Дендизм Николая Котомкина

Дендизм Николая Котомкина

Люсия Генриховна (из кресла). Я расскажу вам, Николай, что такое истинные отношения между людьми. Что такое этикет. Мой дедушка был француз, второй дедушка - иркутский мещанин. На Шестой Красноармейской улице еще стоят три его дома, деревянных, из лиственницы. Моего отца звали Генрихом, потому что бабушка была немкой. Вторая бабушка была гуранкой, так называют метисов в Забайкалье. С самых ранних лет я заболела идеей интернационализма. Мне казалось, что соединение во мне лично Запада и Востока дает мне полное право сомкнуть, наконец, края огромных морей человечества. (Пауза.) Как губы двух любящих друг друга существ. (Пауза.) Но каждое из них желает быть мужчиной. Это я поняла слишком поздно, после того, как потратила шестьдесят лет жизни на преподавание французского и русского языков, на создание краеведческого музея, разворованного в дальнейшем. У меня там была печать уездного воинского начальника. Ее нашел на своем огороде Витя Котомкин. Есть такие семьи в России, где дети все, как один, лишены эгоизма и живут для людей. Котомкины - как раз такая семья. Когда в школе учился Витя, я была еще во власти заблуждения. Мне казалось, что нужно изменить, расширить кругозор человека и для этого раскидывала сети просветительства. Увы. Я потеряла шестьдесят лет. А Витя Котомкин, прекраснодушный мой воспитанник, постепенно измельчал, запил. Случилось страшное - жена стала презирать его и уехала из города, оставив мальчика, Колю. Но Колю я им не отдам, решила я. Нет! Ни за что! И я организовала при районном Доме культуры студию этикета.

Из зала на сцену легко вбегает Коля Котомкин, одетый тщательно и бедно. То, что он одет еще и со вкусом, делает все это совершенно непереносимым. Он пока не сознает этого, а Лемье сознает. Но у нее свои резоны.

Люсия Генриховна. Это Коля. Он еще не знает того, что иллюзия не материальна. Для него любая иллюзия осуществима. Для него любой пейзаж мечтает заговорить, а море рассказывает о дружбе. Можно сказать, что он, в отличие от нас всех, обладает настоящим знанием. А можно сказать, что он не знает ничего, что он - чистый лист бумаги. Только от него зависит, сумеет ли он убедить жизнь в том, что она именно такова, какой он ее видит. Или она одним только шевелением убьет моего Икара. Вы скажете: Люсия, как ты смеешь так рисковать чужими жизнями? Рискуй своей. И я отвечу: жизнь Коли - это моя жизнь. И это не гипербола, не жеманство. Я оснастила его своим опытом. Я

Никто не знает, и уже никогда не узнает, что имела в виду Люсия Генриховна. Жизнь оказалась слишком коротка. А Коля Котомкин носит передачи своему отцу в психиатрическую больницу. Он все так же элегантен, но - увы - рано лысеет.