как выстрел, а каждый стон — как крик. Стон? Почти неслышный, он раздался снова, оставалось только определить направление звука. Эрион напряг слух, повернулся вокруг своей оси. Кажется, это там, под одним из вентиляторов. Идти пришлось осторожно, чтобы не вляпаться в паутинную ловушку, раз уж тут логово.
Из темноты то тут, то там выныривали тонкие и какие-то мохнатые нити. Кокон он заметил, едва не ткнувшись в него носком ботинка. Огромный сверток, из которого как-то беспомощно торчала неловко выгнутая кисть, а выше просматривалось лицо. Рот Урбана был залеплен пленкой, так что казалось, что его вовсе нет. Глаза были мутные, с расширенными до предела зрачками. Эрион взялся раздирать пленку.
— Урбан… Ты меня слышишь? Эй, дружище, ты вообще в сознании?
Было сложно не вляпаться в клейкие нити самого кокона. Когда пленка поддалась, Урбан утробно застонал, изо рта пошла зеленоватая пена. Эрион перевернул его, чтобы Урбан не захлебнулся. Он надеялся, что ничего серьезного не произошло, и Док сможет разобраться с этим отравлением. Оставалась сущая малость: освободить парня из кокона и вытащить из этой гребаной дыры.
— Опять ты! — одновременно с голосом в голове на уши обрушился настоящий аккустический удар: знакомый уже мерзкий скрежет, многократно усиленный и отраженный пространством зала.
— Опять я, — согласился Эрион, продолжая сдирать пленку. — А ты кого-то еще ждал? А почему не встречаешь с цветами и вином, я к тебе являюсь с постоянством, которого не всякая женщина удостаивалась.
Он надеялся, что удастся отболтаться на время, чтобы вытащить оружие. Не удалось: то ли Паук учел прошлые свои ошибки, то ли просто решил, что две жертвы куда лучше, чем одна, но в Эриона полетели тонкие клейкие нити. Эрион перекатом ушел в сторону, выстрелил в тварь. Не попал или попал — не видел, фонарик остался валяться на полу, высвечивая конусом света угол и часть пола. Серый шершавый бетон свет не отражал вовсе. Тварь перемещалась бесшумно, не попадая в этот световой конус, нити летели, казалось, со всех направлений. Эрион уже начинал уставать, тратить патроны бессмысленно он не хотел, к тому же, боялся, что выстрел заденет его или Урбана рикошетом. Сразу пара нитей рванула левую руку, разворачивая его, как веретено, приматывая руку к туловищу. Эрион еле успел убрать из зоны поражения правую руку, выматерился, все-таки выстрелил по направлению тянущихся нитей. Тварь взвизгнула, метнулась, как сгусток темноты, на какое-то время затаиваясь.
— Урбан, как ты? — Эрвин перебрался к парню поближе, подхватил фонарик, повел им по залу.
Парень мычал, пытался что-то сказать, заходился в спазмах, извергая ошметки пены. Эрион попытался высвободить свою руку, но, похоже, чертова нить приклеила ее намертво. Вылезти из куртки можно было, если отложить фонарик и расстегнуть пояс-патронташ и молнию. Он только понадеялся, что проклятая тварь уползла отлеживаться и обратно не явится. Одной рукой все это расстегивать оказалось очень неудобно, раньше Эрион и не подозревал, что так сложно обходиться без одной конечности.
Он почти уже освободился, когда нити полетели снова — уже сверху, спеленывая, спутывая, превращая в кокон. Паук не собирался упускать добычу. Не в этот раз. Эрион задергался, пытаясь вывернуться, уйти от этих нитей. Рвануло, повело по кругу, руки накрепко прижало к бокам, что-то подсекло под колени, он грохнулся на пол, только чудом миновав виском торчащую из пола металлическую хрень с огромными болтами.
— Королева будет в ярости, — с торжеством в голосе заявил Паук.
«Ты даже не представляешь, тварь, насколько», — Эрион решил пока затихнуть и посмотреть, что будет делать мутант.
Паук рискнул подобраться к нему только спустя несколько очень долгих минут. Из темноты вынырнула его отвратительная морда, слишком гротескно на ней смешивались человеческие и нечеловеческие черты.
— Королева останется поиграть со мной, — щеки охотника коснулись холодные пальцы и острия когтей.
— Только если ты отпустишь этого человека живым и невредимым.
— Араньо голоден, — тонкие, как росчерки алой туши, брови приподнялись над светящимися глазами. — Это еда. Королева сделала мне больно, я голоден. Араньо нужно поесть, — захныкал голос в голове охотника.
— Если он умрет, Королева отрубит тебе голову, — игру этого психа следовало поддерживать. — Наверху много еды, в магазинах есть консервы.
— Мертвая, мертвая еда! А эта еда еще живая, я куснул ее, вкусно, вкусно, живая. Я впущу в нее сок, — Паук широко ухмыльнулся, из его пасти, извиваясь, выползло узкое, белесое нечто, больше всего похожее на щупальце. — Он станет мягким, жидким.
— Только попробуй, — прошипел Эрион. — И я тебя прикончу.
— Ах, мои ушки, ах, мои усики, — огорченно промурлыкал мутант, наклоняясь над Эрионом. Щупальце коснулось лица, оказавшись влажным и чуть теплым.
— Перестань меня облизывать, ты… — Эрион даже слов не нашел.
— Араньо. Это мое имя.
Проклятому Пауку не нужен был рот, чтобы говорить, вот это был всем минусам минус. Потому что трогать лицо Эриона он не прекратил. Тонкое щупальце касалось уха, волос, скулы, забралось под рубашку, исследуя ключицу.
— Отпусти Урбана сперва, — Эрион попытался перекатиться в сторону.
Паук снова захныкал, завздыхал.
— Хорошо, я вынесу его наверх и уберу кокон. Это считается?
— Да, думаю, что да. Урбан, ключи в машине, придешь в себя, уезжай. И чтобы больше никто сюда не совался.
Эрион рассчитывал выбраться сам. Если получится вырваться, до поселения можно и пешком дойти, делая по пути остановки.
Паук уволок кокон с Урбаном так быстро, что Эрион даже не понял, каким образом эта тварь умудрилась поднять здоровенного парня. Вернулся он, сматывая просто гигантский моток паутины в аккуратный клубок. Зачем ему это было нужно?
— Теперь ты доволен? Королева останется со мной навсегда?
Понять бы еще, что в мозгах твари. Почему он говорит о себе то в первом лице, то в третьем, почему называет охотника королевой, хотя в сказке Кэррола была, вроде бы, герцогиня?
— Все зависит от того, зачем тебе нужна королева, — Эрион решил пока что не дергаться, может, Паук снимет с него паутину сам.
А еще у него есть имя. Откуда бы?
— Играть. Спать. Греться вдвоем, — задумчивое выражение на этой морде было странным и гротескным. — Одному очень скучно, но остальные боятся Араньо. Ты - нет. И ты не пахнешь едой.
— Остальные? Кто такие остальные? — насторожился Эрион.
Если тут живут еще мутанты, это плохо. Надо выпутаться и вооружиться.
— Остальные люди. Я звал их поиграть, но они все пахнут едой. Араньо всегда голодный.
Если бы Паук был человеком, Эрион сказал бы, что теперь он выглядит виноватым.
— Мама говорила, что с едой играть нельзя.
— Люди — это не еда, — наставительно заметил Эрион. — Развяжи меня. Обещаю, что мы поиграем. Я буду от тебя бегать, а ты будешь меня ловить.
— Нет. Ты убежишь совсем. Люди… мама была люди… человек. Папа был человек. Они не были едой, они пахли, как ты. Ты останешься. Красивый, теплый.
Паук подхватил кокон с охотником так легко, словно тот ничего не весил, поволок куда-то в темноту, оставляя за спиной конус света от фонарика.
— Почему, если твои родители люди, то ты такой? — Эрион решил получить побольше информации.
— Араньо таким родился. Папа сказал — это гнев богов. Он хотел убить меня, но мама не позволила.
— А где сейчас твои родители?
Гнев богов? Странно, Эрион не припоминал никакого многобожия. Может, закрытая секта?
— Папу убили мутанты. Другие, глупые. Мама…
Паук опустил охотника на кучу чего-то мягкого довольно бережно, отступил. Потом повел рукой, верхней-правой.
— Мама спит. Араньо знает, что она проспит еще сто лет, потом придет прекрасный принц и разбудит ее поцелуем. Правильно?
В этом месте был свет, его источали завешанные паутинными полотнищами стены. И в этом неверном зеленоватом свете Эрион увидел женщину, лежащую на каком-то постаменте. Она казалась облитой стеклом или прозрачным пластиком, уснувшей. Сложенные на груди руки, лицо с тонкими чертами, волосы, заплетенные в косу-корону. Паук в самом деле походил на нее теми человеческими чертами, что были в его лице.
— Что с ней случилось?
Эрион впервые видел такое. Чем ее могло так облить? Этот консервант предохранял от разложения, но сохранялись ли в нем минимальные жизненные функции? Можно ли дышать в этом стекле?
— Мама сказала, что устала и поспит. Араньо сделал ее красивой, чтобы принц сразу влюбился.
Паук растягивал губы в своей кошмарной улыбке, гладил сложенные руки трупа. Скорее всего, это его рук, тьфу ты, желез было дело — эта стеклянистая корка. Ребенок, которому читали старые-престарые сказки, решил, что его мама — принцесса. Это было просто чудовищно-нелепо и страшно. Возможно, она чем-то болела, неизлечимым. Не выжила в Вихре.
— Если ты ешь людей, то как принц сможет прийти сюда и поцеловать ее? — поинтересовался Эрион, решив пока не объяснять, что такое смерть и почему она окончательна.
— Он же принц! — как само собой разумеющееся, выдал мутант. — Он придет и убьет меня, чтобы разбудить маму и сделать ее королевой.
— Вряд ли после Вихря еще остались принцы.
И вряд ли кто-то будет целовать мертвую женщину. Эриону стало даже немного жаль мутанта.
— Ну ты же остался. Только ты — моя королева, а маму найдет другой.
С этим трудно было спорить. Возможно, что для Паука он в самом деле чем-то отличался от остальных. Запахом?
— А теперь я пойду искать воду. Ты запретил есть ту еду, а другая почти кончилась.
— Почему ты не ловишь животных, например? Они живые и еда.
— Ловлю. Но они быстрее. Лошади. Остальные маленькие и ловить их дольше, а хватает совсем ненадолго. Араньо много ест. Лошадь — это на неделю. Человек — на пять дней.
Эрион содрогнулся от омерзения, потом все-таки разжал челюсти.
— Попробуй не ловить лошадей, а приманивать. Или жри других мутантов.
После Вихря лошади перестали бояться людей, которые не истребляли их табунами. Они спокойно подходили к странным созданиям, позволяли себя уводить.
— Они боятся. Запах. Араньо пахнет не так, как люди.
Паук присел перед Эрионом на корточки, снова погладил по щеке ладонью.
— Отдохни, только не засыпай, хорошо? Я не уверен, что смогу разбудить тебя поцелуем.
И исчез, метнувшись в темноту за светящимися тенетами. Эрион принялся ворочаться, надеясь, что эта паутина спутывает не так надежно, как прежние. Не хотелось бы встретиться с другими мутантами, которые решат забрести на чужую территорию. Мозгов у этих тварей нет, могут и сунуться. Да и вообще унизительно было валяться, как свернутый ковер. Выпутаться не получалось, Паук перестраховался и обмотал его круче, чем копченого гуся. Правда, ни одна нить не касалась обнаженной кожи, и на том спасибо. Иначе его все же стошнило бы от омерзения.
Королева, значит. Поиграть с ним. Спать с ним вместе. Может, ему еще и сказки на ночь рассказывать? Эрион шипел и извивался. Только быстрее устал. Пришлось передохнуть, уставившись в скрытый сетями потолок. Интересно, Урбан пришел в себя? Уехал? Охотник надеялся, что да, и что Паук не жрет его сейчас, сопя и причмокивая. И надо что-то решить с его питанием. Может, вправду, ему мутантов настрелять? Почему он их не жрет, от людей ничем почти не отличаются.
Последняя мысль отдавала безумием. Что значит — решить с питанием? Он же не останется здесь? Нет, дайте только добраться до пистолета или хотя бы плети, он уничтожит Паука и вернется домой с его башкой. Эрион помотал головой. Это все подвал, паутина и соседство мертвой женщины, мозг туманит, вот и лезет всякое. А данное мутанту слово вообще нельзя считать клятвой. Это ж все равно что животному поклясться. Нет, надо попробовать выбраться. Дотянуться пальцами до плети, а вдруг лезвием получится перепилить паутину?
Лезвие не брало проклятые веревки, словно те были сделаны из какого-то неведомого сплава. Эрион бессильно злился, но попыток выбраться не оставлял. Как-то же Паук сматывал свою паутину, и она у него не прилипала к рукам. Как, ****ь?! Сука, гребаный мутант! Если бы в этот момент тонкая шея Араньо попала под руку охотника, хрустнула бы только так.
Наконец, охотник выдохся, распластался без сил, бросив попытки освободиться. Придется как-то вынудить Паука снять паутину. А может, ребята соберут отряд и приедут за ним, вопреки приказу. Это если Урбан выбрался. Если не отрубится за рулем и не навернется в какой-нибудь овраг. Не попадет в засаду мутантов. Много-много «если». Надо как-то выжить, желательно, сохранив рассудок и здоровье. Придется пока поиграть с Пауком по его правилам. Знать бы еще, что это за правила. И чем придется поступиться, чтобы выжить…
Уснул он, решив, что сохранить силы все-таки нужно, а если он не будет спать, то быстро ослабеет. Да и жрать во сне не хочется. А если придут другие мутанты… Ну, он все равно ничего сделать не сможет в этом коконе. А вот ему голову отгрызут легко. Разбудило его прикосновение чего-то влажного к лицу и тихое хныкание. Эрион приоткрыл один глаз, посмотреть, не успел ли Паук начать жрать охотника. Хныканье прекратилось, зато в голове прозвучало почти радостное:
— Живой! Я думал, ты решил уснуть, как мама.
— Нет, я решил поспать, как нормальный человек. Ты меня развяжешь?
Паук смотрел на него, не улыбался — губы, тонкие, почти незаметные, были плотно сжаты, и, если не обращать внимание на глаза, морда мутанта становилась практически как обычное человеческое лицо. Не слишком симпатичное, угловатое лицо подростка. Сколько ему? Пятнадцать? Шестнадцать?
— Я не убегу, обещаю.
Бежать было пока что некуда, надо выяснить слабое место этой твари. Если Эрион совершит ошибку, мутант его прикончит.
— Обещаешь? — чуть более вытянутая голова по-птичьи склонилась к плечу. Или по-насекомьи, если так можно говорить. Однажды, еще в старом мире, Эрион видел по телеку передачу о богомолах. Те так же наклоняли свои глазастые головки.
— Да-да, обещаю, только развяжи. Отлить хочу.
Судя по приподнявшимся бровкам, последнего Араньо не понял, но протянул когтистые руки и принялся очень быстро вертеть кокон с охотником. Замутило. В угол подвала Эрион метнулся уже с желанием просто проблеваться от безысходности. Блевать пришлось просто желчью, к тому же — в подставленное помятое ведерко, а не на пол. И за плечи крепко придержали узкие ладони.
— Тебе плохо? Воды? Я нашел чистый ручей, далеко, но я быстро бегаю.
— Неси, — прохрипел Эрион, сползая на пол.
Наверное, паутина была все-таки чем-то отравлена.
Чашка была чистой, да и вода… О, какое блаженство — глоток по-настоящему чистой воды, а не той дряни, что проходит очистку через древние фильтры.
— Значит, чистые ручьи все-таки существуют, — пробормотал он.
— Конечно, — удивился Паук. — Их много, только нужно знать, как и где искать.
Эрион промолчал. Он не умел искать воду, так что просто пил то, что находил в магазинах или что фильтровалось в поселениях.
— Здесь есть другие мутанты?
— Нет. Они знают, что заходить на мою территорию нельзя. Съем, — Паук улыбнулся, показывая паутинные клыки-жвальца.
— То есть, их ты все-таки жрешь…
— Я как волк. Ну, тот самый. Который съел и Красную Шапочку, и бабушку и охотников.
Эрион криво усмехнулся:
— Охотники убили волка, достали из его живота девочку и ее бабушку.
— А это был совсем неправильный вариант сказки.
— Который тебе рассказывали? Я заметил, что они все неправильные, — хмыкнул Эрион. — Они совершенно не такие.
Паук метнулся куда-то в угол, вернулся, неся на ладонях явно очень старую книгу в потрепанной кожаной обложке, бережно развернул ее свободной парой рук. На форзаце мелькнула дарственная надпись: «Профессору Лемерту от благодарных студентов». Книга была озаглавлена «Самые правдивые сказки». Издание замшелого тысяча девятьсот седьмого года, «Оригинал».
— Какая древность, откуда она у тебя? — удивился Эрион, аккуратно перелистнув пару страниц. — Великолепное издание, такие книги были очень долговечны.
— Это папино. Профессор Лемерт — это папа Джон.
В голосе Паука сквозила гордость.
— А сказки мне читала мама. У меня много книг сказок, но эти — самые правдивые, видишь? Тут так сказано!
— Подожди… Тебе больше сотни лет? — ахнул Эрион.
— Ты глупый? Это книга старая, а я еще маленький, — почти возмутился Паук.
— И насколько маленький, кстати? Сколько тебе лет? — Эрион перестал интересоваться книгой, нужно было больше узнать о Пауке.
Тот задумался, морща лоб.
— Я родился через шесть месяцев после гнева богов, так говорил папа.
— Гнев богов… Вихрь? — осенило Эриона. — Тебе четырнадцать с половиной лет. Ты же совсем еще ребенок…
Значит, все-таки Паук — ребенок Вихря, мутант, который почему-то стал разумен. И в свои пять стал тем, кто известен на три квадрата своей неуловимостью и жестокостью. Хищник, пожирающий одинаково и мутантов, и людей, и животных. Существо, воспитанное на оригинальной версии сказок братьев Гримм, Гоффмана и Андерсена, не отличавшейся хэппи-эндами и человеколюбием. Умеющее находить чистую воду и отпугивать безмозглых мутантов. Желание прикончить его стало еще сильнее. Разумное существо без понятий о морали и о том, что такое хорошо и что такое плохо, не должно жить рядом с людьми. Но… всего четырнадцать… Может быть, его можно перевоспитать? Убить успеется. Араньо не отобрал у него ни кнут, ни патронташ с колбами-гранатами, вероятно, не понимая, что это такое, а до пистолета добраться тоже можно теперь, когда Эрион не связан. И еще — когда он бил его мордой о капот, Паук практически не сопротивлялся. А мог — силы у него хватило бы сделать из охотника яйцо в мешочек.
Эрион поднялся, пошел собирать свое оружие, решив заодно проверить, сколько свободы ему дадут. Паук следовал по пятам, позволил подобрать фонарик, но к пистолетам не подпустил — два метких плевка превратили оба пистолета в облитые стеклом фигурки на бетоне.
— Не надо стрелять в меня.
— Я и не собирался в тебя стрелять. Просто я охотник, я привык всегда быть при оружии.
— У тебя есть нож и та штука, которая больно бьется железкой на хвосте.
Значит, он все-таки знал, что такое кнут и видел лезвие в его рукояти.
— Если ты говоришь, что других мутантов нет, значит, этого хватит.
Уточнять, для чего, он не стал.
— Ты голоден? Я - да. Я поймал лошадь, но она станет вкусной только через три дня. Пойдем, — Паук положил свою холодную лапку на запястье Эриона.
— Я возьму в магазине консервы… — при мысли о лошади стало дурно. — Если ты меня проводишь наверх.
— Зачем есть мертвую еду, если можно поймать и съесть живую? Люди готовят еду на огне, ты умеешь сделать огонь? Я поймаю тебе варана или змею.
— Я не умею готовить змей и варанов, так что поем мертвой еды. Но огонь я делать умею.
Араньо сделал странный жест, видимо, означавший пожатие плечами и поволок охотника за собой, протиснувшись мимо лопастей вентиляторов. Эрион следовал за ним, к свету и открытому пространству. Надо бы устроить себе лежбище где-нибудь в торговом центре поближе к магазину постельных принадлежностей. Если, конечно, ему позволят это сделать. Или хотя бы притащить в логово Паука пару подушек и одеял. Здесь их оставалось еще много на складе.
Путь к супермаркету оказался совсем недолгим. Пара технических коридоров от зала с вентиляторами. Дьявол! Он был так близко от логова твари!
— Отлично, теперь посмотрим, что тут есть, — Эрион сразу же отправился в сторону продуктового, более придирчиво изучая полки.
Выпивка. Сигареты. Вода. Три стеллажа с водой, это порадовало. Консервы. Крупы и макароны. Точно, можно сделать на ужин макароны с мясом, вкусно, сытно. А в отделе для туристов есть горелки и походные котелки. Черт, если бы не Паук, если бы не открытая и сухая прерия вокруг Городка, поселение можно было бы перенести сюда. И жить припеваючи пару лет на одних запасах со складов. А теперь это все для него одного, вряд ли паук оценит нормальную человеческую еду. Хотя можно попробовать, не умрет же он от одного ужина?
Эрион взял очередную тележку и направился запасаться всем для ужина. Готовить он решил на кухне одного из ресторанов, наверняка там найдется печь, рестораны ведь на любой вкус. Паук, как привязанный, шел за ним, потом взвизгнул, метнулся куда-то в сторону и вернулся, растягивая губы в своем жутком оскале, прижимая к груди… Дьявол сожри Эриона, если это была не банка с детской смесью. «НАН» или что-то такое. Обычное детское питание.
— Моя еда!
— Ты ешь это? Но это же для совсем маленьких детей!
— Это моя еда, — с нажимом сказал Паук и еще крепче прижал к себе банку, то ли опасаясь, что Эрион ее отберет, то ли боясь, что попросит поделиться.
Охотника разобрал нервный смех.
— Я слишком взрослый для такого, так что ешь спокойно. У меня есть другая пища, которую я буду готовить.
— А ты можешь сделать воду теплой?
— Могу, — Эрион погрузил пачку чая и канистру воды в тележку. — Я даже могу сварить тебе еду, чтобы у тебя был горячий ужин.
Может, родители все-таки его кормили нормальной пищей? Даже, скорее всего, кормили. Но десять лет назад что-то случилось. И он даже знал, что — умерла мать Араньо. Отца, наверное, убили еще раньше. Профессор Джон Лемерт, надо будет спросить у Дока, не знал ли он такого. Наверное, он был филологом или кем-то вроде того, если ему дарили оригинальные издания сказок. Вот черт, черт, ****ство какое, а? Пятилетний мутант, оставшийся в полном одиночестве с трупом матери. Получится ли его перевоспитать? А самое главное, зачем? В лучшем случае, Эрион просто уйдет, а Паук останется здесь один. Какая разница, будет он знать, что жрать людей плохо, или не будет? В худшем Эрион сам его убьет. Паук же должен спать хоть когда-нибудь? У него прочная, но все же не непробиваемая кожа. Перерезать глотку, а лучше — отрезать голову с концами, хрен его знает, какая там у твари регенерация. А еще лучше — сделать это сегодня. И убраться в поселение. Приехать парой фур, загрузить в них все нужное. Да, он так и поступит.
Занятый этими мыслями, он не забывал и собирать все необходимое для ужина, тем более, что есть хотелось очень.
— А теперь надо найти кухню, где можно развести огонь.
— Это как там, где мы играли в первый раз, да?
— Да, почти, только должна быть печь. Без ручек. Не как кухонная плита.
— Я-а-а не зна-а-аю, — протянул Араньо, но все же неуверенно направился куда-то.
Эриону оставалось только последовать за ним, громыхая тележкой.
Паук подтвердил его подозрения насчет разумности и наблюдательности — привел его в ресторан китайской кухни, из тех, где жратву посетители готовили сами, бросая в кипящее масло в плошках, греющихся прямо на столе. Идеально.
— А зачем тебе теплая вода? Что-то хочешь сварить? Или просто попить теплого? — Эрион принялся разбираться с устройством печи.
— Вот это — надо сыпать в теплую воду. Тут так написано. Я ем холодное, но теплое вкуснее, — теперь улыбка страшноватой пасти казалась какой-то… застенчивой, что ли?
— Ладно, я разведу тебе смесь, — Эрион хмыкнул про себя. — Только надо что-нибудь, чтобы разжечь печь.
— Ты же сказал, что умеешь делать огонь.
— Да, но чтобы он горел, нужно что-то сжигать. Огонь просто так не развести, нужно топливо.
Печи в этом ресторанчике работали на баллонах со сжиженным газом. Те, что оставались в них, как понял Эрион, за пятнадцать лет просто спустили. Пораскинув мозгами, он пошел проверять кухонные склады. Ему повезло, баллон нашелся, больше одного и не нужно, а если этот рванет, мало не покажется.
— Сейчас это поставим, подведем сюда… Проверяем, ага, — зажигалка щелкнула, над горелкой заплясал веселый огонек. — Сейчас, сделаю тебе теплую воду.
Паук опасливо отодвинулся от горелки, в его огромных глазах огонек дрожал и дробился, словно в фасеточных глазах насекомого. Да они и были фасеточными, присмотревшись, понял Эрион. У Паука были чертовы насекомьи глаза, и он не хотел даже знать, как тот видит ими.
— Дай почитать, что написано на твоей еде, как именно ее надо разводить, — охотник убедился, что вода согрелась в меру.
Араньо помедлил и все же протянул ему банку со смесью.
— Только ее надо всю развести, чтобы я смог наесться.
— Хорошо, — Эрион прочитал руководство и принялся готовить ужин для Паука. — А ты точно наешься таким количеством?
— Дня на два, — пожал плечами мутант. — Потом подожду лошадь.
— А ты все банки с питанием вытащил из супермаркета? В смысле, из всех отделов?
— Здесь - да. В соседние дома я не ходил, мое гнездо здесь.
— Понятно. Значит, придется принести тебе побольше этого питания, чтобы ты не жрал, что ни попадя.
Эрион перестал опасаться, что его сожрут. Всего-то, что теперь надо обеспечивать едой одного мутанта, а не поселение. Но надолго его все равно не хватит. Банка на два дня. Сколько банок может быть в запасниках и на складе? Где вообще может быть то место, где производили это питание? Демоны преисподней, о чем он думает? Похоже, Паук вырабатывает какие-то токсины, и он ими надышался в его логове… Все равно Пауку не жить, какая разница, сколько банок он сожрет сегодня, если ночью или завтра, или через день Эрион его прикончит?
— Готово, можешь есть.
Эрион отвернулся и занялся собственным ужином. Макароны с мясом — это звучало просто сказочно. В сторону Паука, странно склонившегося над своим котелком, он не смотрел. Старался не смотреть. И не косить глазами. Но на странный сосущий звук все же скосил. Длинный язык Паука был опущен в густую кашицу и всасывал ее, по нему проходило утолщение, исчезая в раскрытой пасти твари, потом снова слышался этот звук — и очередная порция пищи проталкивалась мускулами этого отростка внутрь.
Аппетит резко снизился, однако Эрион напомнил себе, что ему нужны силы, а значит, есть придется. Он запретил себе думать о том, что этим языком Паук высасывает растворившиеся внутренности, жир, мышцы, превратившиеся в кашицу, из тел своих жертв. Добавить тушенку в макароны, перемешать. Пахло очень аппетитно, Эрион предпочел думать об этом. Нужно пожрать. Пожрать, чтоб хватило сил одним движением вспороть горло твари до позвоночника. Чтобы перерубить позвонки. Может, он и мечтал отрезать Пауку все его лапки, но это лишнее. Все-таки, это ребенок, и он не виновен в том, что родился мутантом и воспитан неправильно.
Ел он ложкой прямо из кастрюли, не поворачиваясь к мутанту. Горячая еда приятным комом ложилась в желудок. Можно было бы раскупорить бутылку хорошего вина, как-никак, пятнадцать лет выдержки. Но он выпил крепкого кофе, благо, в запаянных вакуумных пакетах ничего с ним не случилось даже за такой срок. Разве что гранулы слежались. Крепкий кофе — именно то, что ему было необходимо. А потом он напьется.
— Я прогуляюсь. Надо осмотреть соседние магазины, вдруг там тоже есть что-то интересное, — предупредил он Паука.
Тот оторвался от вылизывания — обсасывания — стенок кастрюльки, посмотрел на охотника.
— Только не убегай. Я все равно тебя поймаю и больше не отпущу.
— Не убегу.
Эрион надеялся, что когда он вернется, Паук уже будет спать. И можно будет прикончить его, а потом придумать, как выбраться отсюда.
Глава четвертая
Над Городком и прерией вокруг него раскинулось во всем своем великолепии ночное небо. Никакие огни не засвечивали его теперь, и даже в разрушенных городах можно было любоваться искрящейся лентой Млечного Пути. Эрион постоял, глядя в небо. Мысли в голове катились по кругу, как бешеная карусель. «Ребенок. Мутант. Убийца. Каннибал. Ребенок. Чудовище. Маленький и одинокий. Одиночка, сумевший выжить в пять лет в дикой прерии, полной безмозглых и кровожадных мутантов. Его нужно прикончить. Или постараться перевоспитать. Но люди его не примут, а в одиночку он все равно не выживет, убить его значит проявить милосердие. Но он мог бы быть полезен — он умеет находить чистые источники. Но он жрет людей. Взять его в поселение — все равно, что пустить тигра в загон к жирным, откормленным барашкам. Все, хватит! Он умрет этой ночью, и точка».
Машины, кстати, не было. Урбан пришел в себя и уехал. Значит, он уже в поселении. Скоро они решат проверить, жив ли еще Эрион, значит, насчет того, как выбраться, можно не волноваться. Он выдохнул и направился в соседний торговый центр. Дверей там не было, они валялись выломанные в холле. На первом этаже царило запустение, ничего интересного там не было. На втором он нашел магазин оружия и долго пялился на припавшее толстым слоем пыли богатство. Дьявол, как? Как это еще не разграбили? Впрочем, долго думать он не стал. На бедра уютной тяжестью лег ремень с двумя кобурами, карманы оттянули запасные магазины. Конечно, это не его любимые старые «Беретта-Кугуар», пристрелянные и привычные до последней щербинки на щечках рукоятей. Уверенности сразу же поприбавилось.
Эрион направился дальше, забрел в магазин зеркал, покривился на свое отражение. Года никого краше не делают. На висках за каким-то хреном уже пробиваются седые волосы. Тьфу, пакость. И надо бы попросить кого-то из тройняшек Мартины, чтоб подрезали волосы, а то этот чертов хвост отрос уже до середины спины. Помыть бы… Вернется — и искупается, гори оно все огнем.
Исследовать магазин дальше желание пропало, Эрион повернул обратно к логову Паука, обдумывая, что надо бы потом похоронить его тело. Никто не заслуживал, чтобы его сожрали мутанты. Даже Паук.
Надежды на то, что Араньо будет спать, не оправдались. Он сидел на козырьке входа в свое логово, в смысле, в свой торговый центр, и светил бледными огоньками фасеточных глаз, как горгулья из фильма ужасов.
— Ты нагулялся? Пойдем спать? Я хочу спать с тобой, ты теплый.
— Хорошо, пойдем спать, — Эрион кивнул ему. — Внизу, в подвале? Я возьму подушку и одеяло, ты не против?
— Там мое логово. Там безопасно и мама, — Паук склонил голову к плечу, подумал и добавил: — Бери, что захочешь, это и твое логово теперь.
Эрион промолчал, взял спальные принадлежности. Его логово. Паучья королева, так и разэтак, Ллос, покровительница подземного народа.
Внизу было все так же темно, и Паук вел его, обхватив холодной ладонью запястье. А вот само логово изменилось. Теперь в углу появился самый настоящий паутинный кокон, гнездо, свитое из сотен тысяч тонких нитей. Эрион очень осторожно потрогал их. Шелк. Не липкий и не противный на ощупь, даже теплый. Но, ****ь, паутина. Паутина же!
— Предлагаешь спать в этом? — уточнил он.
— Да. Тебе не нравится? — тонкие бровки приподнялись домиком, голос показался обиженно-разочарованным. — Я плохо сплел?
— Нет-нет, ты отлично сплел, очень приятно и тепло, — Эрион закинул подушку и одеяло на кокон, решив, что ляжет туда.
— Не туда, — Араньо стянул подушку и одеяло и засунул их внутрь кокона, где оказалось довольно много места, когда примялись нити. Спать охотнику предлагалось у дальнего края гнезда.
Эрион забрался, стараясь уговорить себя, что это просто паутина, она даже мягкая. И на ней можно спать.
— Ты разве спишь в одежде? — вопрос настиг, оглушил и поверг в панику.
Эрион совершенно не жаждал увидеть Паука в голом виде. А тот уже стягивал свою толстовку без рукавов, открывая худенькое тело, со странно выпирающими и складывающимися в иной рисунок ребрами, ключицами и прочими костями.
— Иногда да… Я… Я не уверен, что паутина не повредит моей коже.
— Конечно, не повредит. Я же плел гнездо для моей королевы, — Паук улыбнулся, но как-то совершенно не злобно, скорее, заискивающе.
Эриону пришлось раздеваться. Одежду он аккуратно сложил, возясь с ней и растягивая время. Не хотелось ложиться в паутину, еще и рядом с Пауком. Когда он повернулся, тот уже переминался с ноги на ногу у входа в гнездо, и, если бы не лишняя пара конечностей и нелюдские части лица, казался бы… девчонкой. Моргнув и присмотревшись, Эрион понял, что просто и там Паук выглядит, как мутант — вместо члена и мошонки у него было непонятное закругленное утолщение, совершенно гладкое, в смысле, безволосое.
«Жуть», — решил охотник и забрался в гнездо, сразу же завернувшись в одеяло. Касаться Паука кожей не хотелось, вот еще Эрион мутантов не обнимал. Однако пришлось. Араньо пролез под его одеяло, как самый настоящий паучок, просочился, притерся холодным, гладким тельцем, обнимая всеми конечностями.
— Спокойной ночи, — расщедрился на пожелание охотник.
Утра Паук не увидит, так что ночь у него и в самом деле будет спокойной.
— Теплый, — промурлыкал в его голове довольный голос. — Спокойной ночи, Эрион.
По нервам продрало дрожью: откуда тварь узнала его имя? Он ни разу не называл его! Урбан тоже молчал, ничего не говоря. Что за чертовщина?
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Я знаю. Слышал, когда ты с другими охотился на мутантов.
— Но я охотился далеко отсюда, — удивился Эрион.
Внутри слегка потеплело — мысли не читает, значит, о намерении его убить не знает и знать не может.
— На моей территории, — уточнил Паук. — Я охочусь тоже далеко от логова.
Это было правдой, Городок был достаточно далеко от тех мест, где Паук обычно заманивал своих жертв. Если бы парни не сунулись сюда, никто бы и не узнал, что у него тут логово.
— Понятно. Давай спать, поговорим утром.
Шея у него была тонкая, ее будет легко передавить. Сначала придушить, потом резать.
Паук прильнул к нему еще теснее, уткнулся тонким твердым носом в грудь. Его прохладное тело быстро согревалось, дыхание, и без того неслышное, замедлялось, становилось реже. Эрион лежал и терпеливо ждал. Когда тварь согреется, она заснет, видимо, это как-то так работает. Терпение увенчалось наградой довольно скоро. Тонкие руки расслабились, уже не сжимая его, как огромную плюшевую игрушку, голова чуть откинулась назад, словно по заказу охотника, открывая белое горло без признаков кадыка. Эрион примерился. Это будет легко. Руки дрогнули. Да что там, просто не двигались с места. Он не мог убить Паука.
Он мутант, тварь, выродок Вихря. Каннибал ко всему прочему, куда ни глянь, и людей, и мутантов он жрет. Но не получалось придушить его и затем хладнокровно расчленить. Слишком доверчиво лежал, слишком казался сейчас человеком — с закрытыми глазами, с чуть приоткрытым ртом, в котором не было видно ни клыков, ни жвалец, ни того всасывающего щупальца. Просто подросток с дурацкой прической.
Эрион улегся обратно, потом повернулся к мутанту спиной. Надо прикончить его днем, просто вогнать лезвие в горло и не дать уйти. Да, так он и сделает. Днем и там, наверху, чтобы видеть нечеловеческую кровь. И все остальное.
А спать в гнезде оказалось неожиданно тепло. И даже в чем-то было уютно, когда обнимали всеми руками. Все-таки, этого ощущения Эриону иногда не хватало, чтобы хоть кто-то под боком спал, прижимаясь.
Ближе к утру тело вспомнило, что ему всего тридцать с коротким хвостиком, и Эриону приснилось что-то абсолютно неприличного содержания, усугубившееся ощущениями этого самого тела. Кто-то любопытно трогал его, гладил, облизывал. Сперва охотник решил, что это продолжение сна, причем весьма приятное. И руки у этой неизвестной дамочки, залезшей к нему в постель, были весьма шаловливыми. Все четыре.
— ****Ь!!! — Эрион подскочил.
Паук отполз от него чуть подальше, блестя глазами и втягивая свое сосальце.
— Прости, я не хотел тебя напугать. Я вовсе не собирался тебя есть.
— Тогда ЧТО ты со мной делал? — Эрион поспешил убраться из гнезда и начать одеваться.
— Гладил, — Араньо склонил голову к плечу. — У тебя на коже растут волоски, это приятно. Щекотит.
— Не делай так больше, ладно? Вон, о плед потирайся, он тоже с волосками.
Эрион нервничал, больше от того, что успел возбудиться на этот сон и ощущения.
— А еще ты другой. Я раньше не рассматривал людей, но ты отличаешься от меня, — Паук выскользнул из гнезда и оказался впритирку к Эриону слишком быстро, чтобы тот успел отступить. Накрыл ладошкой все еще полувозбужденный член через ткань трусов.
— Что это?
— Во-первых, неприлично так людей хватать. Во-вторых, это орган размножения, мужской, — Эрион перехватил его за запястье, отодвигая руку подальше.
— А неприлично — это как? — рук у Араньо было ровно на две больше, чем у Эриона, чем он бесстыдно и воспользовался, пока охотник держал две верхние, нижние беззастенчиво стянули трусы и снова принялись гладить. — А почему он становится твердым и растет? Тебе больно? Почему ты шипишь?
— Это называется возбуждение, а шиплю я потому, что это уже верх неприличия, Паук! Нельзя так нагло… — Эрион втянул воздух сквозь зубы, вынужденно прервав речь.
— Меня зовут Араньо, — заметил мутант, заинтересованно наклоняясь и обвивая член охотника языком.
Эрион предпочел все же сейчас считать этот орган именно им. Пока еще мог мыслить связно. Как там этого мутанта зовут, из головы вылетело через минуту. Все-таки надо было почаще навещать женщин, сейчас тело бы не радовалось даже такой дикой ласке. В следующий момент у него просто подкосились ноги, и очень кстати оказалось то, что стоял он спиной к гнезду. Рухнул прямо в мягкую паутину, сходя с ума от ощущений и боясь опустить глаза. Потому что его, судя по всему, сейчас затягивало во что-то узкое, влажное и теплое, что еще и ритмично сокращалось. Эрион даже прикрыл глаза для надежности, чтобы точно ничего лишнего не видеть. А еще это помогало отдаваться ощущениям, странным и прекрасным одновременно. Ему не нужно было двигаться, вообще. Его гладили тонкие когтистые пальчики, бродили по телу, касаясь в самых неожиданных местах, перекатывали набухшие и поджимающиеся яйца, отчего голову просто сносило напрочь. Кончил он чуть ли не с рычанием, обмяк, тяжело дыша. Теплое и упругое медленно снялось с его члена.
— Вкусно, — восторженно заявил Араньо. — А что это?
— Семя… — прохрипел Эрион, чувствуя себя так, словно полдня бежал за каким-то мутантом под палящим солнцем.
— Хочешь водички? У тебя губы пересохли.
— Неси, — пробормотал охотник.
Ему в губы ткнулся край чашки, голову приподняли, и в горло полилась живительная, чистейшая вода, возвращая силы и способность мыслить. Эрион глубоко вздохнул и задался вопросом:
— Нахрена ты это сделал?
— Тебе не понравилось? Я сделал неправильно? Больно? — голос Паука был обеспокоенным и чуть-чуть виноватым.
— Мне… понравилось, — признал Эрион. — Просто зачем?
Араньо довольно долго молчал, потом растерянно сказал:
— Я… не знаю. Мне показалось, так будет правильно.
Эрион покачал головой.
— Нет. Это неправильно. И не спрашивай, почему. Просто неправильно.
Паук молча оделся, накинул на голову капюшон, скрывая свой странный ирокез. Волосы у него были мягкие, как пух, но при этом упругие — не перепутывались и не сбивались, словно это и не волосы были, а какие-то вибриссы или усики.
— Ты запомнил дорогу в гнездо? Мне нужно обойти метки, чтобы мутанты не забредали сюда.
— Да, запомнил. Память у меня хорошая, — Эрион тоже одевался.
Паук кивнул и исчез, как будто провалился сквозь пол. Бесшумная тень. Оставил, значит, королеву в гнезде. ****ство!
Охотник решил, что ему надо убраться подальше отсюда, чтобы обо всем подумать хорошенько. Он надеялся, что Паук будет занят обновлением меток и до вечера его беспокоить не станет. Можно было обойти магазины. Можно было найти в аптеке что-нибудь убойное, например, просроченное снотворное, а в супермаркете — еще банку с детским питанием, и смешать это. Если не вышло убить Паука своими руками, а, кстати, почему? Почему он, охотник с более чем достаточным стажем и хладнокровием, не смог убить мутанта? Словно руки что-то остановило.
Эрион задумался. Может, Паук и впрямь может как-то действовать на разум, кроме как трепаться в черепе охотника? Поэтому и ведет себя так, знает, что убить его во сне не получится, а когда он бодрствует, он просто быстрее. Да и противопоставить его паутине нечего. Значит, нужно попробовать другие варианты. Очень может быть, что завтра, а то и сегодня, явятся ребята из поселения. И Эрион совершенно не хотел, чтобы они увидели, как он мирно треплется с тварью.
Снотворное в аптеке нашлось. А еще какие-то таблетки, о которых Эрион смутно помнил что-то из прошлой жизни, что это нельзя принимать просто так. Толкушка отыскалась на кухне ближайшего ресторана. Детское питание — в соседнем торговом центре. И вечером Эрион принес Пауку ужин, теплый и, наверное, сытный.
— Приятного аппетита.
— Ой, ты нашел еще еду!
Он не стал отворачиваться, когда тот высунул свой хоботок и принялся всасывать еду.
— Вкусно. Оно вкуснее, чем я пробовал. Спасибо.
Доесть Паук не успел, подействовало щедрой рукой отмеренное снотворное. Фасеточные глаза погасли, затянулись мутной пленочкой, руки разжались, роняя кастрюлю. Мутант сполз на пол, как тряпичная кукла, даже не втянув хоботок. Эрион взял кнут, выпустил лезвие, примерился к шее твари. Замедленное дыхание Паука стало почему-то сиплым, все тело вздрогнуло, вытянулось, задрожало, причем, так, словно каждый мускул сокращался сам по себе.
— Это еще что такое? — Эрион нахмурился.
Судороги скручивали мутанта, и без того белая кожа посерела, а тонкие губы стали стремительно синеть. Из хоботка, пенясь, полезло съеденное вперемешку со сгустками мертвенно-лиловой крови. Мучительная агония отравленного существа длилась и длилась, как казалось Эриону, а он не мог сдвинуться с места и прервать ее одним ударом. Наконец, охотник опомнился, решительно вонзил лезвие в грудь Пауку, туда, где, как ему казалось, билось сердце.
— Спокойной ночи, Араньо.
Тело у него в руках затихло далеко не сразу. Прошло еще, наверное, полчаса, пока не прекратили подергиваться тонкие пальцы, скрючившиеся, как паучьи лапки. Эрион уложил его в кокон.
— Если б умел плеваться, как ты, положил бы тебя рядом с матерью. А так придется просто закопать, — он сложил верхние руки на груди Араньо, нижние вытянул вдоль тела и принялся заворачивать в паутину. — Я выберу тебе самое красивое место. И обложу могилу камнями, чтобы никакие мутанты не добрались.
Проще было бы сжечь, облить горючим или уайт-спиритом, в хозотделе такое было. Но он не мог. Просто не мог, не по-людски это было. Пусть упокоится с миром. В конце концов, он мог бы родиться обычным человеком, если бы не проклятый Вихрь. Может, они бы даже познакомились случайно. Все могло бы быть.
Сверток с телом Эрион вынес из подвального логова легко — мутант весил совсем мало, гораздо меньше, чем мог бы весить его сверстник-человек. Могилу копать было трудно, гораздо труднее, чем могло б показаться. На душе было как-то горько, хотя вроде бы он все сделал правильно.
— Вот такие люди сволочи, малыш, — сказал он телу. — Ты их жрешь, а они тебя за это убивают. Ну не суки ли?
Немного полегчало. Правда, сухая каменистая земля от этого копаться легче не стала. Могила вышла неглубокая, с метр всего. А упахался Эрион так, словно прорыл тоннель под Ла-Маншем. Уложил сверток на дно, выбрался и принялся забрасывать яму. Сверху он, как и обещал, положил камни. В роли камней выступила плитка из супермаркета. Черная, красивая, в меру траурная. Мутанты слишком тупые, чтобы ее разобрать, да и зачем? Паук высохнет в этой могиле раньше, а есть мумию никто не станет.
Рычание моторов он услышал как раз, когда укладывал последнюю плитку.
— Эрион! Живой, ****ь! Живой! — из двух фургонов и тяжелого грузовика посыпались охотники, ощетинившиеся оружием во все стороны.
— Какая прелесть, сказал же — не приезжать. Ладно, орлы и орлята. Поехали в магазин за продуктами, — Эрион направился к ним.
— А Паук? Ты его убил? А тушу покажешь? — его хлопали по плечам, восхищенно заглядывали в рот.
— Не покажу. Он разумный был, так что нехрен глумиться. Погнали, — Эрион махнул рукой, — обещаю кучу всего интересного.
Рядом с товарищами грусть схлынула, осталась привычная деловитость. Это погрузить, то погрузить. Увезти из Городка как можно больше.
Глава пятая
Подчистую, конечно, они не вывезли даже один торговый центр, но грузовик и фургоны забили так, что машины натужно ревели движками на подъемах. Было решено, что смотаются сюда еще не раз, просто потому, что нехрен оставлять столько добра. Все, вплоть до мебели и посуды. Консервы, воду, одежду. Кто-то даже побрякушки из ювелирного прихватил и щедро раздарил всем женщинам поселения. Эрионом восхищались и готовы были носить на руках — как же, герой, в одиночку прикончивший самого страшного, да еще и разумного мутанта на три квадрата.
Эрион улыбался равнодушной улыбкой. Быть героем не хотелось, рассказывать правду о Пауке не было смысла.
— Поеду… посмотрю, не заселились ли туда мутанты. Переночую в Торговом, — скороговоркой произнес он.
Док сказать ничего не успел, Эрион выскочил прочь.
Первым делом он сунулся к могиле, удостовериться, что ее никто не тронул. Похоже, мутанты все-таки подбирались — плитка лежала криво, пара штук съехали с просевшего холмика. Эрион поправил ее, вдавил в сухую пыль, насколько получилось. Надо бы ее как-то укрепить, чтобы точно никто не добрался. Может, еще плитки принести, обложить в несколько слоев. Или цементом воспользоваться. И надо бы еще имя и года жизни выцарапать. Охотник вытащил нож, присел на плитку и принялся выцарапывать на центральной «Араньо Лемерт. Ноябрь 2074 — Май 2089».
Получилось чуть заметно, ну да ладно, потом что-нибудь придумает. Можно прокрасить царапины автокраской. За этим, по сути, бесполезным занятием он провел остаток дня. Спать в торговом центре расхотелось, но и ехать ночью назад было бы самым идиотским поступком в его жизни. Ночью по прерии бродили не только мутанты.
Эрион положил плитку в центр могилы, поднялся. Можно устроиться на ночь в фургоне, принести подушку и плед, выспаться. И завтра ехать обратно. Он так и сделал. Спать в кузове ему было не впервой, а подушек в разграбленном магазине еще хватало, чтоб устроить себе уютное лежбище.
Он завалился спать, уложив под руку пистолеты, а проснулся с диким воплем, когда приснился стоящий у изголовья Араньо, похожий на высохший труп — с запекшейся на груди кровью, забитым землей хохолком и потрескавшимися сухими губами.
«Ты счастлив, Эрион? Теперь все правильно?»
— Твою мать…
Охотник распахнул дверь и вывалился из кузова, тяжело дыша, потом потряс головой, прогоняя ночную сонную муть. Никакого Паука, конечно, в машине не было. Просто… сон. Кошмар. Не стоило ночевать здесь. Просто совесть, чтоб ее дьявол проглотил, нечиста. Хотя он все сделал правильно.
Над прерией сиял Млечный Путь, где-то далеко выли и хохотали гиены или кто-то еще из хищников, он не разбирался. Эрион убрал пистолеты, потер лицо ладонями. Спать больше не хотелось, но чем заняться, он не знал. На рассвете он убрался из Торгового, прихватив пару нужных вещиц. Но с того дня нормально спать просто не получалось.
Паук приходил в его сны, смотрел, печально вздергивая домиком тонкие брови над тускло светящимися плошками глаз, спрашивал: «За что, Эрион? Что я неправильно сделал? Почему ты не захотел быть со мной? Почему ты не стал учить меня, как правильно? Ради тебя я бы изменился, Эрион». Пришлось даже просить у Дока что-нибудь из лекарств, чтобы спать без снов. А то руки по утрам уже начинали как-то странно подрагивать.
— Что с тобой происходит, охотник? — старик внимательно рассматривал красные, в полопавшихся сосудах, глаза мужчины. — Выглядишь препаршиво. Заболел?
— Кошмары замучили. Дай что-нибудь такое. Чтобы мозг не грузил.
— А машина времени у тебя есть? — хмыкнул Док. — Если есть, щас я сгоняю в семьдесят третий и куплю тебе пару блистеров снотворного. Или хочется уснуть вечным сном от того, что ты мне привез из Торгового?
— Подумаешь, просроченное. Дай половинную дозу, — Эрион потер виски.
— Так дело не пойдет. Рассказывай, — Док пошарился по многочисленным шкафчикам, выудил бутылку «Джека Дэниэлса» и пару хрустальных стаканов. — А это смазка, так сказать, для языка.
— Паук… Все дело в нем. Я его прикончил, а теперь меня мучает совесть.
— С чего бы? — изумился Док. — Обычный случай. Ты же убил его честно, какая совесть?
— Он был разумный, понимаешь, — Эрион осушил стакан. — Просто подросток, который родился таким вот. А я его прикончил.
— Ну, разумный. Но ведь мутант. Подросток, говоришь? Значит, он родился после Вихря? Да не может быть! В пять лет терроризировать весь Эпиннант и Торстан и наше поселение?
— Мутант, Док. Не знаю… Просто дай что-нибудь, пока я себе пулю в висок не пустил.
— Эй-эй, парень, полегче. Какая пуля? Ты пей, это точно надежнее снотворных и барбитуратов.
Под виски Доку удалось вытащить из Эриона все. Совсем все. Даже то, что трезвый охотник всеми силами старался выкинуть из памяти и мыслей — самый потрясный в его жизни минет. И то, что перетрахался уже со всеми женщинами поселения, кто был согласен, но перебить ощущения не смог.
— Наверное, все дело в том, что ты смотрел на него не как на мутанта, а как на человека. И маешься так, потому что думаешь, что убил человека.
— Док, — язык у пьяного в сиську охотника заплетался, но он все же выговорил: - Док, он чево… челол… Че-ло-век. Тока пук. Па-ук. Сука. Он мин-не доре… до-ве-рял.
— А еще он жрал людей, ты это понимаешь? — Док налил еще.
— А й-йя мог его… ик… отучить. Чесслово, Док, мог!
— Не мог. Даже если и мог… Куда бы ты его повел? В поселение к нам?
— Мгу… *** знает. А в-вода? Ик. Вода, Док. Чистеш-шая. И м-мутатов… тьфу, ****ь… ик… мутантов он того… мог бы…
Док покачал головой и повел охотника наверх, укладывать спать. Эрион послушно рухнул на свой матрас и сразу же отключился. В эту ночь никакие Пауки ему не снились. А если и снились — то пьяный мозг этого просто не запомнил.
Утром он собрался и уехал в Торговый. Надо было поправить плитку, прокрасить имя. И придумать, как же ее уложить так, чтобы никто больше ее не расшвыривал. Со дня смерти Араньо прошел месяц. Парни регулярно наведывались сюда, методично очищая магазин за магазином. Все, даже ненужное, уволакивалось, кроме бытовой техники. Торговые центры и склады пустели, ветер гонял мусор по широкому проспекту между зданиями.
Эрион зашел в строительный, выгреб пару коробок плитки и мешок цемента, который валялся там, надорванный. И поволок все это в тележке к могиле. А когда дошел — замер, словно внезапно разбитый параличом. В расколотую плитку с именем и датами был вогнан узкий метательный клинок, прибивший к ней червового валета. Карта уже покоробилась и пожелтела. Охотник поднял ее, повертел в руках. Что это, глупая шутка? Но чья… Может, раскопать могилу и посмотреть? Он никому не рассказывал о той игре с Пауком. Даже Доку.
Лопату он нашел там, где и бросил ее, после прошедших неделю назад дождей земля просела еще больше, но копать стало полегче. Потом он зацепил лезвием кокон, выбрался из могилы и потянул.
Пусто.
— Нихуя себе, — растерянно сказал Эрион, садясь на сложенную плитку. — Я ему тут надгробье делаю, а он где-то гуляет…
Пустая могила значила полный ****ец. Паук был жив и, вероятно, уже здоров. А еще, наверняка, очень зол. Очень. Зол. Пора было отсюда убираться, причем как можно дальше и как можно быстрее. Пока самого не сложили в эту могилу. И сверху не заплевали. Пистолеты сами прыгнули в руки, он принялся отступать к машине, зорко осматриваясь и ругая себя за то, что оставил фургон так далеко.
— Здравствуй, Эрион, — голос прозвучал в голове ожидаемо, но все равно неожиданно. — Соскучился? Ах, моя королева, я так спешил, но все равно опоздал.
— Извини, кролик, у меня дела, — Эрион ускорил шаг. — Поскучай в одиночестве еще немного.
— Такие важные, что ты даже не хочешь меня обнять?
— Я тебя потом обниму, когда вернусь. Крепко-крепко, за горло, — машина уже была совсем близко.
Добраться ему не дали. Паук учел прошлые ошибки. Вместо одиночных нитей в охотника прилетела целая сеть, пеленая сразу и целиком.
— Прости, Эрион, но я не могу позволить тебе уехать, — с крыши ближайшего здания спрыгнула тонкая фигурка, откинулся на спину капюшон неизменной толстовки.
— Почему это? Я все равно сюда возвращаюсь. Над твоей могилой поплакать. Почему ты не в ней?
— Может быть, потому, что не могу оставить мою королеву? — Араньо подошел, улыбаясь во все клыки. Шел так, чтобы спеленатый сетью охотник не смог выстрелить в него — оружие-то осталось в его руках. Обошел со спины, мягко потянул, усаживая Эриона на землю.
— Не бойся, больно тебе не будет. Не так, как мне.
— Я действительно думал, что там просто снотворное. Не знал, что таблетки портятся.
— Понимаю, — голос Паука звучал мягко, ласково. — Я о многом успел подумать, пока умирал. И пока задыхался в могиле. И когда приходил к тебе ночами.
Он отвел от шеи Эриона пару нитей и пропыленные волосы, наклонился.
— Не бойся, это не убьет тебя, только парализует на время.
Укус был болезненным, но не слишком. Эрион вздрогнул. Приходил? Это были не сны. Но сказать он ничего не успел, все тело словно превратилось в мешок ваты. Паук уложил его на землю, принялся деловито сматывать паутину, клей с нее словно всасывался в его кожу, оставляя только толстые гладкие нити — гораздо толще тех, что охотник помнил.
— Они мне еще нужны, — пояснил Араньо.
Вынул из закостеневших на рукоятках пальцев пистолеты, снял и сложил в кучку все оружие, патронташ, пояс с кобурами, наручные ножны с небольшим охотничьим ножом, кнут.
— Все это теперь тебе не понадобится. Я сам буду защищать тебя. Поверь, я умею.
Язык тоже не слушался, хотя Эриону очень хотелось спросить, причем о многом: что задумал Паук, как он объяснит исчезновение охотника, понимает ли, что на него будут охотиться?
— Все будет хорошо, не беспокойся. Здесь мы не останемся. Я подумал, что прекрасному принцу, который найдет маму, совсем не обязательно убивать чудовище, правда? Если, конечно, принцы в самом деле не вымерли после гнева богов. Или Вихря, как ты говоришь.
Проверив, не осталось ли на теле охотника еще оружия, Араньо аккуратно застегнул его одежду и принялся связывать, капая на узлы стеклянистым секретом, надежно скреплявшим их.
— Парализующее действие яда окончится через час, — проинформировал он Эриона. — Но я же не хочу, чтобы ты попытался сбежать или напасть. Мы возьмем твою машину, в нее как раз поместится все, что я успел собрать для далекого путешествия.
Эрион смог лишь послать ему злобный взгляд. Ни в какое путешествие, еще и дальнее, он не хотел. Земля вымерла, здесь хотя б есть поселения и магазины, а дальше ничего этого может и не быть.
— Я не умею водить машину, но этого и не нужно, сейчас, сам увидишь, — Паук растянул губы в улыбке, легко поднял связанного мужчину на руки и понес к машине. Усадил на заднее сидение, заботливо прислонив к дверце, и куда-то ушел.
Вот теперь Эриону стало страшно по-настоящему. Если водить Паук не умеет, то куда они вообще отправятся? И как? Пешком по прериям и головам мутантов? Ответ он получил, когда Паук вернулся. За собой он вел двух полудиких мустангов, храпящих, но все равно следующих за мутантом. Сбруя на них была, как понял Эрион, из паутины, и паутиной же Араньо запряг их в машину. Высадил лобовое стекло, зафиксировал руль, перетащил на переднее сидение оружие охотника, взял его кнут.
— Хорошая штука. Только бить лошадок я не хочу, и наконечник мне не понадобится, — граненая гирька, оторванная, словно ее крепили гнилые нитки, а не сыромятная кожа, улетела в траву. - Ну, пора.
Вместо свиста он издал свой визг-скрежет, кони вздрогнули и рванули вперед. Эрион мысленно схватился за голову. Путешествие — это прекрасно, но что там взял Паук, который представления не имеет о самых обыденных вещах. Взял ли он запас спичек, например? Продукты для человека? Воду? Теплые вещи?
Далеко не уехали, Араньо потянул паутинные вожжи, и кони остановились у последнего на территории Городка здания.
— Сейчас, нужно все погрузить. Не скучай, я быстро.
С полчаса Эрион слушал, как кузов фургона заполняют ящики, канистры, какие-то мягкие, судя по звуку, свертки, коробки и снова канистры. Машина ощутимо просела. Охотник прикинул примерное направление, выходило, что они уходят от жилья туда, куда охотники не ездили, незачем было. В той пустоши никаких городов не было, а сомнительного удовольствия охотиться на мутантов хватало и около поселений. Но если нет людей, значит, жрать Паук будет животных и мутантов?
— Ты, наверное, удивлен, — вернувшийся в машину Араньо снова скрежетнул, подхватил вожжи, направляя лошадей прочь от разбитого асфальта дороги, в прерию, — почему я решил убраться подальше от людей?
— Мгммм, — промычать это удалось с первого раза.
— Я наблюдал за вами почти месяц, как только смог выбраться и восстановить силы. Следил и днем, и ночами, смотрел, как люди живут, как общаются, как спят. Заметь, я ни на кого не напал и не съел, хотя все в поселении, кроме тебя и Дока, просто безумно аппетитно пахли.
Да уж, сожрать Дока ни один мутант не сможет, настолько проспиртованное мясо еще поискать. Эрион даже улыбнуться смог. Тело потихоньку возвращало чувствительность, он уже мог шевелить челюстью и языком, немного — пальцами рук и ног.
— Ты говорил, что есть людей — это неправильно. Но ты не объяснил мне, почему. Я хочу, чтобы ты остался со мной. Хочу, чтобы ты меня научил, что такое правильно, и что — неправильно. Но для этого нам нужно уехать подальше. Ты будешь только мой.
— Ты охуел, — констатировал Эрион. — Но я почему-то согласен.
— Что такое «охуел»? — поинтересовался Араньо, улыбаясь ему в зеркало заднего вида.
— Плохое слово, забудь его немедленно. А еще развяжи меня.
Паук погрустнел.
— Прости, нет. Я не хочу снова умирать. Правда, это было очень, очень больно.
— Больше не буду убивать, обещаю.
Эрион почувствовал себя прекрасно — в моральном плане. Паук жив, его можно перевоспитать.
— И убегать не будешь? И будешь спать со мной? А мне можно будет делать так, как делали те женщины?
— Как именно? — насторожился Эрион, гадая, что там мог увидеть мутант.
— Ну, ты говорил, что это неправильно, когда я так сделал, а когда делали они, ничего не сказал. Это нечестно.
Нечестно! Эрион едва не расхохотался. Что может быть нечестного в том, что человек не хочет заниматься этим с мутантом, к тому же, еще и одного с собой пола? И как бы так это объяснить Пауку, чтобы он понял. Жаль, что никаких книг нет в наличии, наглядно объяснить разницу между мужчиной и женщиной.
— Люди делятся на два пола: мужчины и женщины. Дети рождаются только от разнополого союза. А то, что ты видел — это ласки, чтобы процесс продления рода обоим доставил удовольствие. А вот ты все-таки мужчина, как и я… Вроде бы… И еще, тебе всего четырнадцать лет. Раз уж я учу тебя быть человеком, относиться к тебе буду точно так же. И я не занимаюсь сексом с подростками.
Это было приятно, но все-таки, Пауку четырнадцать. Эрион предпочитал женщин старше восемнадцати, Паук ни в одну из категорий не вписывался.
— Что такое секс? — тут же заинтересовался Паук. — И если ты будешь относиться ко мне как к человеку, то называй по имени. Я ведь видел и слышал, что люди обращаются друг к другу по именам.
— Да… Араньо. Секс — это такое действие, которое делается для размножения. Или для получения удовольствия.
— А почему ты уверен, что я мужчина? Мама говорила, что не уверена в том, какого пола я должен был родиться.
— Не знаю, почему-то был уверен, что ты мужчина. Хм… Интересно, как определить твой пол?
Эта мысль Эриона весьма занимала.
— Если я смогу размножиться, значит, я женщина, все просто, — Араньо растянул рот в улыбке. — Скоро остановимся, здесь неподалеку есть балка с озером. Были дожди, и воды там должно быть достаточно, чтобы напоить лошадей и искупаться.
— Ладно. Но если ты женщина… И как ты собираешься размножиться?
— С тобой, конечно.
Для Паука вопроса не стояло. Эрион был его королевой, он выбрал его давно, следил за ним, изучал — сначала, как врага, потом все больше заинтересовывался этим человеком, запах которого не походил на запах еды. Он был приятен, но не так. Хотелось не укусить, впрыскивая внутрь кислоту, которая превратит это сильное тело в питательное желе, а оставить в живых, греться, тереться о кожу, щекочущую волосками, перебирать волосы, такие мягкие и странно-непослушные.
Эрион от такой перспективы потерял дар речи. Размножаться с каким-то мутантом… Внутри что-то тоскливо ныло. Охотник не хотел быть отцом кучи мелких копий Паука. Араньо, да, надо называть его по имени.
— Я тебе не нравлюсь, да? — Араньо внимательно наблюдал за сменой выражений на лице человека. — Поэтому ты не хотел играть и спать со мной?
— Да, ты мне не нравишься, — сдержанно ответил Эрион. — Я вообще недолюбливаю мутантов, которые пожирают людей.
Больше за оставшийся до привала час Паук не проронил ни звука, даже мысленного. На лице застыло сосредоточенное выражение. Когда показалась балка — несколько довольно старых деревьев, окруживших крохотное, едва ли десяти метров в ширину, озерко, он остановил лошадей, развернулся к охотнику и разрезал когтями связывающую его паутину.
— Я не буду принуждать. Это не правильно. Попью и уйду. Далеко отсюда.
Эрион замер. Это его больше чем устраивало. Но… Раньше он отгрыз бы себе язык, чтобы не сказать то, что собирался, но в прошедший месяц совесть проела его насквозь.
— Не уходи. Может, через некоторое время мы друг другу все-таки понравимся. Я ведь еще должен тебя научить многому.
— Ты мне нравишься сейчас, — голос Паука звучал странно равнодушно. Будь он человеком, Эрион сказал бы, что мальчишка изо всех сил сдерживается, чтобы не расплакаться. Но Паук плакать не умел. — И ты мне ничего не должен. Возвращайся к своим женщинам, спи с ними, пей с Доком, убивай мутантов. Это твоя жизнь?
— Да. Последние пятнадцать лет она такая. Но тебя оставить я тоже не могу, так что поселение подождет. Идем, надо напоить лошадей, им тяжело волочь такую поклажу.
Эрион решился. Он останется с Араньо, будет его учить. Главное, сексом не заниматься, чтобы случайно не оказаться многодетным отцом. Мутант посмотрел на него долгим нечитаемым взглядом, от которого охотника пробирало дрожью, и кивнул. Они молча занялись лошадями, потом Араньо вытащил из фургона одеяло и ящик, набитый консервами, горелкой, газовыми баллончиками и прочим барахлом. Эрион усмехнулся: надо же, запомнил, как он готовил себе обед. Было там и детское питание, такая же жестянка, как и та, в которой он тогда смешивал истолченные таблетки с молочной смесью. Араньо не повел и ухом, когда Эрион взял ее в руки.
— Сейчас поужинаешь? — Эрион посмотрел на него. — Развести тебе смесь?
— Я не голоден. Еще дней пять не буду точно, — отказался Паук. Он набрал для Эриона воды в ведро, отошел поближе к кустам и принялся раздеваться.
Эрион принялся устраивать себе нехитрый ужин. Просто разогрел вскрытые консервы. Он при нужде тоже мог пару дней не есть, а еду следовало экономить, неизвестно, что впереди. Так что эта банка ему тоже на пару дней.
— Ты знаешь, что там, впереди? Куда мы направляемся?
— Знаю. Горы. Мама часто говорила, что там могло бы быть лучше. Показывала карты. У меня есть, если ты умеешь ими пользоваться. И компас есть тоже.
— Умею. Значит, горы. Это хорошо, в предгорьях должно быть много животных, а если повезет, найдем в горах и охотничьи домики.
— Я собирался в Сьерра-Ангора. Там у мамы с папой был когда-то дом, — Паук ушел к машине, порылся в багаже и вернулся с большим ежедневником, свернутой картой и старинным компасом в виде наручных часов. — Мне он не нужен, я знаю направление и так. Возьми себе. Это папино.
— Спасибо, — охотник взял компас, нацепил на запястье. — Ты уверен, что дом уцелел? Местами пустоши, где ничего нет. А еще там может быть полно мутантов.
— Не уверен, конечно. Но там был курортный город, я не совсем понимаю, что это, так писал папа. Здесь расписан маршрут, — Араньо открыл ежедневник, заполненный на две трети резким, четким почерком.
— Курортный… Это неважно, в таких городах продуктовых супермаркетов мы не разыщем, там только сувениры и маленькие кафе, жители сами готовили и продавали еду. Может, парочка мелких лавок с консервами и найдется… — Эрион принялся листать ежедневник.
— По пути будут города. Ну, они должны были быть. Если там есть люди… мне, наверное, придется обходить их стороной.
— Я с ними договорюсь. Так, маршрут.
Джон Лемерт людей не любил, путь был составлен так, чтобы огибать населенные пункты. Эрион рассчитывал только на указатели. Особой надежды на то, что они уцелели все, не было, но Араньо пообещал вывести их кратчайшим маршрутом к трассе шестьсот тринадцать.
— Там можно будет выбраться на шоссе. Но лошади могут сбить копыта. Они же дикие. А по прерии ехать — может сломаться машина.
— Значит, на шоссе поведу я. Будем надеяться, что топлива хватит.
Эрион протянул руки к огню, ощутил тепло. Перспектива куда-то ехать вместе с Араньо уже не казалась такой ужасающей. Да и сам мутант уже не вызывал острой неприязни. И охотник даже знал, с какого момента — с того самого, когда решил отпустить Эриона и уйти. Это было странно и даже забавно. До сих пор Араньо воспринимался им, как эгоистичный и жестокий ребенок. Но этот поступок, это решение показало, что за месяц со своей мнимой смерти Паучишка повзрослел.
— На ночь надо удалиться подальше в прерии, там меньше мутантов. А я безоружен.
У Эриона всегда оставались руки и ноги, но если мутант будет «шипованный», близко не подойдешь. О слова о защите он воспринял скептически.
— Незачем сходить с пути, — дернул плечом Араньо. — Мутанты не подойдут близко — на фургоне и лошадях мои метки. А ты будешь спать в машине.
— С чего ты взял, что мутанты испугаются? Они тупые. А те, которые «шустрые», вообще без башки.
— Эрион, я десять лет прожил в прерии. Не в одном месте. Мутанты - все, сколько их встречалось — предпочитали бегство. Запах. Все они ориентируются по запаху, как животные.
— То-то они так на меня и кидались, когда я мылся, — хмыкнул Эрион, поднимаясь. — Надо бы тоже искупаться.
Араньо кивнул и отошел от берега подальше. Плавать он не умел, но мыться любил, вода была приятна телу и бодрила. Эрион тогда решил правильно: у Паука был обратный теплообмен, когда было тепло — он засыпал, когда холодно — становился активнее. Сам Эрион умел и любил плавать, хотя в реку совался нечасто, слишком уж было непредсказуемо то, что могло жить на дне. Но сейчас он развлекался от всей души, ныряя и выныривая. Озерцо было неглубоким, муть после дождей уже осела, вода была кристально-чиста, на дне метались тени рыбешек покрупнее и стайки мальков. Эрион не помнил уже, когда он так наслаждался водой в последний раз. Давным-давно, в окрестностях поселения пригодных для плавания водоемов не было.
— Какое блаженство, — он выбрался на берег, принялся стряхивать с себя воду. — Холодновата, но как бодрит.
Араньо указал на брошенное на ветку рядом с ним полотенце:
— Завернись, будет теплее.
— А ты как?
Эрион принялся растираться, разглядывая мутанта уже с намеком выяснить, какие у него вообще половые органы имеются. И что имеется вообще.
— А мне не холодно, одежду я ношу только потому, что этого требовала мама.
— Это правила приличия, нужно скрывать тело.
— Зачем? Скрывать можно, если холодно, или солнце обжигает. Или лезешь в колючки.
Эрион попробовал вспомнить, зачем там люди носят одежду.
— Потому что не совсем прилично при других людях показывать свое тело.
— Почему? Если оно красивое — почему не показывать? У тебя красивое тело, — Араньо оказался рядом, близко-близко, провел когтистыми пальчиками по груди в поросли темных волос, потерся о них щекой.
— Спасибо, — хрипло сказал Эрион. — А тебе обязательно об меня тереться?
— Да. Запах, помнишь? Я оставляю на тебе свой запах. Могу поставить метку, но это больно, и ты вряд ли согласишься.
— Не надо никаких меток, — охотник рискнул и погладил его по волосам, ощущая их странную структуру. — Одевайся, а то согреешься на солнце и уснешь.
Араньо пискнул, этот звук был уже не в голове Эриона, а в реальности. Подставил голову под ладонь, настойчиво тычась ею и явно выпрашивая еще ласки. Охотник принялся его гладить, придерживая одной рукой за плечи. Попискивание Паучишки звучало забавно, ему явно нравилось, иначе почему бы он так прижимался, обнимая человека всеми четырьмя руками? Волосы высохли, расправились, приподнимаясь хохолком.
— Все, давай уже найдем место для ночлега, скоро закат, — Эрион инстинктивно его поцеловал в лоб как завершение поглаживаний.
Араньо явно с неохотой отодвинулся, расцепил руки.
— Так хорошо было… Ты сделаешь так еще?
— Сделаю. Мне нетрудно. Что ты взял в путешествие вообще?
— Список в тетради. Посмотришь в машине, ладно? Ты прав, надо ехать. До заката добраться до Двух Ручьев. Там заночуем.
— Лошадям не протянуть нас столько времени, может, имеет смысл все-таки мне сесть за руль? Кормить их может стать нечем, лучше выпустить здесь, пока еще есть трава и вода.
— Зачем их выпускать? — несказанно удивился Араньо. — Я потом их съем. Обмотаю туши коконами, они не будут вонять или мешать, если закрепить на крыше фургона.
— Хорошо, — Эрион сжал зубы и напомнил себе, что это просто способ питания. — А раз ты можешь есть только жидкое и пюреобразное, может, проще было бы перетирать консервы?
— Дело не в том, как выглядит еда, — вздохнул Араньо. — Ты ничего не знаешь о пауках, да? Я не могу переварить обычную пищу так, как ты. Ты съедаешь и перевариваешь внутри. Я — снаружи. Единственное, что я могу усвоить так же, как человек — это еда для младенцев.
— Понятно. Но почему именно паук? Странная аномалия.
На это Араньо только развел руками — ответа он не знал. Он был зачат обычным человеком. И должен был родиться тоже обычным человеком. Но случился Вихрь — и родился Паук, существо с неопределенным полом, шестью конечностями и способностью вырабатывать паучий секрет, яд и паутину.
— Ладно, пока лошади могут, пускай тянут. Нам придется опустошить по пути несколько заправок, и я очень надеюсь, что будет, что опустошать. Иначе потом мы пешком пойдем, а этого бы очень не хотелось, — Эрион принялся одеваться, отметив, что постирать одежду было бы неплохо.
— Там есть чистое, — Араньо шмыгнул в фургон, выволок объемистый тюк, завернутый в одеяло. — Я помню, что тебе нравилось. Посмотри.
Эрион принялся потрошить тюк. Одежду Паук выбрал простую, видимо, что попалось под руку, хотя были там и кожаные брюки, и пара плащей.
— Спасибо, Араньо. Тогда я быстро постираю грязное, можно будет просушить на крыше фургона. Если попадем в какой-нибудь город, прихвачу еще мелочей вроде трусов, носков, — он потер щеку. — И бритвы.
— Мыло, — мутант принес ему брусок простого хозяйственного мыла, желтовато-коричневого и чуть растрескавшегося от старости.
Эрион прихватил ведро, принялся в нем стирать и полоскать одежду. Мыльную воду он выплеснул на землю, на сухой участок, чтобы не загрязнять траву и озеро почем зря.
— Сейчас я это все выжму как следует, можно будет ехать.
— На крыше запылится. Я приклеил пару веревок внутри кузова, — сообщил Араньо, утаскивая все остальное на место и сворачивая их лагерь. Поймал и запряг лошадей, отдохнувших и повеселевших. Конечно, тащить тяжеленный фургон долго они не смогут, но до шоссе должно было хватить. А потом они послужат ему пищей — на две недели. Это было совсем неплохо. Жаль только, что дальше придется ловить и жрать мутантов.
Эрион повесил одежду, забрался на пассажирское сиденье.
— Сколько там до шоссе? Лошади протянут? Боюсь, фургон слишком перегружен.
— До ночи и еще два дня, если будем ехать примерно с той же скоростью. Как думаешь, тебя уже ищут?
— Вряд ли, я часто уходил охотиться на неделю. Да и смысл меня искать? Я охотник.
— Лучший в поселении, — парировал Араньо, усмехаясь во все клыки. — Думаешь, я не слышал?
— И что? Поселение живет безбедно, там на пару лет хватит припасов при неэкономном расходовании и лет на пять при экономном, — Эрион сполз пониже, закинул руки за голову. — А теперь я твой личный охотник.
Паук протянул свободную руку, погладил его по щеке, колючей от темной щетины.
— Мой. Спасибо, что ты остался со мной.
— Я взял за тебя ответственность, так что выхода нет. К тому же, посмотреть новые города всегда занимательно. А на курорте много всего интересного, что можно попробовать.
— А что такое — курорт?
Вопросов у Араньо было много, на каждый ответ охотника их находилось с десяток, и он не стеснялся задавать их, угомонившись только тогда, когда заметил, что человек зевает.
— Отдыхай. Может, переберешься назад и возьмешь одеяло?
— Отличная идея, — Эрион переполз на заднее сиденье, завернувшись в одеяло.
Он в самом деле очень устал за этот день, да и недавний тотальный недосып сказывался желанием уснуть и проспать пару суток, раз уж его персональный кошмар оказался живым и теперь ехал рядом, только руку протяни. Обдумывать все, что случилось, он будет потом — как так вышло, что теперь он — гребаная паучья королева, ради которой Араньо решился бросить все и начать жизнь практически с нуля. И почему ответственность за жизнь этого мелкого мутанта перевесила ответственность за жизни людей.
Спалось хорошо, было тепло, одеяло, раньше стоившее как годовая зарплата родителей, согревало, лаская тело. Эрион блаженно улыбался во сне. Он не заметил, как уже ближе к полуночи фургон остановился, как Араньо бесшумно возился, распрягая лошадей, отпуская их пастись, стреноженных, у ручья, как обходил поляну, расставляя свои паучьи метки, а потом очень тихо заплетал паутиной пространство между задним сидением и спинками передних, делая для себя лежбище. И как скользнул рядом с охотником, ввинчиваясь под одеяло, обнимая его всеми конечностями. Эрион накинул на него одеяло, притянул поближе к себе, чтобы удобней было обнять. Просыпаться при этом охотник и не думал.
Араньо уснул очень быстро — тепло человеческого тела убаюкало его практически мгновенно. Тепло и запах, который говорил, что он в безопасности. Эрион ошибся — Паук совершенно не умел влиять на разум, кроме телепатического общения, раз уж обычное ему было недоступно. Он просто доверился этому запаху, откинув то, что он принадлежал охотнику, который его ненавидит и готов убить. Безоглядно, инстинктивно, как могут только животные — и дети. И прощал так же.
Глава шестая
В это утро первым проснулся Эрион, выбрался из-под всех конечностей, укутал Араньо в одеяло как в кокон. И отправился проверять, что там вокруг, где лошади, и как далеко еще до шоссе. Лошади остались на месте, он заметил следы «шипованых» мутантов, подбиравшихся к стоянке, но те в нескольких метрах развернулись и ушли. Напуганные ими лошади сбились в кучу поближе к фургону. Эрион погладил животных по шеям. Значит, мутанты тут будут попадаться. Что ж, Араньо будет, кого жрать. Вот кстати насчет жратвы! Надо умыться и что-нибудь съесть с утра, например, консервированную кашу с мясом.
Распаковать давешнюю коробку, приготовленную Араньо специально для человеческих нужд, без погрома в кузове он бы не сумел — слишком много там было всего. Но Паук, по всей видимости, предвидел такое развитие событий и оставил начатую Эрионом консерву, горелку и пачку галет прямо у бортика, чтобы тот нашел сразу, как откроет дверь. Эрион порадовался такой заботливости, решив про себя, что в ближайшем же городе перевернет аптеки и детские магазины, чтобы добыть питание. Конечно, он не мог не понимать, что на одной только детской смеси Араньо не прожить. Он хищник, и питаться должен так, как и положено хищнику. И с этим никакое воспитание не справится — просто невозможно сделать из тигра травоядное, он от этого погибнет. Придется пожертвовать лошадьми. А потом мутантами. Что делать, если мутантов не будет, Эрион пока не придумал.
Он понятия не имел, повсеместное ли это явление, или так повезло только равнинным частям страны. Так далеко на северо-восток он еще никогда не забирался, хотя когда-то давно, в прошлой жизни, хотел путешествовать и посмотреть всю страну, от Тихого до Атлантического.
В машине завозились.
— Проснулся? — окликнул Эрион.
— Доброе утро, — голос был еще сонный, неразборчивый. Скорее уж, бормотание на грани понимания: «Бр-утр».
— Выспался? Вылезай, тут прохладно, тебе сразу станет легче. Осталось немного, скоро выберемся на шоссе, припасешь лошадей. И постараемся побыстрее домчаться до заправки.
Араньо выполз из фургона, в одних тонких джинсах, растопырился всеми конечностями, прогибаясь и потягиваясь.
— Хорошо! А в фургоне лежит маленькая канистра бензина. Я ее украл в поселении.
— Чудно, оставим на крайний случай. Иди умываться, это поможет проснуться совсем.
От ручья Паук вернулся уже совсем бодрым — вода была такая, что ломило зубы. У Эриона, конечно — клыки Араньо зубами были не в полной мере, скорее, костяными наконечниками желез, через которые он впрыскивал яд и пищеварительный секрет.
— Поехали, — Эрион закончил завтракать, забрался в машину. — По пути расскажу про основы человеческих отношений. И начнем с понятия семьи.
— Семья — это мама, папа и ребенок. Так? — Араньо запряг лошадей, скрежетнул, направляя упряжку в нужную сторону, через пологие берега ручья.
— Иногда больше. Бывают еще родители родителей, бывают сестры и братья.
Лошади плелись, фургон медленно выкатывался в сторону шоссе, Эрион рассказывал про институт брака, зачем он был нужен, про то, что теперь он возвращается.
— А когда-то было сложно. Мы не знали, сколько народу выжило, да и сейчас не знаем. Женщины рожали по пять детей. У меня самого где-то четверо зачатых, только тех, в ком я уверен. Может быть, их больше.
— Это хорошо, — протянул Араньо, явно думая о чем-то, чего Эрион не понимал. — Но у тебя нет женщины, которая была бы только твоей, да?
— Нет, я никогда не хотел связывать себя с кем-то, кого могу навсегда оставить, столкнувшись с мутантами.
Араньо долго сосредоточенно молчал, обдумывая сказанное, потом выдал:
— Я хочу семью.
— И из кого она будет состоять? Араньо, это глупо, я не знаю, чем прокормить тебя, а если еще и дети будут… — Эрион осекся. — Да какие дети, я даже не знаю, какого ты пола, можешь ли ты рожать! И для зачатия нужно вообще-то двое.
— Чтобы узнать, нужно попробовать, я ведь уже говорил. У тебя есть… — Паук задумался, вспоминая, - А, у тебя есть член. У меня есть два отверстия. У женщины так? Нет?
— Так, да. Отложим этот разговор на пару лет, хорошо? Пока что просто поживем вдвоем, семья начинается с двух человек.
— Хорошо. А почему не сейчас?
— Потому что ты слишком юн для таких отношений, — Эрион посмотрел в окно.
— Почему? Я самостоятельное и взрослое существо, способное позаботиться о своей королеве и своем потомстве.
— Тебе четырнадцать лет, может, ты и самостоятельный, но не взрослый, — отрезал Эрион. — Я не сплю с теми, кому меньше восемнадцати.
Араньо уставился на него, забыв о дороге.
— А… почему — не спишь? Мы же спали вместе. И сегодня…
— Не занимаюсь сексом, — поправился Эрион. — Спать — сплю. Даже с удовольствием.
— С удовольствием — это как?
— Мне нравится с тобой спать, когда ты меня обнимаешь, спишь под боком, — Эрион чувствовал себя глупо, объясняя.
— Мне тоже. Когда ты рядом, я чувствую себя, как в теплом-теплом коконе, который никто не найдет и не нападет на меня.
Охотник прикусил губу и отвернулся. И вот что ты на это скажешь? Значит, правда, доверял? И все еще доверяет. Эрион улыбнулся своим мыслям. Семья… Охотник на мутантов и мутант. Сказать кому — подумают, что сбрендил. Может, так и есть? Мозги не выдержали и спеклись. Да нет, чушь, все с ним норм. Это мутант ему попался ненормальный.
— И все-таки, почему именно я — твоя королева? Были ведь и другие охотники, — не выдержал он.
— Охотников много, королева — одна. Это как… ну… Как будто я — оборотень, они — собаки. А ты — волк. Кто оборотню ближе?
— Волк, — отозвался Эрион. — Ладно. Что еще ты хочешь узнать о людях?
— Я хочу узнать о тебе. Люди меня не слишком интересуют, если они не пища, но ты сказал, что питаться людьми нельзя.
Араньо сосредоточенно смотрел вперед, хотя с его выпуклыми фасеточными глазами это «вперед» могло включать в себя и вид охотника, и все вокруг. Эриону было интересно узнать, как он видит мир и его в частности, но как спросить?
— Что именно тебе интересно?
— Все. Кем ты был до гнева богов? Как жил? Какая у тебя была семья. Сколько тебе лет? Что ты любишь, кроме каши с тушенкой и макарон?
— Мне тридцать два года. Я был чуть старше тебя, когда пришел Вихрь. Был обычным подростком, всегда мечтал зарабатывать на жизнь, рисуя комиксы. После Вихря меня нашел Док, научил всему, что знал и умел сам. Потом уже я защищал его от мутантов, а он готовил еду и лекарства. Люблю… Я не знаю, что я люблю, сейчас выбирать не из чего. Люблю слушать дождь. Люблю, когда есть крыша над головой, когда тепло, когда есть еда.
— А что такое комиксы? А ты любишь читать? У меня есть немного книг. Все, что я смог сохранить от мутантов, когда остался один. У меня был выбор — или книги, или мама…
Эрион принялся рассказывать про комиксы, про любимых героев, про книги, которые читал в детстве и юности, про фильмы, компьютерные игры. Это все казалось сейчас таким далеким, словно приснилось. Араньо внимательно слушал, хотя многого не понимал, но перебивать не торопился. У него была очень хорошая память. Себя и все, что происходило с ним и вокруг, он помнил практически с момента рождения. Правда, лучше запоминал услышанное и увиденное, чем прочитанное. Читать было трудно — мелкий шрифт множился в глазах, но читать он научился гораздо раньше, чем говорить с родителями, используя не голос, как они, а телепатию. Слух у него был тоже уникальным, он мог заставить себя слышать только определенный диапазон частот. Конечно, таких умных слов он не знал, только то, что может отсечь звуки окружающего мира, оставив шорох шагов мутанта и его дыхание, сердцебиение.
— Вот, такой была жизнь до Вихря. И таким был я, — закончил Эрион. — Что-то было проще, что-то сложнее.
— Я потом расспрошу тебя о том, что я не понял. Ты голоден, скоро будет какой-то источник воды, я не знаю, какой, так далеко я не заходил. Остановимся там на обед.
— Хорошо. Ты спрашивай, если что-то не понимаешь, для меня-то понятия и слова привычны.
— Что такое компьютер и телек? Папа упоминал компьютеры, но я тогда еще не умел спрашивать так, чтобы меня слышали. Или просто он меня слышать не мог.
— Это… Не знаю, даже как объяснить, такие технические штуки. Сейчас от них нет никакого проку, по большей части. Я покажу тебе потом, если найдем.
— Хорошо, — Араньо насторожился, натянул вожжи, останавливая лошадей и прислушиваясь. Он перебирал диапазоны, отсекая привычные звуки прерии.
— Моторы. Я слышу моторы. Далеко отсюда, два… нет, три. Легкие машины, вроде ваших мотоциклов.
— Странно, в этой части… Постараемся не встречаться с ними.
— Здесь был Дорсайд, кажется, если я верно помню карту. Доберемся до воды и остановимся, ладно?
Эрион кивнул. То, что здесь люди, было слегка подозрительно. Впереди поселение? Почему они не давали о себе знать?
— Трое, это могут быть охотники, — подгоняя лошадей, уже уставших и едва тянущих тяжело груженый фургон, заметил Араньо. — Может быть, просто далеко заехали от своего поселения? Разведчики?
— Может быть, но постараемся не встречаться с ними пока что. Не уверен, что хочу объясняться, откуда здесь взялся.
— Почему? Хотя я бы тоже не хотел с ними встречаться, у охотников обычно хорошее чутье на мутантов.
— Потому что трудно объяснять, почему я тут с фургоном припасов и куда-то еду.
— Ну… путешествуешь? Решил найти новое логово?
Араньо даже не понадобилось направлять почуявших воду и отдых лошадей к рощице, показавшейся на горизонте. Они сами налегли на свою паутинную упряжь, торопясь к водопою.
— Это вряд ли. И еще придется рассказывать о тебе, — Эрион нахмурился. — Мы не так далеко от нашего поселения, за пятнадцать лет можно было бы найтись. Мы поддерживаем связь даже с поселениями, которые в пяти днях езды от нас.
Паук кивнул, перегнулся через спинку кресла, разыскивая свою толстовку и куртку. Если вдруг на них кто-то выскочит, сразу в нем мутанта не опознают в одежде и с капюшоном на голове.
— Если что-то спросят, просто сиди тихо, говорить буду я. На людей нападать только в случае крайней необходимости, — инструктировал его Эрион.
— Хорошо. Могу не убивать даже, просто парализовать. Но тогда они очнутся и кинутся за нами.
Рощица приближалась. Шум моторов — тоже. Араньо нервничал. На равнине укрыться было негде, кроме этой рощи, а люди, судя по всему, направлялись именно туда.
— Посмотрим, может быть, они даже относительно мирные. Жаль, что оружия нет, против огнестрельного я буду бесполезен.
Паук провел ладонью по запечатанному паутиной бардачку. Туда он сложил все оружие охотника.
— Расчехляй, — Эрион перешел в режим, который сам называл боевым.
Клей с паутины исчез, она осыпалась на пол, открывая дверцу. Эрион повесил на пояс пистолеты, отправил в ботинок нож.
— Езжай прямо туда, сразу стрелять не станут.
Араньо нацепил на нос очки и взвизгнул, подгоняя вымотанных, почти загнанных лошадей.
— Они сейчас упадут. Боюсь, нам придется ехать дальше самоходом.
— Оставим их здесь, лошади на крыше вызовут немало вопросов. Я сяду за руль, попытаемся договориться с разведчиками.
В рощу они въехали почти синхронно: тяжело груженый фургон и три мотоцикла. Араньо забился на заднее сидение, как приказал Эрион. Хотя вся его сущность требовала напасть — запах еды дразнил чувствительное обоняние, в ядовитых железах копился парализующий яд. Эрион вышел из фургона, мотоциклисты слезли со своих железных коней.
— Привет, — охотник заговорил первым.
Кожаные куртки, глухие шлемы. Не разглядеть даже, кто это такие. Все трое вооружены до зубов. Эриона держали под прицелом двое, третий шагнул в сторону фургона.
— Кто у тебя там еще? — голос был неприятным, сиплым, будто горло говорившего было давно и намертво сорвано.
— Мой ученик. Мы решили покататься по стране. Народ, мы из поселения Западная Река, и на мутантов вроде бы не слишком похожи, — Эрион примирительно улыбался.
— Что-то твой ученик больно молчалив и труслив, — процедил охотник. — Пусть вылезает. Посмотрим на него.
— Эрион? — голос Араньо чуть дрожал, но явно не от страха, а от бешенства и охотничьего азарта.
— Не трогайте ребенка, на нас недавно напали мутанты, — Эрион отступил к фургону. — Араньо, не высовывайся пока.
— Стоять, шваль! Лег на землю, руки за голову!
— Эрион, ложись. Посмотришь по ситуации, — Паук потянул с себя куртку — ему нужны были свободные руки для нападения.
Эрион улегся, заложив руки за голову, в сторону от того места, куда открывалось поле действия для Паука.
— Ты, мелкий, выходи.
И Паук вышел. Выметнулся черно-бело-алой молнией, сшибая сиплого на землю с такой силой, что тот сложился пополам и затих. Выстрелы и высокий, разрывающий уши визг раздались одновременно. Эрион перекатился, убравшись под машину. Паук справится и без его помощи, а вот под раздачу попасть не хотелось. Все было кончено очень быстро. Три тела неподвижно замерли на истоптанной траве, Араньо опустился на колени, прижимая руки к левому боку и правому плечу.
— Жив? Цел? — Эрион подошел к нему.
— Жив. Не совсем цел, но это мелочи. Просто задело. Тот первый — еще жив. Допросишь?
— Допрошу.
Эрион поднял охотника, прислонил спиной к дереву и стащил с того шлем. Сначала ему показалось, что это мутант. Но потом он понял — это был все же человек, просто обезображенный следами когтей. У него не было носа, верхней губы, одного глаза. Горло представляло собой сплошной шрам, перепаханное поле.
— Что у вас случилось? — ужаснулся Эрион. — Какие мутанты у вас там водятся?
Охотник захрипел, открывая уцелевший глаз. Увидел подобравшегося к ним Араньо, уже натянувшего куртку, пряча руки, взгляд налился ненавистью.
— С-с-сука!
— Расслабься, это просто ребенок Вихря. Что с вашим поселением? — Эрион встряхнул его.
— Поселение, — шрамолицый сплюнул кровавую слюну. — Его нет больше. И ехать в ту сторону не советую. Хотя твою тварь там могут принять, как родную. Мразь! Мы истребляем их, а ты спасаешь?!
— Я тоже охотник на мутантов. Он не такой. У него есть разум, — Эрион задумался, значит, поселения нет, мутанты там либо очень свирепы, либо их слишком много. — Там много тварей? Или какой-то новый вид вируса? Наши безмозглы, неповоротливы и больше похожи на роботов.
— Тогда вам очень и очень повезло, — охотник закашлялся. — Идиоты… впрочем, скоро волна докатится и сюда… — и затих.
— Я не хотел их убивать, — Араньо, отошедший от драки, виновато опустил голову.
— Ничего. Собери пока их оружие.
Значит, все-таки мутанты идут на обитаемые земли. Надо вернуться и предупредить поселения, проект «Великий пролив» должен быть приведен в действие. Несколько десятков мощных зарядов проделают реку, небольшую, хватит и пятидесяти метров. Плавать мутанты не умеют, так что волна остановится на берегу. Но для этого проект надо запустить заранее. Эрион задумался. Ехать вперед, посмотреть, что там за мутанты или возвращаться, бросив фургон.
Араньо понимал, что путь к горам отрезан. И с мечтой о собственном логове можно проститься. Потому что его королева — тоже человек, и продолжать путь — значит лезть в лапы страшной гибели. Но пока помалкивал — ждал решения Эриона.
— Насколько быстро ты передвигаешься и как вынослив? — Эрион стащил тела в пустошь, положил в ряд.
— Путь от Западной Реки до Торстана могу пробежать за три часа, — отозвался Паук.
— Я о том, чтобы ты сходил на разведку вперед и посмотрел, что там за мутанты. Может статься, там обычные наши идиоты, а эти придурки просто не умеют стрелять. Если же там какие-то особенные… Нам придется очень быстро убираться отсюда обратно.
— Разведи мне смеси. Надо залечить раны, иначе я буду двигаться медленнее обычного.
Араньо зарылся в багаж, достал сверток поменьше, разворачивая его и раздеваясь. В свертке была его одежда — легкие трикотажные спортивные штаны, носки и поношенные кроссовки. Больше ничего он надевать не стал — чем прохладнее ему будет, тем быстрее он будет двигаться.
Эрион развел костер, вскипятил воды и развел теплую смесь для Паука.
— У них очень мало патронов, либо рьяно отстреливались, либо изначально были плохо вооружены.
— Если там были в основном курортные городки, как ты говорил, то им и неоткуда было взять много оружия.
В правом верхнем плече Араньо медленно затягивалось сквозное пулевое ранение, слева все было лучше — пуля чиркнула по ребру, не причинив особого вреда. Он торопливо и жадно поглощал свою пищу, стараясь очистить котелок до капли.
— Будь осторожен, не вступай в открытый бой. Если они крупнее и сильнее наших… Это плохо.
— Я постараюсь. Еще постараюсь держать с тобой связь. Не знаю, как далеко способен говорить с тобой, но все равно попробую. Все, я готов.
Араньо поднялся, встряхнул головой, расправляя свой хохолок, Эриону даже показалось, что тот шевелится без ветра, словно тысячи чутких вибрисс.
— Давай. Я пока выкопаю им могилу.
Паук шагнул к нему, потерся о плечо, прижавшись на пару мгновений, отступил и размазался в пространстве, словно в ускоренной перемотке. Эрион принялся за могилу, земля долбилась плохо, но все-таки он вырыл яму, в которую удалось сложить всех трех охотников. Как относиться к тому, что Паук убил людей, он пока не знал. С одной стороны, увидь охотники Араньо и узнай в нем мутанта, стреляли бы на поражение сразу и без разговоров. С другой, могли пристрелить и Эриона тоже, Паук его защищал. С третьей, он мог и не убивать, просто парализовать — еще три охотника поселению были бы кстати, если мутанты попрут волной. Но сделанного уже не исправить, охотники мертвы. Может быть, есть еще, где-то впереди. Не бежали же эти трое от мутантов, бросив все, уезжая в никуда?
Он проверил их мотоциклы. Мощные машины, правда, все в следах от когтей, грязи и пыли, но заправлены, видимо, недавно под завязку. Значит, там, в той стороне, оставались не выкачанные досуха заправки. Маленькое поселение? Если Паук сообщит, что мутантов не слишком много, или там обычные твари, можно попытаться прорваться туда.
— Пока тишина, — голос Араньо прозвучал внезапно и так, словно он стоял рядом. — Чувствую себя гонцом из сказки про Маленького Мука. Ты знаешь такую?
— Знаю. Поселения на горизонте есть? Трупы мутантов? Трупы людей?
Араньо не ответил — да и как бы он его услышал? Сколько бы Эрион ни приглядывался, увидеть бегущего Паука не мог. Тот двигался со всей доступной ему скоростью, стремительно и бесшумно. Значит, ничего. Хорошо это или плохо? Мутанты создали свое логово или все-таки охотники не справились.
— Все еще тишина, — через полчаса голос Араньо слышался уже гораздо тише и глуше. — Я не понимаю, от чего они бежали, Эрион. Там была заправочная станция, я глянул — горючее есть. До нее примерно четыре часа езды.
Теперь и Эрион перестал что-либо понимать. Может быть, Паук бежит не в ту сторону? Или мутанты выходят только ночью. Но заправка. Охотники где-то заправлялись, возможно, именно там. Он глянул на солнце, клонящееся к закату. Надеялся, что Пауку хватит ума вернуться вовремя, пока не наступила ночь. Метки там или не метки, но неизвестные мутанты тревогу внушали вполне закономерно.
— Я нашел…..ление… — едва слышно, прерывисто прозвучало в тишине. — Похоже…..пы разо…..ли сверху. Крыла…...юсь, слышишь? Возвра…
«Нашел поселение» и «возвращаюсь» Эриона порадовало. Темнеть начинало куда стремительнее, чем ему бы того хотелось. А вот «трупы», «разорвали» и что-то там про крылатых и «сверху» — совсем нет. И если ****ские мутанты в ****ских горах отрастили ****ские крылья, это будет ****ский ****ец. А еще, кажется, его ****ски заклинило.
Он проверил фургон. Прочность кузова вызывала сомнения, отсутствие стекла в кабине вообще не радовало. Если что, придется запереться и просто надеяться, что мутанты тупые и выколупывать их не догадаются. Может быть, если Араньо залепит проем лобового стекла паутиной, которая не поддается никаким ножам, а только его когтям, это их и спасет. Может быть. Если Араньо успеет до полной темноты.
Солнце немилосердно быстро скрывалось за горизонтом, с востока наползала бархатно-фиолетовая мгла, стремительно отвоевывая у неба право накрыть мир. Звезд не было видно — мгла была, похоже, не просто так. Эрион всмотрелся в нее, хмыкнул: кажется, будет гроза, там уже бледно мелькали зарницы.
— Чтоб вас всех молниями перебило, твари, — пробормотал он, забираясь в кабину.
— …крылатые… — голос Араньо прорезался внезапно, пока еще тихий. — Похожи на огромных стрекоз. Стрекозы тоже хищники, ты знал? Это не мутанты в полном смысле слова, Эрион. Или, вернее, мутанты, но не из людей.
Мутировавшие животные, новая напасть. И что с этим делать? Где взять еще парочку мутировавших пауков для защиты от стрекоз? А когти… откуда у стрекозы когти? Что-то же поцарапало мотоциклы.
— Я кое-что принесу. Надо проверить, но там мне было немного некогда.
Араньо снова замолчал, заставляя нервничать Эриона. Что значит — немного некогда?! Что он принесет?
Глава седьмая
Охотник не принялся стрелять по возникшему из темноты Пауку только потому, что больше внимания уделял небу и стрекозам, которые могли там таиться. Мутант проковылял еще пару шагов и рухнул на землю, как подкошенный. Только после этого Эрион понял, что это не прилипшие к потной коже потемневшие волосы, а длинные и плохо поджившие раны рассекают его спину, руки и грудь. Руки вообще выглядели так, словно Араньо сунул их в шредер, который почему-то не сумел распустить их на ленточки до конца.
— В машину. В машину, Эри… Я опередил ненамного…
Эрион сунул его в машину на заднее сиденье.
— Попробуем укрыться под деревьями, на открытой местности налетят, и нам конец. Они большие?
— Не слишком. Размером примерно с половину меня, насчет разумности не уверен. Вооружены жвалами и когтями на лапах. Еще минус — их очень много. Из плюсов — хрупкие и неядовитые, — отдышавшись, отрапортовал Араньо. — Поселение вырезано подчистую. Причем, женщин убивали явно люди. Эри, эти твари спаривались с человеческими самками и откладывали в них яйца…
— Сможешь затянуть паутиной стекла снаружи? — Эрион выбрался из машины. — Надо притащить немного еды и воды сюда, вдруг решат взять измором.
— Они вроде сумеречно-дневные… Но за мной летела целая… стая? Рой? Не знаю, как назвать.
Паук с трудом выбрался наружу, поджимая руки к груди — они явно болели сильнее, чем все остальное. И принялся заплевывать стекла похожей на прозрачное желе массой, которая удивительно быстро разравнивалась, превращаясь в толстый слой непробиваемой брони.
— Пить… Иначе меня надолго не хватит. И хотя бы немного еды.
— Сейчас, — Эрион быстро приволок канистру воды, три банки питания и банку консервов и пачку галет для себя, открыл канистру, наплескал воды в кружку и принялся поить Паука.
Напившись, тот кивком поблагодарил его и принялся обрабатывать проем лобового стекла. Почти прозрачные тонкие паутинки быстро соткались в сеть, которую он заплевал «био-стеклом», как обозвал этот секрет Эрион. Потом Араньо принялся за укрепление самой машины. Более толстые нити липкой паутины заплетали крышу кабины и кузов, крепили машину к деревьям.
— Не успеваю накрыть все. Внутрь! Быстрее!
Охотник нырнул на переднее сиденье.
— Садись на заднее, а еще лучше, ложись и просто ешь и пей, набирайся сил, тебе надо вылечиться.
Спорить Паук не стал — сил у него на это не было. За половину дня он преодолел на предельной скорости огромное расстояние, сразился с роем стрекоз-убийц, умудрился сбежать от них и вернуться. Это было неплохо для подростка четырнадцати лет, пусть даже он и мутант.
— Когда наешься и попьешь, укройся одеялом. Согреешься и уснешь. Во сне восстановишься быстрее, — Эрион прислушивался к звукам извне.
Гул он услышал очень скоро. А судя по тому, как морщился и скалил клыки Араньо, тот слышал его еще раньше. Звук усиливался, превращаясь в назойливое зудение, потом на крышу что-то тяжело опустилось, заставив металл застонать.
— Надеюсь, к паутине прилипнет хотя бы парочка. Рассмотреть.
Подтверждая его слова, завибрировало сразу несколько толстых нитей, тянущихся от деревьев к машине. Потом загрохотало по крыше — это билась, увязая в паутине, севшая туда стрекоза. Взвизгнул металл — коготь пробил крышу кабины и застрял в ней. Эрион с непередаваемым ужасом и отвращением смотрел на зазубренное острие размером с его засапожный нож. Если эти твари отправятся дальше… Поселения попросту вымрут. Если рой нагрянет туда без предупреждения, всем придет конец, человечество перестанет существовать. Кажется, он сказал это вслух, потому что Араньо ответил:
— Не все человечество. Вернее, не все сразу.
— Какая разница, с какой скоростью?
— Разница в том, что сначала убьют мужчин.
— И что? Женщины потом погибнут в мучениях. Нужно что-то делать… предупредить всех. Придумать, как защитить людей.
— Мы возвращаемся? Предупредить и помочь защищать.
Эрион кивнул.
— Если успеем спасти хоть кого-то.
— Их десять. Мы можем перебить. Хрупкие, помнишь? Надо стрелять в голову. Это разведчики. У нас будет небольшое преимущество во времени, если выкинем багаж.
— Десять… — Эрион проверил пистолеты. — Хорошо. Попытаюсь перестрелять. Паутина выдерживает их когти?
— Да. Они ее не пробивают и жвалами не перекусывают.
— Отлично, — охотник открыл дверцу, вывалился под купол из паутины, закрывавший пространство от фургона до деревьев.
Стрекозы были… отвратительны. А еще огромны, за что и поплатились — пули проходили в зазоры между нитями куда лучше, чем мутанты. На десять насекомых он потратил двенадцать пуль. Это, черт возьми, радовало: если тварей так легко убить, то… Но на смену всплеснувшемуся азарту пришло понимание, что стрекозы берут числом. А патронов слишком мало. Всех не перебить, разве что снарядить отряд и перебить их в гнезде или в чем они там живут.
Араньо развел себе полкотелка смеси, высосал ее и явно почувствовал себя лучше.
— Едем сейчас?
— Да. Надо посмотреть, что оставим. И поедем, надо успеть всех предупредить, возьмем одну тушку для доказательства.
— Воду, еду и бензин, это немного. Остальное можно укрыть в коконе, никто не доберется, а вдруг понадобится?
— Да, так и поступим. Как ты, нормально? Тогда отцепляй паутину от кабины, я начну отцеплять фургон. Бросим его тут весь. К черту разгрузку, все, что надо, поместится на заднем сиденье.
Работа была закончена быстро. Снимать паутину со всей машины Араньо не стал, только сбросил купол и тяжи, привязывавшие фургон к деревьям. Куполом накрыл отцепленный фургон, запечатывая его.
— Готово. Ты сможешь видеть через это? — он постучал когтем по полупрозрачному щиту вместо стекла.
— Нет, не смогу. Днем мог бы, сейчас нет. Сними это все, вряд ли будет сильный встречный ветер.
Паук просто вырезал из рамы всю конструкцию, бросил ее на заднее сидение над канистрами с водой и бензином.
— Если понадобится — воткнем назад. Это быстрее, чем снова сплетать.
— Хорошо. Держись, пристегнись, что ли. Вожу я плохо, а вот гоняю хорошо.
Что это правда, Паук понял почти сразу. Ремень безопасности, которым Эрион сам его пристегнул, потому что Араньо не понимал, как, не сильно-то и спасал, так что он упирался, растопырившись, как настоящий паук, в потолок кабины, в сидение и дверь, и только взвизгивал на особенно мощных толчках, когда потерявший большую часть массы и устойчивости фургон подлетал на ухабах. Стрелка спидометра норовила пробить правый нижний край указателя, транспортное средство тихо покрякивало на ямах. Эрион торопился.
— Это неправильные стрекозы, — голос Паука, несмотря на то, что его мотало, звучал спокойно, глуховато. — Обычные стрекозы стаями не летают. И не роятся.
— Это мутировавшие стрекозы, мать их личинку. С когтями вроде ножей.
— А если они роятся, значит где-то есть улей, — Араньо пришел к тому же выводу, что и Эрион ранее. — И его можно найти.
— И сжечь к такой-то матери! — Эрион вошел в поворот шоссе.
— А? К какой матери? Личинке? — не понял и удивился Араньо.
— Да к любой, — машина кое-как выровнялась. — Я оставлю тебя в Торговом Городке… А сам предупрежу наше поселение, они передадут остальным.
— Хорошо. Эрион, если стрекозы в самом деле прилетят, что мне делать? — лицо Паука было серьезно, и он имел в виду совсем не детское «куда бежать и прятаться», а «идти ли мне к людям и помогать». Потому что люди могли попросту расстрелять явившегося нежданным и незваным мутанта.
— Прятаться в своем логове. Я приеду за тобой позже.
— Хорошо.
Бензина, остававшегося в баках, хватило аккурат до Городка. Потом пришлось залить ту канистру, что спер Паук. Эрион буквально вышвырнул его из машины, фургон заверещал шинами по разбитому асфальту и рванул к поселению. В зеркало заднего вида охотник видел замершую на месте фигурку, чем-то напоминавшую ему индийских божков, какими их изображали до Вихря.
— Всем внимание, — из машины охотник буквально выпал. — Женщин и детей в подземелья, всю еду и воду туда же. Сюда идет рой стрекоз-мутантов. Стрелять всем в головы, на открытые пространства не выходить.
Поселение пришло в движение, хаотическое, но в этом хаосе был четкий алгоритм. Дома закрывались, благо, строились с таким учетом, чтобы выдержать нападение мутантов. В подземелье, вырытое и благоустроенное не так давно, спустили женщин и детей, пищу и воду и без того хранили в основном именно там за неимением холодильников. Охотники рассредоточились по чердакам — сбивать тварей на подлете.
— Нужно предупредить Торстан и Эпиннант.
— У них хрупкие головы. Повесьте рыболовные сети, пускай путаются. Я предупрежу остальные поселения, — Эрион накинул плащ. — И… Если появится мутант с четырьмя руками — приказываю в него не стрелять. Понятно? Он вам поможет.
Док глянул на него с усмешкой:
— Он все-таки выжил? И даже придет помогать?
— Да. Так что если в него хоть одна скотина выстрелит… Всем понятно? Док, ты тоже в подземелье.
Эрион прыгнул на мотоцикл, один из тех, что были заправлены, и рванул в сторону остальных поселений. До них было далеко, он надеялся, что те два дня, что придется провести в пути, Западной Реке не придет конец. И что Араньо не решит полезть под пули. В него станут стрелять даже вопреки приказу Эриона. Даже если заступится Док. Хотя с чего бы ему? А Эрион, пусть он и лучший среди охотников, реальной власти не имел. В поселении этой власти и не было — демократия.
Периодически Эрион оглядывался, проверяя, не летит ли следом рой. Небо пока что было чистым. Может быть, стрекоз все-таки удастся остановить, вряд ли они вышлют слишком много особей. А потом можно будет собрать отряд со всех поселений. И очистить от роя предгорные области. Если, конечно, люди согласятся. Могут решить, что это слишком опасно…
В Эпиннанте его выслушали, мигом принялись готовиться, пообещали выставлять дозорных на чердаках. В Торстане занялись тем же самым. У них было больше времени, чтобы подготовиться, вооружиться, привезти припасы — их охотники сразу же пересели на тяжелые фуры и рванули по магазинам, выгребать все, до чего дотянутся, даже бытовую технику. Из лежащего холодильника, из которого вынуты полки, выходит отличный ящик.
— Мотоцикл заправлен, можем накормить и дать бутылку воды с собой. Ахерон и Белый Ручей предупредим сами.
Эрион только кивнул, ему еще предстояло вернуться — каждый стрелок сейчас будет на счету. Назад он мчался, выжимая из несчастного мотоцикла все, что только мог выжать. А на подъездах к поселению понял, что стрекозы все же прилетели. И, похоже, не только разведчики. Над Западной Рекой, стрекоча так, что он слышал этот звук даже в трех километрах от поселения, кружила огромная туча.
Судя по тому, что они еще кружили, поселение отстреливалось и отбивалось всеми способами. Что ж, придется отвлечь часть роя. Эрион развернулся и понесся на восток, прямо к развалинам, в которых поселились стаей мутанты. Первыми его заметили «шипованные», взвыли, затопали, тяжело бухая о землю при каждом прыжке. Следом с визгом помчались «шустрые». Эрион сделал круг вокруг них, дожидаясь. Наконец, земля содрогнулась, из развалин выбрался Босс. При жизни он, наверное, был сумоистом или кем-то вроде того.
— За мной, красавцы, за мной! — Эрион притормозил, подождал, пока мутанты подберутся ближе, снова отъехал.
К поселению они мчались веселой толпой: впереди охотник на мотоцикле, за ним толпа в сорок мутантов, ворчащих и визжащих, замыкал шествие неуклюжий Босс, который тоже топал за наглым человеком, поддавшись стадному инстинкту: раз все бегут, надо тоже бежать. Стрекот и жужжание мутантам не понравились, они остановились, словно пытаясь что-то сообразить. И тут стрекозы их заметили. Эрион рванул вперед, «положил» мотоцикл набок, пропуская летучих мутантов над собой, и направился в ров у стены. Стрекозам можно просто лупить по головам доской, это успешнее, чем стрелять в них на открытом пространстве. А мутанты там меж собой сами разберутся. Хоть нескольких летучих тварей, но свои родные мутанты-люди порвут.
Голоса, раздавшегося в голове, он ну никак не ожидал.
— Эрион! Живой! Моя королева!
Как и сети, накрывшей часть рова чуть провисающей «крышей». Оставалось только выматериться: Араньо все-таки пришел к людям, когда отследил рой. Скотина, сволочь, мелкая погань! Какого хрена он не затаился в своем логове?!
— Да вот что со мной сделается? — пробормотал Эрион, нащупывая крепкую палку. — Как хорошо, что я бейсбольные матчи смотрел, — добавил он, метким ударом расшибая голову слишком наглой стрекозе.
Часть роя успешно сражалась с мутантами-людьми. Или они с роем. Особенно отличался Босс, просто пополам разрывавший пойманных стрекоз. В ров скатился плотный клубок стрекоз, распался, являя взгляду охотника Паука, сплошь покрытого и своей, и зеленовато-голубой кровью летучих тварей. Прежде чем тот сумел встать, еще с десяток особей ринулись вниз, снова облепливая его жужжащим клубком. Тот заметался по рву — Араньо просто давил стрекоз, кромсал их когтями, периодически выплевывая нити паутины, в которых крылатые твари запутывались и сами. Остальных Эрион попросту отстрелял еще на подлете.
— Живой? Прижмись ко дну.
Охотники поселения в «своих» мутантов не стреляли — все внимание было сосредоточено на стрекозах. Стряхнувший с себя врагов, Араньо ползком добрался до сомнительного укрытия Эриона. Две из четырех его рук бессильно висели, перекушенные и державшиеся разве что на коже и рваных мышцах. На хрупком теле не было ни единого живого места.
— Пить… Хоть глоток…
Эрион выволок бутылку с водой, жидкости как раз оставалось ровно на два глотка.
— Пей. Надеюсь, они отвлеклись.
— Часть полетела на запад, — Араньо сунул в бутылку хоботок, жадно высосал все до капли.
— Ничего, там подготовились отлично, такое количество они расстреляют. Плюс, там много толковых парней, придумают какие-нибудь огнеметы. А нам надо как-то отсюда убраться, пока не начали стрелять уже по нам.
— Почему? Ты можешь уйти за стену, тебе откроют.
Раны Паука затягиваться не спешили, разве что кровь остановилась. Вероятно, он уже не первый час сражался с крылатой мерзостью и плевался паутиной. Выглянув, Эрион заметил несколько паутинных «куполов», сплошь покрытых фрагментами тел стрекоз.
— Я тебя тут не оставлю одного. Подождем, пока стрекоз прикончат, и попробуем удрать от пуль в спину, оседлав мотоцикл.
Араньо растянул в усмешке окровавленный рот:
— Не стоит. Иди к своим. У меня еще есть силы забрать с собой пару-тройку крылатых и прикрыть тебя, пока будешь идти к воротам. Там ты нужнее.
— Я сам буду решать, где я нужнее. Лежи и не разговаривай, — Эрион приподнялся и сшиб еще парочку стрекоз, после чего принялся колотить их по головам палкой.
— Упрямый… Мне все равно уже не выжить. Стрекозы прекрасно знают, где слабое место у паука… Эри, — имя прозвучало почти умоляюще.
— Выживешь, — отрезал Эрион. - Так, трупов много, наши мутанты уже начали пировать. Еще немного подождать, все начнут заниматься подсчетом раненых, а мы уедем в Торговый.
Араньо затих, свернувшись в клубок, подтянув к груди и раненые руки. Эрион не видел нескольких обломков когтей, которые вспороли его бок и живот и застряли внутри, причиняя боль, сравнимую с той, которую Паук испытал, умирая от отравленной смеси. Тогда он был здоров и сумел оклематься, а удар в грудь не задел никаких жизненно-важных органов, потому что они располагались у Паука совсем не так, как у человека. Он только надеялся, что Эрион прав, и стрекоз перебили почти всех. Сам уже не слышал, уплывая в вязкий лиловый дурман боли.
— Готово. Араньо… Араньо?! Черт, только этого не хватало!
Придется рискнуть и тащить его в город. Он помог, это все видели. Только люди могут предложить и добить из милосердия. Раз уж мутант помог, ему тоже «помогут» упокоиться окончательно.
Ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы мог протиснуться человек.
— Эрион! Ты жив? Эрион, ну?
— Я жив, Араньо ранен, нужна помощь, — Эрион решился.
— Господи, да просто добей! — рявкнул кто-то.
— Неси его сюда, охотник, — после звука оплеухи ворота раскрылись пошире, в них выглянул Док.
Эрион подхватил Паука на руки и направился к Доку.
— Ты сможешь определить, что с ним не так?
— Попробую. Ох, ёпт… Ну и морда. Ты рисовал посимпатичнее.
— Что уж вышло.
Люди слегка роптали, но голос поднимать не осмеливались — Паук и впрямь спасал их.
— А тех тоже отстреливать нельзя? — строптиво поинтересовался Урбан, кивая на Босса и его команду.
— Пускай сожрут стрекоз и убираются, мало ли, кто еще придет, — отозвался Эрион. — Все изменилось, парни. Теперь все знакомые мутанты — наши союзники против того, что завелось в предгорьях. Там улей, стрекозы могут явиться снова, так что «наших» симпатяг не трогаем.
Вокруг раздавались первые робкие смешки, отдающие истерикой. Док склонился над уложенным на землю Пауком, раскрывая чемоданчик с лекарствами и инструментами.
— Так, кто-нибудь, придержите его конечности.
Несколько охотников принялись помогать Эриону.
— А ты знаешь, что делать? — уточнил тот у Дока.
— Хрена с два я знаю. Но вытащить из кишок то, чего там быть не должно, надо наверняка.
Теперь и Эрион видел несколько глубоких ран, из которых торчали обломанные когти.
— Они зазубренные, док.
— Да уж понял, — проворчал старик, разрезая скальпелем плотную кожу, под которой было что-то, похожее на хрящ, а не на привычные людям мышцы. Охотники во все глаза смотрели на препарируемого Паука, с которого пришлось срезать изодранные штаны.
— Чего-то я не дорубил, это девка? — протянул Урбан.
— Сам не знаю, — вздохнул Эрион. — Потом выясним. Так, я держу эти две руки, Скотт — вон те две, а остальные идут кормить мутантов стрекозами.
— Поосторожнее там с руками. Может, я их еще залатаю.
— Бо-о-ольно… — тихонько прохныкал Араньо.
— ****ь! — Док едва не уронил скальпель. — Он говорящий!
— Более того, он еще и разумный. Араньо, потерпи, это Док, он тебя лечит. Потом я дам тебе воды и смесь.
Мутная пленка третьего века, затянувшая фасеточные глаза, потихоньку сдвинулась, кто-то выматерился.
— Док… меня слышит? .. Пить…
— Охуел? С порезанными кишками — пить? — высказался Док.
— Плохое… слово…
Эриона пробило на нервный ржач до слез.
— Док, не выражайся при ребенке. Урбан, неси воду. Араньо, пей, только очень медленно, давай сюда хоботок.
Эрион не знал, вернее, не понял, смог Араньо высосать хоть немного, или нет. Тот просто опустил хоботок в кружку с мутноватой фильтрованной водой и снова замер, затянув глаза пленкой. Док продолжал копаться в его животе, что-то шил, руки по локоть покрылись лиловой кровью. Выглядела она нестрашно только потому, что люди привыкли к красной крови и у себя, и у мутантов. Эрион не решался спрашивать, насколько все плохо, просто гладил Паука по кисти. Надеялся, что тот живучий, как и положено пауку. И снова выкарабкается. И будет задавать свои дурацкие детские вопросы. И жрать детскую смесь и лошадей, так и быть.
— Короче, я сделал все, что мог и понимал. Если не справится… — Док развел руками. — Несите его ко мне, попробую подшить лапки нашему членистоногому.
— Хорошо. Сейчас, Скотт помоги. Взяли.
Паук выглядел неважно, но Эрион надеялся, что это временно.
Док провозился над ним до утра, не жалея керосина для ламп. К утру Араньо выглядел, как мумия, забинтованный с ног до головы.
— Так. Эрион, крови он потерял столько, что человек бы не выжил. Но, ****ь, у него в пузе почти фарш… Короче, на твой страх и риск, вот шприц, вот вода, попробуй его напоить, что ли? Мне надо посмотреть наших раненых. Слава богу, все легкие. Ума не дам, как так вышло, но серьезно не ранен никто.
Эрион опасался, что закачивание воды в хоботок обернется тем, что Паук захлебнется. А эту сосалку еще и вытащить надо было из его рта. Пришлось разжимать его челюсти и лезть пальцами в рот, стараясь не задеть клычки. Хоботок был сухим и вялым, легко развернулся. Эрион поднес зеркальце к носу мутанта, присмотрелся. Стекло чуть запотело — Паук еще дышал.
— Пей, — Эрион выдавил в хоботок немного воды. — Араньо, ну же. Давай, всасывай.
Хрен его знает, как надо было повернуть паучью башку, чтобы вода протекла дальше. Пришлось повозиться. Но Араньо все-таки сглотнул, он видел, как дрогнуло горло.
— Вот умница, малыш, давай еще.
Вода в шприце закончилась, изменений в состоянии Паука пока что не наблюдалось. Но Эрион очень надеялся, что они будут. Ему нужно было поспать — почти трое суток без сна вымотали. Руки дрожали, голову вело. Но как оставить Араньо? Хотя… чем он поможет мутанту, если тому станет хуже?
Эрион притащил себе подушку с одеялом и улегся рядом, чуть поодаль, чтобы во сне не пригрести раненого к себе. Только сжал в ладони тонкую сухую кисть, вздохнул и отрубился.
Глава восьмая
— Ну, ты просыпаться-то думаешь, паучья мамочка?
Эриону казалось, что он только-только уснул, так что он невнятно выматерился и попробовал натянуть на голову подушку.
— А то твой Паук вовсю сучит лапками и хнычет о том, что хочет свое питание.
Мужчина подорвался под веселый гогот Дока.
— Ну точно, паучья мамочка. Что хоть за хрень он так жаждет, что даже очнулся?
— Детское питание, разведи ему смесь.
— Да ладно?
— Док, прекрати ржать.
— ****ь…
По полу покатилась выроненная взахлеб смеющимся стариком банка с детской смесью.
— Идиоты, твою гребаную мать, не могут накормить ребенка, — Эрион, хрустя всеми суставами, потянулся, подобрал жестянку, потрепал тихо пискнувшего Паука по грязному хохолку. — Надо тебя помыть, что ли.
— У Эриона есть сын, гордость отца, — Док продолжал хохотать, пока Эрион делал смесь.
— Ешь, малыш, потом посмотрим, насколько ты поправился.
— Мне уже почти не больно, — Араньо медленно, но довольно бодренько всасывал смесь, полулежа на руках у своего охотника. — А почему Док смеется?
— Потому что ему кажется забавным, что ты ешь детское питание. Да, помыть тебя просто необходимо.
— Чешется, — согласился Араньо, поежился. — Только я встать не могу — слабый.
— Я тебя отнесу. Мы тут все моемся в реке, она холодная, тебе понравится, — Эрион поднял его на руки. — Держись за мою шею.
Раненые руки Док примотал к торсу Паука, так что тот смог слабо обнять Эриона только нижней левой и верхней правой, прятал лицо у него на плече, пока шли через поселение к устроенной ниже по течению реки купальне.
— Доброе утро, Эрион.
— Что, твое чудовище очнулось?
— Утра, охотник, ты собрался Паука утопить?
— Вам всем, что, делать нечего? — огрызался Эрион. — Идите, сгоняйте в Торговый, проверьте там подвалы и склады, вдруг вы что-то еще пропустили? Привезите двери, ими можно укрепить крыши от стрекоз. Приволоките срезанные трубы, будете ими лупить мутантов. Сгоняйте к соседям, узнайте, как там у них дела. И собирайте отряд, мы едем к улью, пора нанести ответный удар.
— Суровая паучья мамочка!
— Да, мамочка, как скажешь!
— Эрион, а ты тоже паутиной плеваться теперь умеешь?
— Нет, ****ь, только ядом!
Все ржали, однако, довольно беззлобно. Суровые законы выживания: если ты полезен, ты друг.
— Я сгоняю до соседей, — Скотт отправился к воротам. — Постараюсь привезти от них охотников, раз уж у нас карательная экспедиция.
— Езжай. Скажи, чтоб брали «зажигалки» и канистры. Араньо говорил, там есть заправка с бензином, — вспомнил Эрион.
— Понял. Будем все сжигать?
— Да.
Охотники разошлись, не мешая Эриону купать Паука в реке. Вода была достаточно холодной, чтобы руки терпели, пока Эрион промывал хохолок. Паук тихонько попискивал, явно довольный.
— Хорошо. А то я почти не мог слышать.
— Э… Так это у тебя что, уши? — опешил мужчина.
— Усики, наверное, — Араньо улыбнулся.
— То есть, я тебе глажу уши, а ты балдеешь? — Эрион снова плеснул воды, убедился, что Паук выглядит гораздо чище, чем был с утра.
— А что такое — балдеешь?
— Наслаждаешься. Получаешь удовольствие, — Эрион вытащил его из реки. — Как ты себя чувствуешь? Как внутри, не болит? Как руки?
— Чуть-чуть болит. Смесь — хорошо, но… — Араньо опустил голову, не решаясь продолжать. Смесь не могла дать ему всех нужных веществ, чтобы ускорить регенерацию и восполнить силы.
— Но что? Тебе нужно съесть еще что-то?
Араньо кивнул.
— Нужно. В логове есть, я поймал лошадь и «шустрого», прежде чем прилетел рой. Мутанта съел, а кокон с лошадью остался.
— Отвезу тебя в Торговый.
В царстве супермаркетов было запустение. Охотники, подчиняясь приказу, снимали двери, выламывали трубы, вытаскивали даже манекены.
— А вдруг пригодятся?
Стройматериалы, плитка, рулоны обоев — все отправлялось в машины. Эрион тащил Паука вниз, по памятному коридору, отмахиваясь от вопросов.
В логове все оставалось по-прежнему: чуть светящиеся стены, постамент со «спящей красавицей», остатки кокона, в который Эрион тогда заворачивал «убитого» Паука. Некстати вспомнилось, что эта паутина рвалась легко, как вата. Видимо, Араньо был способен менять свойства вырабатываемой нити и ее толщину.
— Ну, где там твой обед?
— Тебе будет неприятно смотреть, — отозвался Паук.
— Хорошо, я пройду, посмотрю, что тут еще есть и что может пригодиться против стрекоз.
Против воли он был благодарен Араньо за проявленную… тактичность, что ли? Понимание, всяко. Не был уверен, что не стошнит от зрелища вкушающего заслуженную трапезу Паука. Да ну нахуй, лучше пробежится еще раз по Городку, авось чего и отыщет нужного. Хотя за месяц парни разграбили все почти подчистую. Особенно, тот магазин, где он брал свои пистолеты.
Интересно, добрались ли они до складов? У каждого продуктового магазина должен быть склад с пустыми и не очень коробками. Можно их хотя бы сжечь, зола пойдет на удобрения. А еще в ящиках может что-то оказаться.
— Ага…
Коробки парни решили не брать, видимо, заглянули и сочли, что ничего интересного нет. А в коробках было нечто совершенно великолепное — запаянные в пленку книги, множество их. Видимо, не успели провести разгрузку в отдел. Идиоты молодые. Знал бы Док — вставил бы им фитиль по самые гланды! Бросить книги! Книги, по которым детей нужно будет учить читать! Пидарасы. Пришлось рявкнуть на парней, чтобы тащили в фуры все, что только есть. И из книжного выгребли все. Женские и мужские журналы потом можно и сжечь, нахрена козе, как говорится, концертный рояль? А вот остальное… У них в поселении будет своя библиотека.
— Обыскивайте дальше, перетряхивайте все коробки. Мусор сожжем, зола пригодится, любые тряпки можно пустить на факелы, книги в библиотеку.
— Эрион, мы все поняли. Слушай, тут музыкальный магазин. Гитары и скрипки увозить?
— О, ёпт… Да! — мысль про рояль оказалась пророческой. — Что там еще есть? Только барабаны не надо, а то нас женщины порвут на части.
Барабанов, слава богу, в магазине не нашлось. Только три гитары — электро не в счет, бесполезный хлам же, четыре скрипки, куча флейт, кларнетов, губные гармошки… И пианино. Чтоб Эриону провалиться, пианино! Он постоял над черным лакированным чудовищем, почесал в затылке и приказал грузить. Если что — пианино можно разобрать на доски и внутренности. Стальные и медные струны очень могут пригодиться, если и не для сонат и этюдов, то для самодельных арбалетов — точно. А огромную книженцию о средневековом оружии в коробке он краем глаза углядел.
— Сядем и будем мутантов флейтами отпугивать. И скрипками, — посмеивались все.
— А Паучелло твой на пианине в четыре руки слабает.
Эрион взъярился и рыком загнал всех трудиться в поте лица, чтоб идиотские мысли из головы вышибло. Наконец, фуры одна за другой стали срываться с места, остался только безкузовной фургон Эриона. И он сам.
— Если найдешь что, складируй у входа, — сказали ему.
Из логова, перебирая относительно здоровыми руками по стеночке, выполз Араньо. Эрион внимательно осмотрел его, удивленно хмыкнул: по мутанту вообще не было заметно, что он приговорил целую лошадь. Ни округлившегося пузика, ни особых изменений в цвете морды лица.
— Ты как?
— Хорошо, — блаженно улыбнулся Араньо. — Я сыт, и у меня больше ничего не болит внутри. И руки я снова чувствую.
— Отлично, грузы увезли в поселение. А мы с тобой сейчас наведаемся куда-нибудь за еще одной лошадью, пускай готовится. Логово у нас все-таки будет тут. Ехать куда-то сейчас, когда выяснилось, что есть новые виды мутантов, слишком опасно.
Араньо тихонько пискнул, прижался, обнимая. Вот глупый, чему радуется?
— Я тебе хотел показать кое-что. Пойдем? — и холодной ладошкой своей уцепил за запястье, потянул.
— Идем, малыш, — Эрион последовал за ним. — А что именно ты показать хотел?
— Это… я не знаю, чье. Я нашел случайно. И оно там давно.
Пришлось спуститься снова на техэтаж, пройти его до самого конца, где Эриону показалось, что они пришли к тупику.
— Сейчас. У меня не хватит сил отодвинуть, — Араньо повернул его руку с фонариком, показывая человеку узкую щель, притаившуюся на стыке стен. — Раньше хватало, я там был один раз. Помоги?
Эрион послушно принялся помогать, заинтригованный: что же такое ему хотят показать? Кусок стены отъехал с душе- и ушераздирающим скрежетом, достаточно, чтобы протиснулся довольно крупный мужчина. Свет фонарика заплясал на траченых плесенью стенах, пол понижался, воздух был затхлый, царапал горло. Прямой коридор привел к двери, как в фантастических фильмах — со штурвальным замком. Пришлось серьезно попотеть, пока Эрион провернул колесо, а потом еще — когда изо всех своих и Паучьих сил тянули дверь на себя. А потом охотник остолбенел, отвесив челюсть до пола, потому что в открывшемся помещении — довольно крупном, размером с ангар для спортивного самолетика — рядами высились стеллажи, заполненные цинковыми ящиками. С весьма знакомой любому, жившему в довихревом мире, маркировкой ВВС.
— Ебтвоюмать… — только и сказал Эрион. — Трогаем все очень аккуратно. Но трогаем все.
— А что это? Оно не пахнет едой.
Эриону хотелось и ржать, и плакать от наивности Араньо.
— Малыш, это, кажется, спасение всех поселений, если тут хотя бы половина еще годна.
Цинки открывались с трудом, но внутри, в промасленной заводской упаковке, мрачно поблескивали смазкой новенькие автоматы, драгоценными слитками лежали снаряженные магазины и коробки с патронами. От гранат Эрион Араньо осторожно отвел — хрен его знает, не рванет ли случайно. Гранатометы тоже были. А еще половину склада занимали ящики с сухпайком. И это тоже было круто - тем, кто поедет разбираться с роем, не нужно будет волочь с собой жратву.
— Это оружие, Араньо, это очень сильное оружие. Теперь мы расправимся с роем. А это еда, просто сухая, походная.
— А может в других зданиях такое тоже есть? — подумав, спросил Паук. — Я могу поискать.
Эрион посмотрел на него, на посеревшие губы и подрагивающие от слабости пальцы, подхватил на плечо задницей кверху, прихватил автомат и коробку с рожками, и пошел назад. Двери закрывать не стал, только притворил.
— Ты ляжешь и будешь спать, понятно? Будешь переваривать сожранную лошадь и выздоравливать. А потом поищешь тайники в других зданиях. Но только когда очнешься.
Паука завернули в одеяло, только что не перевязали ничем сверху.
— А ты? — Араньо не сопротивлялся, лежал так, как уложили, глаза потихоньку затягивало пленочкой.
— Я распечатаю сухпаек и проверю его на погрызаемость. Потом посчитаю боеприпасы.
— А отдыхать? Поспи со мной, — и жалобно протянул, приподняв тонкие бровки: — Пожа-а-алуйста?
Эрион положил у стены автомат, забрался в кокон.
— Хорошо, я посплю с тобой, — он обнял Паука. — Тебе тепло?
— Тепло… — Араньо облапил его, прижался, голос сразу стал сонным, почти неслышным. — Моя королева…
— Спи, мелкий, спи, — Эрион и сам задремал.
Проснулся он раньше Араньо, тот, видимо, совсем разомлел в тепле, так что даже не шелохнулся, когда охотник покинул кокон, укутав его поплотнее. Ну и правильно, пусть себе сил набирается. Эрион пошарился по логову, нашел пластиковое ведерко с водой, жадно напился и поплескал в лицо, прогоняя сон, потом выбрался наружу. Очень вовремя — на горизонте показались две фуры из поселения. В голове крутились и крутились мысли: секретный склад ВВС, возможно, что и не один. А ведь раньше где-то тут располагалась военная база. Говорили, тоже секретная. Док говорил, он-то знал наверняка. Военные были хитровыебнутыми: спрятали склад там, куда легко подогнать фуру без опознавательных знаков и перегрузить все под видом товара, или ночью. Скорее всего, где-то в ангаре есть другой выход, не стали бы военные таскать цинки через тот проход. Это, наверное, был как раз запасной. Значит, можно вооружиться, как следует, можно устроить бойню в этом чертовом улье.
— Парни, — голос аж срывался, — вы не поверите. Тайник военных, гранаты и все такое, автоматы, куча патронов. Улью просто ****ец.
Все разом загалдели, пришлось прикрикнуть:
— Тихо! Надо пошариться там на предмет другого выхода — таскать все через подвал торгового центра заебемся. Фонарики взяли? Обормоты!
Когда все вооружились фонариками, он повел их вниз. Пару раз путался в поворотах, но все же привел.
— Эрион, да ты просто настоящий следопыт! Как ты это место нашел?
— Это не я, это Араньо. Перегружать все осторожно и медленно.
Парни заткнулись. Он знал, что думает каждый из них: что этот мутант, кровожадный каннибал и убийца, уже однажды спасал их, а теперь еще и нашел для них оружие. Которое вполне смертельно и для него.
— И про Паука всякой ***ни тоже не думать, — зло сказал Эрион. — Вы ему жизнью обязаны. Все до единого.
— Да почему, Эрион?
Охотник задумался, как рассказать этим молодым остолопам, что, если бы Паук не надумал его похитить и увезти в горы, они бы не узнали о рое, пока он не пришел.
— Он предупредил о стрекозах. Он помог отстоять селение. И он нашел оружие, — Эрион решил слегка покривить душой. — А мог бы этого и не делать.
— Так что ж теперь, признать его своим? За периметр пустить?
— Просто не трогайте, никто вас не просит пускать его за периметр, — буркнул Эрион. — Грузите все, может, потом еще найдется что-то, я спрошу Араньо.
— Он же немой, как ты с ним общаешься?
— Да, и Док говорил, что Паук разговаривает, а тот молчал же.
— Знаками общаемся, — буркнул Эрион. — А также я его мысли угадываю по движению ушей. Вам-то какая разница? Результат важнее, не так ли?
— Так интересно же!
Они снова загалдели, эхо заметалось по складу.
— Тихо, идиоты. Кто-нибудь нашел уже выход?
— Это, вроде, тут? — позвал от дальней стены Рик, самый молодой из охотников. Ему повезло родиться за неделю до Вихря и выжить.
— Сейчас посмотрим.
Эрион изучил проем, потом принялся ощупывать дверь, она должна была легко открываться. Есть, панель сдвинулась. За ней была полная темнота, пришлось светить в три фонарика, чтобы понять, что это пологий длинный пандус, а в конце его закрывает практически горизонтально расположенная воротина.
— Так. Если над ней дохуя земли, а мы попробуем сдвинуть — надорвемся или засыплет. Но попробовать можно, если осторожно.
Народ дружно налег на ворота, пытаясь приподнять их.
— Коридор большой, землю выгребем.
Земли насыпало не так уж и много. Эрион хмыкнул: наверное, за пятнадцать лет ее постепенно размывало, а может, просто так и было задумано. После темноты все ошалело моргали, стоя в полукилометре от стен того самого торгового центра.
— Стивен, Джей, пригоните фуры. Остальные — носим боеприпасы. Сначала их, но не все. В горы будем ехать отсюда, смысла нет перетаскивать туда-обратно.
— Хорошо, а что возьмем?
Эрион посмотрел на ящики и принялся командовать, что унести, а что оставить. В основном увозить пришлось автоматы, в поселении гранаты ни к чему.
— А пользоваться этой штукой ты умеешь? — опасливо спросил Рикки, кивая на гранатомет.
— Ага, я с его помощью в играх сотни мобов перемочил.
Эрион вздохнул. Не сказал бы, что игровой опыт ему сильно помог, когда пришлось учиться стрелять из настоящих пистолетов, и махать настоящим кнутом. Очень был он благодарен тогда Доку, которому на момент Вихря было уже пятьдесят. Опыт у старикана был — дай боже. На вопрос — откуда, если он не военный, Док только хмыкал и отводил глаза.
— В общем, эту штуку оставьте мне. Все погрузили? Трогаем.
Только когда уже добрались до Западной Реки, он вспомнил о спящем в логове Араньо. Понадеялся, что тот поймет правильно — он не сбежал и вернется. Все равно в Торговом остался фургон и автомат, да и пайки еще надо было частично забрать. И… и там теперь логово Эриона, что уж тут. Значит, надо обустраиваться поудобнее.
— Док, ваш пациент в полном порядке, — отрапортовал он. — Еще нашли склад оружия. Военный.
— Да ну? — восхитился Док, хитро сощурив глаза.
— Ну да, — состроил самую простодушную мину Эрион. — А ты про него знал, да?
Док пожал плечами:
— Знал, что есть, но где? И как вы его нашли? Все целы, надеюсь?
— Все целы. Док, там есть еще что-то? — с нажимом спросил Эрион.
— Складов должно было быть минимум два. И один — с ГСМ. Я сам там облазил каждый метр, но нихрена не нарыл. Не там искал?
— Наверное. Араньо отыскал первый склад. Как далеко второй?
— Эрион, я о них только слышал, причем, краем уха. Причем, три десятка лет назад. Если Араньо может находить такие вещи, возможно, он сумеет найти и экспериментальную военную базу? Я знаю только то, что она была где-то в шестом квадрате.
— А где у нас шестой квадрат, и что интересного на этой базе? — сразу заинтересовался Эрион.
— Солнечная электростанция. Опять же, охотник, только по слухам. Но если будут солнечные батареи, будет и чистая вода, и свет.
Эрион только хмыкнул:
— Надолго ли? До первого прилета стрекоз, если рой не один. Док, пора нахрен забывать о благах цивилизации. Кончатся патроны со склада — и мы перейдем на арбалеты и луки. Пока не родятся новые, ****ь, эдиссоны и прочие менделеевы.
— Значит, перейдем на средневековый уклад жизни, что поделать. Свечи лить уже учимся. Но ты попробуй все-таки найти что-то, лишним оно никогда не будет.
— Араньо еще слишком слабый, чтобы бегать по прерии и искать. И первоочередная задача — уничтожить рой. Но склад с ГСМ — это нужная сейчас вещь, его поищем.
Приехал Скотт, с сообщением, что стрекоз уничтожили, поселения отбились и завтра пришлют по пять охотников с каждого. Эрион подумал и решил, что отряд в пятнадцать рыл — в самый раз, вспомнил про «Йо-хо-хо и бутылку рома» и гнусно поржал. Потом собрался и оседлал мотоцикл — ехать в Торговый.
— Нахрена? — спросили парни.
— На поиски еще чего-нибудь интересного, — сдержанно ответил Эрион.
Глава девятая
«Интересное» ждало его на козырьке торгового центра, прыгнуло на шею, вереща, как сигнализация и захлебываясь словами в голове, словно ни одно толком не додумывалось до конца. Эрион крепко обнял его.
— Ну чего ты? Я не понимаю ни слова, успокойся, — и принялся гладить Паука по спине.
— Я думал, тебя утащили! Машина есть — тебя нет! Оружие лежит — тебя нет! Метки выдохлись! Мутанты на территорию пришли! На тебе метки нет — я тебя не слышу! — чуть успокоившись, пожаловался Араньо.
— Мутанты? — сразу насторожился Эрион. — Где они?
— Я убил! И съем! — заявил мелкий засранец, вперившись в лицо своими гляделками так, что вызов чувствовался сразу.
— Молодец, — заявил Эрион. — Только готовь их подальше от спальни, ладно?
Недоумение Араньо можно было резать и на лепешку мазать, и это заставило Эриона усмехнуться. Видно, поганец думал, что он его будет стыдить или ругать, уже ощетинился.
— Ладно, — опустил воинственно встопорщившийся хохолок Паучишка и прильнул снова, обнимая и напрашиваясь на ласку.
Эрион принялся гладить его по этим ушам-усикам, раз Араньо это нравилось.
— Завтра мы едем к горам, охотиться на ос.
— Стрекоз. Я с тобой.
— Хорошо, поедешь со мной, нам еще фургон забирать. Может быть, когда-нибудь мы отправимся дальше, путешествовать.
— А когда напутешествуемся, устроим настоящее логово? Ты говорил — семью.
Эрион подавился воздухом. Однако за язык его никто не тянул.
— Хорошо, когда мы напутешествуемся, мы создадим семью.
Может, Паук вообще самец. Мало ли, сколько у него там отверстий. Паук обнимал — уже всеми руками, слава богу, не отвалились пораненные, приросли, — и ворковал, улыбаясь уже даже не во все клыки, а до ушей. Эрион совсем расчувствовался, поцеловал его в усики. Не понимал — как они могут быть одновременно такими пуховыми — и такими упругими? Воркование Араньо перешло в тихий стрекот, он заерзал, усики терлись, щекоча шею, цеплялись за отросшую щетину.
— Ты чего? — удивился Эрион.
Араньо не отвечал мысленно, только стрекотал все громче, как целая армия цикад, не отпуская его, терся хохолком о щеки и подбородок, пока не обмяк в руках охотника, затянув глаза пленкой и прикрыв веками.
— Странно это все, — Эрион понес его в логово, решив, что Паук просто не пришел в себя после ранения.
Уже в логове рассмотрел влажное пятнышко на штанах, аккурат напротив утолщения, которое у Араньо было вместо половых органов. В голову закралась мысль, которую он мог охарактеризовать только как «полный ****ец», и зажужжала там, как совершенно охреневшая муха. Кажется, он нашел эрогенную зону мутанта, еще и простимулировал ее от всей души.
— Ебтвоюмать…
А ведь Араньо ему говорил, что это приятно. ****ь. *****. И еще раз *****. И как теперь быть? Списать все на то, что не знал? Сделать вид, что ничего не понял? Пока он думал, руки делали: раздевали Паучишку, обтирали намоченной в ведре тряпицей. Эрион очнулся, когда рука замерла над разведенными бедрами Араньо. Света было мало, чтоб что-то рассмотреть. А любопытство жгло, когда еще получится выяснить половую принадлежность мелкого? Он решительно принялся ощупывать кончиками пальцев все, что попадалось под руку. Бугорок оказался мягким, упругим, как молодая женская грудь. Сравнение позабавило. Примерно там же, где у женщин было влагалище, у Араньо располагалось что-то вроде плотно сжатого сфинктера, сейчас чуть влажного, который под пальцами Эриона дрогнул, увлажнился еще немного, а стоило нажать сильнее, послушно подался, пропуская в теплую глубину. Паук пока что пребывал в бессознанке, так что на столь категоричное ощупывание не реагировал. Эрион рискнул проникнуть чуть дальше.
Палец ощущал только складчатую упругость, нежную, легко подающуюся под нажимом, плотно охватывающую. Тепло и влажно. Эрион сглотнул, слишком это напомнило ему женское лоно, только без всяких там половых губ и прочих анатомических подробностей. Правда, нахрена Араньо клитор, если ее достаточно по хохолку погладить? Странное какое-то природное устройство, партнер должен был ее кусать, что ли? Или облизывать? В который раз он пожалел, что среди привезенных в поселение книг не покопался, вдруг бы там нашлось что-то про пауков? Кажется, у них самки после спаривания самцам головы отрывают? Или это у богомолов?
Эрион убрал руку, натянул джинсы обратно на Араньо. Все это хорошо, но не отменяет того, что ему четырнадцать. И что он… она… мутант. И вообще! Избавиться от очень, очень не вовремя возникшего стояка просто так не получалось, какими бы словами он себя не крыл. Пришлось отойти в угол и там снимать возникшее напряжение. И поклясться себе, что завтра же смотается в поселение и перед тем, как выезжать на охоту на стрекоз, перетрахает всех, кто только кивнет. И не будет забывать о потребностях организма. Потому как своими руками обходиться надоело. Про секс с подростком речи вообще не шло. У Эриона были свои принципы. Вот стукнет хотя бы семнадцать — там можно и подумать. Может, Араньо еще сто тыщ раз передумает. Или калиф помрет, или осел издохнет, короче говоря.
Сейчас надо думать про улей. Каким большим он может быть, как лучше всего с ним поступить. И сколько стрекоз может попасться на пути. Взять побольше воды и попросить Араньо защитить кабины и кузова от стрекоз. Значит, операцию надо планировать не на завтра точно. Араньо не откажет ему и будет плеваться паутиной, пока не рухнет, это же очевидно. Значит, не торопиться. Дня три на подготовку. И на то, чтобы Паучишка поохотился и приготовил себе жратву. Кокон или пару с собой — он говорил, что еда в коконе не портится и не пахнет, значит, можно будет грузануть в отдельный отсек фуры. А, да, еще надо найти склад ГСМ, потому что горючки в поселении осталось ну совсем йок.
Сейчас главное — чтобы Араньо выспался и отдохнул. Может, его обнять? Идти все равно уже некуда. Он устроился рядом, притянул к себе расслабленное тело, прислушался, уловив легкое сонное дыхание, и успокоился. Чудно, спит, засранец мелкий. Вот и пусть спит, а Эрион его еще и погреет, чтобы спалось крепче.
Он не заметил, что и сам задремал, пригревшись под одеялом и на мягчайшем шелковом покрытии кокона. Никакие пледы, даже самые дорогие, в сравнение не шли с этой паутиной, как выяснилось. Во сне Эрион разделся, стало слишком уж жарко, он стащил с себя ботинки с носками, джинсы и рубашку, оставшись лишь в трусах и футболке. Спать стало легче. Теплый Паучок под боком тоже грел, отдавая накопленное тепло. И не просыпался до самого утра.
Утром Эрион, умываясь, думал, что человек — самое, сука, приспособляемое создание в мире. Ко всему может привыкнуть, у всего найти плюсы и светлые стороны. Мутант и убийца? Перевоспитать. Не красавец? Зато с ним не соскучишься. Паук? Хули он кому расскажет, как зашибенно в паутинном коконе спится!
Проснувшегося Паука тоже погнали умываться. Про вчерашнее Эрион стыдливо не заикался. Араньо тоже молчал, вернее, весело носился, как только сумел проснуться от холодной воды, поделился, как ему хорошо спалось, порадовался, что больше ничего не болит, похвастался белой шкуркой без следов ран. След остался только один — посередине груди короткий, чуть сероватый шрамик. Почему не рассосался, Эрион догадывался: просроченные лекарства что-то сбили в организме Паука, вот и образовался рубец. Может, со временем сойдет.
Эрион только посмеивался, любуясь верткой тварюшкой.
— А тебе не надо обновить метки, чтобы мутанты не забредали?
— Так я же вчера обновил. Потом обновлю, когда вернемся. А мы будем искать новые двери?
— Да. А ты уже здоров полностью? Готов искать? Надо найти склад с топливом, он должен быть где-то здесь.
— Готов! Идем? — Араньо решил начать не с исследования технических этажей всех торговых центров — их было более сорока, и это могло затянуться надолго, а с обхода территории начиная от того пандуса-выхода оружейного склада.
— Мне нужно что-то тяжелое, — подумав, сообщил он. — Чтобы стучать в землю. Я буду слушать.
— Насколько тяжелое? Здесь есть… М-м-м, можно взять одну из труб, я сломаю ее.
— Нет… — Араньо наморщил лоб, потом просиял: — Знаю! Их не тронули охотники, наверное, сочли ненужными! — и поволок Эриона в магазин спорттоваров, где припадали пылью замершие без электричества тренажеры и — неподъемные гири, облитые пластиком, который Араньо споро счистил с металла коготками.
— Если ты это можешь унести, тогда да, используй. Я пока повнимательнее изучу все склады, хорошо? Вдруг еще что-то найду. Встретимся на крыше нашего центра, когда приедут фуры.
Паук подхватил гирю и ускакал, согласно кивнув. Эрион опасливо примерился к такой же, с натугой вскинул к плечу и уронил обратно, хорошо хоть на резиновый коврик, а то было бы грохоту. Пришлось идти и прогуливаться по совершенно пустым залам, без мебели, без товаров, лежали в углах только стекла — увезли даже ящики витрин.
В полдень приехал один небольшой фургон с Урбаном за рулем.
— Топлива слишком мало, так что решили не гонять зря машины.
— Фонарик бери, пройдемся по подвалам, — буркнул Эрион.
Тащить Урбана к Пауку было бы верхом безрассудства, после того, как побывал в коконе и покусанным, парень относился к мутанту очень настороженно. Мог и сорваться.
Осмотр подвалов ничего полезного не принес, даже Паука найти не удалось. Тот нашел их сам, вернее, позвал от входа в здание:
— Я, кажется, что-то нашел, но мне нужна помощь. Не подниму один.
— Уже идем. Урбан, кажется, мы сейчас найдем вход на склад с горючкой.
Парень покосился на него, но ничего не сказал, просто набычился и пошел на шаг позади.
— Он не сделает тебе ничего дурного.
— Уже сделал, — неприязненно отозвался Урбан.
— Но он же отпустил тебя, так?
— А тебя, видно, нет.
— О чем ты? — не понял Эрион, шагая к Пауку.
— Ты с этой тварью проводишь теперь больше времени, чем с людьми! — обвинил Урбан.
— Ну и что? Он мне больше нравится, к тому же, мы защитили людей, не так ли? А сейчас еще и добудем что-нибудь ценное.
— Больше нра… — Урбан задохнулся и замер столбом.
— Отомри, что я такого сказал?
— Ты что, трахаешь его… это… мутанта? ..
Эрион мысленно схватился за голову: парню семнадцать, мозги только одним забиты, он видел Араньо без одежды, конечно, у него возникли самые идиотские мысли, которые только могли возникнуть. Черт, женился бы он уже на своей… кто там у него из тройняшек Мартины невеста!
— Урбан, у тебя мозги на месте?! Если кому-то кто-то нравится — это сразу секс? Дурак ты малолетний, жениться тебе надо и из койки не вылезать.
Парень побурел, втянул голову в плечи и виновато отвел глаза.
— Идем. Дома будешь своим фантазиям предаваться, — жестко заключил охотник и направился по лестнице наверх.
Араньо в самом деле нашел еще один выход и даже немного раскопал. Но как открыть эту воротину, видимо, не понял, потому что копал вверх, а не вбок.
— Отлично, оттуда пахнет чем-нибудь? — Эрион осмотрел ворота. — Придется немного прокопаться к ним, только в ту сторону.
Паук припал к щели, тонкие ноздри затрепетали, втягивая запахи.
— Да, там пахнет так же, как в том складе с оружием.
— Значит, еще один склад с боеприпасами или что-то вроде. Раскапываем.
Араньо смотался за лопатой, работа закипела. Через час вся воротина ангара была расчищена, запор сломан той самой гирей, и взглядам открылся еще один склад. Эрион длинно присвистнул, обозревая выстроенные в ряд бронетранспортеры.
— Оху… кхм. Вот это да! Значит, горючка должна быть рядом.
— А мы сможем покататься на такой? — восторженно спросил Урбан.
— Нет, они много жрут, а топливо для нас важнее, — вздохнул Эрион. — Идем, посмотрим, что тут и как. Может, разыщем еще полезного.
Кроме ящиков с зарядами, которые без техники были бесполезны, и двух стеллажей с ЗИПами, в которых можно было выбрать запчасти для фур, в этом ангаре больше ничего не было. Ящики было решено пока не трогать — успеется. Урбан то и дело нервно оборачивался на раздающийся снаружи грохот, когда Араньо ронял на землю гирю:
— Чего он вообще творит?
— Он ищет входы в другие ангары. Мда… Если бы мы умели хоть немного добывать горючее, но как это сделать…
Все нефтедобывающие и перерабатывающие заводы остановились пятнадцать лет назад. Как и любые другие заводы. Запасы топлива кончались быстро, скоро их вообще уже не останется.
— Надо как можно быстрее учиться ездить верхом, разводить лошадей, строить для них загоны и охранять от мутантов. Иного выхода нет, Урбан.
— Ну, надо. Мы с ребятами уже пробовали. Только это надо чего-то под зад, а то на спине у лошади держаться трудно.
Эрион только вздохнул: книжки читать надо. Умные. Эти детишки не знали, что такое седло, уздечка, стремена. Он-то знал тоже понаслышке. Живьем не видел.
— Нужно седло и все такое. В книгах может быть, поищем.
Он вспомнил, как запрягал лошадей Араньо. Интересно, книги остались в фургоне? Если да, то там, должно быть, что-то было об упряжи, очень уж она получилась у Паучка действенной. Эрион сам видел — лошадям ничего не натирало и не причиняло боли.
— Идем, надо найти горючее, — Эрион осмотрелся. — Оно должно быть совсем рядом.
Когда они выбрались из склада и закрыли воротину, Араньо как раз в очередной раз уронил свой снаряд и развернул хохолок, пригнувшись к земле.
— Нашел! Нашел!
Он перебежал еще на несколько метров в сторону, хрястнул гирей об землю, и тут уже даже люди услышали сдержанный гул.
— Отлично, теперь нам просто надо туда попасть, — Эрион принялся осматривать ворота.
Снова пришлось копать, Араньо отдал это на откуп людям, схватил две пластиковые канистры и умчался куда-то в прерию с такой быстротой, что Урбан завистливо сплюнул.
— Копай уже, — Эрион разогнулся. — Моя спина…
— А куда это он? Сильный, мог бы тоже покопать!
— За водой, — охотник сглотнул пересохшим горлом. - Ты, вот, например, знаешь, где в прерии есть родники? Сбегал бы за десяток километров за полчаса туда и обратно? Нет? Вот и копай.
Урбан вздохнул и принялся копать. Работал он споро, вскоре ворота они почти очистили. Араньо притараканил воду — ледяную и офигенно вкусную. Потом приволок два сухпайка из хранилища, в них было все, и горелка с сухим горючим, и жестяная упаковка, чтобы разогреть воду и развести концентраты, так что люди пообедали прямо на свежем воздухе. Правда, подальше от ворот склада — Араньо заявил, что там воняет бензином, могло и полыхнуть. Воротину приоткрыли чуть-чуть, чтобы пары потихоньку выветривались.
— Хочешь попробовать? — Эрион показал разведенный концентрат Пауку. — Взрослое питание.
— Я… я не знаю. Я пробовал консервы. Мне от них было нехорошо, — опасливо отодвинулся тот.
— Попробуй немного? И посмотрим.
Араньо посмотрел на него, на плошку, хныкнул и осторожно опустил хоботок в какое-то жидкое пюре, кажется, это была порошковая рисовая каша с курицей. Втянул немного и замер, настороженно прислушиваясь к своему организму.
— Это пригодно тебе для еды? — Эрион рассматривал его.
— Пока не знаю, вроде бы все в поря…
Скрутило его быстро и жестоко. Пришлось отпаивать водой, крепко держа в руках трясущегося Паука, пока не перестало болеть внутри, и не прекратилась рвота, в случае Араньо опасная тем, что он мог захлебнуться рвотными массами, попади они в канал носоглотки. Дышал-то он только носом, хоботок был не предназначен не только для речи, но и для дыхания.
— Непригодно… — Эрион усадил его к себе на колени, придерживая.
— Я же говорил тебе, — заметил Араньо, но укора в мысленном его голосе охотник не услышал.
Эрион погладил его по спине, не решаясь трогать хохолок.
— Что ж, больше не экспериментируем. Нельзя так нельзя.
Паук благодарно потерся о его подбородок головой.
— А теперь можно пойти и посмотреть, что там на складе.
Склад порадовал, хотя и не настолько, насколько мог бы. Бензина в четырех пятитысячелитровых цистернах было чуть больше половины в каждой. Зато нашелся керосин, солидол, какие-то еще смазки.
— Думаю, мы это все приспособим, — Эрион чувствовал, что устал. — Возвращайся в поселение, расскажи им.
— А ты? — Урбан покосился на Араньо, безучастно взирающего на цистерны, явно его совершенно не интересующие.
— Останусь здесь, не задавай лишних идиотских вопросов. Езжай.
Урбан заправил свой фургон, взял еще несколько канистр с горючим и уехал.
— Устал? Хочешь, съездим на ручей, ты вымоешься? — предложил Паук. — Это недалеко.
— Да, было бы неплохо. Кажется, я слишком стар для этого всего.
— Для чего? — любопытно заглянул ему в лицо Араньо.
— Для погонь, драк, стрельбы.
Араньо склонил голову к плечу и погладил его по руке, утешая без слов. Потом встрепенулся:
— Я сейчас, принесу мыло. А полотенце тебе сам сделаю.
— А паутина впитает воду?
— Она же разная бывает, — мысленно рассмеялся Паук.
До ручья оказалось в самом деле не слишком далеко. Конечно, и не близко тоже, и вряд ли охотники, предпочитавшие не соваться в холмы, нашли бы между ними заросшую низким кустарником и жесткой травкой балку, по дну которой тек довольно широкий ручей, петляя между холмов и пропадая где-то в прерии.
— У него начало такое странное — под землей, — поделился Араньо.
— Понятно. Что ж, можно искупаться, думаю, вода придаст мне сил.
Вода в ручье была та самая, ледяная, но Паук притащил наломанных с кустов сухих веток, в фургоне нашлось жестяное ведро, и Эрион смог вымыть голову и хотя бы самое дорогое теплой водой. А после ополаскивания Араньо, все это время усердно что-то плетший между двух кустов, притащил и накинул на него толстое, но невесомое полотнище, мигом впитавшее в себя воду и согревшее.
— Спасибо, — Эрион улыбнулся ему. — За все спасибо. Что так заботишься. И оберегаешь.
— Я понял, что иначе нельзя. Ты же… ну… ты же моя королева, я не могу иначе.
— Я тоже буду о тебе заботиться и все такое, — пообещал охотник.
Араньо прижался к нему, тихо и протяжно пискнул и застрекотал, хотя Эрион сейчас его хохолка не касался. Видимо, этот звук у Паука обозначал удовольствие.
— Пойдем в логово? Завтра еще поищем склады, тут должна быть солнечная электростанция…
— А что это? — заинтересовался Араньо, забираясь в машину. — Солнечная — она греет, как солнце?
— Не совсем, солнце ее греет, она получает энергию, а потом ее отдает.
— А она какая?
Объяснить, какой должна быть электростанция, Эрион не смог — сам не знал. Чем на ней может пахнуть, и как она может звучать, тоже описать затруднился. Да и устал довольно сильно, так что через слово зевал и едва не вписался в столб, выехав к логову. Араньо посмотрел на то, как его ведет, подхватил на руки и деловито потащил вниз.
— Я бы дошел, ну что ты, — бормотал охотник.
Как его раздевали и укладывали, он уже не помнил.
Глава десятая
Назавтра никакую станцию искать они не пошли — ночью собрались тучи и грянул ливень, к утру перешедший в затяжной моросящий дождь.
— С одной стороны, хорошо — мутанты попрячутся. С другой стороны, плохо, шоссе не то чтобы очень качественное, можем и застрять.
Араньо примерно понимал это, хотя сам привык полагаться на свои ноги.
— Мы поедем в поселение? Ты говорил, что мне надо укрепить машины.
— Сначала тебе нужно поохотиться и запасти еды на случай, если мы будем долго искать рой.
Араньо подумал и согласился. Оставив Эриана в логове пить горячий морс, разведенный из концентрата, и ждать, он умчался в серую, мокрую и бесприютную прерию, искать лошадей или мутантов. Попались ему лошади, они были более привычны к дождям, спокойно жрали мокрую траву. Позже, Эрион, поразмыслив, понял, что Араньо был для лошадей естественным хищником, сдерживавшим бесконтрольный рост их поголовья. Иных хищников в прериях сейчас не водилось, кроме мутантов, но те предпочитали охоту на более мелкую дичь — лошади могли и отбиться. К тому же, это снимало проблему пропитания Паука, о которой у Эриона голова иногда болела — вдруг лошадей в предгорье нет.
Три кокона Араньо приволок в логово и спрятал в противоположном конце техэтажа, как и обещал охотнику. Через три дня они должны были «приготовиться», и Араньо обещал сделать машины настолько крепкими, насколько только сможет.
— Разберемся со стрекозами, посмотрим, что там дальше. Если ничего серьезного не завелось, проедемся, попробуем до курортного городка доехать.
Паук кивал и мечтательно улыбался. То, что именно мечтательно, Эрион понимал по… Да хрен его знает, по чему именно, уж точно не по глазам. Он косился на мутанта и про себя хмыкал — того и гляди, застрекочет или что он там делает. Наверняка уже себе нарисовал логово и пять детишек. Или нарисовала, какого Паук пола, все еще не выяснилось. Не то, чтобы его так уж сильно отвращала мысль о семье. Но только если семья будет обычной, а не с мутантом! Этого он все еще не мог принять. Но дал слово, и думать, что это слово можно не считать, после всего, что Паук сделал для поселения и для него лично, Эрион не мог. Не представлял, что будет, предай он доверие этого ребенка снова, хотя теперь он знал, где у Паука уязвимое место.
— Может, мы погуляем? Тут ведь и развлекательный центр есть, я расскажу тебе про то, что там было когда-то.
— Давай, — Паук тряхнул головой, подпрыгнул, ну точно ребенок в нетерпении.
Эрион повел его в развлекательный центр. По счастью, настольный хоккей был запылен, но работоспособен.
— Правила простые, становимся друг напротив друга, берем вот эти утюжки и гоняем вон ту пластинку, стараясь попасть в отверстия на краях поля. Говорят, это забавно.
Первые пару раз он даже выиграл. Потом Араньо понял правила и принципы, и выиграть больше не получилось. Но ему было не жаль — Паучишка радовался каждому попаданию так искренне, что злиться не получалось.
— Что тут еще такого. А, батут… Это веселая штука, хочешь попробовать?
Араньо потрогал канаты и сетку батута.
— Оно похоже на мою паутину. Что с ним надо делать?
— На нем надо прыгать, оно пружинит и подбрасывает тебя высоко.
Прыгалось на батуте не слишком хорошо — резиновые тяжи и канаты после первых же нескольких прыжков провисли, видимо, для них время было более разрушительно, чем для других материалов. Да и Араньо не понравилось — одно дело, когда прыгаешь сам, другое — когда тебя что-то подбрасывает.
— Ладно, — Эрион снял его с батута. — Поищем еще что-нибудь работающее. Может, качели попробуешь? Или карусель. Тут все аттракционы работали от электричества, мало что осталось, максимум покачаться на мотоцикле от гонок можно. Или посидеть в машинах.
Араньо попробовал качели, ему понравилось, но не понравилось то, что те норовили стукнуть его о соседние сидения. Поэтому минут через двадцать возни посреди развлекательного центра были устроены собственного паучьего сочинения качели — длинные, закрепленные на балках крыши, с разгоном во весь холл и сидением, оторванным от карусели.
— Покачаешься со мной? Это здорово!
Эрион согласился, решив держаться как можно крепче. От такого разлета дух захватывало, хотелось орать, как будто он скинул лет двадцать пять. Араньо не заморачивался возрастом — свиристел во всю силу того, с помощью чего он издавал там эти звуки, улыбался до ушей и бурно радовался мысленно.
— Это правда здорово, — наконец, Эрион устал качаться и раскачивать качели.
Они остановились сами, Араньо крепко обнял мужчину, сбивчиво и восторженно благодаря за развлечение. Пришлось утихомиривать перевозбужденного подростка, и Эрион опять забыл о том, что его хохолок — это не волосы, и гладить их стоит только в особых случаях. Закончилось все очередным счастливым обмороком и чертыханиями Эриона, которому пришлось нести Паука в гнездо. Это было не тяжело, Паук был очень легким, почти невесомым, видимо, иное строение костей или что-то вроде того, Док говорил что-то такое, он не прислушивался. Уложив мелкого спать, Эрион еще долго бродил по Городку безо всякой цели, потом взял мотоцикл и рванул в поселение. Следовало позаботиться и о собственных телесных нуждах, наконец-то. В этот раз он начеркал обломком кирпича послание. «Уехал в поселение. Не теряй».
В поселении все готовились к грядущим неприятностям, уплотняли крыши и стены домов, укрепляли чердаки для дозорных. Кто-то поливал овощи в маленьких огородиках, кто-то вешал ставни на окна. Охотники проверяли боеприпасы и распределяли горючее.
— Эрион? — Сара, первая из женщин, к которой он заявился, из юбки выскочила сразу же. — Иди ко мне, я хочу от тебя детей.
Она была бойкой, подвижной хохотушкой, уже трое у нее было, от тринадцати до десяти, видимо, не хватило, нерастраченный запас любви накопился. Эрион с каким-то яростным удовольствием прыгнул в ее постель, мигом избавившись от одежды. Все стояло и аж дымилось, он с трудом сдержался, чтобы не обкончаться с первых же движений в жарком лоне.
После Сары было еще двое, с каждой пришлось покувыркаться вволю. Эрион надеялся, что зачал сегодня хоть кого-нибудь. Даже если и не зачал, хотя бы насытился на неделю вперед. Потом он сидел у Дока, пил вино, составляя компанию старику, предпочитавшему кое-что покрепче, и расслабленно слушал его ворчливые монологи.
— Док, как думаешь, Араньо — девчонка или парень? — задал он давно колющий неутоленным любопытством вопрос единственному, кто мог хоть что-то понимать.
Тот почесал в бороде, раскурил трубку и пожал плечами:
— Когда я копался в его брюхе, мне было немного не до того, чтобы присматриваться к половой принадлежности. Но, судя по потрохам, это или гермафродит, или таки девица. Черт его знает, я в пауках не разбираюсь, только в людях.
— Понятно, то есть, больше похоже на девку. Ладно, спасибо. Поеду я, надо добраться до темноты.
— Куда ты поедешь, выпимши? — нахмурился док.
— В Город же. Аккуратно и медленно.
— Зачем тебе в Город, оставайся тут. Что там делать? Или ты в самом деле решил усы… гхм… удочерить Паучишку?
— Что-то в этом духе. Так что поеду. Вряд ли меня тормознет полицейский.
— Ну, удачи, — как-то даже растерянно сказал Док.
Эрион поспешил сесть за руль и рвануть подальше от поселения в сторону Города. В душе скрутился целый клубок чувств, распутать и разложить которые по полочкам он пока не мог. Сам не понимал, что гонит его от людей прочь, к мутанту, а рядом с Пауком — ощетинивается колючками и не позволяет принять уже его как часть своей семьи. Он надеялся, что это все когда-нибудь разрешится, причем без тяжких последствий. Они уедут. Он уже привык к Пауку, так что жить вместе им будет просто. Эрион научит его играть в различные игры вроде «морского боя». Будет добывать ему мутантов или зверей, а Араньо будет заплетать дом тончайшими кружевами паутины и заботиться о своей Королеве. И выводке паучат… Интересно, насколько больше человеческого будет в их детях, если, конечно, они вообще… вообще совместимы? Эрион слабо припоминал что-то про генетику и прочее. Наверное, дети все же будут похожи на людей, человеческих генов будет больше.
Машина зафыркала и остановилась у крайнего центра, пришлось бросить ее и идти пешком в логово. Араньо он увидел в темноте только потому, что тот был полуобнажен, и торс и руки белели на фоне темной стены.
— Я волновался, — Паук спрыгнул с козырька, подлетел к нему и остановился, не обняв. - А, понятно.
Голос звучал ровно, но улыбка померкла.
— Тебе после алкоголя будет хотеться пить, я сбегаю к роднику. Ложись спать.
— Ага. И ты тоже приходи, буду согревать, — Эрион не протестовал, ушел в кокон, разделся и завалился спать в мягкую нежную паутину. Перед тем, как уснуть, он успел еще подумать, что Паучишка явно унюхал от него не только запах вина, но и запахи всех троих любовниц. И что он явно расстроился. Но додумать и сделать выводы не успел.
А утром думать об этом ему не хотелось, потому что хотелось пить. И холодная, свежая вода пришлась как нельзя более кстати. А осторожные руки, приподнявшие голову и подносящие к губам кружку — вообще были верхом блаженства, потому что самому шевелиться было просто невмоготу.
— Ты просто чудо, — выдохнул Эрион. — Маленькое заботливое чудо.
Араньо вытер ему лицо мокрой губкой из паутины, протер шею и грудь, уложил на лоб холодный компресс. И промолчал. То ли не хотел разговаривать, то ли не знал, что сказать. Может, и обиделся, кто его знает, как Паучок относится к тому, что его «королева» спит с женщинами.
Эрион все-таки приоткрыл один глаз, посмотреть на выражение морды Араньо. Грустный. Обиженный. Губы плотно сжаты, уголки опущены, бровки у переносицы сошлись, но не зло, а именно что обиженно и растерянно.
— Что с тобой? — Эрион взял его за одну из рук. — Расстроился, что я выпил?
— Нет, — Араньо отвернулся, но руку выдергивать не стал.
— Тогда что? Я же вижу, что ты обиделся.
— Я тебе не нравлюсь. И никогда не понравлюсь, — мысленный голос прервался, Араньо шумно втянул воздух носом, и до Эриона дошло — если у Паука нет слез, это не значит, что он не умеет плакать. Просто этого не видно.
Эрион подтянул его к себе ближе, еще ближе, заставил улечься рядом и обнял.
— Ты вообще хоть иногда слушаешь, что я тебе говорю?
— Я не человек. Какая разница, пройдет два, три, десять лет, если я все равно человеком не стану?
Араньо вцепился в его руки, уткнулся в бок, сжавшись в комок.
— И что, если не станешь? Ты хорош и тем, какой ты есть, — Эрион поцеловал его в лоб.
— Ты делаешь мне хорошо, а потом злишься на себя, как будто сделал что-то плохое. Почему? Я не заслуживаю такого?
— Заслуживаешь. Эй… Я же здесь, так? Я не остался с людьми, я приезжаю спать с тобой.
— Ты не разрешаешь мне трогать тебя, — Араньо вспомнил нужное слово: — ласкать, уезжаешь к женщинам. Почему? Я же не требую, чтобы ты сразу стал со мной… размножаться? Мы же решили, что сначала путешествия, а потом логово, потом семья. Но почему я не могу тоже сделать тебе… ласкать?
— Потому что тебе четырнадцать лет, ты несовершеннолетний, а заниматься с детьми таким я не привык. У меня есть свои моральные принципы…
Араньо промолчал, только прижался еще сильнее, словно боялся, что и этого ему может теперь не достаться, раз он на взгляд человека еще слишком маленький.
— Сейчас согреешься и заснешь, — усмехнулся Эрион. — Впадешь в сладкую спячку. А летом, когда жарко, ты все время спишь?
— Нет, летом я живу ночами. И солнце не жжется, и прохладнее. И сейчас уже день, надо не спать, а вставать и ехать в поселение. Я не смогу заплести паутиной все машины за пару часов, тем более, если нужна крепкая паутина.
— Хорошо, едем. Тебе нужно будет побольше воды и смеси, так?
— Я уже поел, но вода и смесь не помешают. Паутину-то я делаю внутри себя и из себя, это… ну… заставляет слабеть. Особенно, если много нужно.
— Хорошо, я обеспечу тебе все необходимое. Думаю, хватит двух машин. По три человека в кабинах, остальные по четверо-пятеро с оружием и боеприпасами в кузовах. А мы с тобой поедем на нашем фургоне, он уже защищен, поставим стекло возле той рощицы.
Эрион чувствовал, что прощен, снова, что не шевелящийся вопреки своим же словам Араньо снова улыбается, что ему тепло от того, что «королева» обещала позаботиться. Черт, это было как-то неправильно. Или наоборот, только так и было правильно?
— Пойдем, пойдем, Паучок. Давай, вставай, — охотник принялся выпихивать его из кокона, выбираясь сам.
Араньо рассмеялся, выбрался из теплого гнезда, потянулся и высосал кружку воды, пока Эрион, с некоторым удивлением обнаруживший, что голова не так уж и болит, и вообще почти не, одевался и плескался над ведерком.
Заправленный фургон на удивление легко завелся и поехал.
— Доброе утро, Эрион.
— Притащил паутиномет?
— Так, парни, это Араньо, и будет лучше, если вы прекратите воспринимать его, как мутанта, — сквозь зубы процедил Эрион, почему-то раздосадованный шуткой дозорных на воротах.
Надо сказать, Араньо в легкой курточке, с капюшоном и в очках выглядел почти нормальным, хотя и ежился — рукава были узковаты для двух рук.
— Малыш, может, я перешью тебе куртку? — Сара, проходившая мимо, просто не могла взять, и пройти, заметив непорядок.
Паук, принюхавшись, склонил голову к плечу, подумал и осторожно потянул с себя куртку, оставшись в неизменной толстовке без рукавов.
— Я расширю рукава слегка, чтобы обе руки влезали, — Сара унесла куртку.
— Пойдем? Чем раньше я начну, тем быстрее закончу и не буду злить людей своим присутствием.
— Идем, — Эрион отвел его к фурам. — Я принесу воды.
— Здравствуйте, Док! — заметив старика, крутившегося неподалеку, Араньо обрадовался. Док ему нравился: он не пах заманчиво и сладко, и он слышал Паука, как Эрион.
— Привет-привет. Работаешь? Готовишься к путешествию? — Док улыбнулся ему.
— Ага! Нужно сделать машины крепкими, чтобы стрекозы не могли пробить металл своими когтями.
Араньо прилежно выпускал паутину, ползая по тентам фур, но это не мешало ему болтать с Доком.
— А вы останетесь здесь?
— Я слишком стар для битвы, так что не покидаю поселения и не беру в руки оружие. Да, поедут молодые и сильные, а я останусь здесь, присматривать за всем в поселении.
— Вы присмотрите за женщиной Эриона?
Сара пахла и собой, но тонкое обоняние Паука уловило нечто странное: запах женщины словно бы стал слабее, перестал манить, как запах еды. Это было странно, и Араньо чувствовал, что это важно.
— За женщиной Эриона? — удивился Док. — Это за кем?
— От нее пахнет… ах, да, вы же не можете различить. Она забрала мою куртку перешить. Такая… невысокая, кругленькая.
— Сара? Да, конечно. Но она не его женщина.
— Его. От нее пахнет Эрионом.
— Думаю, они просто занимались сексом, — Доку было немного неловко объяснять такие вещи.
— Я знаю. Это другое. От того, что они занимались сексом, у нее раньше не менялся запах, — Араньо сердито цокнул, больше злясь на себя и свою неспособность объяснить человеку.
— Тогда что? Я не понимаю тебя, прости.
— Я не знаю, — Паук вздохнул. — Извините, Док. А у вас есть книжки со сказками?
— Да, есть несколько, хочешь их забрать? Любишь сказки?
— Люблю, мама мне читала. Только не забрать. Я бы просто почитал, это ведь ваши сказки.
— Я дам тебе книги, — пообещал Док.
— О чем речь? — Эрион принес канистру чистой воды.
— Я попросил у Дока сказки, — Араньо соскочил с тента и жадно опустил в канистру хоботок.
— Эрион, на пару слов, — Док до того очень и очень внимательно рассматривавший Паука, глянул на него снова, но тот сосредоточенно пил, ничего не замечая.
— Что такое? — охотник удивленно посмотрел на друга.
Старик утащил его подальше, почесал в затылке.
— Ты, случайно, не знаешь, кем была мать Араньо?
— Нет, не знаю. Знаю только, что она была женой профессора Джона Лемерта. А что?
Док схватился за грудь и осел на землю.
— Док! ****ь… Воды! — Эрион усадил его в тени, расстегнул ворот рубашки.
Кто-то притащил чашку воды, кто-то сбегал за чемоданчиком дока, там должно было быть что-то от сердца. Но старик явно не собирался еще откидывать ласты, пришел в себя, потряс головой:
— Не может быть… Просто не может быть!
— Да объяснись ты по-человечески, что не так с его матерью? — недоумевал Эрион.
— Все так. Катарина Арно-Лемерт. Моя… дочь.
— Ого, так ты… Араньо, иди сюда! — Эрион махнул рукой, подзывая Паука. — Помнишь, я тебе про семью рассказывал? Родители родителей. Это — твой дед, отец твоей мамы.
Тот подошел, вопросительно и несмело застрекотал.
— Правда? Значит, у меня тоже есть семья?
— Конечно, вот. Твой дед, — Эрион отшагнул в сторону, не мешая.
— Дед? А мама говорила, что ты живешь далеко, — Араньо присел на корточки рядом с Доком, погладил его по седым волосам.
Старик, не скрываясь, плакал. Ему казалось, он уже давно отрыдал свое по дочери и нерожденному внуку, а оказалось — вот он, внук… Дитя Вихря.
— Так, что уставились, разошлись, — негромко скомандовал Эрион. — Встреча семьи, бывает.
К вечеру, когда Док отошел от переживаний, как ни странно, даже не подумав напиться, а Араньо закончил работу с первой фурой, все поселение Западная Река гудело от пересудов. Как же — вроде бы, был Паук-урод, мутант и убийца, потом вдруг оказалось, что он разумен и вообще совсем подросток, потом — что он может не только убивать, но и спасать людей, даже ценой своей жизни. А теперь еще и вот это! Теперь Араньо уже нельзя было считать чужаком, и в головах людей это должно было уложиться.
Сара принесла перешитую куртку, оставила рядом с машиной.
— Надеюсь, теперь все получше.
Араньо ее примерил и остался доволен: теперь руки не так мешались друг другу. Забыв, что она вряд ли может его слышать, он улыбнулся:
— Спасибо!
— Ой, ты что-то сказал? — вытаращилась на него женщина.
Она была искренне удивлена тем, что Паук что-то произносит. Сара считала, что голос мутанта Доку приглючился от выпивки, а с Эрионом они общаются жестами.
— Эрион, она меня слышит! — Паук возбужденно запрыгал вокруг вынырнувшего из-за угла охотника, несущего ему кастрюльку с детским питанием.
— Вот и хорошо, будет еще один собеседник. Давай, ешь, я сделал теплое.
Араньо кивнул и накинулся на еду, мысленно продолжая рассуждать:
— Меня слышала мама, потому что она мама. Меня слышит Док, потому что он мамин папа и мой дед. Слышишь ты, потому что ты моя королева. Почему меня слышит твоя женщина?
— Она не моя женщина, — возмутился Эрион, убедившись, что Сара ушла.
— Твоя! — теперь возмутился и Араньо. — Она пахнет тобой! Как ты!
— Потому что мы занимались с ней сексом.
— Вы занимались с ней сексом и раньше, но этот запах быстро уходил, и она снова пахла собой.
— Я не знаю, Араньо, правда.
Паук успокоился, доел все и собирался продолжить работу, но пришел Док и заявил, что эксплуатировать внука не позволит, и что ребенку нужно отдыхать.
— Положи его в моей каморке, мне надо еще немного поработать, подсчет припасов и все такое.
Когда Эрион вернулся, увиденная картина заставила его тихо заулыбаться: Араньо дрых на оплетенном паутинным коконом матрасе, рядом с ним пристроился Док с очками на носу и книгой сказок на животе. Видно, читал-читал и уснул. Пришлось спускаться вниз, устраиваться спать на постели счастливого дедушки, не будить же его теперь. Спалось почему-то плохо, гораздо хуже, чем если он засыпал рядом с Араньо. И постель казалась комковатой, и одеяло — тяжелым и неудобным, и никто не норовил улечься сверху, как на большой грелке. Однако Эрион напомнил себе, что он охотник, который не приучен к особому комфорту, а постель лучше, чем каменные полы развалин, в которых иногда приходилось дремать вполглаза, после чего заснул с чистой совестью.
Глава одиннадцатая
Утром Эрион немного злился на себя за то, что слишком быстро размяк и привык к хорошему. Потому и разговаривал с Араньо и доком холоднее обычного, и умчался обсуждать со своими парнями и приехавшими из Торстана охотниками, как можно уничтожить улей или что там у этих стрекоз будет. К вечеру ждали пятерку охотников из Эпиннанта и Ахерона.
— Взорвать надо по-любому, но мы не знаем, сколько там этих самых стрекоз на подлете. Можно продвигаться постепенно.
— Лучше ударить сразу, прорваться и все там выжечь.
— А если их будет несколько роев, куда мы спрячемся?
— Нас пятнадцать, их больше, мы не можем потерять даже одного человека.
Обсуждение буквально кипело.
— Предположим, нас все-таки семнадцать, потому что без меня никто никуда не едет, а Араньо едет с нами. По прошлой битве за поселение все уже видели, что боец он неплохой.
— Видели. Только что, если его снова ранят, а дока с нами не будет?
— Мы просто не станем подпускать его слишком близко к стрекозам, — решил Эрион.
— Ага, еще скажи, что на шлеечку его посадишь. Ты не видал, что мальчишка вытворял в тот раз.
— Я просто с ним поговорю, вот и все.
— И послушается?
— Меня - да, — твердо сказал охотник, хотя прекрасно помнил, что уже говорил с Араньо и приказывал ему сидеть в логове, а не бежать к поселению. Но на этот раз придется подобрать слова поубедительнее, только и всего.
Араньо закончил свою работу к вечеру, правда, выдохся, проголодался, обпился воды и смеси, но голодным остался все равно. И это было видно — под тонкой упругой кожей сильнее обозначились косточки и хрящики. Мужчины закончили обсуждение, и было решено выезжать на рассвете из поселения в Городок, там перегрузить оружие, боеприпасы и сухпайки, и вместе с фургоном Эриона выехать к погибшему поселению.
— Вернемся в Город? — поинтересовался у Паука охотник. — Тебе надо поесть.
— Да, — согласно кивнул Араньо. — Здесь хорошо, и дед Энрике, но мне тяжело… Слишком много запахов людей.
Эрион в первое мгновение не понял, о ком говорит Паук, потом вспомнил: Энрике Арно, так звали Дока.
— Потом ты с ним еще повидаешься. Поехали в логово, готовиться к завтрашнему дню.
— Поехали к ручью? Я хочу искупаться, только в чистой воде. И постирать одежду, чтобы не пахла людьми.
— Хорошо, — Эрион свернул с дороги. — Док читал тебе сказки?
— Ага. Про Чиполлино не успел дочитать.
— Хорошая сказка, — хмыкнул Эрион. — Особенно мне нравился домик кума Тыквы.
Араньо прижался к его плечу макушкой, потерся, как ластящийся кот.
— Сейчас направо, и долина. Я веток насобираю.
— Хорошо. Араньо… насчет завтра. Не лезь больше под рой, теперь Дока не будет, тебя некому залатать.
Паук помолчал, потом жалобно спросил:
— Но как же я буду защищать мою королеву?
— Никак, малыш, твоя королева сама позаботится о себе. Если с тобой что-то случится, тебя некому будет вылечить, ты умрешь, ты это понимаешь?
— Да. Я… тогда я буду с тобой рядом, — твердо сказал Араньо. — Что бы ни случилось. И ты не сможешь меня прогнать.
— Но только четко рядом, понятно? Никуда не отходи, — Эрион заглушил мотор. — Приехали.
Паук отправился собирать растопку, Эрион набрал в ведро воды и нашарил в бардачке так и оставшийся там кусок мыла и то паутинное полотенце. Встряхнул, наслаждаясь переливающимися на закатном солнышке серебристыми нитями. Красивая вещь. И кто б мог подумать, что ему так понравится паутинная ткань? Полотенца, лежак, покрывала. Это все было таким теплым и мягким.
— У тебя получаются отличные вещи.
Араньо довольно улыбнулся, складывая веточки в кострище, обложенное округлыми голышами из ручья.
— Тебе нравится? Я рад!
Эрион отметил, что Паук начал говорить о себе нормально, в первом лице. Видимо, социализируется понемногу. Да и вообще словарный запас у него стал больше, а манера разговора — бойчее, без растягивания слов, будто он не уверен в том, как они должны звучать. Потом едва не прибил себя за очевидную глупость: ну, конечно, с кем же Пауку было говорить после смерти его матери? Не с мутантами же. Десять лет в молчании — да он бы сошел с ума. Надо с ним трепаться побольше на разные темы.
— А вот и огонь. Надеюсь, дождь не решит хлынуть внезапно.
Араньо потянул носом воздух, помотал головой:
— Нет, дождя не будет. Я — купаться!
Быстро разделся и сиганул в ледяную воду. После недавнего дождя ручей разлился на половину узкой долины, вода доходила Араньо до груди, и он с довольным писком окунался в нее, а потом мотал головой так, что брызги с хохолка долетали и до Эриона. Охотник только посмеивался, нагревая воду. Вид плещущегося Паука почему-то рождал ощущение покоя и умиротворения.
Когда оба намылись и выстирали одежду, уже село солнце, и только костерок освещал пятачок травы и кусты. Эрион сидел, укутавшись в полотенце, позволяя Араньо расчесывать коготками свои волосы.
— А тебе тоже так приятно?
— Наверное, не так, как тебе, но приятно. Успокаивающе.
— Красивые. Мягкие и вьются, — Араньо наклонился, зарываясь лицом в каскад черных, с редкими серебристыми ниточками седины, кудрей, которые Эрион все порывался обрезать, и никак не мог собраться.
— Скоро я их обрежу, будут жесткие и колючие, — усмехнулся охотник.
— Зачем? Так красиво и приятно, — огорчился Араньо. — Они такие теплые.
— Они слишком длинные. За ними надо ухаживать, расчесывать, мыть, — Эрион нежился в тепле костра.
— Ты же и так ухаживаешь, — Паук раздумчиво повторил новое слово. — Поэтому они у тебя красивее, чем у Урбана или Эрика.
— Спасибо, — Эрион погладил его по ближайшей ладошке.
К логову они добрались примерно к полуночи, если судить по звездам, развесили вещи на просушку и рухнули спать. Поесть Араньо собирался утром, перед тем, как придут фуры. И только после того, как он поел, пришлось будить разоспавшегося Эриона, который перед важными операциями впадал в спячку до упора. Тот как раз успел умыться, побриться и одеться.
Фуры остановились сразу у оружейно-продуктового склада, парни набирали из цистерн бензин в канистры, заправляли баки под завязку. Араньо приволок два кокона и прикрепил их к задней стенке кабины их фургона, заявив, что собрался. По просьбе людей сбегал к роднику и принес в каждой руке по канистре чистой воды.
— Все, погнали.
Ехать в отсутствие встречки можно было в два ряда, чем охотники и воспользовались. Более быстрый фургон катил впереди, Араньо указал примерную точку на карте, где была заправка, и куда оттуда стоит ехать к погибшему поселению. Сильно не разгонялись — растрескавшееся полотно дороги кое-где зияло ямами и провалами, кое-где вспучилось или просело.
Эрион зорко осматривал небо, стрекозы могли и второй налет на поселения совершить. Но пока что все было чисто. Путь, который они тогда на конной тяге одолевали двое суток, по шоссе преодолели за шесть часов, и еще три ехали до обозначенной заправки. Вот там-то и случилась первая стычка со стрекозами.
— Не стрелять! Если тут есть бензин — взлетит на воздух!
Стреляли только в тех тварей, что подлетали со стороны, на заправке охотился Араньо, прикрывая людей паутинной сетью.
— Наверное, разведчики, их немного, — заметил Эрион, пиная тварь. — Значит, потрепали их тогда знатно.
До Ахерона, кстати, не добралась ни одна, и двое парней оттуда с любопытством и брезгливостью рассматривали стрекоз.
— Стрелять и лупить по головам, — кратко объяснил Эрион. — Когти у них ого-го, так что берегитесь. Все понятно?
— Все ясно, командир.
Тогда Эриона впервые назвали так. И впредь звали и свои, и соседи. Тогда он внимания не обратил, похмыкал и ушел в фургон. Пора было потрепать стрекоз, чтобы закаялись летать куда-либо.
— А больше никаких мутантов не видел? — уточнил Эрион.
— Нет, — покачал головой Араньо. — Следы шипованных видел, но самих - нет. Наверное, стрекозы их уничтожили.
— Хорошо. Не придется сражаться на два фронта.
Стрекоз оказалось не так мало, как хотелось бы. Чем ближе были предгорья, чем явственнее на горизонте вырисовывались синим контуром пики горной цепи, протянувшейся с запада на восток, тем больше летучих мутантов встречалось охотникам. И тем благодарнее смотрели на Араньо люди — когти и жвалы тварей скользили по облитым его секретом стеклам, не разбивая, застревали в липкой паутине на крышах, не пробивая тенты.
— Где может быть улей. Под землей? Или наоборот на вершине, — гадал Эрион.
Араньо потер лоб:
— Дед Энрико рассказывал, что стрекозы - ну, обычные которые — должны обитать вблизи воды. Смотри, на карте обозначена плотина эле… не разберу буквы, — Араньо ткнул коготком в синюю вытянутую кляксу водохранилища какой-то из гидроэлектростанций. — Это недалеко отсюда. Я чую воду. А еще он сказал, что стрекозы могли мутировать, вернувшись к доисторическим размерам, их называли ме-га-нев-ры, потому что в воздухе стало больше кис-ло-ро-да.
— Значит, сейчас мы грубо вмешаемся в экологическое равновесие и перебьем нахрен этих доисторических, — решил Эрион. — Ты очень помог, малыш, спасибо.
Араньо просиял от похвалы и тихо пискнул. Его легко было привести в состояние довольства всем окружающим. Только похвалить, приласкать, накормить, обнять во сне. Он быстро учился, влет запоминая информацию, раскладывал ее по полочкам и выдавал удивительно логичные заключения.
Рой они заметили издалека, те кружили, словно охраняя что-то.
— Там их кладка, — Эрион припомнил что-то про то, что стрекозы, нормальные, по крайней мере, зарывают яйца в мокрую почву.
Рой был раза в два крупнее того, что напал на Западную Реку.
— Эри, если машины смогут двигаться рядом, я заплету расстояние между ними сетью.
— Смогут, парни хорошо водят. Подберемся поближе, а там я пущу в ход одну веселую штуку.
Ширина шоссе позволяла выставить хоть пять машин в ряд, но у охотников было только три. И Араньо принялся за работу, снуя между ними, перекидывая с крыши на крышу толстые липкие нити, заплетая пространство крупноячеистой сетью.
— Постараемся тут просто взорвать все, что взрывается, — Эрион осматривал расстояние до кладки.
Стрекозы пока не нападали, видимо, надеялись, что отпугнут людей количеством. У него было три ящика гранат и два гранатомета. У парней — автоматы, поставленные на одиночные выстрелы или короткие очереди и дохрена запасных магазинов. Ахеронцы приволокли огнемет, но бензин стоило поберечь.
— Подъезжаем поближе, пускай нападают, — скомандовал Эрион. — Араньо, ты сидишь в машине и пьешь.
Вся конструкция медленно двинулась вперед, выезжая на дорогу, ведущую к дамбе. Видимо, они пересекли какой-то определенный рубеж, отчего рой заволновался и закружил еще быстрее. Потом, словно повинуясь приказу, стрекозы пошли в атаку.
— Они похожи на пчел, — задумчиво проговорил Араньо, зная, что Эрион, идущий сейчас снаружи, его услышит. — Не по виду — по поведению.
— Значит, где-то должна быть матка, — охотник очередью снял трех стрекоз.
— И они будут ее охранять до последнего. А если ее убить — потеряют… как это сказать?
— Да все они потеряют. И смысл жизни, и свои тупые головы, — еще две стрекозы отправились вниз.
— Я могу послушать, только не стреляйте пока, — Араньо выскользнул из кабины, остановился у самого края своей сети.
Эрион дал отмашку, оружие замолчало. Стрекозы продолжали жужжать в попытках уничтожить врагов. Хохолок Паука встал дыбом, он весь вытянулся в струнку, чуть ли не вываливаясь из-под укрытия сети. Эрион сквозь паутину ударил ножом по особенно наглой стрекозе, решившей сунуть голову в сеть.
— Есть! Я ее слы… Ай! — Араньо рухнул на асфальт, сворачиваясь клубком и прикрывая руками голову. Видимо, стрекозиная королева тоже его услышала и ударила в ответ чем-то телепатическим.
— Что с тобой? — Эрион встревоженно посмотрел на него.
— Больно, — прохныкал тот. — Но я знаю, где она.
Он поднялся, цепляясь за машину, вытянул руку, указывая в сторону от основного скопления стрекоз, на какие-то полуразрушенные строения, над которыми с гудением кружили особо крупные твари.
— Молодец, ложись и отдыхай, мы попробуем туда добраться.
Сказать это было легче, чем сделать, как подбираться, Эрион представления не имел. Но когда машины продвинулись дальше, отстреливая подлетающие десятки разведчиков, за деревьями открылась вполне себе широкая дорога.
— Похоже, это было административное здание, — буркнул себе под нос Эрион. Вряд ли парни из его команды были в курсе, что это за хрень.
— Едем туда?
— Да, а потом я начинаю укладывать туда гранаты, как только отстреляем вон тех красавиц. которые на нас наводятся.
Это были уже, наверное, в самом деле меганевры, или как их там назвал Араньо. Огромные твари с размахом крыльев в два метра, и около полутора метров в длину. Подвижная башка с крупными полукружьями глаз, увенчанная мощными жвалами, лапы, кажется, утыканные шипами, да еще и хищно загибающееся вперед брюшко, в котором Эрион рассмотрел два шипа или жала.
— Ребятки, бить на подлете. Не нравятся мне они, совсем.
— Поняли…
Эти стрекозы были еще и крепче своих собратьев, дохнуть упрямо не желали, но против свинца были бессильны, головы у них были не крепче, чем у разведчиков. А числом их было гораздо меньше. Еще они были менее подвижны, что и спасало — разворачивались и маневрировали они примерно как тяжелые бомбовозы против истребителей. Колонна при этом все равно двигалась вперед, выходя на прицельную дальность гранатометов.
— Сеть придется частично снять… — отметил Эрион.
Араньо сердито зацокал, выбравшись из машины, где отлеживался после ментального удара матки, но все же резанул два тяжа, забрасывая освободившийся край сети наверх.
— Отлично, на какой она там глубине, примерно можешь сказать?
— Неглубоко, наверное, как наше логово.
— Понятно, попробуем накрыть… — Эрион с сомнением осмотрел строения. - Нет. Можем ее ранить или вообще обрушить это все на нее, а она вылезет. Плюс, там могут быть личинки. Придется идти внутрь.
Тут Паук вообще взвился, заявив, что идет с ним, потому что они так и договаривались.
— Араньо идет со мной. Остальные отстреливаются от стрекоз и ждут нас, — Эрион перевооружался.
Успокоившийся Паук зарылся в брошенное на заднее сидение барахло и вытащил перевязь с тонкими длинными метательными клинками, нацепил на себя, заслужив одобрительные смешки команды и даже похлопывание по плечам.
— Давай, малыш, задай им там жару.
— Если не вернемся через четыре часа — взрывайте тут все до горизонта.
— А лучше бы вам вернуться, командир.
Эрион кивнул, он и сам считал точно так же.
— Постараемся дать знать о себе как-нибудь.
— Меня кто-нибудь слышит?
Араньо постарался позвать так «широко», как только мог. Эрион удивленно уставился на него, поправляя кобуру.
— Э… Я слышу, а что? — отозвался один из самых старших мужчин Ахерона. — Только чего ты шепотом-то?
Араньо подскочил к нему, прижал верхнюю правую руку к его виску, кивнул сам себе и повторил вызов:
— А так?
— Уже лучше.
— Отлично, Араньо свяжется, как мы закончим, — Эрион кивнул на стрекоз, заходящих сверху. — Прикройте нас. Паук, вперед.
Араньо бежал с ним рядом, даже не думая опередить или отстать. Команда прикрывала, сверху то и дело шмякались еще бьющиеся стрекозы, приходилось лавировать или перепрыгивать. Здание приближалось, двери и окна в нем отсутствовали, изнутри иногда вырывались мелкие стрекозы. Эрион влетел внутрь. Ага, типовой проект. Подвал через три двери, вниз по лестнице и прямо до технических помещений. Патроны нужно было экономить, от отдачи автомата уже побаливали непривычные к такой нагрузке руки.
— Погоди, постой на месте, — попросил Араньо, злясь на себя за то, что не додумался раньше. Выплюнул несколько сгустков своего био-стекла на спину охотника, на рукава от запястий до локтей и на грудь, разглаживая их ладонями в подобие брони. — Вот так.
— Спасибо, думаю, так будет легче. Что-нибудь слышишь?
— Она злится. И она большая. И… мне страшно, — совсем тихо признался Араньо.
— Не бойся, малыш. Она не с весь зал размерами, — Эрион мимоходом поцеловал его в хохолок.
Позже он признал, что да, маленько промахнулся с размерами. Тварь была не с зал — только с его фургон. Ворочалась в вонючей жиже на дне подвала, сердито скрежеща то ли жвалами, то ли челюстями — огромная и вызывающая желание проблеваться туша, больше похожая на личинку. А стены подвала занимали гигантские гроздья тускло светящихся куколок, в которых просматривались силуэты зародышей.
— Зажми уши, сейчас я в нее попаду и буду долго материться, — Эрион принялся вытаскивать гранаты. — Звук будет — ого-го, в замкнутом-то пространстве. Сделаешь нам полог на дверь?
— Да, сейчас, — Паук принялся ткать сеть, которая должна была защитить их от разлетающихся ошметков твари и осколков.
Эрион гранат не пожалел, попросил паутинную нить, соорудил связку, аккурат, чтобы докинуть, припомнил про пять секунд от снятия чеки до взрыва. И отправил гранаты прямо в гости под бок королеве, а сам залег за пологом, прижав к себе Араньо. Взрывом матку разнесло на куски, осколки посекли какую-то часть яиц, едва не снесло перекрытия, где-то что-то все же обрушилось. Нужно было расстрелять остатки яиц, чтобы никакая шваль больше не вылупилась. Оглохший и, кажется, контуженный звуковой волной, Араньо мелко тряс головой, пытаясь подняться.
— Ты в порядке? — Эрион гладил его по хохолку.
— Я тебя очень плохо слышу! — Паук почти кричал, не понимая, что Эрион-то его слышит отлично.
— Тшшш, — Эрион приложил палец к губам, снова погладил.
Араньо прижался к нему, вздрагивая и попискивая. Через какое-то время он успокоился, снова потряс головой, расправляя хохолок.
— Эри?
— Да, все хорошо. Надо расстрелять остатки личинок, а потом еще и взорвать тут все, когда выберемся наверх.
Чем он и занялся, пока Араньо сшибал паутинными плевками редких стрекоз, влетающих в помещение снаружи. Когда все было кончено, ни одно яйцо не осталось целым, они выбрались наружу, и Эрион присвистнул, глядя на то, как хаотично мечутся остатки роя, методично расстреливаемого командой.
— Красота-то какая. Теперь одну угрозу мы ликвидировали.
— Но их надо добить и проверить озеро. Если там тоже были личинки, их надо уничтожить.
— Займемся, — кивнул охотник. — Как ты? Теперь нормально слышишь?
— Почти, — Араньо передернул плечами. — Только звон в голове.
— Это пройдет. Пойдем, прогуляемся, развеемся, пока остальные тут дочистят все, скинут трупы вниз.
Сначала их, правда, чуть не придушили в объятиях, потом отбили плечи, и только потом оставили в покое, занявшись делом. Эрион только пофыркивал:
— Люди тебя теперь любят.
— Но я все равно для них хищник и чужак, — Араньо пожал плечами и довольно равнодушно улыбнулся. — Для меня важны только два человека, остальные все еще слишком пахнут едой.
— Главное, что мы важны. Идем, вынюхаем оставшихся стрекоз. Заодно посмотрим, вдруг что полезное есть. Рыба, к примеру.
Стрекоз добивали еще четыре дня, благо, была пища, была вода и возможность развести огонь. Потом кто-то из парней смеха ради зажарил стрекозу, хотя Эрион искренне не понимал, что там можно жрать. Оказалось — можно, и это, чтоб ему провалиться, очень вкусно. Посмотревший на это Араньо поймал живьем пару тварей и привесил вместо выпитой лошади. Тот ахеронец, что мог его слышать, поинтересовался, что он делает с конскими останками, попросил разрешения распотрошить кокон и обнаружил, что остающаяся практически целой шкура годится для выделки.
— А что можно из нее вообще сделать? — несказанно удивился Эрион.
— Да что угодно. Хоть матрас, которому сносу не будет, хоть половики, хоть обувь и одежду. Запасы не бесконечны, — хмыкнул Кайл. — Можно и седла обшивать, и упряжь делать. Хотя на это нужна кожа потолще.
— Понятно… А вы лошадей разводите?
— Да, уже года два как разводим. У нас в квадрате топливных резервуаров, считай, нет, так что машины — только на экстренный случай.
— Понятно, а упряжь и все такое вы тоже освоили?
Кайл рассказал, что им в этом плане крупно повезло: нашлись люди, которые раньше держали ранчо в этих краях. Поэтому с упряжью и объездкой лошадей у них нет проблем.
— Надо отправить к вам молодежь на выучку, лошадей у нас полно, а вот чтобы ездить на них, этого никто не умеет.
— Да без проблем, почему б и нет? — согласился мужчина. — Отправляй, командир, научим. И выделке шкур тоже. В оплату твой Паучок нам пару десятков канатов сплести сможет?
Эрион вопросительно посмотрел на Араньо, которого все это время обнимал за пояс.
— Смогу, — подумав, согласился тот. — Почему нет? Только если сильно длинные и толстые, мне понадобится больше времени.
— Не очень толстые, примерно вот такие, — сразу же принялся объяснять Кайл, показывая на пальцах примерную толщину.
— А в длину?
— А какие ты сможешь?
Араньо подумал, прикинул свои силы.
— Ну, как четыре фуры в длину, смогу. Дня за три — пару штук.
— Это будет просто отлично, — закивал Кайл. — Но нам бы длиной с фуру, больше не надо.
— Вы еще учитывайте, что их никакая сталь не берет, — хохотнул наученный опытом Эрион.
Кайл не поверил, на что Араньо предложил парням снять сетевой полог с фур. Снимать ринулись все, Эрион вовремя остановил их, пока они не поломали ножи. Починить их было пока что невозможно.
— Охренеть! — высказался кто-то, рассматривая даже не поцарапанный тяж и затупившуюся кромку лезвия.
— А что такое…
— Не выражайтесь при ребенке!
— А ты умеешь делать только такие прочные? Мы же лошадей пополам ими порежем, — огорчился Кайл.
— Нет, могу и не такие, — подумав, сказал Араньо. — Но они тогда порвутся.
Он не понимал, зачем делать что-то, что может испортиться.
— Сделай им упряжь, — подсказал Эрион. — Для лошадей, как делал тогда.
Это Паучок сообразил довольно быстро, с подсказками Кайла, который, казалось, совершенно не обращает внимания на то, откуда берется паутина, он справился с заданием на «ура».
— Спасибо, — Кайл бережно смотал комплекты упряжи. — Это очень поможет нам в обучении ваших людей.
— Вот и отлично. Так, все зачистили, проверили? Езжайте обратно.
— А ты, командир? — не поняли парни.
— Проедусь немного вперед, к горам, посмотрю, вдруг еще что-то завелось.
Араньо помалкивал, только блестел глазами и улыбался.
— Мы поедем искать мамин дом? Надо забрать фургон.
— Сейчас заберем и поедем, — кивнул Эрион.
В конце концов, он ведь обещал Паучку путешествие? Почему бы не начать его сейчас? Они поедут в курортный город, поищут дом Катарины Арно, может быть, прихватят оттуда пару фотографий на память. А потом отправятся на юго-запад, к берегу океана. Настолько, насколько хватит бензина и заправок по пути. И когда-нибудь вернутся в Западную Реку, к Энрике Арно, чтобы тот дочитал Араньо сказку про Чипполино. И может быть, в будущем они попробуют завести пару паучат.
Араньо улыбнулся ему, обнимая всеми четырьмя руками.
— Едем?
Эпилог
Араньо наклонился и выкопал из песка крупную ракушку.
— Смотри, что я нашел! Как раз ее мне и не хватало для ожерелья!
Эрион, лениво валявшийся на одеяле, рассмеялся, приподнимая голову, полюбовался на приплясывающего от радости Паучишку. Вот же, два года прошло, а он все еще радуется каким-то обыденным мелочам, как ребенок. Ракушкам, красивым камешкам, обточенным морем стеклышкам. У них весь дом обклеен этими стеклышками, местные называют его «Стеклянным дворцом», беззлобно посмеиваясь. Здешнее население удивительно беззлобно отнеслось к ребенку Вихря, у них самих было двое таких. Правда, один с чешуей вместо кожи и жабрами в добавок к легким, а вторая — с симпатичными пуховыми крылышками и клювом вместо носа и рта. А еще им было безразлично, сколько рук у парнишки, который плетет удивительно теплые шали и одеяла, делает прочнейшие и очень красивые нитки и обеспечивает практически всю общину рыбаков сетями, которые не запутываются и не рвутся.
— Зато теперь у тебя будет красивое ожерелье, не так ли? И ты будешь совсем счастлив, — охотник перевернулся на живот.
— Не совсем, — Араньо дошел до него и умостился рядом, потерся о спину Эриона, ластясь.
— А что тебе еще нужно для счастья? — Эрион перевернулся, принял его в объятия.
— Тебя. Разве я уже не взрослый?
Прохладные прикосновения тонких пальчиков, украшенных острыми, как короткие ножи, коготками, дарили ни с чем не сравнимое удовольствие, которое Эрион начал позволять Араньо совсем недавно. Вернее, перестал отказываться от него.
— Взрослый, — согласился Эрион, поглаживая ему хохолок.
Он все-таки внимательно исследовал Паука и пришел к выводу, что это просто какая-то странная особь неясного пола. Для простоты общения и понимания все-таки именовал его в мужском роде.
Араньо заворковал, укладывая голову ему на живот, бесцеремонные руки принялись бродить по телу, выглаживая бока, бедра, то и дело задевая сплетенное из тонкой паутинки полотенце, которым Эрион обматывался после купания в море. Эрион выглаживал его хохолок, почесывал, перебирал тончайшие усики. Как доставить удовольствие мелкому, он уже знал. Полотенце сдернули с бедер, Араньо сдвинул голову ниже, выпуская хоботок, все время ожидая строгого «нет». Сколько раз он уже пытался это сделать? Много, и каждый раз Эрион запрещал, отказываясь принимать ласку.
В этот раз все было иначе, Эрион не запрещал ничего, даже кивнул. Кивка Араньо не видел, но догадался, что останавливать не будут. Воркование стало еще громче, контролировать это он не мог, просто изливая таким образом свою радость и удовольствие. Хоботок осторожно обвил член, чуть сжимая. Эрион почувствовал, как начинает возбуждаться. Главное — вниз не смотреть, привыкнуть к зрелищу паучьего хоботка на самой ценной части тела он не успел.
Воспоминания о том разе несколько померкли, и сейчас все было словно впервые. Теплая, нежная хватка, поглощающая его член до самого основания, прокатывающиеся по нему волны сжатия, ласка тонких пальцев, осторожных и очень робких — Араньо всегда боялся причинить ему боль, даже случайно.
— Это так хорошо, — пробормотал Эрион. — Так… Ты даже не представляешь.
— Хочу представить, — промурлыкал в его голове голос Араньо. — Хочу тебя в себе. Так, как правильно.
Эрион все еще не был уверен, что в этой ситуации вообще правильно, а что нет. Но попробовать заняться сексом им с Араньо никто не мешал, так ведь? Он потянул его за плечи, усмехнулся, услышав недовольное хныканье и ощутив, как его с неохотой отпускают. Приподнялся, переворачиваясь и укладывая Араньо на одеяло.
— Я не уверен, что получится, но мы попробуем. Станет больно или неприятно — сразу скажешь, ладно?
— Да, да!
Араньо быстро и почти шумно дышал, тонкие крылья изящного носа трепетали, вбирая запах, возбуждавший Паука не хуже, чем ласка хохолка. Длинные ноги разошлись в стороны, животом Эрион чувствовал теплую влагу, выступающую из приоткрывшегося лона. По крайней мере, так он решил называть переднее отверстие на теле Араньо. И член он направил тоже туда. Подобрать сравнение он бы серьезно затруднился, просто нечто очень узкое, теплое и влажное. Но на соитие с женщиной не похоже. Араньо что-то лепетал, но смысла в этих обрывочных мысленных стонах было немного, а стрекотал он не переставая, и только это давало понять, что ему хорошо. Лоно ритмично сжималось, пульсировало, сводя с ума Эриона. Потом охотник все-таки попробовал начать двигаться, как ему было привычно. Получалось плохо, он боялся сделать больно Пауку, да и себе заодно. Бросив эти попытки, он просто вжался в Араньо до конца, замер, только руками продолжая перебирать распушившиеся усики, массировать затылок. Пульсация вокруг его члена превратилась в нечто невообразимое, затягивающее. Оргазм был ярким и весьма запоминающимся, не в первую очередь от того, как застрекотало под черепом.
Из тела Араньо он вышел осторожно, боясь увидеть кровь, но крови не было, а отверстие тотчас плотно сомкнулось, словно не желая пролить ни капли семени вовне. Араньо бурно дышал, откинув голову, глаза затягивало пленкой, но даже через нее казалось, что они сияют, как драгоценные опалы. Эрион лег рядом, обнимая.
— Все хорошо? — через пять минут спросил он.
— Да, да! — Араньо обвил его всеми конечностями, спрятал лицо на плече. — Мне так хорошо… Я не знаю, как сказать… Эри!
— Тогда просто помолчим, полежим в обнимку. Мне тоже очень хорошо, мой Паучок.
Растущий животик Араньо Эрион заметил только через полтора месяца, когда тот стал рано засыпать и поздно просыпаться, хотя здесь, на побережье, все было обычно наоборот. И непривычно теплое тело, и эта сонливость, и пока еще небольшая выпуклость над лоном — все было странно.
— Это ты так хорошо питаешься? — удивился он.
Араньо только сонно улыбнулся:
— Это ребенок. Там, внутри, в яйце.
— Ребенок? Там… — Эрион потрогал его живот. — Там ребенок?
Паук погладил его по щеке:
— Да. Эри, давай, съездим домой? Привезем сюда деда Энрике? Ему понравится море.
— Хорошо. А путешествие для тебя точно не будет опасным?
— Не знаю. Надеюсь, нет, я ведь не болен. Я просто ношу ребенка.
— Тогда поехали, я постараюсь вести очень аккуратно. И надо запасти для тебя побольше еды и воды. Для вас…
Это было дико — стать отцом новорожденного мутанта. Но любопытство было сильнее. На кого будет похож ребенок? Сколько бы он ни думал об этом, какие бы варианты не перебирал, к догадке его это не приближало, и вскоре он бросил эти попытки. Узнает, когда Араньо родит. О, боже…
Здесь, на побережье, Араньо пристрастился к рыбе, они ловили акул, тем более, что мутантов местное население почти выбило. Так что за неделю, сделав про запас целых пять коконов, набрав воды, устроив в фургоне уютное логово для отдыха, они двинулись на восток, на сей раз никуда не сворачивая, по безлюдным трассам. Тогда путь занял у них почти полгода, они переезжали из одного пустынного городка в другой, разыскивая больше заправки, чем что-то иное, им везло. А ближе к океану стали попадаться поселения, и они меняли сплетенные Араньо шали и полотенца, веревки и упряжь на такое необходимое горючее, пока не добрались до побережья.
Сейчас весь путь уложился в неделю с небольшим, и к Западной Реке они подъехали на рассвете. Эрион с трудом узнал поселение. Оно стало больше и основательнее.
Их тоже сперва не узнали, потом кто-то радостно заорал:
— Командир вернулся!
Эрион усмехнулся, глядя, как навстречу им бодро рысит Док. Кажется, ждал.
— Вернулись, засранцы! А я волновался! — старик дернул охотника за ухо, обнял Араньо. — Неужели, решили, что здесь лучше? Гляжу, ты загорел, Эрион, поправился.
— Мы приехали за тобой, дед, — Араньо взял его натруженные руки в свои тонкие ладошки. — Мне нужна твоя помощь.
— Что случилось? — сразу же встревожился Док.
Вместо ответа Паук приложил его ладонь к своему животу. Выпуклость постепенно становилась больше, яйцо росло внутри, и Араньо не знал, как будет его рожать. Или откладывать?
— Ты… Вы… Боже, — Док смотрел на них круглыми глазами. — Но как?
— Как-как, — проворчал Эрион. — Как получилось.
— Я так захотел, — Араньо обезоруживающе улыбнулся. — Теперь у нас будет настоящая семья.
— Хорошо, но как… Как ты будешь рожать?
— Не знаю. Потому и приехал просить тебя поехать с нами. У нас есть дом на побережье, Эри сам построил его. Он большой, тебе понравится. Пожалуйста, дед Энрике.
— Хорошо-хорошо, — Док растерянно протирал очки. - Ох, это слишком внезапно.
Он спохватился, повел их в свой дом, все такой же, как раньше — полутемный, с запахом табака и трав, лекарств и виски.
— Араньо, Эрион, вы знаете, — замялся, не зная, как сказать. - Это, конечно, больше касается тебя, охотник…
— Что такое? — Эрион внимательно посмотрел на него.
— Сара родила. Мальчишку.
Араньо мысленно рассмеялся:
— А ведь я говорил — это твоя женщина.
— Ну и что? — равнодушно хмыкнул Эрион. — Это не первый ребенок от меня в поселении, Док, а ты так преподносишь, как будто там тройня осьминогов.
— Я хочу его увидеть, чтобы убедиться, — заявил Араньо.
— В чем, боже мой?
— В том, что родился маленький принц, конечно. Он вырастет и станет ко-ро-лем, — пропел Паук.
— Каким королем, малыш? — Эрион потрепал его по плечу.
— Паучьим королем. У него твой запах, я уверен.
— И где он возьмет себе паука?
— У него уже есть его паучок, — Араньо коснулся живота.
— Если они будут родственниками, спариваться им будет нельзя.
Араньо только улыбнулся.
— Я схожу посмотреть. Может быть, я и ошибся, и у мальчика будет его собственный запах.
Он потерся щекой о щеку Эриона и вышел, плавно и стремительно.
— Я даже не знаю, что тебе сказать, охотник.
— Док, просто промолчи и собирай вещи. Тебе еще роды принимать у внука.
— Да уж. Я в шоке, — старик выудил из-под стола початую бутылку, посмотрел ее на просвет и решительно отставил в сторону.
— Пить не рекомендую, чтобы руки не дрожали.
— Давно он… беременный? — Док вытащил свой «тревожный чемоданчик» и принялся проверять укладку.
— Два месяца примерно. А сколько времени пауки носят… детенышей?
— Зависит от вида. Не забывай, что Араньо — не совсем паук. Я не читал никогда, чтоб пауки вынашивали в себе оплодотворенное яйцо. Или там не яйцо все же?
— Я не знаю, Док, у меня нет рентгеновского зрения.
— Вот и у меня нет. А жаль.
Собрался Док быстро, как по тревоге. Погрузил в фургон сверток с одеждой, несколько книг и чемодан с лекарствами, вызвал Джессику, которую учил себе на смену:
— Все, Джесс, принимаешь дела и пациентов.
— А вы, Док? Вы к нам еще вернетесь?
— Черт его знает, — старик почесал бороду, — стар я уже для путешествий. Наверное, останусь на побережье, греть старые кости.
— Док, нам пора, Араньо возвращается.
По виду Паука было непонятно, что же он там узнал о сыне Эриона, а сам он молчал. Только кивнул на слова о том, что можно ехать.
— Так что там с запахом этого ребенка, малыш? — Эрион вел в два раза аккуратнее, чем прежде.
— Он прекрасен, — лаконично отозвался Араньо, улыбаясь.
— Если они будут братом и сестрой, я не дам им спариваться!
Араньо рассмеялся.
— Они выберут сами, Эри, с кем им строить свою семью. Правда.
На шестой день пути он попросил Эриона поторопиться. Эрион хмыкнул и прибавил скорости. Почти все время Араньо спал, просыпаясь только выпить воды. К исходу седьмого спать перестал, болезненно сжался на сидении, стараясь не шевелиться.
— Тебе пора рожать, да?
— Кажется, да, — голос Араньо был растерянным и испуганным. Он редко когда показывал, что чего-то боится.
— Не бойся, мы же с тобой рядом, твоя семья. И мы тебе поможем, — Эрион теперь гнал, как сумасшедший, объезжая рытвины и ямы. — Потерпи чуть-чуть.
— Да… Я терплю… — простонал Араньо и утих.
Ему пришлось промучиться еще почти семь часов пути. Эрион с визгом шин затормозил у самого дома.
— Араньо? О, боже, маленький, сейчас!
В дом он нес Паука на руках — идти тот не мог, его скручивали судороги. Док поспешил за ними, потом велел охотнику греть воду, а не мешаться под ногами, раздел Паука, который сразу забился в спальный кокон, сворачиваясь в клубок. Эрион благоразумно таскал теплую воду и помалкивал, хотя очень переживал за Паука и ребенка. От мысленного вопля Араньо, вторившего скрежещущему визгу, он уронил пустое ведро.
— Малыш, что ты… — он не знал, чем помочь и что сделать, оставалось ласковыми словами ободрять Паука.
— Держи руки, ну, живо! — скомандовал ему док, переворачивая Араньо так, чтобы тот встал на четвереньки. — Давай, скоро все закончится, ну же, маленький.
Паук выгнулся, скребя когтями по прорванному в клочья кокону, снова закричал. Серебристую паутину уже пятнали капли полупрозрачной лиловатой жидкости. Эрион придержал его так, как советовал Док.
— О, уже вижу яичко, вижу. Поднажми, Араньо, чуть-чуть осталось, — уговаривал его Док, размеренно поглаживая судорожно сокращающийся живот. Наконец, ему в ладони выскользнуло крупное, около шести дюймов в диаметре, похожее на обкатанный волнами камень, яйцо: глянцево-белое, вытянутое, в разводах родовой смазки. Араньо обессиленно упал, уткнувшись лицом в колени Эриона.
— Ну вот… и что теперь с ним…
— Наверное, надо его куда-то положить. Потом появится детеныш, — растерялся Эрион, обнимая Паука.
— Я сейчас, — пролепетал Араньо. — Сплету кокон, там ему будет хорошо. Сейчас…
— Я дам тебе воды потом. Еды. Выкупаю и буду обнимать, — Эрион поцеловал его в лоб.
Через час яйцо торжественно покоилось в почти пуховом нежнейшем коконе, над которым оправившийся от родов Араньо тихонько ворковал, походя при этом на сумасшедшего голубя, а не на паука.
— А когда из него кто-нибудь появится? — крутился рядом Эрион.
— Не знаю, Эри. Надо ждать. Оно пока совсем еще маленькое, будет, наверное, еще расти.
Не такое уж и маленькое было яйцо, Эрион содрогался, представляя, что испытал Араньо, рожая его. Энрике хмыкал: с паучьей регенерацией все повреждения исчезли буквально на глазах.
— А как будет выглядеть ребенок?
— Увидим, мой король, увидим.
— Ну, слава богу! Наконец ты перестал меня называть королевой!
Док только посмеивался, глядя на них. Семья. Может, немного странная, но своя.
21. Паучья королева
© Copyright: Таэ Серая Птица, 2016
Свидетельство о публикации №216022800317
Свидетельство о публикации №216022800317
Рецензии