Шинель или честь офицерского мундира

1961 год. Заканчивался наш первый офицерский отпуск.   А всем   известно,  что молодым офицерам дают  отпуска только зимой.
Мы в Западной  Украине, в селе у родителей мужа. И вот,  поздним январским вечером  возвращались из гостей. Лёгкий морозец пощипывал наши щёки и уши. Темень, хоть глаз коли. А на огромном тёмном небе висели звёзды величиной с кулак, но и они не помогали нам найти   нужную  дорогу. То там, то тут, брехали дворовые собаки и кое-где мерцал слабый огонёк в дальних  хатках. Ноги наши заплетались, то кочки, то рытвины. Вот такие дороги в отдалённых селениях. Идти, надо было через всё село, километра три. Если бы не сорокоградусная, принятая на грудь в гостях, совсем бы околели. Мы крепко уцепились за рукава новенькой парадной офицерской шинели: с  одной стороны я, с другой десятиклассница Томила, сестра мужа.  Вдруг, откуда ни возьмись, выскочили, скаля белыми зубами, два огромных пса. Понеслись прямо на нас. От страха сестра мужа рванула в сторону, нога её подвернулась. Присев, она вскрикнула от боли. От её вопля  собаки, словно бешенные, бросились прочь. Идти дальше она не могла. Любящий братик предложил свою помощь. Сестра, сзади обхватив руками  за шею брата, повисла на его  плечах. Всю оставшуюся дорогу я причитала:  «И зачем же мы только пошли в гости?» Шли по какому-то заснеженному полю, муж совсем выбился из сил. Но, как и положено джентльмену, не сдавался и всё приговаривал: «Ничего сестрёнка, потерпи! Пробьёмся!»  Проговорив это в очередной раз, он вдруг поскользнулся и рухнул  лицом на землю вместе с ношей, угодив прямо в  снежно - грязевую жижу. И тут мы заметили, что были уже совсем рядом с домом.  Родители не спали, ждали нас. Увидев своего сына  в чёрной от грязи шинели с одним оторванным  лейтенантским погоном, мать с ужасом вскрикнула: «О боже, сынку, что случилось?» Мы только сейчас  заметили: фуражки нет, а белый парадный шёлковый шарфик разорван. Раненую сестру посадили на стул посередине  кухни. Сняв сапог, мы стали вертеть её ногу. Томиле   больно уже не было,  и она хохотала, глядя на брата. Вид у него был жалкий и,  конечно, не боевого офицера. Всю ночь мы стирали шинель, ведь через два дня надо было  уезжать. Поэтому топили непрерывно печку оставшиеся дни, чтоб тяжёлая суконная шинель высохла. На другой день нашлась и фуражка, сиротливо переночевавшая на колхозном поле. Вот так закончился наш первый офицерский отпуск. А, я хоть и молодая была, но сообразила, чем можно заменить парадный шарфик; я разрезала единственную новую белую шёлковую комбинацию. Комбинация была  очень красивая, с кружевами, её  подарила мне мама на свадьбу.  Было очень жалко её резать, но таким образом мы спасли честь офицерского мундира. На всю жизнь нам запомнился этот  первый офицерский отпуск. Какие же мы  тогда были   бесшабашные, молодые, весёлые и счастливые!
От села Терновка  до Шепетовки с ветерком везли  нас две тёмные лошадки. Я впервые в жизни ехала в санях, укутанная меховыми зипунами.  Волнение  переполняло моё нутро.  Прижавшись,  друг к другу,  мы с мужем незаметно, от свёкра и сестры, целовались. Приехали в Шепетовку, в знаменитый городок,  где  мой свёкор, как комсомольский вожак, ещё до войны, принимал знамя у Николая Островского,  Зашли в вокзал. Муж заглянул в привокзальный буфет, откуда шёл  обворожительный запах жареных пирожков.  Через какое-то время в дверях появился муж с большим газетным  кульком  дышащих румяных  пирожков с мясом. С  аппетитом съев   пирожок,  сестра мужа не нашла у себя  носового платочка, что б вытереть руки.  Тогда муж достал какой-то маленький  розовый  листочек из своего кармана и протянул Томиле.  В это время свёкор подошёл к кассе и увидел длинный хвост очереди.  Касса была закрыта,  так как билеты продавали только за час до прибытия поезда.  Бабульки с кошёлками давились и ругались, все ждали прибытия поезда  «Киев – Рига».  Колхозницы  ехали на ближайший рынок, который находился через две остановки, чтоб сбыть свой товар.  Свёкор спросил у них: На Даугавпилс никто не едет? Нет,  милок, никто, проходи, мы едем в другую сторону, не в твой Гавгавпилс -  ответила бойкая старушка.  Свёкор подошёл к сыну и сказал: Толя, давай проездные документы. Толя пошарил в карманах и с недоумением сказал: «Потерял». «Да ты хорошо поищи, во всех карманах» - произнёс  отец.  От волнения мой муж покрылся испариной. И тут, Томила, достаёт из своего кармана мятую розовую бумажку и спрашивает: «Ты  случайно не её ищешь?» О Боже, какой позор. Примет ли кассирша такой документ? Разгладив руками бумажку, муж подошёл к кассе. Окошко открылось и он дрожащими руками,  протянул жирный драгоценный документ. Пожилая кассирша улыбнулась и дала два билета в плацкартном вагоне. И тут же объявила, что билетов больше нет. Бабульки недовольно загалдели, поняв свою оплошность, пропустив свёкра без очереди. Поезд медленно приближался к перрону. Сели  в вагон.   На прощание  все   расцеловались. Поезд медленно стронулся с места. Сделав прозрачный кружочек в замёрзшем стекле, я увидела, как свёкор смахивает  скупую мужскую слезу со своих добрых глаз.